Earl Grey

Шелковое постельное белье так приятно обволакивает сонное тело блондина, что даже неохота вставать. У Кима так хорошо дома, уютно. Если не открывать глаза, то воображение самостоятельно рисует интерьер комнаты, но когда ты открываешь глаза, то понимаешь, что воображение ошибалось, и образ был фальшивый. Смотря на комнату лежа, то вид кажется еще хуже: разорванные обои, отсутствие штор, остатки телевизора где-то в углу комнаты лежат. Если бы Джун любил бы минимализм, то можно было тогда сказать, что комната выполнена в минималистическом стиле, но Намджун не любит минимализм, но даже если бы любил, то вряд ли можно назвать разорванные обои минимализмом. Чимин в кровати проснулся один, но звуки журчащей воды снимает такой вопрос: «Куда же делся хозяин?» Пак вчера уснул в костюме, но утром проснулся в черной пижаме с золотой вышивкой на рукавах. Видимо Ким переодел Чимина ночью т.к. тот уснул. Пижама принадлежит Намджуну — это сразу можно понять по некоторым причинам: 1. Джун любит черный цвет; 2. Ким обожает только те вещи, которые вышиты золотой нитью; 3. И пижама большая. Чимин встает с кровати и поддерживает пижамные штаны для того, чтобы они не упали, и направляется в ванную комнату. Пак заходит, не стуча и видит, что Джун стоит напротив зеркала и чистит свои зубы. Блондин подходит к Киму и стоит за его спиной и шепчет на ухо: «Доброе утро», затем целуют в щечку. — Доброе. И больше так не делай, — наклоняется Ким к раковине и смывает остатки пасты со своего рта. — Как не делать? Так? — блондин снова целует Джуна только на этот раз в макушку. — Да, так! Мы с тобой вчера все обсудили. Прошу, не делай мне больно. Из-за своей слабости я попросил тебя вчера меня целовать, но сегодня я прежний Намджун. Так что не делай так больше. Моя влюбленность скоро развеется пеплом под луной, — поворачивается Ким к блондину и смотрит ему в глаза. — Извини. Думал, что тебе будет приятно. И про пепел ты преувеличил. — Конечно, мне было приятно, но больше в преть, так не делай. Мы друзья и это никогда не изменится. И да, про пепел я пошутил. — Хорошо. — Как насчет питательного завтрака? — задает вопрос Ким. — Было бы неплохо. — Ты тогда прими душ, а я пойду, принесу тебе халат, а то с тебя скоро пижама точно слетит. — Иди уже! Джун приносит халат Паку пока, тот находится в душевой кабине и забирает пижаму, которую оставил Чимин. Вот они уже сидят и завтракают в приятной дружеской обстановке. Дворецкий подносит последний элемент завтрака и удаляется с кухни. — Чимин, почему ты так рано встал? — задает вопрос Ким и дожевывает кусочек тоста. — Сегодня на работу. Ты что забыл что ли? — Ха, ха. Чимин, ты чего? Сегодня же суббота, — заливается смехом Джун, что чуть даже не подавился. — Что? Сколько сейчас времени? — подорвался со стула Пак. — Восемь часов доходит. А что? — Прости меня, но мне надо бежать. Обсудим все потом. Кстати ешь чипсы, которые я тебе вчера принес. — Хорошо. Беги уже, куда ты там спешил. Блондин выбегает из дома друга в халате и бежит к машине. Видимо у него кинг бегать в халате или в трусах по улице и не только по ней одной. Чимин забегает домой и не слыша, что ему говорит сестра направляется в свою комнату. Как он мог перепутать дни недели? Как он мог забыть о встрече с массажистом? Забегая в комнату первое, что делает Пак — это «выворачивает» шкаф. Выбрасывает вещи, одну за другой ища что-то подходящие. Пак решил особо не заморачиваться, и одеть: свободную белую футболку, черный комбинезон на два размера больше привычного, кроссовки черно-белые с тремя полоскам по бокам, кепку задом наперед также черного цвета, и завершающей деталью был рюкзак такого же цвета как кепка. Блондин не хотел одеваться, как-то вызывающи на подобии: обтягивающие джинсы с прорезями на коленках и выше, рубашка или футболка с глубоким вырезом, подведенные черным глаза, ярко выделены губы блеском и т.