White Name.

Белый. Много белого. Белые дороги, белые автобусы, по этим дорогам проезжающие, белые окна в таких же белых многоэтажках, белая куртка проходящей мимо девочки, белые кроссы на парне, также проходящем мимо меня. Всё проходит мимо. Белый снег. Снег, что медленно падает вниз с белых облаков, оседает на белых крышах, устилает белым землю, создаёт сугробы. Везде столь ненавистный мне белый. Иду вдоль заснеженной белой платформы, ловя сумкой, что висит на моем плече белые хлопья снега. Они спускаются медленно, оседают на моем пальто, волосах и будто бы покрывают душу. Прислушиваясь к стуку чужих каблуков, с которыми неосознанно двигаюсь в такт вспоминаю как звучали твои... Я до сих пор отчётливо помню, как звучат твои шаги: Громкие, когда ты бежала мне на встречу и я, подхватив тебя руками кружил, собирал твоими волосами все падающие снежинки, что в любой другой ситуации не намочили бы твои волосы в тот день; Тихие, когда я в одной руке держал бумажный стаканчик с ужасно сладким кофе, который терпеть не мог, но полюбил как-то незаметно для самого себя (Как и тебя, впрочем), а в другой твою ладонь, за которую ты вела меня по заснеженной, украшенной праздничными гирляндами, аллее в нашу самую долгую зиму; На грани слышимости, когда, заставая меня за каким-либо делом, подходила со спины, касалась кончиками пальцев выступающих позвонков у основания шеи, а затем, почувствовав, как я вздрогнул от лёгкого испуга, начинала смеяться и обхватывала поперек груди, прижимаясь к лопатке щекой, обнимала. Я помню твой яркий смех. Дохожу до конца платформы. До того места где останавливается первый вагон. Усмехаюсь и на губах растягивается горькая улыбка. Удивительно, что за это время я так и не купил себе машину.

*flashback*

Я впервые увидел твои слёзы. Ты впервые позволила разреветься у меня на глазах, но даже так решила скрыть их. Считала их проявлением слабости, того, что нельзя открывать никому, даже человеку ближе которого у тебя никого нет. Ты убежала в то утро, обронив лишь два слова, а я как оцепеневший простоял в комнате ещё с минуту. Боль и неверие — всё, что чувствовал в тот момент. Я не хотел в это верить. Не мог. Придя в себя, быстро обулся и, натягивая куртку по дороге, выбежал из квартиры, пытаясь догнать тебя. Видел, как ты прошла через турникет, с разбегу перепрыгнул его, когда уже шла по платформе, убирая летящие в глаза из-за ледяного ветра волосы, когда поспешно отдалялась от меня, даже зная, что в тупике и все равно придется говорить. Как завороженный шел за тобой. Не мог упустить тебя. Не мог позволить просто так уехать. — Остановись! — Твой голос в рассветной тишине казался громом. — Хватит, пожалуйста! — Твои глаза, наполненные влагой, взглядом разбивали меня на части как хрусталь. — Давай закончим это... Всё непонимание отражалось на моем лице. Слова приковали к месту, а из легких вышел, казалось, весь воздух. Не мог говорить. Впервые не мог тебя понять. — У тебя на запястье имя твоей жены, что через два дня вернётся к тебе с ребёнком и сумкой гостинцев от любимой бабушки. — Столько горечи тогда увидел в твоих глазах. Столько сожаления. — Меня выдают замуж. Продают человеку, которого я видела один раз, потому что не могут иначе. Это его имя здесь написано. — Поднимаешь правую руку, сгибая в локте, — Прекрасный человек на первый взгляд, но чудовище, когда дело касается его собственности. — Отводишь глаза, но тот же миг возвращаешь с новой пеленой слез. — Ради неё я должна… ради неё я должна согласиться... — Зажимаешь рот ладонью, заглушая рыдание. Не можешь смотреть мне в глаза. Метель усиливается, а я не могу понять от чего дрожу. Мне холодно, но холод этот вряд ли от того, что я забыл схватить шарф, когда отчаянно гнался за тобой сюда. — А знаешь что ещё я должна? — На пару мгновений берёшь себя в руки. Усмехаешься болезненно и по щекам твоим катится не одна пара слез. Улыбка состоящая из яда, да такого, что смотреть невыносимо. Что же было внутри тебя все это время? — Я должна буду сделать аборт. — Пытаешься смеяться, а по мне словно ножом из раза в раз проводишь. Это не тот смех. Это не твой смех. Шок в перемешку с мнимыми ранами, но такой живой болью, сбивает с ног и я падаю коленями на последний февральский снег. Чувствую, как что-то горячее стекает с холодной скулы к подбородку, а после будто бы исчезает. Мой неверящий взгляд все ещё ищет что-то на твоём лице, но так и не находит. — Да, Стас, тебе не послышалось, я беременна. Твоим ребёнком. Очаровательно, правда? — Смотрю на тебя и думаю, что ни одна книга, ни один из самых талантливый писателей не способен описать твой взгляд. Не способен описать тот коктейль из эмоций, что вижу я перед собой. — Почему... — Говоришь шёпотом, дрожащим голосом. Говоришь и я чувствую непомерную тяжесть, с которой тебе даются эти слова, а у самого ком в горле такой, что лучше бы уже задохнулся, чем стоял на коленях, без возможности пошевелиться и сказать что-то. — Почему я люблю тебя? — Меж тонких пальцев, на фоне белого мира, вижу кроваво красные глаза со слипшимися ресницами с которых уже давно стекла вся тушь. — Почему мы такие бракованные? — Хотел бы я знать. — Почему у меня не твоё имя на запястье? Почему?! Почему, Стас?! Выкрикиваешь, срываешь голос, и я уверен, на следующий день ты бы не смогла нормально говорить. Выкрикиваешь, срываешь голос и я ужасаюсь того, как произносишь моё имя, как умоляешь Его переписать свою и мою судьбы... Как сама же боишься того, что собираешься сделать. Я не мог справиться с оцепенением, дрожал, видел лишь тебя, но кроме — ничего. Смотря прямо на тебя, на твоё лицо, глаза, губы, не заметил, как ты на будто дрожащих ногах отходила все ближе к краю платформы. Не слышал ничего. Не сделал ничего. И от тебя осталось... — Я люблю тебя... ...Ничего. Машинист, пролетающего мимо поезда, резко вдарил по тормозам.

