***
Наруто, шатаясь, брёл по городу. Его всего трясло и скручивало, он даже останавливался, чтобы перевести дух. Это всё она виновата, что Саске умер! Это её вина! Наруто цеплялся за эту мысль отчаянно, но в то же время, понимал, что в ней нет правды. Это был выбор Саске. Осознанный выбор. Наруто на протяжении всего времени не мог понять, что Саске — это личность, что у него есть право выбора, что выбор, который он сделал, нужно принять наконец. Но Наруто не мог! Слишком крепкая любовь была у него к Саске, слишком чувствителен он оказался к его смерти. Теперь он никогда не обнимет его сзади, не прижмётся спиной к его спине, теперь они никогда больше не подурачатся и не посмотрят какой-нибудь ужастик, не поделятся мнением о нём или о заглавном саундтреке, теперь… ничего этого не будет. Наруто даже показалось, что если бы он болел раком мозга, то мог бы видеть галлюцинации своего погибшего возлюбленного. Но он этим не болен. А жаль. — Саске… — имя на губах такое горьковатое. Кажется, что Наруто скоро вырвет от количества выпитого. Вот бы дойти до дома и уснуть, не просыпаясь больше никогда. Наруто вспомнился их старый диалог, который сейчас так кстати выплывает наружу в его сознании, давая ответы на все эти вопросы. — Ты слишком много из-за меня плачешь, — констатирует факт Саске, обнимая Наруто за шею. — Слишком много. — Ничего подобного! — обиженно фыркает Наруто и прижимает Саске к себе теснее, ощущая, как тот расслабляется в его руках. — Я просто слишком впечатлительный. Саске молчит ещё секунду, а затем говорит то, что осело у него на сердце, Наруто знает это, слышит это по срывающийся интонации. — Я больше не хочу видеть твои слёзы из-за меня. Я этого больше никогда не допущу. Этот диалог встрял неожиданно, контрольным выстрелом. Наруто останавливается и какое-то время дрожит. Саске не хотел, чтобы Наруто видел, как он увядает, как умирает в конце концов. Саске бы не допустил, чтобы Наруто оплакивал его, вымирающего почти что. Но Саске, как всегда, ошибся. Наруто будет продолжать его оплакивать, не может по-другому. Саске был единственным, что имело значение. И осталась лишь память. И Наруто не позволит этой памяти кануть в никуда. Ни за что. Наруто уже не плачет, но горечь так и не проходит. Горечь от утраты никогда не пройдёт, но Наруто даже рад этому. Эта горечь — единственное, что осталось ему от Саске. И он её ни на что не променяет, даже на безоблачную жизнь без страданий. Ни за что.Часть 19
7 апреля 2020 г. в 16:39
Низкокачественное пойло обжигало ему горло. Наруто пил его и осознавал, что его тошнит от количества выпитого. Голова кружилась, перед глазами — цветные круги, а на душе… А на душе ничего. Пусто, как в склепе, и только эхо каких-то отдалённых воспоминаний стучат набатом, да и всё на этом.
Ему хотелось бы умереть. Умереть вместо него, но он не дал ему и шанса. Его бескрылое чудо ушло, вспорхнуло куда-то ввысь, возможно, что и освободилось от оков, но Наруто от этого ни холодно, ни жарко — ему всё равно.
Саске ушёл исподтишка, подло, по-своему. Вскрыл вены в ванной комнате, а Наруто, дурак, поверил, что ему нужно пойти туда, чтобы смыть макияж. Они тогда подурачились, и Саске разукрасил себя какой-то дешёвой косметикой, выглядело это комично и глупо, но по-своему домашне. Если бы Наруто только знал! Если бы он знал, что задумал Саске, то ни за чтобы его туда не пустил! Тогда Наруто был слишком счастлив, чтобы обращать на это внимание, но когда Саске не вышел минут через тридцать пять, Наруто стало дурно. Он помнил этот момент, как в тумане, помнил, что встал, пошатываясь, помнил, как постучал в дверь, но не услышал отклика, оказалось, что дверь заперта изнутри… и тогда до Наруто дошло. Резко наваливаясь на тяжёлую дверь, он напряг все свои силы и всё-таки сумел её выбить. Картина, представшая его взору, настолько отпечаталась в его голове, что она и по сей день стоит перед его глазами, как какой-то кошмар, какое-то уродство, что теперь не отпускает его, да и не отпустит уже никогда.
