And in the heat of the night, saw things I'd never seen
Oh, seventeen
Шел, казалось бы, обычный вечер. Солнце заката практически скрылось за облаками, кроваво-красный свет звезды был виден лишь совсем вдалеке. Надвигалась ночь, а мысли Эрика все никак не могли прийти в порядок. Весь этот день он был в ожидании, сердце его бешено колотилось, а темная кожа щек скрывала пунцовый оттенок смущения, который каждый раз проступал от воспоминаний об Адаме. Урок биологии совершенно сбил его с толку, в голове все смешалось в большую кучу, а потом начало плавиться. Адам Грофф выглядел совершенно как обычно для всех. Привычно вошел в класс с пассивно-агрессивным выражением лица. Казался таким же отчасти пугающим и раздражающим для всех. Для всех, но только не для него. Когда взгляд Эрика падал на высокого, чуть сутулого и крепкого парня, на собственных губах проступал вкус робкого, первого поцелуя. В животе начинали летать бабочки, посылая электрические разряды в те участки тела, которых касался он. Когда при всем классе, пытаясь сохранить их маленькую тайну, каждый из двоих вторил, что они не приятели и не друзья, Эрик видел в глазах Адама ту неловкую, секретную нежность, тот интерес. Мимолетные взгляды, глаза в глаза на пару мгновений, чтобы убедиться, что они одни среди всех. Придвигающий все части тела куда ближе дозволенного к Эрику, Адам сносил темноволосому парню все сознание к заводским настройкам. На каждое предполагаемое касание тело Эрика отзывалось на пару секунд быстрее. Процессы замедляли лишь неловкость и неожиданность происходящего. Легкое, почти незаметное, но такое важное касание мизинцев заставило понять Эрика, что он закончился, как человек. Тот, кто так долго угрожал ему, отбирал деньги и обеды, заботливо выданные родителями, теперь сидит рядом и сам тянется, сам хочет сблизиться. Вся вереница чувств пульсировала в голове у смуглого парня, который сейчас был в своей комнате. Разноцветные, яркие воспоминания каруселью кружились перед Эриком, заставляя его томно и хрипло дышать, закусывать губы в волнении и предвкушении того, что с ними может дальше произойти. Правда, одна из таких возможностей была упущена как раз сегодня. После уроков, придя отбывать свое наказание, Эрик узнал от преподавателя, что он может быть свободен на сегодняшний день, а Адам и вовсе не собирался приходить, у него были какие-то супер важные дела. Или их не было, он просто решил скрыться или притормозить. Хотя, возможно, все это стечение обстоятельств. На голову вечно позитивного темнокожего паренька свалилась куча чувств, и пока он не знал, как же правильно на это реагировать. От произошедшего между ним и Адамом ему явно было хорошо, даже больше. Но осадки из прошлого, боязливость в следствие резкости и грубости Гроффа влияли на Эрика не менее сильно, чем новая увлеченность высоким русоволосым хулиганом. Дабы отвлечь себя наконец от всего того, что происходило в стенах школы, Эрик решил, что пора бы перестать смотреть в окно, ведь можно посвятить время любимому сериалу или попробовать повторить еще один яркий и экстравагантный макияж одного из его любимых бьюти-блогеров. Улыбаясь собственным планам, потирая в предвкушении руки, парень слез с подоконника на кровать, плюхнувшись в мягкие простыни. Так как время было довольно позднее, то пижама его уже ждала на краю кровати, а одеяло было и вовсе откинуто. Ловко скидывая всю яркую и дневную одежду, меняя ее на милую голубую пижаму с каким-то незамысловатым узором, Эрик удобнее устроился в постели. Стащив с прикроватной тумбочки ноутбук, он делал все как можно тише. Младшие сестры Эрика вместе с родителями ложились спать отнюдь не поздно, готовиться ко сну начинали заранее, и поэтому с определенного времени парню стоило вести себя очень осторожно и тихо, дабы не нарушать покой близких. Пока ноутбук включался, Эрик снова ненадолго задумался о школе, о том, что недавно произошло у них с Отисом, и как он был рад, что они вновь помирились, да еще и как помирились. После танца с другом в своем необычном, но безумно красивом наряде, Эрик определенно чувствовал себя одним из самых счастливых и уверенных в себе людей. Знал бы он, что ожидает его в совсем скором времени. Странички в социальных сетях были проверены, статьи о косметике открыты, парочка видео на ютубе о чем-то совсем неважном, но занимательном, тоже. Начиная свой личный и тихий вечер, Эрик потихоньку расслаблялся и отпускал ненужное из своей головы. Отвлекаясь на очередную