*end of a flashback*

Достаю из кармана куртки пачку сигарет, выуживаю одну, держу меж зубов пока ищу в карманах зажигалку. Твой подарок, между прочим. Между прочим, на тот самый Новый Год. Мысли обжигают сильнее чем табак, но каждый раз оказываясь здесь, не могу не думать о тебе, а оттого хочется курить ещё сильнее. Знаешь, если ты выбрала уйти быстро, то я просто жду пока врачи сообщат мне о раке лёгких. Живу и жду, надеясь однажды увидеть тебя снова. Не поверишь, я даже ходил в церковь. Просто взял и пошёл. Пытался не сильно клеветать Бога за то, что не связал наши судьбы, за то, что так бесчеловечно оборвал твою и за то, что не взял себе мою жизнь вместе с твоей. После поехал в больницу и навестил твою мать. Мы много говорили в тот день, о тебе, в основном. Твой предназначенный все же оплатил лечение и даже устроил твои похороны. Я был удивлён. Истинность и правда магия. Чудовище или нет, но слово свое он сдержал и сделал больше, даже при таких обстоятельствах. На телефон приходит уведомление, и я достаю его из кармана, перемещая сигарету в другую руку. Это Кристина. Прислала фотографии со школьной олимпиады куда отправилась с матерью. Матерью, которая несмотря ни на что все ещё меня терпит. Не скандалит, отпускает дочь на выходные и некоторые праздники. Она хороший человек, а я бракованный. Мы разошлись той весной. Смешно, правда? Истинные, что не сошлись. Я думал, что это сказки, но, оказывается, даже у этой системы есть сбой. Так как любил тебя я, не могут даже предназначенные. Делаю последнюю затяжку. Смотрю на снег вокруг, продолжая видеть на нем алые пятна, твоё грязное песочного цвета пальто, твои светлые волосы, закрывающие пустой холодный взгляд. Неживой. Выдыхаю. Закрывая глаза, выпускаю из лёгких дым, тщетно надеясь, что он заберёт с собой эти воспоминания. Хотя бы на время. Оборачиваюсь, делаю пару шагов к урне, туша сигарету о её заснеженный козырек и выкидываю. Ты всегда начинала ворчать, когда я просто кидал бычки на землю. Твое возмущенное лицо в памяти вызывает смешок и невольную улыбку. Возвращаюсь к краю и слышу сигнал подходящего поезда. Один человек, одна давняя зима, наполненная воспоминаниями, и один шаг к краю платформы, чтобы все закончить. Один человек, одна выброшенная у урну сигарета, и один шаг, чтобы навсегда попрощаться с этим местом, начав заново. Я наконец, продал свою нашу квартиру. Так и не смог в неё вернуться после развода, не смог остаться там и решил продать твоим друзьям. Кажется, девушку звали Лиза, парня, как потом узнал и запомнил, Андрей. Помню, как они нравились тебе. Летом они пригласили меня на свадьбу. Хотел отдать за даром как подарок, но сошлись на половине суммы. Они меня уговорили. Хорошие люди. Честные, истинные, счастливые, не бракованные в отличие от нас. Электричка останавливается, открываются двери. В вагоне и тамбуре ни души. — Прощай, Аль... Один человек, один шаг... "Осторожно двери закрываются." — Я люблю тебя.