Проект "Трындец" или Как найти общий язык с Дьяволом

Очередным вечером Саня обещал забрать меня к себе на ночь: «Сегодня будешь знакомится с корешами, короче», — отвлечённо пробормотал он, пока я возвращался в комнату. «А защитные чары не запалят, что я тут умер на время?», — произнёс я такие слова с полным спокойствием, — «И что же за знакомства такие, я что, у тебя не первый?», — с ноткой соплей продолжил я. «Извини, но я уже был опытным до тебя, дорогой», — с такой же драмой ответил мне Дьявол, — «Есть несколько людей, которые во время своей кончины так же смогли меня разглядеть в темноте чистилища. Короче, побазарить будет с кем». «Они тоже переродились?», — удивлённо спросил я. «Один — да, остальные — были умнее него и тебя, додумавшись до предложения остаться в чистилище». «Мне, конечно, кажется, что я тебе это уже говорил, но ты — сволочь». «Стараюсь, батенька», — ответил мне Сатана, — «А что насчет чар, то не парься, я придержу сигналки и никто ничего не узнает. Только дверь закрой, твоё одиночество в комнате весьма кстати». «И это, конечно же, не было ни разу не планом, сделать меня одним на целую спальню для пяти человек», — саркастично ответил я, запирая дверь на затвор. «Ты что, как я такое мог?». Ложась в кровать мы с Саней считали отсчёт, словно перед полётом в космос, и с криком «ПАЕХАЛИ!», тьма поглотила меня, поднимая до чистилища. В привычной чёрной обстановке, помимо стула для меня, стола и кресла дьявола наблюдались ещё четыре разномастных сидения: древний, по моим меркам, резной стул с обивкой; низкое, здоровенное кресло; полосатый коврик для сидения и кресло-качалка. — Эй, я тоже мог намудрить себе что-то получше этого сраного стула? — спросил я у материализующегося Дьявола. — Ан-нет, свой стул ещё заслужить надо, пацан, — усмехнувшись произнёс старец, усаживаясь на своё подобие трона. — Скоро придут и остальные, выпьем пока? — Что ж это мы будем отрываться от коллектива, подождём, пока народ подтянется, так сказать. Ждать пришлось не долго — вскоре появилась первая чёрная фигура. Приближаясь к нам, его очертания стали более различимыми: подобие чёрной мантии в пол из очень необычного материала, с капюшоном на голове. Персона уселась на кресло-качалку, чтоб продолжить ждать остальных. А они, в свою очередь также были одеты в эти странные балахоны из не-пойми-чего. Фигура, севшая на ковёр, была худее остальных и пришла последней. Когда все места были заняты, Сатана начал: — Итак, господа, я собрал вас здесь в очередной раз, чтоб ввести в курс дела нового человека. Для начала давайте знакомится: это — абсолютно новая личность для данного коллектива, как в своё время были и вы, — сказал Дьявол, указав рукой на ковёр с последней фигурой, которая кивнула в ответ. — В этот раз, человек до своей смерти был сиротой-одиночкой, не имевшей ценности как человек, — на этих словах я мысленно выругался. — Но не будем о грустном, а перейдём к вашему представлению. Опустив свой капюшон, человек в удобном кресле открыл своё лицо: пышная, светло-русая борода украшала вдумчивое лицо мудрого человека, который намеревался представится первым: — Карл Маркс, создатель… — Саня, да ладно?! — перебил я мужчину, охреневая от осознания, где я мог видеть это лицо, — Э-э, простите, а можно задать вам профессиональный вопрос? — Если ты собираешься спросить про того усатого лысого русского, который провертел мою теорию на детородном органе, то лучше не утруждайся, — скривился тот, поднимая руку, в которой тут же материализовался бокал со знакомой жидкостью. — Ладно, молчу. А меня, теперь, зовут Симус Финниган: школьник, морально неполноценная личность, и вообще редиска, а не человек. По пустоте пронёсся хохот Маркса, гармонично дополняющий Дьявольский ор. Видимо, на это повлияли частые приёмы ангельской крови. Спустя пару минут пустых разговоров следующий участник нашего