рекламу глиттеров, блесков для губ, он с удовольствием представлял, как сделает следующую покупку в интернет-магазине, а потом еще и подберет очередной мейк-ап образ ко всей той одежде, что имелась в его небольшом, но плотно упакованном гардеробе. Ухмыляясь про себя от удовольствия, что он обладал приличным количеством стильных рубашек, брюк и джинс, Эрик зевнул. Время потихонечку тикало, тикало, уходя и оставляя за собой практически кромешную тьму за окном. Но сейчас было абсолютно не нужно заботиться о том, солнце за окном или луна, может, вообще ничего за ним нет. Полностью переключив свое внимание на одно из понравившихся ему видео, Эрик прикусил губы и стал с огромным интересом наблюдать за происходящим на экране. В это же время, находясь по ту сторону изгороди, а точнее, на улице, в прохладе летней ночи, нацепив на себя капюшон и раскуривая сигарету, медленными, но уверенными шагами к дому Эрика направлялся Адам. Стряхивая пепел умелыми пальцами, затягиваясь с каждым разом все более рвано и сильно, Грофф смотрел на все вокруг невидящими глазами. Он нашел эту чертову собаку, которая нравилась ему лишь в моменты одиночества, он принес ее домой в надежде, что родители в конце концов похвалят его, а отец хоть один единственный разочек выдавит из себя улыбку, подумает о сыне хорошо. Но этого не случилось. Вечер, как всегда, проходил напряженно, а из-за повизгивания собаки обстановка только накалялась. Под выкрики матери остаться и под возгласы отца о том, что его ждет наистрожайшее военное училище, Адам сбежал из дома. Стало откровенно плевать на комендантский час от его папаши, было все равно, что кричит его мать. Он так устал слушать упреки в свою сторону, ему было совершенно омерзительно продолжать подчиняться давлению его отца, становиться его безвольной жертвой, каждый раз стерпливая наказания и замечания. Поэтому Адам решил хоть раз, хоть на один единственный вечер перестать подчиняться. Просто взять и сбежать. Как ошпаренный он вылетел с крыльца, а затем что есть мочи побежал в неизвестную ему сторону. И только лишь через n-ое количество минут Грофф притормозил, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Дыхание быстро пришло в порядок, и Адам стал думать о том, куда же он может пойти. Как таковых друзей у него не было, та дура Эйми сейчас, наверное, с удовольствием скакала на члене своего нового треугольного парня, какие-то смутно запомнившиеся ему знакомые вряд ли бы сейчас помогли, а уж жертвы его домогательств явно не согласились бы оставить его у себя под кроватью на ночь, уж особенно после случая в столовой. Смутно припоминая возможных людей, морщась от обиды и ярости, нахлынувших на него в тот момент с новой силой, Адам вдруг вспомнил, что был на этом свете сейчас один единственный человек, который не просто мог бы пустить его к себе. Это был человек, к которому Адам сам хотел пойти. Прикусывая губы, пряча пальцы в карманы куртки, Адам судорожно воспроизводил в памяти, как на уроке биологии ему не захотелось даже говорить, что они с Эриком не друзья. Не хотелось врать самому себе, но… Другие-то не он. Вспоминал Грофф, как сел за парту, а затем ощутил, что хочет быть ближе, ближе, еще ближе к нему. Кусал губы и подавлял странную улыбку от картинок из музыкального класса, в котором он сотворил нечто неожиданное для обоих парней. Это все казалось Адаму более, чем странным, да и в целом проявление такого сильного влечения было ему хоть и не в новинку, но все же. На мгновения прикрывая глаза, он выдохнул и постарался поскорее отогнать от себя весь негатив, сейчас так давящий на него. Гроффу не хотелось, чтобы все то дерьмо, которое сейчас на него свалилось дома, окрасило воспоминание об Эрике смольно-черным цветом. Останавливаясь на своем пути, Адам посмотрел по сторонам, неспешно вдохнул летнего воздуха побольше и, немного покачав головой самому себе, сменил свой курс. Благо, он не страдал топографическим кретинизмом, и память его не подвела в нужный момент. И вот, сейчас, бесшумно заходя на небольшую лужайку близ дома темнокожего, Адам ощущал, как его сердце тревожно бьется. Недокуренная сигарета упала на траву, отчего вдруг парню показалось, что этим он может нарушить совершенно весь покой в доме одноклассника, что именно сейчас он все испортит или уж, не дай бог, его или их вдвоем заметят. В приступе раздражения затоптав окурок ногой, русоволосый тяжко выдохнул, почесал переносицу большим пальцем, затем оглядел дом. Более-менее яркий