2 июля 1995 года
Проснувшись, Элин некоторое время пыталась сообразить, почему ее кровать качается, словно на волнах, и откуда в спальне Пуффендуя взялись иллюминаторы. Потом за дверью послышалась приглушенная немецкая речь, Элин вспомнила, что произошло прошлой ночью, села на кровати и тут же зажмурилась, стараясь унять головокружение. Кажется, последняя пара стаканов была немного лишней... Подождав, пока цветные пятна под веками умерят свой танец, Элин открыла глаза и огляделась. Она находилась в довольно большой каюте, явно рассчитанной на несколько человек, но кровать была только одна. Рядом с кроватью стояли письменный стол и стул, на спинке которого висели дурмстранговский китель и школьная мантия Элин, остальные части одежды были разбросаны по полу вперемешку друг с другом. По другую сторону кровати обнаружилась тумбочка со стоящим на ней стаканом воды и заботливо приготовленным какой-то доброй душой блистером Алкозельцера. Только теперь Элин сообразила, что просто умирает от жажды, она поспешно бросила в стакан таблетку и, не дожидаясь, пока та полностью растворится, присосалась к стакану. — Оставь немного, — услышала она знакомый голос. Обернувшись, Элин увидела появившуюся из неприметной дверцы в боковой стене Сашу. Завернувшись в махровое полотенце и придерживая узел рукой, та уселась на кровать, одним глотком прикончила содержимое стакана, откинула за спину мокрые волосы и лукаво усмехнулась. — Не жалеешь, мышонок? — спросила она. — Только об одном, — Элин откинулась на подушку и сладко потянулась, позволяя одеялу сползти вниз. — Жалею, что мы не сделали это раньше. Столько времени упущено! — Раньше было нельзя, — серьезно ответила Саша, пробегая пальцами по ложбинке между грудями Элин. — Каркаров меня убил бы, если бы узнал, что я сплю с соперницей. — Ну теперь-то мы можем наверстать упущенное... Элин потянулась к Саше, пытаясь стянуть с нее полотенце, но та, чуть помедлив, отвела ее руку. — Я бы с удовольствием, — с сожалением сказала она, — но мы через час отчаливаем, а мне еще косу заплетать и форму в порядок приводить. А надевать ее, между прочим, еще муторнее, чем снимать. Да и тебе стоило бы душ принять... Картинно вздохнув, Элин встала с кровати и, не озаботясь поисками одежды, как была, голышом отправилась в ванную. — Жаль, что спинку потереть некому... — бросила она, не оборачиваясь. Закрывать за собой дверь она и не думала. Саша рассеянным взором смотрела, как Элин включает воду, берет мочалку и начинает намыливаться, затем чертыхнулась, вскочила на ноги и отбросила полотенце. — Ай! Ты что делаешь? — взвизгнула Элин, почувствовав прикосновение. — Спинку тру, — ответила Саша. — Сиськами? — Ну ты же не уточнила... Пауза. — А ты что делаешь? — Тоже тру, — хихикнула Элин. — Это не спина. — Мне прекратить? — Не вздумай! Понятно, что одной потертой спинкой дело не ограничилось, и на улицу Саша и Элин выбрались одними из последних. Впрочем, отправление гостей явно задерживалось — судя по количеству обнимающихся на берегу озера парочек, прошедшая ночь сделала для укрепления международного сотрудничества больше, чем усилия всех бюрократов магического мира вместе взятых. Элин заметила, как Астория Гринграсс, целомудренно поцеловав Йохана в щеку, тут же вспыхивает маковым цветом и убегает в замок. Лаванда, прощавшаяся с Бруно, наоборот, явно не испытывала смущения и ни о чем не жалела (впрочем, судя по довольному виду стоящего рядом Колина Криви, ей было, с кем скрасить горечь расставания). Сам Колин, как показалось, обнимал Бруно тоже несколько дольше, чем это обычно делают друзья. Чуть дальше на причале Элин увидела Гермиону, беседующую с Крамом. Эти двое уже несколько раз сказали друг другу «до свидания», но все никак не могли разойтись, продолжая держаться за руки. Наконец, Гермиона порывисто обняла болгарина, поцеловала его и чуть отстранила от себя. Тот махнул рукой и направился к кораблю, поминутно оборачиваясь. Гермиона проводила Виктора взглядом, затем встретилась глазами с Элин и почему-то нахмурилась. Элин вздохнула, повернулась к Саше, обняла ее и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до ее губ. На то, что кто-то может заметить, как она целуется с девушкой, ей было абсолютно наплевать. — Все, мышонок, — Саша разорвала поцелуй и слегка хлопнула Элин по попе. — Было здорово, но теперь мне и правда пора. Давай, беги, а то мы сейчас расплачемся, а это вредно для имиджа. Элин повернулась и, не оглядываясь назад, направилась к замку.* * *
