Хроники теней. Хроника XII. Невозможное возможно

Был выходной день. Самое-самое начало воскресенья. Утро еще только разгоралось, солнце еще не взошло. Небо было серым, а все в его свете казалось монохромным. Было жутко холодно, так как за окном было лишь начало марта, и невообразимо туманно. Казалось, океан встал на дыбы и висел теперь над городом мириадами крохотных капелек воды. Соно был дома, что само по себе удивительно в преддверии релиза. Мне казалось, он уже давно живет в студии. Я узнал, где он находится еще в пути через тень, когда единый миг, охваченный неземными красками, которые обычному человеку и не снились, растягивается в сознании до чего-то бесконечного и даже неохватного. На это самое мгновение захотелось рассыпаться подобно туману такими же крохотными частичками, только не воды, а тени. Интересно, осталось бы тогда мое сознание целым, или я бы просто исчез? Судя по бестолковым передвижениям по квартире, Соно не знал чем заняться. За те мгновения, что я наблюдал за ним из тени, я успел заметить, как он слоняется из угла в угол, заламывая руки. В тени все иначе, и этот короткий миг отобразил для меня несколько часов метаний Соно. Он то ходил, не желая остановиться. То падал в свое излюбленно белоснежное кресло и смотрел на серый прямоугольник окна. То готовил кофе, который чаще всего забывал выпить, а потом холодным выливал в раковину. То стоял неподвижно перед окном, и тогда бездумно наблюдал за крошечными машинками, спешащими куда-то там, далеко внизу. Вообще-то я не собирался к нему. Еще полчаса назад я точно так же бродил по своей квартире. Всю ночь напролет. Я тщетно пытался дождаться утра и еще до его наступления успел переделать все дела по дому, и передумать обо всем на свете. А часы будто совсем не двигались. Иногда я подходил к ним, чтобы убедиться, что секундная стрелка все же лениво ползает по циферблату. Казалось, еще миг, и они или остановятся, или пойдут вспять. А утро все не желало начинаться. Серая хмарь за окном не в счет. К тому же в этом спальном районе было совсем уж тихо и мне даже иногда казалось, что на многие сотни метров вокруг меня не осталось ни единой живой души и утром будет попросту некому проснуться. А вдалеке, за кругом слышимости человеческого уха, на оживленных улицах сновали автомобили. А совсем далеко, в центре, жизнь кипела даже в этот предрассветный час. Я видел это через тень, хоть и избегал ее касаться. И Кагэко не было дома. И там, в мире теней я ее не чувствовал. Она опять растворилась во всем мире. Может быть, мне не стоит ее удерживать рядом? Да, давно бы стоило перестать быть эгоистом. Она уже не часть этого мира, и не стоит даже пытаться привязать ее к нему. Опутывать ее узами, все равно, что пытаться привязать ветер, или солнечный свет. Но, думая о Кагэко рядом с собой, чего же я хочу на самом деле? Думаю, я безбожно обманываю себя, полагая, будто я хочу, чтобы Кагэко было хорошо. Но на деле я хочу, чтобы она всегда была рядом. Но это не то. Получается, что я хочу, чтобы хорошо было мне, и плевать, что чувствует она. Даже противно от понимания того, какая я эгоистичная сволочь. Но, где же она? Кажется, будто ее вообще нигде нет, хотя я продолжаю ощущать, что она рядом. Нигде и везде. Все ли с ней в порядке? — Не томи, милая, — шептал я то и дело. — Если тебе нужно уйти, ты только скажи, но не мучь меня. В последнее время я уже привык к этому ощущению. То же самое я чувствовал, когда она и правда была рядом, когда касалась меня, но когда еще не умела воссоздавать свою плоть. Как же давно это было. Еще немного и мне начнет казаться, что это было только во сне. Может и Кагэко мне приснилась. Вообще все это мне приснилось. Один сплошной дурной сон, с крохотным лучиком света в нем. Видимо она тогда была, и сейчас именно такая, какой и должна быть — растворенная в тени. Ведь весь тот год, когда я думал, что потерял ее навсегда, я чувствовал то же самое, только еще не умел понимать этого. Я тогда своим непониманием делал ей больно. Будучи не в силах больше думать об этом, я отправился к Соно. И за