свет исходил только из одного окна. Унимая все приступы желания разбить окно или заорать что-нибудь в попытке привлечь на себя внимание, он сжимал кулаки внутри карманов своей куртки. Да, конечно, он малость представлял себе, как в принципе будет проходить эта веселая ночка и как им двоим будет неловко. Надеясь, что его просто пустят в комнату, Адам не заботился о том, как попасть в нее. Забраться — дело плевое. Единственное, что он сейчас хотел по-настоящему, — это забыть все-все свои конфликты с отцом, спрятаться от его немого и жесткого укора, найти хоть несколько мгновений покоя. И пока Эрик наслаждался просмотром видео о макияже, Адам отколупал пару камешков от бетонной дорожки, затем подошел поближе к окну парня и, прицелившись, метко выстрелил прямо в стекло. Резкий и слегка пугающий стук заставил холодную волну мурашек пробежаться по спине Эрика. Его определенно напугало прозвучавшее, но еще отчасти казалось, что это было всего лишь наваждение какое-то, может, он переутомился. Но настойчивый одноклассник в это время один за другим направил второй и третий камешки, не теряя надежды достучаться до Эрика. Темноволосый, выглядя явно озадаченным и растерянным, отложил ноутбук на край постели, затем выбрался из нее и подошел к окну. Открывая его настежь, проморгавшись, он опустил взгляд вниз в поисках источника шума. Внизу стоял он. Совершенно точно он, из плоти и крови. Смотрел глубоко, серьезно, хотя на губах еле заметно играла улыбка. Адам же про себя радовался своей маленькой победе, а когда и вовсе увидел выражение лица Эрика, то прикусил губы, подавляя поток несвязанных слов, может, улыбку или еще чего. — Адам? — не зная, как более правильно начать общение с русоволосым, Эрик осторожно и тихо окликнул его по имени, все еще в каком-то смысле не понимая, настоящий ли здесь стоит Грофф, или это был мираж. — Пустишь меня к себе или нет? — резко спрашивая в привычно-раздраженной манере, Адам смотрел на Эрика, даже не собираясь выкладывать все на чистоту. Но вспоминая слова темнокожего о его с отцом отношениях, совсем тихо добавил, отводя глаза в сторону. — С предками все херово дома. Эрик, похоже, совсем не знал, как реагировать на такое. Ни приветствия, ни особой грубости, ни просто их стабильных отношений жертвы-насильника. Когда все перетекло в нечто большее, Эрик думал, что перестал понимать ситуацию. Но сейчас, смотря из своего окна на этого здорового хулигана, Эрик задумался над тем, понимал ли он в принципе происходящее когда-либо. Вспоминая, как ловко смог забраться этот парень на вечеринке у Эйми на второй этаж, темноглазому осталось лишь пожать Гроффу плечами в ответ. — Только… — начал Эрик, боясь продолжать, потому что уже собирающийся забраться Адам резко затормозил из-за его слов. Набрав побольше воздуха, он продолжил: — Только будь потише, пожалуйста. У меня типа спят все дома. — Не волнуйся, тромбохрен, я не слон, — прошептал в темноту ночи Адам, а затем подобрался совсем вплотную к стене дома. Пребывая здесь, все же, на правах гостя, Адам старался изо всех сил забираться тихо по стене. Но когда его ноги приняли более-менее устойчивое положение, а руками он смог упереться в подоконник, в нос ему бросился запах какого-то сладкого крема, исходящего от тела Эрика. Тот стоял, словно и не шелохнувшись, наблюдал за Адамом и иногда слушал, что там происходит за дверью, насколько это позволяла акустика в доме. Неловкая пауза, повисшая в воздухе, как Адам на подоконнике, закончилась в тот момент, когда Грофф почувствовал, что слишком на долгое время отвлекся и начал падать. Вцепившись одной рукой в ладонь Эрика, так спешно старающемуся ему помочь, Адам, приложив максимум усилий, кое-как вскарабкался, а потом упал через подоконник Эрика к нему в комнату. Приземление, мягко говоря, произошло с грохотом. Эрик мысленно перекрестился, мельком глянув на портрет черного Иисуса над изголовьем своей кровати. Адам лежал и не двигался, во всем доме наступила гробовая тишина. Продлилась она недолго, в коридоре послышался голос матери Эрика: — Милый, у тебя все в порядке? — спросила она, своей интонацией явно показывая, что если не убедится в достоверности слов своего сына, то придет проверить, что случилось. — Да, мам! Я просто свалил ноутбук! — надеясь, что падение ноутбука и Адама звучат максимально одинаково, Эрик скрестил пальцы одной руки за своей спиной, пока за этими же пальцами наблюдал аккуратно пересаживающийся на корточки Адам. — Пожалуйста, будь