д. После домогательства Паку сегодня не очень хотелось остаться изнасилованным. По всей видимости мастеру плевать до кого домогаться. Будь то девушка или парень не имеет значение главное, чтобы было на что посмотреть, а у Чимина есть на что посмотреть, поэтому лучше не рисковать. Со стороны блондина было не красиво делать поспешные выводы, какой этот массажист, но один раз оступился, то оступишься еще. Для Чимина он все также останется домогателем, извращенцем, и насильником. Конечно, этот массажист красив, и прекрасен, но Пак не оценивает людей по внешности, он только присматривается. Естественно изначально блондина привлек мастер своим образом, но потом он показал себя с некрасивой стороны. Может внешне, он красив, но внутри он уродлив. Самое страшное в жизни человека — это внутренние уродство. Ты его ничем не закроешь и не замажешь. Стрелки наручных часов доходят до девяти. Пора ехать, а то до музея далековато добираться. Блондин спускается по лесенкам и направляется в сторону двери. — Брат, стой! Мне надо кое-что тебе сказать, — бежит сестра за Паком. — Все потом Кьюнг-Сун! — кричит блондин сестре и выходит из дома. Пак подъезжает к музею, паркуется и направляется к главному входу. Блондин обводит глазами местность, но не может найти брюнета. Может, опаздывает? Сам первый предложил куда-нибудь сходить. В итоге сам же и опаздывает. — Чимин, привет! — выходит из здания музея массажист и машет своей ладонью Паку. Блондин в недоумении. Какой нахрен он ему «Чимин», они не близкие друзья, чтобы называть друг друга по имени. Блондин решил это просто пропустить мимо ушей. На улице такая жара, а он весь в темном: черные штаны, черные кроссовки, черная футболка, и какое-то черное обрезанное кимоно. Пак не особо разбирается в моде, поэтому он не знает, как назвать эту накидку на массажисте, кроме как обрезанное кимоно. — Здравствуйте. Я думал, мы встретимся у входа, а не внутри. — Все верно. Просто я покупал билеты, — протягивает один билет Юнги. — Спасибо. В таком случае пойдемте внутрь. Находясь в музее современного искусства возле причудливых экспонатов, то сразу понимаешь, что брюнету неинтересно. Обстановка какая-то скучная. Походу дело один только Чимин стоит с открытым ртом и вдыхает приятный аромат массажиста. От мастера пахнет кремом для рук и еще чем-то приятным, что Пак не может разобрать. — Может быть, вы мне теперь скажете, откуда вы узнали мой номер телефона? — задает вопрос блондин и останавливается около красного экспоната. — Ответ прост. Я пришел к вам в компанию и упрашивал сотрудников дать ваш номер телефона. Имя я не запомнил, кто надомной сжалился и дал ваш номер, но даже если бы я знал, то все равно бы не сказал. — Какой вы добрый, — саркастично отвечает Пак. — Прошу вы можете меня называть «хёном»? А то мне этот официоз уже надоел. — А «хён» дак — это не официоз, — недоумевает Чимин. — Для меня нет. Если бы моя воля была, то я бы всех по именам называл. Поэтому прошу тебя, называй меня «хёном». И давай общаться, как друзья, а то мне уже это «вы» достало. — Заманчивое предложения. Получается вы бунтарь, не любите правила принятые в обществе. Я прав? — Да, не люблю. Дак как насчет «хёна»? — Ладно. Тем более — это наша последняя встреча, поэтому я не против. — В таком случае я буду называть тебя по имени, — мастер не задал вопрос — это было жесткое утверждение. — Как тебе будет угодно хён. Пройдя оставшуюся часть музея, блондин боковым зрения заметил, что массажист смотрит не на экспонаты, а на него. И вот тут реально стало страшно. Пак специально оделся, как маленький ребеночек, но даже так не помогло. Все равно этот пронзительный взгляд пронзает Чимина. Или может у Пака просто паранойя, и беспокоиться нет смысла. Они прошли весь музей и не по одному разу. Наконец можно ехать домой и обедать. Выходя из музея, Пак направляется к парковке, но не успел он сделать шаг, как брюнет хватает его за руку. — Прошу тебя Чимин давай пообедаем вместе? — все так же держит за руку мастер. — Ну, ладно. Думаю, нет особой разницы, буду я обедать один или в компании, — выдергивает руку блондин из хватки мастера. — Тогда я могу тебя попросить пообедать у меня дома. Я хочу, чтобы мы с тобой приготовили еду вместе. Только не бойся Чимин я, правда, тебя не трону, если это последний день нашей встречи, тогда я им хочу насладиться сполна. — Знаешь, после таких слов мне стало еще страшнее, — улыбается Пак. — Я просто не знаю, что сказать, чтобы ты согласился. Ну, пожалуйста, поехали, — умоляется Мин. — Ладно, поехали, но поедем мы на моей машине, — утверждает блондин. — Окей. До дома массажиста они ехали в тишине. Только перед этим заехали за продуктами т.