Полевые цветы каждой осенью увядают, чтобы весной распуститься вновь. Ракитник в июне каждого года становится таким же золотистым, каким вы его видите в эту минуту. Через месяц пурпурными звёздами расцветёт ломонос, и каждый год в темно-зелёной ночи его листьев всё также будут загораться пурпурные звёзды. Но к нам, людям, молодость не возвращается никогда.
Oscar Wild «The Picture of Dorian Gray»
Это должен был быть самый важный день в моей жизни. Или, точнее, в её жизни. Я знал, как это происходит. По крайне мере, в кино. Костюм, манеры, цветы для ее матери. Вот только костюма не было. Вместо него – потрепанная черная рубашка со времен школьного выпускного, всё еще несущая в себе запах юности и дешёвого алкоголя. Не было манер, с ними и вправду трудно. Каждый раз, когда нужно быть серьезным, воспитанным, лаконично отвечать на поставленные вопросы, в стиле «Когда вы планируете свадьбу?» или «Куда ты планируешь пойти работать после университета? Чем будешь кормить семью?», все выходит из-под контроля. Не то, чтобы я не умел разговаривать. Я просто не знал, что отвечать. Хотел ли вообще. Но если родители, а точнее – отец твоей девушки – может себе позволить пристроить свою дочь в LSE*, то научиться быть серьезным не такая уж и плохая идея, лишь бы не выставить себя недоразвитым. И да, как вы поняли, в покупке цветов я не нуждаюсь. Поэтому я дважды стираю свою черную рубашку, посылаю разного сорта улыбки человеку в зеркале, укладываю короткие волосы и беру свою драгоценную Даниэль за руку. - Здравствуйте, мистер Стайлс. И после реакции мужчины в дверях, мне хочется провалиться сквозь землю, долететь до ядра и расплавиться в его содержимом. Мужчины, чье телосложение напоминало статуи древнегреческих воинов в музеях. И я бы не заметил этого, будь его сетчатая рубашка застёгнута на все пуговицы. Понятия не имею, сколько ему лет, но на отца он не был похож. Скорее, на старшего брата или дядю. Что, если это не ее отец? И я опять облажался. Тем не менее, двери их дома открылись, и глаза этого человека выразили мимолетный интерес, который тут же был задавлен тем же, кому он принадлежал. - Здравствуй, Луи. Нет, я не ошибся. Вскоре Даниэль сообщила, что она и ее отец Мистер Гарольд Эдвард Стайлс (господи, до чего же чопорно) не планировали церемонный ужин, и я наконец-таки смог выдохнуть, спокойно присев в гостиной. Она никогда не приводила меня к себе домой, как это делают все люди, состоящие в отношениях. Я же делал наоборот, наверное, потому, что сам жил без отца, лишь с матерью. У нас все как-то проще. Не знаю, почему. Даниэль была особенной. Она совсем не похожа на отца по внешним параметрам, но надеюсь, что ее умение поддержать беседу не единственное в семье. Лучезарно улыбаясь, девушка по-прежнему крепко держала мою руку между нашими бедрами. Их дом был намного больше, чем наш. Светлее, с меньшим количеством, но по-видимому дорогой мебели. Всё было отделано в белых и темно-зеленых тонах. В голове от куда-то зародилась мысль, что это больше в стиле отца, а не в стиле дочери. Присутствовало чувство какой-то патриархальности, единоличия. Будто бы здесь любили приказывать. Наверное, мне просто бросаются в глаза картины со средневековой тематикой. Через несколько минут появился Мистер Стайлс и спросил, хотим ли мы что-нибудь. Даниэль предложила чай, на что я, разумеется, согласился. Кудрявая копна шоколадных волос удаляется, и я начинаю молча пялится в стену, на книжные полки, затем в окно, ощущая на себе женский взгляд. - Если хочешь, скажем ему потом. Ее рука переместилась ко мне на коленку. Этот жест всегда означал «но лучше, как хочу я». Чем дольше ты в отношениях, чем чаще замечаешь все уловки. Поэтому я пожимаю плечами, в ожидании ее предложений. - Тогда на выходных, за ужином. Пусть получше узнает тебя. Я не успеваю дать ответ, как возвращается ее отец с тремя кружками горячего чая на подносе. - Не знал, какой ты любишь, Луи, но почему-то решил, что