тише! Твои сестры уже давно легли спать, — произнеся это, мать закончила разговор с сыном, и в коридоре послышался скрип двери. Это означало, что опасность им с Адамом уже не грозила. Облегченно выдохнув, Эрик осторожно обернулся на Адама, который успел сесть и упереться спиной в стену под окном. Подойдя ближе и начиная закрывать источник сквозняка, Эрик кусал губы, чувствуя сейчас себя так, будто он совершает самое опасное преступление против человечества. Отец с матерью точно прибьют его, если когда-нибудь узнают о сегодняшнем ночном «падении ноутбука». Закрыв окно и посмотрев на Адама под ногами, который раскручивал в своих руках пачку от сигарет и смотрел на нее слишком задумчиво, Эрик слегка нахмурил брови, затем нервно прочистил горло. Опускаясь на пол, удобнее усаживаясь напротив Адама, темноволосый почесал нос и облокотился на постель, ладонями упираясь в ковер. Немного смущенно приподнимая глаза и находя тот факт, что он находится под взглядом Гроффа, Эрик снова прикусил свои пухлые губы. В воздухе витало напряжение, причем не какое-то обычное, а такое детско-игривое, но в то же время настороженное. Чтобы как-то разбавить сложившуюся ситуацию, Адам, спрятав пачку сигарет в кармане куртки, помахал рукой Эрику в течение пары секунд, затем осторожно снял предмет верхней одежды и уложил его на пол рядом с собой. Парни сидели ровно друг напротив друга, это давало им возможность вдоволь наглядеться на каждого, насколько это позволял тусклый свет в комнате, исходящий от небольшого светильника на тумбе. В тишине было слышно шумное дыхание Адама, которого, кажется, что-то очень сильно беспокоило. — Ты не голоден? — наблюдая за потерянностью и странными взглядами Адама, спросил Эрик, пытаясь проявить маломальскую заботу и начать диалог. — Кусок нихрена в горло не лезет, — заключил Адам, вытягивая перед собой ногу и мыском кеда касаясь левого бедра Эрика. Темноволосый не мог понять, намеренно сейчас это делал Адам или нет. — Принести тебе чай? На это Адам лишь помотал головой и прикусил свою щеку, став задумчиво вглядываться в ворсинки ковра под собой. Дома у Эрика, а точнее, у него в комнате, пахло очень приятно. Везде был порядок, на полу не валялись вещи, тетрадки, мусор. На столе, что стоял поодаль от них, кажется, тоже была практически идеальная чистота. Пробегаясь глазами по тому месту, где ему сегодня придется спать, Грофф обратил внимание на работающий ноутбук, на экране которого висело остановленное видео. Указав на технику пальцем, Грофф, будто невзначай, спросил: — Я тебя не отвлек? Типа от просмотра. — Эм, ну, вообще-то да, но… — слабо улыбнувшись, Эрик уловил на себе взгляд Адама, а потом продолжил: — Это неважно. Ты не ушибся? — Да хрен там, лучше бы чего сломал, — ответил парню Адам, продолжая у себя в голове «может, тогда бы меня пожалели, а не поучали и ругали». Находя раздражающим и неподходящим для сложившейся ситуации диалог о своих семейных проблемах, Адам счел про себя, что ему очень жестко сидеть на полу. Тем более, дома он уже насиделся, а на улице набегался. Школьный день был сложный, и ему явно не мешало прилечь в кровать. Щелкнув пальцами и озадаченно глянув на Эрика, который был, скорее всего, удручен состоянием своего одноклассника, Грофф с еле заметной улыбкой проговорил: — Я бы прилег, что скажешь на это? — Пожалуй, я не откажусь, — несколько смущенно произнес Эрик, хотя себя старался максимально не выдавать. Конечно, это удавалось бы куда проще, если печальный и задумчивый Адам не вел себя куда более нагло, при произнесении собственных слов не стараясь поглаживать бедро темноглазого все еще тем же мыском кеда. Пижама, хоть и была только-только из стирки, сейчас меньше всего заботила Эрика. Поднявшись с пола быстрее своего одноклассника, Эрик снова плюхнулся на кровать, сразу прикрывая ноги одеялом. Раз уж диалог не особо-то клеился, да и последними своими словами о случившемся Адам дал понять, что не хочет сентиментальности и выяснений отношений, Эрик подумал, что можно вернуться к просмотру всякой чуши на просторах интернета. Адам же, пока темнокожий начинал увлеченно клацать по клавиатуре, поднялся с пола, сбросил близ куртки свои кеды, расправил рукава толстовки и накинул капюшон. Сдвигая своим телом Эрика в сторону, он устроился с правого бока от парня, расслабленно выдыхая. Подушка оказалась взбитой, мягкой, от постельного белья приятно пахло порошком, и это явно нравилось русоволосому. Эрик, спиной чувствуя, как за ним