— Извини, что отрываю тебя от отдыха, Рубенс, — поздоровался с гоблином Дамблдор, — но у меня к тебе крайне важное дело. — Ничего, ничего, — улыбнулся гоблин. — После чтения квартального отчета ты стал моим любимым клиентом, Альбус, мне для тебя и десяти минут в выходной не жалко... А если ты нашел способ, как защитить от копирования записи с Турнира, то сможешь рассчитывать на все пятнадцать. Дживс Виэйчес прав, это действительно настоящая золотая жила, но разрабатывать ее надо очень осторожно. — Рад это слышать, — кивнул Дамблдор. — Но сейчас я хотел поговорить о другом деле, Рубенс. У меня есть заказ для настоящего гоблинского мастера. — И? — не понял Грембуль. — Обратись в лавку Рукверка или сразу к самому Сугокраху. Я-то тебе зачем? — Я не сказал, что мне нужны торговцы, — пристально посмотрел на него Дамблдор, — я сказал, что мне нужен мастер. Настоящий, а не тот, кто продает в Косом переулке жалкие пародии на искусство. Мне нужен Балмелок. — Откуда ты знаешь это имя? — Грембуль резко выпрямился в кресле. — Не важно, — ответил Дамблдор. — Из людей кроме меня о нем никто не слышал, а я не из болтливых. Я бы не стал досаждать тебе своими проблемами, Рубенс, но мне действительно нужен мастер, и за свой заказ я готов заплатить столько, сколько он попросит. — Деньги не главное, — все так же пристально глядя на собеседника, ответил гоблин, — Балмелок работает ради искусства, а не ради золота. Он не возьмется за заказ, если не посчитает его достаточно уникальным. — О, поверь мне, этот заказ он взять захочет, — усмехнулся Дамблдор. — К сожалению, детали я раскрыть не могу, это слишком опасно... Опасно в первую очередь для тебя самого, потому что если кое-кто прознает... — Кое-кто — это кто? — спросил Грембуль. Дамблдор не ответил. — Ага, — гоблин о чем-то задумался. — Я даже готов согласиться на то, что произведение будет считаться собственностью народа гоблинов, — добавил Дамблдор. — Но оно вернется к вам не раньше, чем выполнит свою миссию. — Даже так? — удивился Грембуль. — Что ж, я передам твою просьбу Мастеру. Но я не могу обещать, что он захочет с тобой говорить. Он вообще-то не сильно жалует людей. — Спасибо, — кивнул ему Дамблдор. — Большего я от тебя и не прошу.* * *
Отправление Хогвартс-экспресса в этот раз пришлось задержать — несмотря на многочисленные предупреждения, накануне далеко не все студенты успели собрать свои вещи, и каретам несколько раз пришлось возвращаться за отставшими. Сестры Гринграсс, разумеется, были не из таких — отец с детства приучил их к порядку, да и участие во всеобщей попойке было отнюдь не в их характере. А вот Драко, вопреки ожиданиям, явился на платформу одним из последних, и что еще более удивительно — в одной карете с Анджелиной Джонсон. На перроне Анджелина, махнув на прощание рукой, направилась в сторону первого вагона, Драко проводил ее взглядом, улыбнулся, но тут же нахмурился, вспомнив о том, что ему предстоит нелегкий разговор. Наблюдавшая за ним из окна Дафна, вероятно, пришла к такому же выводу. — Асти, исчезни куда-нибудь на полчаса, — велела она сестре, едва Драко присоединился к ним в купе. — Вот еще, — моментально ощетинилась та. — Тебе надо, ты и исчезай. — Астория, пожалуйста, — сказал Драко. — Нам действительно надо поговорить. Та недовольно фыркнула, но, к удивлению сестры, не стала спорить и вышла из купе. — Тебя она почему-то слушается, — удивленно произнесла Дафна. — Природное обаяние, — Драко усмехнулся, но тут же стал необычайно серьезным. — Прости, Дафна, но я должен тебе кое-что сказать. Скрывать это было бы нечестно... Он