зеленый. - Интересное наблюдение, - отвечаю я. Он вручил мне горячую кружку, после чего я послал ему благодарственную улыбку, отрепетированную мною у зеркала, но его лицо по-прежнему ничего не выражало. Стайлс приземлился в большое кресло, стоящее напротив нас, и пока он листал утреннюю газету, я сумел разглядеть на его лице небольшую щетину, которую он потирал своими грубыми пальцами, увешанными кольцами. Все, кроме безымянного. Меня стало настораживать то, что я так пристально наблюдаю за этим человеком. Настораживать то, что я, если быть честным, с порога оценил его телосложение, а теперь в открытую рассматриваю его пальцы и острые скулы. Но, я думаю, это очевидная реакция. Я всего лишь пытаюсь проследить в его движениях хоть намек на то, какое мнение у него складывается. - Итак… Я поднял глаза, будто бы ожидая услышать от него приговор. Его голос звучал ниже, чем обычно. - …Дани, - теперь была ее очередь поднять веки, - ты мне никогда не рассказывала, как вы познакомились. Тем не менее, он все еще смотрел на меня. И как понять, кто из нас должен отвечать? Я снова взял девушку за руку, и, взглянув на нее, приподнял брови, как бы говоря «ну, давай». - Когда я только поступила в LSE, для нас организовали что-то вроде творческой площадки для первокурсников. Каждый из нас мог продемонстрировать свои навыки, таланты. В числе этих людей оказался Луи, - она перевела взгляд на отца, - ты же знаешь, я не выступала тогда. Мне стало интересно, я проходила мимо и решила заглянуть туда. На экране транслировался авторский фильм. Потом я узнала, кто был его создателем, - ее глаза вернулись ко мне, - и я просто не могла не подойти к этому человеку, и не сказать, насколько он талантлив. Я не смог сдержаться и, улыбаясь, поцеловал ее в уголок губ. Мне было действительно приятно, что она восхищается моей деятельностью. - И… мы разговорились. Луи предложил мне встретиться еще раз. Встреча за встречей…и я не заметила, как влюбилась. Она рассмеялась, наверное, от стеснения, и ее отец, кажется, тоже, но глаза он все также не поднимал. Я заметил, что у них одинаковые улыбки. Хотя, у Стайлса может быть даже красивее, чем у нее, за счет этих ямочек и…ну все, блять, это уже чересчур. Два изумрудных глаза вдруг посмотрели в мою сторону. - Значит, Луи, ты снимаешь фильмы? - Да, около семи лет, если не ошибаюсь. Но я стал снимать гораздо лучше, с тех пор, как поступил в университет. Надо же как-то выпендриться. - В какой университет? - Met Film School, я думаю, вы о нем слышали. На секунду мне показалось, что это его рассмешило. Мужчина продолжал смотреть на меня, не моргая, вцепившись в свой стакан чая, который вот-вот мог полететь в мою голову. - Кажется, слышал, но я думал, это что-то вроде кружка или курсов, - теперь он точно издевался. Вот и выпендрился. - Нет, сэр. Это университет. Достаточно престижный, его окончили многие известные режиссеры. Похоже, это его не сильно впечатлило. Его улыбка по-прежнему была натянута до ушей. - Да, их сейчас тысячи. Особенно в Лондоне. Это и есть его гребанный ответ на всё. Очень остроумно, могу сказать. Если бы он был прямолинейным человеком, его фраза звучала бы как «Таких, как ты, слишком много. Ты никуда не пробьешься». Возможно, он и прав. Но зачем заставлять меня чувствовать себя как последнее дерьмо? Я счастлив, что не рассказал о том, как поступил в этот университет не сам. Меня пригласили, когда увидели одну из моих работ, отправленных на конкурс. Наверное, этим можно гордиться, но этот человек мог вывернуть все точно также, как и сейчас. - Как называется твоя специальность? Это был вопрос с интонацией «хочу убедиться, насколько ты убог». - «Кино, визуальные эффекты и анимация». Он ничего не ответил. Лучше сказать, какая у меня специальность, чем говорить, что я больше всего предпочитаю заниматься мультипликацией. Я не серьезный человек, абсолютно. Я не экономист, как ваша дочь и закончу где-то на свалке. - Пап, Луи очень талантлив. Все