наблюдают, молился всем богам, чтобы не растечься сейчас, как последняя сучка, не сбросить ноутбук к чертям, заставив мать повторить вопрос, и не броситься к Адаму на грудь. Безусловно, Эрик помнил, что он имел дело не с кем-нибудь, а с Адамом Гроффом, грозой всей школы, жертвой которого он стал и сам. Он помнил и прекрасно понимал, что одно неверное движение, слово, и он может нарваться на порцию ненависти, обзывательств или еще чего хуже. Опасаясь именно этого, Эрик лишь двинулся ближе к парню, но только чтобы упереться в спинку кровати ради удобства. Ноутбук покоился у него на коленях, вкладка с Ютубом была по-прежнему открыта, поэтому, кликнув на первое попавшееся видео, Эрик включил звук совсем тихо, но ощущаемо, и стал наблюдать за действием на экране. Адам же, в это время лежащий совсем плотно и близко к Эрику, поправил волосы под капюшоном на своей голове, а затем повернул ее саму чуть-чуть влево, что осталось незаметным для Эрика. Принюхиваясь к запаху парня, пытаясь понять, что за дрянь такую пахучую положили в этот лосьон или молочко, или мусс, или крем, Грофф через какое-то время еще ближе подвинул голову к Эрику, смело укладывая ее темнокожему парню на бедро. Совершенно не стыдясь этого, делая вид, будто все в порядке и он принял Эрика за подушку, Адам слегка нервно дышал, внутри себя ощущая, как сердце колотится так быстро и сильно. Эрик же, не ожидая подобного поворота событий, на некоторое время приоткрыл рот, а затем хотел спросить, но его перебили: — Тебе интересно смотреть это сейчас? — задал вопрос Адам, как можно удобнее укладываясь около Эрика и поднимая взгляд на него, который, по правде, был заметен не очень хорошо через нависающий капюшон. И действительно, было ли сейчас Эрику интересно смотреть за каким-то идиотом, в который раз объясняющим то, что темноволосый давно знал? Было ли ему интересно сейчас менять времяпровождение с тем, кого он ждал с самого урока биологии на дурацкие видео в соцсетях? Было ли ему интересно испытывать терпение Адама теми картинками и роликами, которые, возможно, совершенно не нравились Гроффу? В одно мгновение перекладывая ноутбук на тумбочку, перед этим введя его в спящий режим, Эрик тихо вздохнул, а затем, приподняв руку, поднес ее к голове Адама, пробрался пальцами под капюшон, начал осторожно трогать его волосы. Мягкие, приятные на ощупь пряди не слушались, ускользая под подушечками пальцев, Эрик находил это действие таким интимным, пока тяжелый вздох не донесся до его ушей. По правде сказать, такое сразу напугало Эрика, он резко убрал руку от волос Адама, отчего тот окончательно перевернулся, посмотрев снизу на Эрика серьезным взглядом. — Не убирай, — произнес Грофф, привычно сжимая челюсти, но не добавляя ни толики агрессии или раздражения в собственный голос. — Что не убирать? — то ли играя в дурачка, то ли являясь именно им в этот момент, переспросил Эрик, хлопая своими карамельными глазами. — Руку свою не убирай, тромбохрен, — прикрыв глаза и вновь вздохнув, Адам прикусил губы изо всех сил. — У меня имя есть, придурок, — произнес довольно дерзко Эрик, сводя брови к переносице и начиная злиться из-за старого прозвища. — Оу, правда? Тогда напомни мне его, — ухмыльнувшись, сказал Адам, в одно мгновение усаживаясь на кровати и вплотную придвигаясь лицом к лицу Эрика. Всматриваясь в темные, красивые глаза Эрика, Адам дышал через слегка приоткрытые губы, никак не решаясь придвинуться вплотную. Эрик же, будучи слегка посмелее, сблизил расстояние между лицами до запредельно близкого и прошептал парню в рот: — Меня зовут Эрик. — Похоже, придется запомнить, — выдохнул Адам в ответ, наконец приникнув к пухлым и таким манящим губам. Сначала довольно робко и аккуратно целуя друг друга, парни словно бы привыкали на частоты каждого. А затем, все лучше и лучше начиная ощущать себя, как единое целое, они перестроились на более жадный, чувственный, громкий темп поцелуя. Причмокивание раздавалось в тишине комнаты, шуршание простыней от нетерпения придавало какой-то яркости и таинственности происходящему. Пока языки парней переходили в контрнаступление и начинали сплетаться в страстном поцелуе, то сами Эрик и Адам сменили позу. Усаживая Эрика к себе на колени и запуская прохладные ладони ему под пижаму, Грофф начинал пальцами проводить по пояснице, запоминая каждую частичку полотна бархатной кожи. Эрик, еле слышимо постанывая русоволосому в рот, стянул с него капюшон, запутываясь ладонями в мягкие приятные пряди. Сжимая