Хроники теней. Хроника XII. Невозможное возможно

Я, все еще растерянный, вышел из тени посреди репетиционной и первое что заметил — свое отражение. Я шагнул в тень сразу, как только Кагэко растаяла, рассыпавшись в моем восприятии по всей округе. Тень мелькнула перед моими глазами калейдоскопом слишком ярких красок. Мне даже показалось, что сознание уплывает от меня. А когда мельтешение прекратилось, я очутился в репетиционной студии. После того, как я ужаснулся сероватому привидению с огромными глазами в зеркале напротив меня, я увидел микрофон на микрофонной стойке. А потом отражения своих товарищей. Их глаза. Она смотрели на меня, будто я какой-то диковинный зверь. Может быть, это их недоумение вывело меня из ступора. Может, что-то еще. Хоть перед погружением в тень у меня и мелькнула мысль, о том, что все в репетиционной, и что стоило бы пойти туда, я все же немного удивился, когда оказался именно здесь. И тому, что все действительно в сборе тоже. Осмотревшись, я понял, а потом и вспомнил, что у нас уже больше получаса как должна была начаться репетиция. Она собственно видимо и началась без меня. Удивительно, что Соно не заявился ко мне эти самые полчаса назад. Как оказалось, он собирался, но не смог. Вообще никто из них не мог погрузиться в тень. Это я понял из их сумбурных бормотаний. А если учесть, что и мысли мои пребывали в таком же хаосе, то удивительно, что я вообще понял, о чем они говорят наперебой. Они прибыли все сюда, каждый в свое время, как и всегда через тень, и мирно занимались каждый чем-то своим. Ждали остальных, потом ждали только меня. А когда стало ясно, что я, видимо, позабыл о репетиции, или же не уследил за временем, попытались связаться со мной через тень, но у них ничего не вышло. И телефоны их отчего-то не работали. Даже выйти из комнаты они не смогли, так как дверь была заперта снаружи, и ключа ни у кого не было. Вот так вот они почувствовали свою уязвимость от беспечности, вызванной тенью. Мы привыкли, что нам ничего из этого не нужно. Может, поэтому и ругать меня никто не стал. Они скорее обрадовались мне, будто пришел спаситель. Хотя, как оказалось, тенью до сих пор никто из них воспользоваться не мог. И потому вдвойне удивительно, что я смог прийти. Это ведь должно было бы обозначать, что все наладилось. Как оказалось, выводы были поспешными. Соно даже чуть в истерику не впал от того, что это оказалось не так. А я к тому же был разве что не в нижнем белье. Мало что соображая, и я тут принялся ходить из угла в угол. Соно, будто повторяя за мной, тоже ходил кругами и заламывал руки, гадая, что могло случиться. — Прекрати, Соно, — буркнул я. — Видимо так надо. — Это еще почему ты так решил? — Мне нужно вам кое-что рассказать, и вполне вероятно, что Кагэко, а то и сама тень хочет, чтобы это случилось поскорее. И чтобы вы меня выслушали до конца. А ведь я и правда уже решил рассказать всё и всем, не задумываясь о последствиях. Еще тогда решил, когда Кагэко только начала свой рассказ об этом. Наверное потому тень и держала их все тут. Собираясь с мыслями, я прохаживался по репетиционной, изредка поглядывая на точку в пространстве, где за десятками стен должно быть солнце. Надо же, не помню, когда окна у нас вдруг оказались открытыми. И вся студия была залита ярким закатным светом. Хоть мне казалось, что только у меня был бзик по этому поводу, но на деле окна здесь всегда были занавешены так, что порою казалось, что их и вовсе нет. — Вам лучше присесть, — сказал я, повернулся к товарищам. А потом я до самого последнего слова пересказал им свой последний разговор с Кагэко. Слова полились из меня, но какие-то однообразные. Я все время повторял слова «надо же, все оказывается так просто, и даже вероятности смерти нет». На некоторое время повисла тишина. Она была давящая. Мне казалось, будто я слышу, как у каждого в голове шевелятся какие-то мысли. Каждый решал, что думать по этому поводу. — Вот как, — пробормотал Соно, вскочив. — Я не знал. Договорив, он опустился обратно на стул. Сказать, что он был удивлен, все равно, что ничего не сказать. Что уж говорить о других. Тут все разом забормотали. Кто-то вскакивал и присаживался, кто-то бегал из стороны в сторону, заламывая руки. — Наверное, этого никто не знал, — проговорил я. И не удивительно. Соно говорил, что все, что он выучил о мире теней, он не в силах рассказать, поэтому, что это надо самому выяснить, в личном общении с миром теней. Но у нас был наставник — Соно. У него же не было. Может у посвященных это было принято, быть одиночками, и сразу бросать посвященных. Сложно сказать, других-то мы никогда не встречали. Что смог Соно рассказал нам. И все равно у меня до сих пор голова кругом от всего этого мира теней. И я даже представить не могу, каково было ему в одиночку. Соно сразу после посвящения тени он остался один, даже еще не до конца переварив тот факт, что он остался жив. Того офицера, спасшего его, он больше не видел. И до этого он его никогда не