Что-то изменилось

Дверь, которая открылась перед Леной Кулеминой, пугала и манила ее одновременно. "Пути назад уже нет, сама заварила эту кашу, вперёд и с песней" — сказала она себе и нырнула внутрь подъезда. Поднимались на этаж они молча, просчитывали дальнейшие шаги, шахматная партия уже началась. Открывая дверь в квартиру, ВМ сделал первый ход. Белые ходят первые и выигрывают, сказал он себе, хотя не был уверен, что в такой ситуации можно считать выигрышем. — Вот ты в самой холостяцкой квартиру на свете, квартире учителя физкультуры. - эта фраза показалась ему слишком личной, он чувствовал, что эта ситуация не вписывается в рамки отношений учителя и ученицы. — А здесь уютно, хотя я и не предполагала, что будет иначе - искренне ответила девушка, чуть тише, чем обычно. — Так где доска? - попыталась разрядить обстановку Лена, чувствуя давление гнятущей атмосферы, образовавшейся в этой, довольно темной, квартире. — Да, сейчас достану. - выйдя из полутранса обдумывания сложившейся ситуации, Виктор Михайлович полез в шкаф. Ее глаза в этом приглушённом освещение казались ещё более манящими, чем обычно. Это, наверное, первый момент, в который мужчина пожалел о том, что не добавил больше света в жилище. — Белые или черные, выбирай - протягивая две руки с скрытыми пешками в них, предложил мужчина. — Эта - Елена Кулемина не узнала своего голоса, он показался слишком тихим, спокойным и ещё каким-то, но она не могла понять каким. Девушка слегка прикоснулась к руке тренера, почувствовав тепло от соприкосновения, она подняла на него взгляд. — Значит, я играю черными - сказал он, медленно раскрывая ладонь, не отводя взгляда от ее зелёных очей. Спустя десять минут игры, Степанов понял, что уже допустил роковую ошибку в этой партии и Лене не составит большого труда его победить. Взглянув на хитрое выражение на ее лице, он понимает, что она видит выигрышную комбинацию. Однако, неожиданно для него, девушка откидывается на спинку стула и спокойным, но слегка игривым голосом говорит: — Виктор Михайлович, может устроим небольшой перерыв на чай? Я немного устала. Лена не знала, поддается ли ей ее учитель или ей действительно удалось его обыграть. Это было не важно. Шанс победы придал ей уверенности и она решила испытать удачу в куда более важной для нее партии. К тому же, была ее очередь ходить. Интересный ход, думает про себя мужчина. Однако в просьбе не отказывает и идёт на кухню ставить чай. Ожидая закипания чайника, учитель погрузился в свои мысли настолько глубоко, что вздрогнул, когда чайник оповестил о завершении своей работы. Краем глаза, он заметил, что на кухне не один. В дверном проема стоит его ученица и пристально за ним наблюдает. — О чем задумались? — спрашивает Лена. — Раздумываю, как обыграть тебя в шахматы. — отшучивается тренер и видит лёгкую улыбку на ее лице. Вечер приближался стремительно и естественное освещение практически сходило на нет, от чего обстановка на кухне казалась интимнее. Однако, свет никто включить не захотел. К чаю учитель достал, очень удачно оказавшиеся в его холодильнике, два эклера и поставил перед ними по чашке ароматного напитка. Пока в голове ученицы крутился вопрос, как действовать дальше, какую стратегию выбрать, она аккуратно ела пирожное. В это же самое время, не отводя взора, мужчина наблюдал за ней и понимал, что сейчас совершенно в ее власти. Он сидит на своей кухне и не может справиться с желанием аккуратным движением вытереть ее губу от оставшегося на ней крема. Но он решает немного выждать, к тому же ее ход не закончен. — Виктор Михайлович, а у вас всегда так темно? — пытаясь найти тему для разговора, начинает девушка. — Да, наверное, да, люблю такую обстановку, тебе не нравится? — так странно, что она обращается ко мне по имени отчеству, учитывая, какие эмоции я сейчас к ней испытываю. — Нет, наоборот, полумрак добавляет уединённости и... — она задумывается, отводя взгляд, а потом взглянув прямо ему в глаза заканчивает фразу. — И интимности обстановке. Он видит огоньки в ее глазах и наконец понимает, что эту игру ведёт она, а он пока просто в нее играет. Но, надо менять положение дел. Последние, державшие его в руках, моральные устои уходят на второй план и он аккуратно прикасается к ее губе, убирая с нее крем.