Тридцать три коктейля

      Женька не умеет делать коктейли — и это, в принципе, единственная причина, чтобы отказаться от подработки в принадлежащем брату баре. Женьку заверяют, что в работе бармена нет ничего сложного, и всему научат, и с универом совмещать будет не трудно, и платить будут прилично — даже получится съехать наконец-то от родителей, и вообще обещают седьмое небо и золотые горы.       Глаза у брата крайне умоляющие. Женька вздыхает. Женька соглашается, Женька на весь бар орет «еблысь» каждый раз, когда приходится смешивать какие-то лютые шоты, и вымеряет пропорции приблизительно и совсем не по инструкции. Завсегдатаи в баре сначала опасаются экспериментов нового бармена, а потом вдруг замечают — шоты у Женьки отличаются от привычных в лучшую сторону.       Народу по вечерам становится больше, работы, соответственно, тоже. На учебе все относительно гладко, так что Женя берет дополнительные ночные смены и наконец-то снимает квартиру где-то в хуево-кукуево, куда добираться на метро почти час и потом еще двадцать минут на трамвае, но вместо жалоб на свою жизнь Женька мешает коктейли, между делом листая конспекты по физике, кроет матом медлительных и неуклюжих официантов, из-за которых заказы то и дело приходится повторять, и выслушивает жалобы оккупировавших барную стойку пьяниц.       Женьке постоянно приходится протирать излишне светлую поверхность барной стойки, на которую постоянно что-нибудь проливается, и короткими, но меткими матерными репликами выказывать клиентам сочувствие. Конспект по физике сменяется задачником по дискретной математике, расписание трамвая запоминается без каких-либо усилий и определяет график смен в баре.       Рецепты коктейлей уже не приходится подсматривать в шпаргалке, тряпка для барной стойки всегда под рукой — еще одна лежит на краю самой стойки рядом с намалеванной от руки табличкой: «сделай Жеке приятно — прибери за собой сам».       Женька хранит в уме список полных сочувствия замечаний, которые срываются с языка сами собой. Люди заглядывают в бар чисто случайно, «погреться разок», потому что он единственный на улице, а не потому, что у него какая-то крутая реклама или красивая вывеска. Люди заходят погреться хоть куда-нибудь, потому что зима в Москве выдалась непривычно холодная, с ветром, норовящим сорвать с прохожих урожай шарфов и шапок, и снегом, то и дело пробирающимся за шиворот. Люди заходят случайно, на один раз, и возвращаются почти каждую Женькину смену.       Все движется по накатанной колее, из которой Женьку выбивает миловидная болтающая соломинкой в стакане с чем-то сладким и убийственно-крепким блондинка. Потому что за четыре месяца, что Женька работает в «Earl Lemon» эта блондинка — первый человек, который на классическое «как жизнь?» вместо вороха бытовых-и-не-очень проблем и историй только качает головой.       Клиентка неспешно тянет коктейль, как-то болезненно улыбается Женьке и говорит:       — Живется. Лучше ты о своей расскажи.       И Женька натурально теряется — потому что заготовок на этот случай пока не имеет.       — Живется, — ухмыляется Женька и мешает коктейль и себе тоже. Это немного против правил, но в среду в час ночи клиентов достаточно мало, чтобы немного дать слабину. — Если вкратце.       — А ты расскажи не вкратце, а как есть, — улыбается девушка, протягивая бокал, и они негромко чокаются и пьют.       Женька механически протирает стойку, травит бытовые какие-то байки и ловит себя на мысли, что очень хочет, чтобы эта милая блондинка — зовут ее Саша, но она, правда, милая настолько, что всего за полчаса становится Сашенькой, — заглянувшая в бар случайно и исключительно от какой-то то ли обиды, то ли тоски — еще хотя бы однажды заняла место за непрактично-светлой барной стойкой Женьки Понтюх.