видел. Было даже время, когда Соно был уверен, что тот человек никогда не существовал. Но потом он увидел его лицо на плакатах героев войны. И все то, что мы знаем, это то, чему нас научил Соно. То есть это всего лишь чуть более, чем полувековой опыт. Но посвященные скорее всего бессмертны. Где же они все? А может и нет. Никто нам не расскажет, может разве что кроме Кагэко. И весь этот опыт — путь проложенный методом проб и ошибок. Даже перемещение через тень, что на самом деле очень просто, далось Соно только через несколько месяцев, ведь он об этой возможности даже не знал. Сначала он вообще знал только то, что солнце теперь губительно для него, и всю жизнь ему предстоит держаться тени, и ночи. Но теперь выходит, это единственное знание, что было у него в начале, было ложным. Но тогда, на заре своей новой жизни Соно не мог не поверить в это, ведь в душе его был какой-то щемящий страх перед солнечным светом. Когда первый шок от новой информации прошел и все успокоились, и расселись по своим местам, Анзи, который до этого спокойно сидел, встал и пересел на другой диван, подальше от всех нас. И почти полностью отвернулся. Все хмурились, каждый по-своему. Кто-то был неподвижен, кто-то напротив — стал дерганым, нога принялась выбивать какой-то ритм. Глаза их бегали по комнате, не желая глядеть на меня. Да и ни на кого. — Не могу в это поверить, — бормотал Соно, словно в молитве сложив ладони перед лицом, и изредка закрывая ими глаза. — Если бы я знал… если бы только знал… Но он никак не мог озвучить, что именно он мог бы тогда сделать. Потом Анзи встал еще раз, отложил гитару. — Вряд ли я сегодня смогу хоть пару нот связно сыграть, — пробормотал он. Едва его гитара оказалась на своей подставке, он окунулся в тень, и почти сразу я перестал его чувствовать. Он видимо не желал, чтобы хоть кто-то знал, куда он отправился. Ю и Аямэ тоже были сами не свои. Ю, тоже поднявшись с дивана, что-то бормотал, то скручивая какие-то провода, то переставляя гитары с места на место. А потом, так и не сказав ничего связного, ушел, даже не позвав Аямэ. — Я никого не держу, — неизвестно в чей адрес проворчал Соно. — Катитесь все. Аямэ, будто дожидаясь именно этих слов, вскочил. — Почему ты думаешь, — заговорил он, обращаясь к Соно, — что мы, как и сегодня, не сговариваясь, не придем к тебе сюда, если станем людьми? Почему ты думаешь, что мы уйдем? Я рассеянно кивнул, соглашаясь со словами Аямэ, который продолжал что-то доказывать Соно. А тот едва ли слышал хоть слово. — Ты конечно прав, — продолжал Аямэ, — сейчас нас это сближает. Но… Сказав это, он задумался над своими словами. — Да, — заговорил он вновь, — ты прав. Это может быть началом конца. Он еще что-то хотел сказать, но лишь вздохнул и потом ушел, растворившись во всполохе теней. И никто из ушедших так и не взглянул на меня. Может каждый из них осуждал меня? Мы с Соно остались наедине. Он повернулся ко мне, весь его взгляд будто говорил, «ну и с какими же словами уйдешь ты?». — Что ж, — заговорил он, так и не дождавшись моих слов. — Даже если это и правда начало конца, я все равно рад, что мы теперь знаем это. Потом он встал и направился ко мне, но не дойдя пары шагов остановился, махнул рукой и исчез. И в тот миг, едва ли не впервые в своей жизни оставшись в репетиционной студии один, я подумал, а не ошибся ли я, рассказав друзьям об этом. Есть истина, которую не должны знать все. Для их же блага. Но ведь даже Соно, как ему ни было больно представить возможные результаты, сказал, что надо было это знать. А вдруг мы и правда разойдемся. Что тогда останется в моей жизни? Когда и Кагэко уйдет? Ведь она уйдет. Да, чтобы стать в итоге человеком, но… Ну вот, я опять думаю о ней плохо. Я сам себе противен. Когда я вышел из тени посреди гостиной, Кагэко сидела на диване. А я ведь не надеялся ее не то, что застать дома, но даже и увидеть до того момента, как она решится на свой самый последний шаг в тени. Я был очень рад, что не вынужден буду сейчас быть один. Это немножко радует. — Что вы решили? — спросила она. Конечно, она все и сама видела и слышала, но она хотела, чтобы я это сказал. — По-видимому, каждый хочет что-то решить для себя сам, — ответил я. — И я наверное тоже. Но, пока без вариантов. Если я это сделаю, я не смогу видеть тебя. Так что пока ты здесь, я тоже. А потом, когда уйдешь, я не смогу быть в тени. Но станет ли мне легче, если я буду человеком? Кагэко потупилась в ответ. — И что же все-таки ты решил? — Я никогда не был счастлив в тени, — ответил я. — Я знаю, — сказала Кагэко, — я видела отголоски твоих мыслей. — Я… я пойду на этот шаг. — Я так и думала. Но, ты же сдержишь обещание? Ты останешься здесь, пока я решусь. — Да, — ответил я, — но ты ведь понимаешь, что для меня это будет все равно, что опять пережить твою смерть? — Но потом ведь я смогу стать человеком. Только отправившись этим путем, я получу возможность родиться заново. Моя жизнь будет такая же, как эта. Хоть и в другое время.