замолчал, собираясь с духом. Дафна терпеливо ждала. — В общем... Я не думаю, что помолвка — хорошая идея, — решился, наконец, Драко. — Прости, ты замечательная девушка, но я... я не смогу сделать тебя счастливой, и... — Говори проще, — перебила его Дафна. — Ты расхотел на мне жениться, потому что полюбил другую. — Ну, в общем да... — Драко замялся, пытаясь сформулировать свою мысль. — Я долгое время думал, что она ко мне равнодушна, но вчера мы наконец-то объяснились, и... В общем, я думаю, что было бы нечестно скрывать от тебя этот факт. — Наверное, мне стоило бы рассердиться, — задумчиво произнесла Дафна. — Или расплакаться... Если бы я тебя любила по-настоящему, наверное, я бы так и сделала. Но поскольку я тебя не люблю... Знаешь, Драко, я, пожалуй, даже скажу тебе спасибо. Наконец-то у меня появился законный повод объяснить отцу, почему я не хочу выходить за тебя замуж. — Хм? — О, прошу тебя! Год назад я и правда была влюблена, и если бы ты проявил хоть каплю интереса... Но с тех пор все изменилось. Я сохраняла наши отношения только потому, что отец и слушать меня не стал бы, ты ведь единственный из двадцати восьми, за кого я в принципе могу выйти замуж. Нет, если бы мы стали официальной парой, я была бы тебе верна... Как и ты мне, полагаю. Но раз уж так получилось, я с чистой совестью могу сказать отцу, что ты променял меня на другую, и любые отношения с тобой отныне будут для меня оскорбительными. Отец, конечно, придет в ярость, но, к счастью, его гнев будет направлен не на меня, а на тебя. Кстати, советую заранее приготовиться к его визиту, вряд ли папа откажет себе в удовольствии немного на тебя поорать. Надеюсь, ты подыграешь мне и не передашь отцу наш разговор? — Да, конечно,— Драко вздохнул. — Это самое малое, что я могу сделать. И я рад, что ты не держишь на меня зла. — Не держу, — кивнула Дафна, — хотя в ближайшие пару лет нам не стоит демонстрировать дружеские чувства друг к другу. Я ведь должна показать, насколько оскорблена твоим поведением. — Что ж, тогда... Так и не придумав, что именно «тогда», Драко кивнул своей уже бывшей девушке и вышел из купе. Оставшаяся в одиночестве Дафна задумчиво смотрела в окно, не заметив даже, как в купе вернулась ее сестра. — Между прочим, у нас был уговор, — спустя какое-то время заметила Астория. — Если у тебя с Драко ничего не получится, то он мой. — Тебе не светит, — не отрываясь от окна, ответила Дафна. — По крайней мере, сейчас. Он по уши влюблен в Джонсон, и одному Мерлину известно, куда это зайдет... Астория вдруг хихикнула. — А представляешь, что будет, если они поженятся? Лорды Малфои — мулаты... Дафна представила себе копию Люциуса Малфоя с темной кожей и курчавыми волосами, и самым неприличным образом заржала. — А зачем тебе Драко? — отсмеявшись, спросила она. — Тебе же нравится этот твой швед? — Драко мне не нужен, — согласилась Астория. — Я просто хочу напомнить, что ты мне должна... Потому что, видишь ли, у Йохана есть одна проблемка. Маленькая такая. Малюсенькая. У него бабушка — хульдра.[47] Дафна присвистнула. — Поэтому мне будет нужна твоя помощь, — закончила Астория. — Забудь, — покачала головой Дафна. — Отец никогда не согласится принять зятя, у которого из задницы растет коровий хвост. — Хвост передается только в первом поколении, — возразила Астория. — И я не прошу тебя убеждать самого отца, я думаю, сначала мы вдвоем как-нибудь уломаем маму, а уж потом она... — Как ты вообще себе это представляешь? — Понятия не имею, — пожала плечами Астория. — Это ведь ты у нас умная... Раз уж сумела избавиться от Дракусика... — Что? — Дафна резко повернулась к сестре и вперилась в нее взглядом . — Ну-ка повтори, что ты сказала? — Я сказала «ты сумела избавиться от Дракусика», — спокойно повторила Астория. — Потому что вчера вечером я, видишь ли, обратила внимание, что твоя мигрень прошла, едва Драко тебя покинул. И я решила проследить. — И? — И видела, что ты сделала с ним и с Джонсон, — закончила Астория. — Fortissimum Votum, да? Не слишком ли ты рано начала баловаться