их и чуть оттягивая в порывах страсти, Эрику на какое-то время пришлось оторваться сразу от двух важных дел, чтобы помочь Адаму снять с себя пижамную кофту. Толстовка Гроффа определенно не нравилась Эрику сейчас, но пока стоило помедлить. Тая под прикосновениями умелых и сильных рук, Эрик прикрывал дрожащие веки и прижимался к телу напротив. Адам же, пьянея от запаха тела темнокожего, от мягкости его рук, от невинности и томности его вздохов, впивался губами и зубами в шею, начиная покрывать ее влажными поцелуями и укусами. Желая полностью раствориться друг в друге, парни никак не могли оторваться от поцелуев, им хотелось больше и больше пробовать друг друга на вкус, но страсть накрывала их с головой, поэтому вскоре все зашло дальше, чем предполагала обычная ночевка у одноклассника из-за проблем с отцом. Раскрасневшийся и тяжело дышавший Эрик лежал под Адамом, который в тот момент был увлечен поцелуями ребер и низа живота темнокожего. У Эрика все сводило к чертям, на каждое прикосновение хотелось стонать во весь голос, но парням приходилось вести себя максимально тихо, чтобы не привлечь внимание. Не дай бог сюда поднимутся родители, если что-то заподозрят, беды потом не оберешься. К тому же, никому из этих двоих совсем не хотелось прерываться. Адам, сейчас будучи увлеченным поцелуями манящего тела Эрика, уже был давно раздет, на нем оставалось только белье, прикрывающее самую интимную часть тела. Грудь же его, плотно примыкающая к подрагивающему телу под ней, взволнованно вздымалась в предвкушении яркого продолжения этого необычного вечера. Зубами впиваясь в выступающие косточки бедер, потихоньку стягивая пижамные штаны все ниже и ниже, Грофф тяжело дышал, пытаясь контролировать себя и не сделать Эрику неприятно в силу своей резкости, грубости. Только с ним ему теперь не хотелось вести себя отвязано, некрасиво и жестоко. Только с ним хотелось быть нежным и настоящим. Только с ним он чувствовал себя свободным, нужным и желанным. Только в этой комнате, когда на плечах покоились красивые тонкие пальцы, крепко сжимающие его в ответ на все телодвижения, Адаму нравилось быть, чувствовать, дышать. Только тут он понял, насколько приятно быть собой. Конечно, отец во многом повлиял на Адама, но сейчас, именно здесь, в этот момент свободы, любви и нежности он не мог помешать. Мысленно отвесив пару ударов по строгому и ненавистному лицу отца, Грофф резко стянул пижамные штаны с Эрика и отбросил их куда подальше. Главное, не поскользнуться потом на них. Открыв себе вид на самое прекрасное, скрытое от лишних глаз место, Грофф вдохнул поглубже воздуха, желая отрезвить себя. Эрик же, сейчас находившийся где-то между седьмым и восьмым уровнем неба, вдруг понял, что его окончательно оголили. И все бы ничего, пока ему в голову не стали приходить картинки со случая в столовой. Резко открыв свои карамельные глаза и уставившись на Адама, Эрик прикусил губы. Его определенно пугала перспектива лишения девственности в принципе, а уж тем более, когда в арсенале у его партнера было кое-что слишком большое. Во взгляде парня Грофф точно мог прочитать что-то неладное, поэтому он притормозил, но руку намеренно опустил на колено темноволосого. Кажется, где-то в подсознании он еще помнил о том, что такое искреннее желание заботиться и защищать. Начиная поглаживать Эрика, Адам вскинул брови, это было хорошо видно даже при тусклом свете. Он ждал ответа на свой немой вопрос, но казалось, Эрик язык проглотил. — Слушай, я никогда не… — начал вдруг шептать Эрик, чуть морщившись и стараясь уйти от откровенных слов, которые смущали его самого. Адам, уловив толики волнения и смущения, не дал Эрику договорить и, нагнувшись к его лицу, мягко поцеловал в губы, а затем, оторвавшись, ответил парню: — Я тоже не спал с парнями. — Да, но… — надеясь, что эти слова не задевают Адама, Эрик все не решался ему сказать о своих истинных страхах, но русоволосый снова его перебил. Начиная пальцами одной руки гладить его щеку, что точно расслабляло Эрика, Адам смотрел ему в глаза. — Тебе не будет больно. Выбивая остатки воздуха из груди Эрика, Адам снова накрыл его губы своими. И больше не требовалось слов, каких-то обещаний, клятв и так далее. Адам, по сути, вообще был не из разговорчивых парней, но сейчас и это было абсолютно неважно. Хватило всего-то пары фраз, чтобы у темнокожего окончательно разъехались колени в пригласительном жесте, а руки прижали Гроффа за шею еще крепче. Смазка, покоившаяся в прикроватной