свои картины он снимает сам, без спонсоров. Он одновременно и режиссёр, и сценарист, и монтажер… - Да, я понял, дорогая, - он перебил ее и снова обратился ко мне, - Даниэль говорила, ты сейчас над чем-то работаешь. О чем твоя картина? Внимание, сейчас самый банальный ответ. Настолько банальный, что это может в конец все испортить. Но лгать я не собираюсь. - О любви. Взгляд его неожиданно изменился. Стал мягок, не такой надменный, а, скорее, заинтересованный. - И какая же она – твоя авторская позиция? - Это не совсем игровое кино, мистер Стайлс, - я склонил локти на колени и принялся крутить пустую чашку, чувствуя улыбку Даниэль своей спиной, - это псевдо-документальное кино. Моей сверхзадачей является показать, что люди навешали ярлыков на этот термин, и это неправильно. Продолжать не хотелось. Он снова молчал, но на этот раз не отвел взгляда. И от него стало не по себе. Затем медленно покачал головой, то ли соглашаясь, то ли как бы говоря, что он понял. - Что-ж, - девушка поднялась на ноги, - нам уже пора. У меня пара через сорок минут, а Луи надо в мастерскую кино, работать. Я пробормотал что-то вроде «Спасибо» и забрал все три чашки, относя их на кухню. Ради приличия, решил помыть посуду, хотя это, разумеется, никак не повлияет на наши отношения с ее отцом. И нет, я не подлизываюсь. Пока я мыл, то услышал, как Даниэль сообщила Стайлсу, что мы собираемся прийти сюда вместе завтра. Честно говоря, я даже не знаю, о чем с ним говорить теперь. От моей профессии он, видимо, не в особом восторге. Возможно, будут вопросы про возраст, семью, и на этом, пожалуй, всё. Не то чтобы я не хотел с ним беседовать, или самому задавать вопросы, мне просто кажется, что под его взглядом я расплавлюсь. Когда он на меня смотрит, мне хочется как можно быстрее удалиться. Разве можно так смотреть, как будто загрызть хочешь? Выключив воду и вытерев руки, я спокойно выдохнул и развернулся. Я думал закричать, но сдержался, ведь прямо напротив раковины, прислонившись к кухонной тумбе, стоял отец Даниэль, скрестив руки. Так они казались даже больше, чем обычно. Я быстро отвел взгляд, но он, кажется заметил. - Еще раз спасибо за чай, мистер Стайлс. Зачем я это сказал? Он не ответил, поэтому я как можно быстрее вышел из кухни в поисках Даниэль и огромным желанием быстрей забыть этот день и взгляд ее отца, который навсегда отпечатался на моем глазном яблоке. - Ты снова это делаешь. - Делаю что? Зейн Малик, по совместительству сокурсник, был самым привлекательным парнем (с точки зрения девушек, разумеется) среди выпускников и самым лучшим другом во всем грёбанном мире. Как-всегда вовремя. Как-всегда кстати. - Накручиваешь себя, - и самый проницательный человек, как вы могли заметить, - любому отцу трудно смириться с тем, что кроме него самого, в жизни дочери появиться еще один мужчина. Ты вытесняешь его. - Нет, Зи, - я подскочил с газона и уселся напротив друга, скрестив ноги, - это он вытесняет меня. Из этой жизни. - На ком ты женишься – на нем или на ней? Знаешь,сколько пар не получают благословения от своих родителей? - Например, сектанты. Брюнет усмехнулся. Мне совсем не хотелось запудривать ему мозги моей проблемой, которая, по всей своей сути, проблемой и не являлась. Мистер сексуальный папаша ничего такого и не сказал мне, чтобы можно было расценить это как оскорбление. Разве что, сравнял мою профессию с каким-то блядским детским увлечением. «Кружок или курсы». И этот взгляд уже многого стоит. Любой человек по глазам поймет, что вы ему не нравитесь. Ну а с другой стороны, я ничем ему не насолил. У меня, вроде как, лицо не кривое, и я не позволяю себе щупать его дочь прилюдно, будто бы мой член стоит колом двадцать четыре часа в сутки. Так почему бы не вести себя, как все типичные родители, встречающие нового бойфренда своей принцессы? «О, Луи! Не стесняйся, проходи!», «Нет-нет, зови меня просто Гарри», «Как твои дела? Расскажи о себе!», «Нет, не нужно мыть посуду, у