несколько мгновений пути по тени я успел подглядеть не только за ним, но и за другими товарищами по теневому плену. Я вышагнул из тени на площадке перед дверью. Даже сам от себя не ожидал такой воспитанности. Вот почему бы не появиться уже за дверью? Или, может, я надеюсь, что все еще могу повернуть назад, если вдруг передумаю. И этого никто не заметит. Это перед дверью Соно? Понимая, что это глупо, я все же продолжал оттягивать момент встречи. Я медленно протянул руку к двери, намереваясь постучать. А Соно был как всегда на высоте. Рука моя провалилась сквозь дверь, не встретив твердой поверхности, хотя я не прибегал к помощи тени. Да и Соно тоже. Дверь попросту отворилась. Вполне по человечески. Передо мной стоял Соно. Он открыл дверь без стука. Без скрипа. Без поворотов замка. Да и шагов его я не слышал. Может я и задумался, и просто не заметил этого, но все же мне кажется, что он уже стоял за дверью, поджидая меня. Но я точно знаю, что когда я еще только отправлялся, когда я приподнял тень, чтобы нырнуть в нее, он был в своем излюбленном кресле у окна. Он не спрашивал ничего. Как у меня не было понимания, зачем я здесь, так и у него не было вопросов. Он стоял будто весь погруженный в тень. В квартире не горел свет, и комнаты были заполнены переплетениями теней от заглядывавших в окна фонарей. Да и рассвет уже разгорался. Скоро фонари погаснут. А лицо Соно было особенно непроницаемым. Наверное, от того, что у него как и у меня уже не осталось сил на проявление каких-либо эмоций. Неужели я выгляжу так же? Мне стало немного не по себе. И еще хотелось бы понять, как он относится к этому неожиданному визиту. Может уже привык. А, может быть, даже не понимает, что делает, мысленно продолжая сидеть в кресле. Слишком уж сильно он похож на манекен. Тело встало, чтобы открыть дверь, а душа осталась в кресле. Ни с того ни с сего я вспомнил, что мне с неделю назад вдруг срочно понадобилось купить вина. Я, смутно осознавая, что собираюсь делать, помчался за ним уже впотьмах, и не один квартал мне пришлось обойти в поисках магазина, который бы работал так поздно. В итоге купил довольно неплохое, и оно все это время стояло в холодильнике. Я даже не вспоминал про него. С тех пор, как Кагэко стала избегать меня, и перестала пытаться жить телесной жизнью, я перестал ходить в магазин, перестал есть и спать. Почти перестал. Иногда жую что-то по привычке. Иногда падаю на диван, или на кровать и забываюсь, даже скорее не сном. Мыслями. Но видимо от голода умереть у меня нет никаких шансов. Легкая манипуляция и обе бутылки в моих руках. Холодные. Капли конденсата стали буквально на глазах появляться на их боках. Может, от этого они приобрели аппетитный вид, так как Соно вдруг ожил. Он скосил на них глаза. Сначала на одну, потом на другую. А потом посторонился от двери, пропуская меня в квартиру. Но все так же без слов. Соно посторонился, пропуская меня в квартиру. Остановившись у порога, я скинул обувь и проскользнул мимо хозяина сразу к его любимому окну. Бокалы под вино материализовались из ниоткуда и уже дожидались меня. А пробка из одной из бутылок исчезла. — Вид из окна у тебя куда лучше, — пробормотал я, присаживаясь у низкого подоконника прямо на пол. — Отсюда виден целый город, с его миллионами светящихся точек окон и ползущих куда-то автомобилей. А у меня это лишь глухая стена дома напротив. — Ты пришел ко мне, чтобы смотреть в окно? — хмыкнул Соно, опускаясь рядом. — Видимо в том числе, — ответил я, наливая вино. — А когда-то ты вообще не открывал окон, упиваясь своим страданием от того, что теперь лишен солнца. — Да, правильно говоришь, лишен солнца, — пробормотал я, отпивая. — Я продолжаю заниматься этим самобичеванием до сих пор. — Было бы желание страдать, а повод всегда найдется. Некоторое время мы сидели в тишине, делая вид, что вино занимает все мысли. Сидя у низкого подоконника на коленях, на белом пушистом ковре, облокотившись на подоконник, Соно поигрывал бокалом. Красноватая лужица плескалась внутри стеклянного шара, завораживала. — Ну и чем я обязан твоему