тумбочке, оказалась как никогда кстати. Медленно, но верно подбираясь к моменту икс, Адам с помощью некоторых подсказок и ободрений Эрика, который направлял его в нужное русло, помогал темноглазому парню хорошенько подготовиться. Бережно растягивая отверстие, пальцами пытаясь нащупать ту самую точку, Грофф попеременно отвлекал Эрика то поцелуями в шею, то прикусывал его соски, посасывая и оттягивая их. Эрик же метался в кровати, сжимая лежавшее одеяло крепко в кулаке. Приходилось со всей силой сдерживаться, лишь бы не застонать на весь дом, не закричать на весь мир о том, как же ему сейчас было хорошо. Кажется, его глаза стали еще более карамельными, губы еще более пухлыми, а все тело нежным и чувствительным. Адам ему больше не виделся как хулиган, грубиян и задира. Для него он сейчас был лучиком света среди ночной темноты и таинственности. Выгибаясь и чувствуя, как становится запредельно жарко, Эрик взглянул на того, кто сейчас был рядом, из-под прикрытых век. Чем чаще он смотрел на Гроффа в последние дни, тем больше он понимал, насколько же парень был красивый. И что все те годы, когда приходилось терпеть издевки и моменты сближений, столкновений у шкафчиков, Эрик где-то в подсознании думал о том, что этот хулиган был чертовски привлекательным. Сейчас, с раскрасневшимися щеками, взлохмаченными волосами и нахмуренными из-за увлеченности процессом бровями он был, словно Аполлон. Крупный, сильный, непоколебимый. Но еще Эрик осознавал, что под этой оболочкой бесстрашного и дерзкого парня сидит такой маленький, неуверенный в себе ребенок, который очень чутко реагирует на все сделанные ему замечания или данные советы. Запустив руку в те самые волосы в который раз за последнее время, Эрик погладил Гроффа по голове и осторожно кивнул ему. — Ты точно уверен? — спросил Грофф, под чувственный вздох извлекая свои пальцы из отверстия парня. — Уверен, как никогда прежде, — с той же улыбкой на пухлых губах произнес темноглазый, не переставая гладить по русой голове Адама. На эту фразу лишь больше озадачившись, Адам немного отсел от парня и, зачесывая рукой волосы назад, снял с себя нижнее белье и отложил его на пол. Обнажив предмет как своих комплексов, так и своей гордости, достоинства, парень слегка помялся, а затем протянул руку к смазке и приготовленному заранее презервативу. Сначала расправившись с шуршащей упаковкой и надев средство защиты на себя, Адам прикусил губы. Волнение щекотало горло, но отступать парень даже не собирался. Выдавливая липкую и прохладную субстанцию себе на ладонь, Грофф быстро распространил ее по члену, не желая медлить. Раз уж Эрик позволил, зачем заставлять ждать как себя, так и парня. От первого полутолчка у Эрика, казалось, появились звезды в глазах, режущие роговицу. Все-таки, даже после долгой разработки ему было сложно принять такое полностью, за одно мгновение. Но Адам не торопился, так как боялся навредить парню, а еще и упасть в глазах Эрика, сделать что-то не так. Подсознательные страхи преследовали его повсюду, даже тут, и как ни крути, от них было невозможно избавиться за несколько минут или только от слова «хочу». Когда Эрик был более-менее готов, Адам стал понемногу наращивать темп, сначала делая небольшие, плавные толчки. Вскоре и они переросли в более смелые движения, а сам Адам для удобства закинул одну ногу Эрика к себе на плечо. В перерывах, когда обоим стоило останавливаться и дать вздохнуть друг другу, или наоборот, выпустить весь тот воздух, который мог бы стать стонами, Адам целовал гладкую худую голень. Прикусывая зубами маленькие, практически незаметные, но пульсирующие от напряжения венки, Грофф снова начинал двигаться внутри парня. Горячие, узкие стенки, так приятно обволакивающие член, доводили русоволосого парня до исступления. Он чувствовал, что вот это действительно можно назвать словом «хорошо». Тихо, очень хрипло, стараясь не спалить свою контору родителям Эрика или, не дай бог, соседям, парни стонали в унисон. Настроившись окончательно друг на друга, поймав нужный темп, Адам даже смог найти тот самый угол, под которым пик удовольствия приближался к ним все быстрее. Не желая отставать друг от друга, сливаясь в поцелуях, дыша на двоих одним воздухом, парни под собой собрали всю простынь, одеяло вовсе полетело на пол. Грофф будто бы извинялся, пытался показать свои лучшие стороны, что он может все, умеет это лучше всех, а Эрик принимал его таким. Принимал, кстати, во всех смыслах этого слова. Оргазм