к. брюнет провинился, он за все расплачивался. Пак ему ничего не говорил, что он такой плохой, поэтому плати. Мастер сам сказал, что он провинился в тот раз, поэтому будет платить сам. Вот они уже подъехали к дому Юнги, и паркуются. Пак удивлен, что какой-то там массажист живет в ново строенной огромной многоэтажке. Нажимая указательным пальцем на кнопку лифта, они поднимаются на 44 этаж. Кабина лифта стеклянная из-за этого открывается вид на туманный город. Хорошо, что они зашли в здание раньше, чем начался дождь. Вид конечно классный, но после 20 этажа он не кажется красивым Чимину т.к. он боится высоты. В этом стеклянном лифте даже поручней нет — это вообще законно? Блондину ничего не остается, как схватится за массажиста. Пак наваливается на него всем телом и обвивает свои руки вокруг шеи мастера. Он дышит Юнги в его ухо так обильно, что если бы это было стекло, то оно бы давно запотело. — Прости. Я боюсь высоты. Постой так со мной пока мы не приедем на нужный этаж, — выдыхает блондин в ухо мастера. Юнги не отвечает, он просто роняет пакеты на стеклянный пол, и обнимает в ответ. Паку в этой ситуации уже было неважно, что сейчас он обнимает извращенца-домогателя. Главное было только то, что ему страшно. Пак чувствует, что сердцебиение массажиста забилось чаще, а дыхание участилось. Хватка мастера стала сильнее, его руки начали ползти все ниже, пока не остановились на талии Чимина — это послужило красным знаком для блондина, что пора это все сворачивать. — Чимин, …я… — пытается что-то сказать Юнги, но из-за его учащённого дыхания, и звериного рыка не разобрать. — Спасибо! — лифт остановился на 44 этаже, что послужило спасением для Пака, он отлипает от мастера, и выбегает первым из лифта, крича слова благодарности. Брюнет выходит последним из лифта с пакетами в руках, он проходит мимо блондина и говорит ему: «Пошли». Стоя около двери Юнги, он ищет ключ-карту, которая находиться в обрезанном кимоно мастера, слышится пищащий звук, что означала положительный вход в квартиру. Когда блондин заходит в прихожую Юнги первое, что пришло ему в голову — это то, что массажист, по всей видимости, не нуждается в деньгах. Его апартаменты просторные и уютные. — Ты осматривайся, а я пока пойду, продукты разлажу. Чувствуй себя, как дома, — удаляется Юнги на кухню. Первым делом Пак идет в ванную комнату моет руки, и осматривается. Да, ванна просторная ничего не сказать. Дальше блондин направляется в гостиную и первое, что он там замечает — это черный рояль, который очень хорошо сочетается с девственно-белоснежной комнатой. Блондин подходит ближе к роялю, и проводит своими пальчиками по клавишам. Приятная дрожь проходится по всему телу блондина — идеально. Чимин проходит дальше по коридору и останавливается возле белоснежной двери с серебреной ручкой. Пак открывает дверь, но она не подается, значит только одно — закрыто. Интересно, что там прячет мастер? — Туда нельзя! — кричит где-то сбоку Юнги. — Да, это я уже понял, — ищет взглядом массажиста блондин. — Идём готовить. Я уже все подготовил для приготовления пищи. — Пошли. Стоя на просторной кухне в сером фартуке нарезает овощи Чимин. Они решили приготовить: дакжим (курица с овощами),кимпаб(корейские роллы, только сытнее), и по закону жанра кимчи. На все про все у них ушло где-то часа два, если не больше. — Проше было бы сходить в кафе? — задаёт вопрос Юнги. — Честно, да. — Ладно, давай снимай фартук, и садись за стол. Юнги забирает фартук из рук блондина и направляется прочь с кухни. Пак не стал его ждать, потому что он голодный, и какого-то Мин Юн Ги, он ждать не будет. — Я смотрю, ты уже без меня начал, — констатирует факт брюнет и ставит на стол бутылку французского вина и два стеклянных бокала. — Извини, не удержался. Это что? — указывает пальцем блондин на вино. — Чимин, ты прям как маленький — это вино, и я принес его для того, чтобы выпить его в честь примирения. — А если я скажу, что не пью. — Нет, ты пьешь. — Нет! — Да, ты пьешь. Сегодня ты пьешь, потому что — это дорогое высокосортное вино, и отказывается, будет невежливо. Я не заставляю тебя осушить всю бутылку, но думаю, от одного бокала с тобой ничего не станет. — Как ты хорошо делаешь акцент на том, что я кореец. — И я кореец, если ты вдруг не заметил. Наш менталитет не позволяет нам отказываться. Так что пей, и ешь! — пододвигает бокал с вином ближе к Паку. Чимин осушает бокал вина залпом, после неприятно кривясь от послевкусия. Продолжают они обедать в тишине. Он выпил один бокал, но у Пака уже начинает кружиться голова. Массажист пригубил бокала три, но ему хоть бы хны. После того, как они полноценно пообедали, мастер начинает мыть посуду. Блондин предлагал свою помощь т.