визиту? — спросил он, продолжая играться с бокалом. — Почему вдруг такой сюрприз? Зачем ты решил нарушить мое одиночество? Почему вдруг решил скрасить мои скуку и печаль своими? — Кажется вопросы для тебя важнее, — пробормотал я, задумавшись. И я вдруг понял. Истина открылась передо мной, понятная, но необъяснимая. Я понял, почему мне нужно было прийти. Тревога давно уже наседала на меня, беспокоила. Мир теней тяготил меня. И не только меня, как выяснилось. И Тень это беспокоило. Моя самая первая ниточка, связавшая меня с тенью — Соно. Вот и выходит, что поговорить, или помолчать нам надо вместе. А еще, потому что Соно во всей этой истории с нашим обращением ни при чем. Нас призвала Тень. А Соно — ее посредник. Выходит, что подневольный. — Так случилось, потому что так должно было случиться, — проговорил я, допивая вино. Никто не виноват. Все мы — жертвы. — Что? — переспросил Соно, глянув на меня. — Ты о чем? — Ты тогда не выбирал, жить нам или нет, — продолжал я. — Мы были рядом с той в тот момент, когда смерть нависла над нами, потому что мы уже были избраны Тенью. Мы были жертвами смерти, которые Тень выторговала для себя. И ты тоже жертва, разве что избран был намного раньше нас. Смерть хотела тебя забрать, а Тень отправила за тобой своего посланника. Все это, быть может пазлы чего-то, что мы попросту еще не способны понять. От таких мыслей, будто самостоятельно лившихся из меня, закружилась голова. Хотя она и до этого кружилась, только от вина. Оно туманило голову. В ушах шумело, в ногах была приятная тяжесть. А сознание было чистым как никогда. — К тому же дома сидеть скучно, — закончил я скороговоркой, придвигая к себе вторую бутылку. От осознания всего этого у меня вдруг стало легко на душе, и я широко улыбнулся. Соно тоже невольно улыбнулся, хотя едва ли понял, о чем я бормотал. — Да и к кому кроме тебя мне было пойти? Кто еще мог бы составить мне компанию в одиночестве. Анзи ото всех нас отдалился. Кажется, что он уже все для себя решил. А Ю и Аямэ мешать не хочется. Им кроме друг друга и не нужен никто. На это заявление Соно вздернул брови и даже закатил глаза. Может он был так увлечен своими думами, что сам этого не замечал. — Ну да, — согласился он, чуть погодя. С одного локтя он перекатился на другой, и совсем растекся по подоконнику. Бокал он поставил и теперь, пощелкивая по стеклу ногтем, смотрел сквозь рубиновую жидкость на блики солнца в окнах тысяч домов. — Так что для компании оставался только ты. Соно ухмыльнулся от такого моего заявления. Он улыбался искренне, не одними губами, как бывало иногда. Но все же улыбка эта была мечтательной и грустной. — А Кагэко? — спросил он чуть погодя. — Ее все время нет. Она избегает меня. Ну, вот я и сказал это. Соно бросил взгляд на полку. Взгляд его затуманился. Кажется, на мгновение он позабыл не только обо мне, но и о том, что он живет на этом белом свете, разве что погруженный в тень. Зачем живет? На полке в простой деревянной рамке стояла фотография Хисаги. Девушка, запечатленная на фото, все так же продолжала казаться мне неживой куклой. Если есть связь между фотографией и тем, кто на ней запечатлен, то на этой карточке отражается человек, которого давно нигде нет. Что-то с Соно все же не так. — Почему фото там, — спросил я. — Почему не у тебя возле сердца. — Просто не могу к нему прикасаться, — ответил он, и растерянно опустил глаза. Потом выпрямился, и запоздало допил вино. В его бокале было еще больше половины, и потому глоток получился продолжительным. — И выбросить не могу. А в руки возьму, мне кажется, что оно жжет их. Думаю, не стоило тебе ее не возвращать. — То было не мое решение, — ответил я. — Я с тенью как-то не настолько сильно сплотился, чтобы понимать ее замыслы. А вот Кагэко… Не договорив, я замолчал. — Я не могу ее уничтожить вновь, — продолжил Соно. — Даже не знаю, что на меня нашло тогда. Она дорога мне. Это все, что осталось от Хисаги. — Тень видимо не позволила тебе потерять ее, раз она столько для тебя значит. — Ты говоришь о тени, как о чем-то живом, мыслящем. Я пожал плечами.