меня вроде как руки из плеч растут, не буду же я облокачиваться на тумбу и пожирать тебя своим взглядом». - Расслабься и попытайся представить себя на его месте. Ты ведь сказал, что он холост? - Да. - Вот и делай выводы. Она единственная женщина в его жизни. Ну, если только у него нет…девушки, женщины. Блять, я не знаю, как это называют после тридцати. Что касается Даниэль - Зейн прав. Нужно расслабиться. Понятие не имею, почему это так сильно осело на моей нервной системе. Я привык, что у меня все должно идти по плану. Если бы в голове творился бардак, я бы вряд ли смог написать хотя бы один сценарий. Придется выложиться по полной, чтобы наладить отношения с ее отцом. Отныне сведем к минимуму разговоры про кино. А на счет его семейного положения – понятия не имею. Было бы, наверное, проще, будь он связан отношениями. Тогда бы не возникло проблем с женским вниманием. Если у него и есть женщина – интересно, какая? Мне трудно представить с ним именно женщину, не в плане половой принадлежности, а в плане возраста… Вижу только моделей с журнала VOUGE. Наверное, я не достаточно его знаю, чтобы судить. - Чувак, мы говорим только о нем. Вокруг нас итак одни мужики на кафедре. Что насчет Дани? - Она говорит, что должно пройти время, прежде чем мы найдем общий язык с ее… - Да нет же. К черту ее папашу, что насчет вас с ней? - Всё… всё как обычно. Прекрасно. Малик сузил глаза, улыбаясь так, будто я сказал что-то тупое. Такой контраст удивил даже меня. Про Стайлса я проговорил чуть ли не весь наш обеденный перерыв, а про девушку, которую люблю, отделался четырьмя словами. - Я не знаю, Зейн. Всё и вправду прекрасно. - Когда вы в последний раз трахались? Настоящий, настоящий психолог. Просто мастер своего дела. - К чему ты клонишь? - К тому, что ты какой-то напряженный, - он вытащил из кармана сигарету, вставил между зубов и поджог последней спичкой, - у меня Marlboro, у тебя Даниэль. У каждого свой способ выпустить пар. Я молчал буквально пару минут, наблюдая за тем, как Зейн втягивает дым, лежа на спине. Как-всегда во всем черном и пахнущий чем-то до ужаса дорогим. - Чем чаще это происходит, тем больше начинает терять смысл. Малик открыл глаза, пытаясь найти подтекст в моих. - Она настолько скучна? - Нет, не совсем так. Раньше это было чем-то особенным, уникальным. Каждый раз эмоции выворачивались наизнанку, а теперь, - я взглянул на друга, делая небольшую паузу, - как курить сигарету. Он приподнялся на локти, похлопав меня по спине, будто понимая, о чем речь. Неужели так происходит в каждых отношениях? Зачем всё это, если ты знаешь, что рано или поздно на твоем сердце появится привкус обыденности? - Вы ведь еще не женаты. Поговорите, попробуйте что-то новое. - С ней трудно говорить об этом. Но я любил ее. Правда, любил. Разве нужно что-то большее? Может и нужно. Не хотелось об этом думать. Вернувшись домой, в пригород, я почувствовал привычный запах дешевых специй из пакетиков. Как раз к ужину. Сняв обувь, я двинулся вдоль скрипучего деревянного пола, трижды покрытого краской, прямо в кухню. Мама. Как обычно, стоя у плиты, беззаботно поглядывала в сковородку через свисавшие прядки своих темных волос. Снова горбится. Снова делает вид, что слушает телевизор. - Мам. Она резко поднимает голову, совершенно не скрывая своей реакцией факта, что скучала весь день. Я нежно приветствую её, целуя в лоб. Женщина в испачканном в муке фартуке посылает мне слабую улыбку, и по ее глазам я замечаю, что лекарства она не принимала. Молча открываю шкафчик, достаю ровно три красных и две белых, как положено. Наливаю воды и даю ей запить. - Ты отдыхала сегодня? – спрашиваю, глядя то в сковородку, то на ее сухие руки. - Немного, - трясущаяся рука переворачивает замасленное крыло, - как прошел твой день? Про визит к отцу Даниэль решаю промолчать. - Неплохо. Поработали в мастерской над новым сценарием, обещали найти спонсоров. - Новый фильм! – ее это всегда радует, - и о чем он будет? На