темной магией? — Никакая она не темная, — раздосадовано ответила Дафна. — И нет ничего плохого в том, чтобы снять тормоза у двух влюбленных идиотов и дать им высказать, наконец, в глаза друг другу все, что они чувствуют. — Так я тебя и не обвиняю, — пожала плечами Астория. — Но раз уж ты так ловко провернула все с Драко, то, может быть, ты поможешь и родной сестре? Дафна лишь вздохнула. Ей пришло в голову, что уж коли Астория сумела ее раскусить, то еще неизвестно, кто кому в итоге будет помогать. ---------- [47] Хульдра — персонаж скандинавской мифологии, выглядит как красивая молодая девушка с коровьим хвостом. ----------* * *
Питер Петтигрю достал из кармана пузырек, откупорил его и осторожно вылил содержимое на голову человека в железнодорожной форме, лежащего без сознания на затоптанном полу. Жидкость зашипела, быстро испаряясь, и Питер, стараясь не дышать, отшатнулся в сторону. Конечно, по правилам подобные манипуляции следовало производить в вытяжном шкафу, а не в грязном магловском туалете на вокзале Кингс-Кросс, но по сравнению с перспективой свариться заживо в котле с Волдемортом риск получить легкое отравление был вполне оправдан. Наконец, зелье полностью впиталось в волосы, Питер с трудом подхватил грузное тело и аппарировал. — Что так долго? — раздраженно спросил его Крауч, когда он появился в комнате Лорда. — Там кругом авроры в штатском, — ответил Питер. — Пришлось ждать, пока он отойдет в туалет... Дьявольщина, ну и тяжелый же он! Помоги его раздеть. Через несколько минут Барти, облаченный в форму железнодорожника, аккуратно срезал с головы пленника волос и бросил его во фляжку. — Возьми запас, — посоветовал Питер. — Вдруг поезд задержится. — Не учи ученого. Барти выпил оборотное зелье и скривился, с трудом удерживая тошноту. Казалось бы, за прошедший год он столько раз пил эту гадость, изображая своего отца, что мог бы уже привыкнуть, но в этот раз зелье получилось каким-то особенно противным. — Я готов, мой Лорд, — сказал он, справившись с тошнотой. — Очень хорошо, — ответил Волдеморт. — Иди, и не возвращайся без мальчишки! А ты, Хвост, спрячь это тело в подвале. Я скормлю его Нагайне, когда все закончится. Крауч-младший коротко поклонился, крутанулся на месте и исчез. — Иди, иди, Барти, — еле слышно прошептал Питер. — И не возвращайся... никогда. Спустя полчаса Крауч-младший уже прохаживался вдоль перрона, то и дело посматривая на циферблат. Платформа постепенно заполнялась встречающими, среди которых тут и там мелькали аврорские мантии — видимо, Министерство что-то заподозрило и приняло дополнительные меры безопасности. Некоторое время Барти прикидывал, не стоит ли ему вообще отказаться от этой затеи и не перехватить ли ему Олсена позже, по дороге домой. Но нет, это было слишком ненадежно, к мальчишке вполне могли приставить охрану, так что самым надежным способом было похитить его на проходе, когда авроры на платформе уже потеряют подопечного из виду, а охрана на вокзале, если она есть, еще не успеет сориентироваться. Не будет ничего подозрительного в том, что один из служителей решит пройти вместе с мальчиком в магловскую часть вокзала, чтобы проверить, не образовалась ли там давка... Тяжелый ком, ворочавшийся в его желудке с того момента, как он выпил оборотное зелье, повернулся как-то особенно неудачно, вызвав очередной приступ тошноты, и Барти вдруг почувствовал, что его тело меняется. В панике взглянув на часы (слишком рано!), он достал из-за пазухи флягу, сделал хороший глоток и в следующий момент, не выдержав, согнулся пополам от резкой боли. В его живот вдруг словно вонзился раскаленный прут. — Вам плохо, мистер? Барти махнул рукой, отгоняя неизвестного доброжелателя, и выронил фляжку. — Что с вашим лицом? И с вашими... О Мерлин! Сквозь застилающую взор пелену Барти увидел, как изменяется его рука. К нему бежали люди в алых мантиях, он попытался аппарировать, но на вокзале уже был установлен барьер. — Авада... — прохрипел Барти, пытаясь направить палочку на ближайшего аврора. Больше он сказать ничего не успел.* * *