приблизился к ним незаметно и достаточно быстро. У каждого накопилась такая волна эмоций из-за близости, которая зашкаливала, бурлила, кипела внутри них, что никто не мог сдержаться. Сжимая друг друга всеми возможными и невозможными частями тела, оставляя друг на друге следы ночи, страсти, единения, парни кончили, в конце концов позволяя себе несколько громких, пронзительных стонов. Переходя на тяжкое и измученное наслаждением дыхание, оба без сил обмякли в руках друг друга, не имея энергии перелечь и снова стать отдельными телами, а не единым целым. Покинув тело Эрика через минуту-две, Адам упал на подушку, прикрывая глаза. Восстанавливая дыхание, оба парня вскоре придвинулись друг к другу, Эрик поднял одеяло с пола и закинул его на кровать, прикрывая как себя, так и Адама. Тот же в то время уже успел дотянуться до белья, своей толстовки. Предварительно помогая друг другу вытереться, что Эрик, что Адам воспользовались салфетками, которые позже скинули на пол ко всей той кипе вещей, что они скинули в порывах секса. Обняв лежащего у его груди Эрика за плечо, Грофф прикусил губы, тяжко вздохнул, а затем опустил свой нос в темную макушку. Чувствуя сладковатый запах шампуня вперемешку с потом, он бесшумно улыбнулся, расслабляясь в таком положении. Похоже, этот аромат вобьется ему в память на долгое время. Эрик лежал и думал о том, что сейчас произошло. Он безусловно мог допустить мысль о том, что сейчас произошел его первый секс, такой знаменательный момент, о котором он обязательно должен рассказать Отису. И конечно, он также допускал мысли о том, что все с ним произошедшее - реальность, которой непременно стоит гордиться, рассказывать остальным. Он ведь был совсем не хуже других, теперь даже в чем-то круче. С другой стороны, упоминать имя Адама в этой истории было категорически запрещено, афишировать их отношения было слишком опасно, и дело было не только в Адаме, но и в самом Эрике. Но все эти глупые мысли сейчас как-то отошли на второй план, потому что грудь продолжало распирать от волнения, на губах оставалось приятное послевкусие, ноги подрагивали. Да что уж, все тело находилось в сладкой, послеоргазменной истоме. Аккуратно отодвигая голову и позволяя себе посмотреть на Гроффа, Эрик широко-широко улыбнулся, надеясь, что получит эту улыбку в ответ. И он действительно ее получил. — Нам все же стоит обсудить произошедшее, Адам, — еле слышимо повторил свою фразу Эрик, которую уже произносил в музыкальном классе. — Отец хочет отправить меня в гребанную военную школу, поэтому я сбежал к тебе сегодня, — неожиданно даже для себя самого сказал Грофф, прикусив свои губы в надежде, что это не выглядело слишком слабо или по-бабски, что он не ошибся, что именно сейчас это сообщил. — В какую нахрен военную школу? — встрепенулся было Эрик, но Адам, толкнув его в плечо, уложил парня обратно рядом с собой. — Забей и не парься. Мой отец мудак, но я надеюсь, что этого не случится… — как-то совсем непозитивно проговорил Адам, но особо виду не подал. Нихрена он не будет жаловаться, просто от переизбытка чувств растрогался, да и все тут. — Хорошо, как скажешь, — кивая парню, Эрик решил вновь погладить его по волосам и не встревать. Похоже, теперь это стало своеобразным ритуалом. Эрик чувствовал, что именно такой жест был необходим Гроффу, что благодаря ему парень расслаблялся и лучше шел на контакт. Сейчас внутри у темнокожего было лишь одно желание — узнать поближе своего теперь уже личного хулигана. Просто поговорить с ним так, как они никогда не делали. Что-то под ребрами отчаянно хотело жить, дарить свою силу этому русоволосому непослушному парню. Но, к сожалению, совершенно измотавшись, да еще и под конец дня перенеся такой сильный эмоциональный сбой, Эрик и сам не заметил, как заснул в объятиях Адама, не выпутав руки из его прядей. Адам же, находясь где-то в своих мыслях, не сразу заметил, что друг его уже находился в царстве Морфея. Желая что-то сказать, он вдруг обратил внимание, что признаков слушания у Эрика не наблюдается, поэтому опустил взгляд. Сонная моська одноклассника заставила его улыбнуться. Может, это и хорошо, что он уснул. «Меньше нытья — больше дела» подумал про себя Адам, поправив одеяло и натянув на себя капюшон. Еще пару раз прокрутив у себя в голове то, что между ним и Эриком произошло, Адам бесшумно усмехнулся и тихо проговорил: — Сладких снов, тромбохрен.I went out looking for love when I was seventeen Maybe a little too young, but it was real to me