Что было дальше, он помнил смутно. Как странно, что развалившееся тело Саске, всё бледное и холодное, с прикрытыми глазами, словно он и сам не хотел смотреть, как возле него разливается карминовая кровь, так живо вспоминается ему сейчас! Зато то, как он опустился рядом с ним на колени, как обнял его тело трясущимися руками, — это помнил смутно и расплывчато, практически сумеречно.
Рядом кто-то плюхнулся. Он увидел, как тянется бледная рука к его руке, где зажат бокал, останавливает, не давая отхлебнуть. Он разворачивается, чтобы встретиться глазами с глазами напротив. Глаза, устремлённые на него, смотрели с жалостью и какой-то преданностью. Наруто вело от взгляда девушки, подташнивало, поэтому он резко спросил:
— Что тебе от меня надо? — он заметил, как она вздрогнула от такой грубости, как сжалась, но ему было плевать. Плевать, что она там чувствует, когда его самого разрывает от боли и ужаса потери. Плевать, какими глаза смотрит, когда его глаза все заплыли и набухли от невыплаканных слёз.
— Я хотела узнать, как ты, волновалась, — ответила ему девушка, пододвигаясь ближе. Он уловил запах её духов, какой-то ромашковый, цветочный. Он снова взглянул на нее. Слишком бледная, с огромными выделяющимися глазами, темноволосая, Хината не напоминала ему цветок. Если только искусственный.
А что напомнил бы ему Саске? Воскрешать его образ, где он ещё совсем живой, но истощённый, такой, каким он запомнил его в последние дни его жизни, оказалось проще, чем он думал.
Саске напомнил ему бабочку, живую и бьющуюся, но приколотую на булавку, которая теперь, как аксессуар, рядом с ним всегда. Ему не хочется думать о Саске как о вещи, как о чём-то неодушевлённом, но по-другому не выходит.
— Хината, оставь меня в покое, я прошу тебя. Твоё присутствие со мной не обязательно, — Наруто встаёт и спотыкается, чуть было не встречаясь лицом с лакированной поверхностью стола, но Хината удерживает его, цепляя за рукав и притягивая к себе. На её лице решимость и отвага, только трясущиеся пальцы выдают с головой.
— Нам нужно поговорить, Наруто, сейчас же! — девушка утягивает его за собой, не вдаваясь в подробности его возмущений, которые доносились до её ушей каким-то отдалённым эхом. Какая ей теперь разница, когда её и саму разрывает ужас? Но нужно сдержать обещание, данное Саске, которое она ему дала, когда он пришёл к ней, чтобы просить о таком. Она не чувствовала какую-то гордость, что для данного обещания он выбрал её, лишь разочарование и горечь. Ей было тошнотворно от осознания того, что Саске ушёл, оставил Наруто один на один справляться с таким горем. Чем он думал, обрекая любящего его человека на никчёмное существование? Чем он думал, беря обещание с неё, с той, которая к Наруто привязана не меньше, чем он, и которая не выдержит, если это обещание не сдержит?
Ей даже на миг захотелось назвать его эгоистичной скотиной, но какая-то часть себя не давала ей произнести эти слова вслух. Тем более, она прекрасно чувствовала и могла предугадать агрессию Наруто, которая последует после данного высказывания. Что бы он сам ни думал, Наруто никому не позволял хоть как-то очернить память Саске и разбил лицо его брату, который как-то не так высказался в сторону возлюбленного. Хината помнила, что еле оттащила Наруто от него, помнила, как побелели её пальцы, так отчаянно она пыталась его остановить, но Наруто будто с цепи сорвался. Он вырывался, кидался с кулаками и кричал:
— Не смей так говорить о нём, гнида! Это и твоя вина, что он мёртв, вас всех! Если бы хоть кто-то ему помог… — и его слова походили на бред, и она вся дрожала, слушая их. Её голова раскалывалась, а глаза все покраснели от выделяющейся влаги. Ей было физически больно смотреть на Наруто, слышать его плач и понимать, что его отчаяние и её собственное — это одно и то же.
Её тоже рвало на части от того, что Саске ушёл. Она помнила его, стоящего посреди её комнаты, высказывающего свою просьбу, помнила и плакала, зная, что эта просьба просто всего-навсего вывернет её душу наизнанку.