собрания откинул капюшон: это был так же вполне взрослый мужчина, с тёмными волосами и высокими бакенбардами: — Иоганн Гёте. Ты мне нравишься, чувак. — Чувак? Простите, это, типа, такая попытка идти в ногу со сленгом? — с издёвкой спросил я. — Забей, пацан, — ответил Сатана, — это он вообще не пойми от кого набрался. — Действительно не понятно, от кого, — с сарказмом ответил я, поднося бокал к губам. Следующим решил «открыться» человек, сидящий на коврике. Мощная копна дрэдов словно выскочила из-под тёмной материи капюшона, а характерные черты лица и тон кожи сразу заставили меня понять: кто передо мной сидит. — Свободный человек, музыкант, по словам многих — пророк, — изрядно прокуренным, задорным голосом начал представляться тот, — Боб Марли, — Ямаец протянул кулак для характерного приветствия. — Хмм, — отвечая на приветствие своим кулаком, протянул я, — А здесь курить можно? — Только на эффект внутри тела не надейся, — усмехнулся Боб, протягивая мне скрутку с заветным ингредиентом, — У меня этого добра здесь навалом, — продолжил тот, протягивая Сатане аналогичный подарочек. — Я почему-то не сомневался, что ты укурок, Саня, — протянул я, выпуская из лёгких облако полупрозрачного дыма. — А-а я ничего не знаю, — отмахнулся Дьявол, разом втягивая половину самокрутки. — Боб, а откуда ты, то, за эффект в теле знаешь, — подметил я. — Развлекаться без реального тела скучно, — подмигнул мне в ответ Марли с ноткой безумия в глазах. Должно быть, когда он попал в такую обстановку ему было сложно… Хоть его верой и оставалось растафарианство, но это не умоляет того факта, что Боб Марли был глубоко верующим человеком. Сейчас же, если присмотреться, казалось, что он совсем немного съехал с катушек. Буквально чуточку. — Знаете? — протянул я, потирая подбородок, — Для полной картины нам не хватает только женщин низкой социальной значимости. — Может, ещё и игральных карт, — поддержал меня Саня, уловив ассоциации. Оставался только человек, занимавший кресло-качалку. Когда последний из гостей спокойно откинул капюшон, пышные блондинистые усы словно развернулись в полной красе. — Это, Ницше, чтоль? А ты-то тут как? — вразумительного вопроса сформулировать так и не удалось. — Верно, — ответил тот. Ницше вообще был очень лаконичным. Но он был таков вплоть до момента, когда третий стакан крепкой крови был залпом влит в горло философа. К тому моменту мы уже успели сползти на пол и сидели на нём. Напористым движением Ницше «по-братски» ухватил меня рукой за плечи: — По-онимаешь, Симусечка, — с невозмутимым выражением лица начал тот, — Вот есть же на-армальные продавщицы? * — Кншна, — ответил я, будучи аналогично напившимся. — Вот был рядом с домом у меня магазин… Ух, какая сволочь… — Хто, ик, магазин? — Не, про-да-вщи-ца, — по слогам протянул Ницше, основательно сотрясая воздух свободной рукой, — Хлеб, грит, сама пеки! Ишь, тварь какая… — Хто, ик, хлеб?! — я оставался невозмутимым, поддерживая беседу. — Та не-е, эта, — кружа рукой по воздуху, видимо, выписывая формы продавщицы, Ницше потерял равновесие и плюхнулся на пол. Через минуту с пола уже доносился глубокий храп. — Пойти, что ли отлить, — рефлекторно подумал я, вставая с пола и отправляясь по неопределённой траектории. Передвигаясь по темноте чистилища, я, внезапно для себя, обнаружил припавшего на колени старика, сложившего в мольбе ладони. — Мужик, привет, а что ты тут делаешь? — глаза старца расширились в ужасе. — Чур! Чур, демон проклятый, — взвыл старик, пятясь назад, рукой двигая по груди, в поисках крестика. — А, так это за тобой патибаз едет, — обратил внимание на быстро приближающийся свет я. Белоснежный автобус летел на всей скорости прямиком на мужика. Пролетев на всех парах мимо меня, райский транспорт засосал мужика внутрь. Только после этого я вспомнил, что отливать без тела не нужно. — Наверное, это к дождю.