Если бы кому-то пришла в голову мысль написать историю Хогвартс-экспресса, то поездка в Лондон второго июля 1995 года, несомненно, была бы отмечена как самая тихая и спокойная за всю историю существования поезда. Самые необузданные студенты в этот день предпочитали проводить время в тишине, спокойствии и по большей части с закрытыми глазами. Вероятно, это объяснялось тем, что большинство из них уже было достаточно взрослыми, чтобы употреблять крепкий алкоголь, но еще недостаточно опытными для того, чтобы помнить про антипохмельное зелье. Элин, которая про зелье таки помнила, чувствовала себя лучше других, но и она предпочла первую часть дороги молча смотреть в окно. Будь она чуть внимательнее, она, возможно, заметила бы, что сидящая рядом Гермиона время от времени отрывается от подаренного Крамом альбома по византийскому искусству и бросает на нее странные взгляды, но ей было не до того. Сидящие же напротив девушек Гарри и Луна, занятые исключительно друг другом, и вовсе не обращали на окружающий мир никакого внимания. Только когда покрытые лесами и пастбищами холмы северной Англии сменились на промышленные окраины Манчестера и Лидса, Элин немного оживилась и принялась рассказывать об оставленных для домовиков домашних заданиях. — Ты так у них всю охоту к учебе отобьешь, — заметил Гарри. — Вовсе нет, — не согласилась Элин. — Большинство и так перестало учиться после нескольких уроков, когда выяснилось, что буквы не запрыгивают в голову сами собой. Но зато тем, кто остался, действительно стало интересно. Я почти уверена, что летом они честно постараются прочитать все книги, которые я им оставила. — Жаль только, Добби ушел, — вздохнула Гермиона. — Без его примера молодые эльфы могут попасть под дурное влияние. — Добби на лето нанял Сириус, — сказала Элин. — Ему надо привести в порядок дом, а эльф Блэков уже очень стар. — О, тогда это хороший знак! — оживилась Гермиона. — Сириус из древней влиятельной семьи, и если он вступит в наше общество... — Между прочим, он предложил мне справить день рождения у него, — поспешно перебил ее Гарри, которому очень не хотелось провести остаток дороги, слушая разговоры о свободе для эльфов. — По-моему, хорошая идея, я могу пригласить Луну, Джинни, Невилла, Анджелину, Драко... — А почему не дома? — спросила Элин. — Потому что домой приедет тетя Алиса с кузенами, — пожал плечами Гарри. — А все мои друзья — волшебники, я не могу их пригласить, если в доме будет кто-то, кто не знает про магию. Да и Сириусу приятно будет, он же там в одиночестве скучает, наверное. — Можно отметить два раза, — предложила Луна. — И два раза получить подарки. — У тебя очень практичная девушка, — засмеялась Элин. — Да, я такая, — важно кивнула Луна. За болтовней время пролетело незаметно, и ребята вспомнили о Лондоне лишь когда под потолком раздалось шипение и по вагону разнесся голос машиниста: — Мы прибываем на вокзал Кингс-Кросс через пятнадцать минут. Пожалуйста, не забудьте, что вы должны забрать свои вещи с собой... Снова шипение и уже другой голос, с более резкими интонациями, произнес: — Всем студентам оставаться на своих местах. После остановки поезда из вагонов не выходить и ждать дальнейших распоряжений. Повторяю, из вагонов не выходить. Ребята переглянулись. — Началось? — встревожилась Гермиона. — Началось что? — спросила Луна. Ребята не ответили. — Значит, неприятности. Луна вздохнула, достала из кармана перочинный нож и веревку с привязанной к ней пробкой, немного подумала и принялась сноровисто вырезать фигурку змеи. — Ты очень смелый, Гарри, — сказала она, закончив свое занятие. — Я знаю, что ты сделаешь, что должен... Надень этот амулет, он поможет тебе сохранить хладнокровие. — Почему змея? — удивилась Элин. — Потому что удав, — ответила Луна. Гарри послушно надел амулет на шею и спрятал его под рубашку. — И не забудь, пожалуйста, что тебе есть, к кому возвращаться, — добавила Луна. — Я всегда это помню, — серьезно ответил Гарри. Едва поезд остановился, коридоры тут же заполнились