Наруто казался ей безумцем. Его рыдания казались каким-то скулежём подстреленной собаки, хотя, по сути, его любовь и преданность и была какой-то собачьей, почти что нерушимой.
И сейчас, таская его за собой, чувствуя, как её распирает от ноши, Хината доковыляла с ним до собственного дома, прикидывая то, как будет тяжело с ним подниматься по лестнице. Ноги у него шатались и путались, он действительно постоянно спотыкался и прерывал ход движения. Наконец-то, им удалось дойти до квартиры девушки, и она с огромным трудом его в неё и втолкнула.
Кажется, он упал, но её это не волновало. Она была зла, сама не знала, на что, но её бесило всё происходящее. Переступая через валяющееся тело, Хината прошла на кухню, хватаясь за графин с холодной водой.
Не думая о последствиях, девушка вылила всё содержимое на распластавшегося на полу парня. Наруто дёрнулся и резко приподнялся, сфокусированным взглядом осматривая стоящую над ним девушку.
— Вставай, иначе я ещё то же самое проделаю. Я не могу тебя тащить, да и чуточку протрезвевшим ты мне нужен, — она говорила быстро, скоропалительно. Наруто даже не понял такой наглости, не успел её осознать. Лишь молча кивнул и встал на негнущиеся ноги, хватаясь руками за стену, чтобы не утратить координацию. Потихоньку и медленно Наруто сумел дойти до дивана и плюхнуться на него.
Девушка следовала за ним и смерила его пронзительным взглядом.
— О чём ты хотела поговорить? — он выговаривал эти слова с трудом, язык всё время заплетался, но девушке не надо было пояснять. Хината всё услышала ещё в первый раз и, развернувшись к нему спиной, прошествовала куда-то. Наруто хотел возмущённо её окликнуть, но девушка уже вернулась со стаканом холодной воды. По телу Наруто прошли мурашки, но девушка улыбнулась ему и успокоила его:
— Я не собираюсь плескать эту воду в твоё лицо — напротив, я хочу, чтобы ты её выпил. Станет чуточку легче, — Наруто принял из её рук стакан и, осушив его одним глотком, вопросительно глянул на девушку. Хината подбоченилась, выпрямилась. Её лицо выражало что-то твёрдое, совсем стальное решение, но Наруто также мог заметить, что волнение всё же чуть-чуть, но одолевало ее, она мяла свою кофту.
— Речь пойдёт о Саске, — проговорила она. Наруто резко встал, не замечая, как его голова вся скукоживается от нахлынувшей боли, открыл было рот, но так ничего и не произнёс. По тому, как напряглись его мышцы, как руки сжались в кулаки, Хината могла заявить, что память о Саске всё ещё жива в его сердце и ранит его неимоверно.
Сказать или не сказать об обещании, которое взял с неё Саске? Сможет ли Наруто это принять?
Уже без разницы, сможет или нет. Раз уж начала, то ей придётся и закончить это. Вдохнув для храбрости, Хината начала:
— Я хотела тебе сказать о том, что перед своей смертью, он виделся со мной, — Наруто недоумённо свёл глаза к переносице, дёрнул плечом и спросил:
— Но зачем? Зачем он пришёл к тебе? Для чего?
— Он попросил меня об одолжении, Наруто. И это одолжение касалось тебя. Саске… Саске был готов умереть, он собирался, но не хотел тебя оставлять совсем одного и без поддержки, поэтому попросил меня позаботиться о тебе. Наруто, Саске не хотел… — она не успела договорить, как Наруто навис над ней, схватив её за плечи и прижав к спинке дивана. Хината даже вскрикнула. Не сколько от боли, сколько от неожиданности.
Взгляд Наруто был ужасающим. Он вцепился в её плечи с новой силой и прошипел:
— Ты знала, что он собирается умереть! Знала — и не сказала! Если бы ты сказала, то я бы сумел предотвратить его смерть, если бы… — его затрясло от гнева, и Хината даже испугалась, что он ударит её, но ничего такого Наруто не сделал. Отстранился, всё ещё дрожа, и с презрением, на какое, казалось был, не способен раньше, выплюнул:
— Не приближайся ко мне больше никогда. Его смерть на твоей совести, так что… не приближайся ко мне больше никогда.
Хината даже не рискнула его остановить. Хлопнула дверь, и она сжалась в комочек, плача. Всё-таки никудышная из неё защитница вышла.