к. посудомоечная машинка сломалась, но Юнги отказался от помощи. Заявив: «Ты гость, поэтому отдыхай». Пока блондин наблюдал за тем, как Юнги моет посуду, у него сильнее закружилась голова. — Хён, можно я посижу на диване в гостиной? — снимает кепку Чимин, и оставляет её на столе. — Конечно, иди, посиди. Можешь даже телевизор посмотреть. — Спасибо, — направляется в гостиную Пак. Блондин плюхается на диван, и ищет руками пульт от телевизора. Не нашел. Пак решил сменить технику поиска. — Хён, где у тебя пульт? — кричит на всю гостиную Пак. — На столе! — кричит в ответ с кухни массажист. И правда, на столе, как так блондин не заметил? Пак тянется к стеклянному столику и берет пульт в руки. Чимин пытается найти нужную кнопку, но Пак понимает, что ему стало хуже т.к. кнопки на пульте расплывчаты. Пак встает с дивана, но падает обратно, и отрубается от реальности. Через некоторое время к нему подходит Юнги, и шлепает его по щекам со словами: «Чимин, ты слышишь меня» в ответ тишина. Отлично Пак в полной отключке. Юнги намерено подсыпал в бокал блондина снотворное, для того, чтобы тот вырубился. Загребая Чимина себе на руки, мастер направляется в ту самую закрытую комнату — это его обитель, он её запирает для того, чтобы посторонние не заходили. У Юнги большая двуспальная кровать, он кладет Пака на белые простыни и начинает того раздевать: медленно, не спеша, сначала снимает черный комбинезон, который не как не хочет подаваться действиям массажиста. Наконец стянув с блондина лишнюю вещь, он переходит на другую. Снимая с Пака предпоследнею вещь гардероба — это белая футболка, он её отбрасывает в другую часть комнаты. Восседая на бедрах блондина, Юнги начинает рассматривать его: белые взъерошенные волосы, мирно спящие глаза, приоткрыто-блестящие губы, которые так и хочется поцеловать, накаченные в меру кубики пресса, черные боксерки, которые скрывают секрет Чимина, и которые так хочется стянуть с него. Может быть Юнги и правда извращенец, если он занимается таким развратом с безжизненно спящим человеком. Наклоняясь ближе к блондину, Юнги берет губы Пака в свои и имитирует движения поцелуя. Конечно, с человеком в сознании было по-другому, но брюнет довольствуется тем, что есть. Юнги тащится от полноты губ Пака, от его горячего языка, и от бальзама с персиковым вкусом. Брюнет продолжает вылизывать губы Чимина, он проникает языком в полость рта Пака и проходиться по ровному ряду зубов, затем берет его блондинистые волосы в свою руку, и начинает оттягивать их. Пак все также лежит без сознания. После мастер спускается к шее парня и начинает покрывать ее своими отметинами, и поцелуями. Спускаясь все ниже, и ниже Юнги вырисовывает языком дорожку из поцелуев. Останавливаясь возле кромки нижнего белья парня, массажист прикусывает область пупка, затем выцеловывает каждый кубик пресса. Юнги решил не снимать боксерки парня и ничего там не трогать, потому что это уже будет перебор. Он и так глумится над спящим Чимином, но если бы он это сделал, то Юнги себя бы никогда не простил. Беря правою ногу парня и закидывая себе её на плечо, Мин начинает вылизывать внутреннею сторону бедра, и сжимать ягодицы Пака. Тоже самые действия массажист проделывает с левой ногой парня. Юнги не знает, сколько часов вылизывал, целовал тело Пака, но когда ресницы блондина начинаю подрагивать, он понял, что пора заканчивать все эти действия. Массажист поднимается с тела Чимина и снимает с себя одежду, оставаясь в одних боксерках. Последний раз Юнги чмокает Пака, и укрывает их одеялом, затем ложится рядом, и прижимается к юноше ближе. — Что же ты делаешь со мной сладкий персик? Мне даже приходится обманывать тебя, но я готов делать все, что угодно, лишь бы ты был рядом, — целует мастер блондинистую макушку и обвивается вокруг талии Пака.