студентами, желающими выяснить, что происходит. На перроне царила суета, встречающие взволнованно метались вдоль состава, стараясь разглядеть своих детей через окна. Двери вагонов оставались закрытыми, никто ничего не говорил, лишь несколько раз по коридорам пробегали авроры, тщетно призывая школьников успокоиться и занять свои места. Наконец, на вокзале появился кто-то с достаточным количеством полномочий и мозгов, чтобы навести порядок. Авроры оттеснили толпу от поезда и отгородили лентой проход. Детей стали постепенно выпускать, начав с последнего вагона, так что они проходили вдоль выстроившихся на перроне встречающих, и, найдя своих, шли либо к каминам, либо к выходу в магловскую часть вокзала. Элин гадала, почему никто не додумался применить эту систему раньше — в прошлые разы на платформе царил жуткий бардак, так что они с Гарри предпочитали посидеть в купе лишние полчаса, чем продираться через толпу и стоять в очереди на выход. На перроне их компания разделилась. Луну забрал отец, она помахала друзьям рукой и пошла к каминам, периодически оборачиваясь и глядя на Гарри грустными глазами. Элин, Гарри и Гермиона, проводив подругу, прошли через барьер и направились туда, где их уже ждала Линда Олсен в компании с Джин Грейнджер[48] и Сириусом Блэком. — Гарри, хорошо, что я тебя поймал! — из-за колонны, разделяющей две платформы, выскочил Людо Бэгмен. — Я хотел отдать тебе твои деньги. — Приз? — удивился Гарри. — Но мне его уже выдали. — Нет, я имею в виду выигрыш на ставках, — Людо достал из кармана тяжелый с виду кошелек. — Один мой знакомый поставил на тебя и выиграл. Ты, кстати, его тоже знаешь... С этими словами Бэгмен схватил Гарри за руку, и тот почувствовал, как неведомая сила засасывает его в воронку портала. — ...Его зовут Том, — закончил Бэгмен, злорадно улыбаясь. ---------- [48] Имя миссис Грейнджер в каноне не упоминается, так что пусть будет Джин, по среднему имени Гермионы. ----------* * *
Гарри упал на землю и попытался выхватить палочку, но вцепившийся в его руку Бэгмен успел первым. — Иммобулус! Гарри оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как Бэгмен обшаривает его карманы. Палочку тот забрал себе, слетевшие с носа очки раздавил ногой, перочинный нож, блокнот, огрызок карандаша и грязный носовой платок просто выкинул. Зачарованный гоблинский кошелек, который он после нескольких неудачных попыток так и не смог взять в руки, Бэгмен сжег, а несколько магловских монет и смятых банкнот, извлеченных из заднего кармана гарриных джинсов, беззастенчиво ссыпал в свой кошелек. Удивительно, но подаренный Луной амулет при этом остался на месте, как будто Бэгмен его вовсе не заметил. Покончив с обыском, Бэгмен поднял безвольно обмякшее тело Гарри за подмышки, прислонил его спиной к ближайшему могильному камню и привязал вытянувшимися из палочки веревками. Когда он уже почти закончил свое занятие, Гарри заметил невысокую фигуру, вышедшую из-за могил, и в тот же момент его шрам пронзила такая сильная боль, что не будь он парализован, он закричал бы. Сквозь застилающую его глаза пелену Гарри увидел, как Бэгмен подходит к незнакомцу и с удивительной для его мощной фигуры грацией опускается на одно колено. — Мой Лорд, я принес вам Поттера, — почтительно произнес он. На какую-то долю секунды Гарри подумал, что стоящий перед Бэгменом человек и есть сам Волдеморт, затем он смог разглядеть полускрытое под капюшоном мантии лицо и с облегчением выдохнул. Это был всего лишь Хвост, Бэгмен же обращался не к нему, а к свертку, который тот держал на руках. — Встань, Людо, — ответил сверток. — Ты смог меня порадовать, молодец. Но где же Барти? — Увы, милорд, ему не повезло, — ответил Бэгмен. — Он неточно рассчитал время действия оборотного зелья, а поезд к тому же еще и задержался. На платформе было слишком много охраны... — А ведь я предупреждал его, чтобы он взял с собой запас зелья, — заметил Питер. — Но он, конечно же, не слушал... Он мертв? — Боюсь, что да, — ответил Бэгмен. — Хотя я не видел этого своими глазами, но судя