секунду задумываюсь. - О людях. - О настоящих? Смеюсь, потому что мама всегда в восторге от моих любительских мультфильмов. Она всегда отсылает их Лотти, моей сестре, в Манчестер. Киваю головой, и помогаю ей накрыть на стол. Мама почти не ест, ковыряя вилкой в овощном салате, но вдруг, останавливаясь, поднимает голову и смотрит на меня, будто бы испугавшись. - Мне ведь звонила сегодня Даниэль, - что-то новенькое, обычно она звонит ей только по важным вопросам, - сказала, вы собираетесь к ее отцу на выходных. Этого мне точно не хватало. Как же не хотелось лгать ей, что все хорошо, не смотря на то, что до выходных еще далеко. Я не любил расстраивать свою мать, особенно после ухудшения ее здоровья. - Он еще не знает о вашей помолвке? - Нет, мы…она собиралась сказать ему как раз в субботу, со мной за ужином. Я вижу ее счастливую улыбку, и мне даже не хочется думать о том, что это ситуация намного сложнее, чем кажется. По крайне мере, для меня. Через час, успев поговорить с Даниэль по телефону и пожелать маме спокойной ночи, без всякого интереса пролистываю ленту в социальных сетях. В одном наушнике играет Lana Del Rey, и потихоньку меня начинает отрубать. Анализирую почти весь сегодняшний день. Мне кажется, я только этим и занимаюсь. Наверное, единственное, что действительно задело меня сегодня, помимо разговора с кудрявым папашей – это разговор с Зейном в университете. И волнуют не конкретно его слова, а моя реакция на них. Именно ей я подтвердил их правдивость. Я впервые задумался о том, что в свои двадцать пять лет я, будучи помолвленным, устаю от самого себя. Буквально чувствую себя так, будто бы прожил половину этой грёбанной жизни. Другое дело – Мистер Стайлс. Нет, серьезно. Если отбросить все страхи по поводу моей зацикленности на этом человеке, можно смело сказать, что он, для своего возраста, выглядит как чертова модель. Я знаю, что существуют всякие услуги для тех, кому за тридцать. Что-то вроде подтяжек для лица, но это, как правило, заметно. К нему же это точно не относится. Взять, допустим, его внешний вид. Как одет, как разговаривает. Его мимика и жесты. Во всем присутствует власть и жизнь, а не её утрата. И все это я говорю к тому, что с такими параметрами, он явно чувствует себя лучше, чем я. Может, это видно. И тогда он просто злорадствует. Не в силах сдерживать свой позорный интерес, снова беру телефон в руку и открываю Facebook. Ввожу в поисковую строку «Гарри Стайлс». Действительно, так зовут только знаменитостей. Просто не верю в то, что я сейчас делаю. Через несколько секунд все-таки нахожу кого-то, с таким именем и с местом жительства – Лондон. Главная фотография у него довольно странная: черно-белая, волосы намного короче, чем сейчас. Видно, что кто-то фотографировал, пока он не видит, но, Боже, блять, такое чувство, что это кадр из кинофильма. https://vk.com/doc161786158_490965347?hash=bd124e5e51ec62ae82&dl=bd84467ad81463a0f4 Остальные фотографии все довольно серьезные. Он везде один, даже нет фото с Даниэль. Листаю ниже, информация о себе почти отсутствует. Как и то, что я хотел узнать – возраст. Листаю еще чуть ниже, вижу немного странные посты. Фотографии пианино, других людей, цветы в горшках, кусок хлеба, кресло… И все черно белое. Вижу сообщение от Даниэль. «Почему ты не спишь?» Интересно, что она ответит, если я назову ей причину. «Отец предложил мне пересмотреть какой-нибудь диснеевский мультфильм, иногда на него находит такое :)» А вот это уже действительно интересно. Не каждый взрослый человек предлагает это в два часа ночи. «Я сказала ему быть завтра помягче, когда ты придешь. Иногда он перегибает, так что не воспринимай близко к сердцу его надменность. Он полюбит тебя также, как и я.» Наверное, это то, чего мне меньше всего хотелось. Я засыпаю, с надеждой, что в глубине души он такой же приятый человек, как и его улыбка на этих редких фотографиях. * - Лондонский Университет Экономики. Один из самый дорогих в Англии.