по тому, что слышал... — Печально, — в голосе Волдеморта слышалось искреннее сожаление. — Талантливый юноша, и по-настоящему преданный мне... Он мог быть очень полезным... почти как ты, Людо. — Боюсь, я тоже не всегда оправдываю ваши ожидания, милорд, — вздохнул Бэгмен. — Два дня назад я узнал, что на каникулах Поттера спрячут в каком-то надежном убежище и будут тщательно охранять. Мне пришлось взять его там же, на вокзале, но при этом я выдал себя. Я помнил ваш приказ оставаться в тени, но не мог найти иного выхода... Теперь Гарри был даже рад, что действие парализующего заклинания еще не закончилось. Имей он возможность двинуть хоть одним мускулом, он сейчас рассмеялся бы в голос, что, скорее всего, вызвало бы у его похитителей некоторые вопросы. — Это, конечно, плохо, — говорил между тем Волдеморт. — Но я прощаю тебя, Людо, ведь ты привел мальчишку, а это главное. — Благодарю вас, милорд, — склонил голову Бэгмен. — Позже я вознагражу тебя надлежащим образом. Хвост... — Волдеморт немного помедлил. — Хвост, ты даже не представляешь, насколько тебе повезло. Ты все приготовил? Тогда приступай! Петтигрю осторожно передал сверток Бэгмену и приволок откуда-то из-за могил полный воды каменный котел такого размера, что в нем вполне поместился бы взрослый мужчина. — Так значит, Дюймовочка — это ты... — задумчиво сказал Питер, разжигая огонь. — Вот уж никогда бы не подумал. — Ну естественно, — пожал плечами Бэгмен, — я потому и выбрал такой псевдоним. Назови я себя Осой или Охотником — куковал бы сейчас в соседней камере с Руквудом. Больше они не проронили ни слова. Вода в котле быстро закипела, и Питер принялся высыпать в нее содержимое каких-то кульков и опорожнять пузырьки с зельями, время от времени прерываясь для того, чтобы взмахнуть палочкой и прочитать очередное заклинание. — Пора. Бэгмен развернул шевелящийся сверток и бросил в котел нечто, напоминающее гибрида младенца со слизняком. Подробностей Гарри не разглядел, да, впрочем, и не пытался. — Прах отца, отданный без согласия, возроди своего сына! — нараспев произнес Петтигрю. Под ногами Гарри взметнулся фонтан земли, и вылетевший из могилы темный плотный ком с торчащими из него костями отправился в котел, окрасив его содержимое в синий цвет. — Плоть с-слуги, отданная д-добровольно, в-возроди своего хозяина! — голос Питера задрожал. Отсеченная кисть упала в котел, и зелье из синего стало кроваво-красным. Как ни странно, Гарри совершенно не испытывал ни страха, ни отвращения. Он вообще чувствовал себя удивительно спокойно — ему пришло в голову, что, возможно, амулет Луны действительно помогает сохранять ясную голову. Бэгмен подошел к Петтигрю и достал палочку. Гарри не видел, что тот делает, но, видимо, Питеру стало легче, он прекратил выть, достал из-за пазухи тонкий серебряный стилет и направился к Гарри. — Кровь недруга, отданная против воли, воскреси своего врага! — произнес он, прокалывая кожу Гарри чуть повыше локтя. «Так вот что имела в виду Эль, — понял Гарри, глядя на струйку крови, стекающую в подставленный Питером флакон. — Дамблдор считает, что возрождение Тома неизбежно... Но если я покорюсь неизбежному, то ритуал вообще не сработает!» Он вспомнил давным-давно рассказанную Элин сказку о глупом царе, который сварился в кипящем молоке, пытаясь вернуть себе молодость, и почувствовал, как дрогнули в улыбке его губы. Действие парализующего заклинания прошло еще не полностью, рот плохо слушался, и от этого ухмылка вышла какой-то кривой и, видимо, очень страшной. Во всяком случае, на лицах Бэгмена и Петтигрю он увидел совершенно очевидное выражение страха. Дрожащей рукой Питер вылил собранную кровь в котел. Несколько минут ничего не происходило, затем жидкость побелела, над котлом взметнулся столб искр и повалил густой пар, из которого выступила высокая и худая как скелет фигура. Оба пожирателя повернулись к ней лицом и склонились в глубоком поклоне. Ритуал все-таки сработал. Лорд Волдеморт возродился, и в его жилах текла кровь Гарри. Кровь врага, отданная добровольно.