Take me home

      Никогда ему еще не удавалось видеть столько людей.       Вернее, удавалось, конечно же. Только вот в этот раз они пришли ради него. Ради его творчества, в которое он вложил свою жизнь и терпение.       Или ради бесплатного фуршета. Ради возможности узнать последние сплетни.       А может у этого парня есть неплохие связи, и тут соберется целая свита культовых режиссеров, ведь нельзя не обратить внимание на бюджет, который был вложен в эту, несомненно дебютную, картину.       Светло-голубые глаза молодого парня с неаккуратной, но по своему притягательной прической без интереса бегали по большому залу. Он знал, что большинство этих людей – его знакомые, либо знакомые его друзей и съемочной группы, которых в фильме, вероятнее всего, зацепили лишь узнаваемые ими инициалы в титрах.       Тем не менее, стулья в кинозале заполнялись довольно стремительно, и в какой-то момент парень перестал считать, пытаясь подглядеть из-за кулис. Он нервно отпил воды из практически опустевшей бутылки, когда свет в зале стал чуть ярче. Если его сокурсники справились, то и он справится.       За конференц стол уселся декан его факультета и ректор самого университета. Третий стул рядом ними пустовал. - Итак, - начал низкий, вежливый голос декана, - картина, которую вы только что посмотрели была лишь той малой частью труда, благодаря которому наш выпускник сможет получить свой диплом. На мой взгляд, очень важно знать и принимать то, что сам режиссер подразумевал, когда работал над своим фильмом.       Народ в зале внимательно слушал. Следующим на кнопку микрофона нажал ректор. - Луи Уильям Томлинсон. Пожалуйста, поприветствуйте молодого начинающего режиссера.       Участники конференции активно зааплодировали. Невысокий парень в классической черной рубашке, обтягивающих брюках и потертых вансах вошел в большой зал и неуверенно уселся рядом с руководителями. - Пожалуй, перед тем, как вы начнете задавать свои вопросы, Луи, - обратился декан факультета, - расскажите немного общей информации о своей работе. - Ну, - он попятился, зажимая кнопку микрофона слегка трясущейся рукой, - работа над фильмом длилась несколько месяцев. Для меня это рекорд, если честно. Первым этапом дипломной работы была анимация – ее я создавал в течении года, еще задолго до выпускного курса.       Луи помедлил. Он не знал, что еще можно было рассказать о своем новом фильме. Вся остальная информация была очевидна. По крайне мере, для него самого. В мнение других он не желал проникаться. Ему лишь хотелось получить свою оценку за честность, даже если она и не будет его устраивать. - Такой короткий срок связан с тем, что вы переписали первоначальный сценарий, верно? – поинтересовался ректор, - с чем это было связано?       Луи понимал, что избегать нежеланные темы вряд ли получится. Все-таки, он должен оставаться честным. Даже если ему не хочется об этом говорить. Даже если ему все еще больно. - Да, - как можно спокойнее ответил он, - первоначальный сценарий был уничтожен после того, как я понял, что не хочу никому врать. Моя сверхзадача была такова: доказать, что на любовь навешали ярлыков. Но все, что я написал изначально – было не более, чем поверхностным суждением. Все приходит с опытом, как известно. Я бы мог оставить первый сценарий, но в титрах бы свое имя не указывал.       В зале послышался шепот и обсуждения. Некоторые переглянулись, но Луи старался не обращать внимания. - Тише, пожалуйста, - снова заговорил ректор, - спасибо, Луи. Думаю, многие со мной согласятся, что картина получилась глубокая, я бы даже смело назвал ее интеллектуальной. Скажите, Луи, вы не боитесь, что некоторые зрители не совсем поняли ваш посыл, ведь по сути, вы утверждаете, что любовь – это то, что человек никогда не сможет постичь? - Я считаю, что ни один режиссер не должен опускать народ, принимать его за тупиц. Делать все, как многие любят, «доступным языком». Если я в своем фильме выразился не понятно, то жду ваших вопросов.       Гул в толпе усилился. Луи пялился в пустоту, пытаясь не обращать внимания на то, как первый ряд сверлил его взглядом. Это была его съемочная группа. Его друг Зейн. Никто, кроме него не знал правды.       Чья-та маленькая бледная рука поднялась в воздух. - Да, пожалуйста, - разрешил декан.       Худенькая девушка и длинными темными волосами поднялась со своего места, ожидая, когда ей передадут микрофон. - Здравствуйте. Луи, я бы хотела поинтересоваться – все те события, что произошли с главным героем – это и ваш опыт тоже? Поэтому вы переделали сценарий?       Луи взглянул на Зейна. Тот повел рукой, как бы намекая, что за искренний ответ его никто не убьет. Никто, кроме его мыслей. - Эм, на самом деле, может быть, частично…, - он взглянул на нее и увидел, что она и сама очень волнуется выступать перед публикой, и поэтому слегка расслабился, - …пожалуй, да. Вы правы. Герой сталкивается с тем, что любит, однако не понимает этого и не признает. Он отвергает это чувство, потому что думает, что любовь должна быть красивой, и что она не должна делать больно ему и его близким людям. Не должна забирать у него все то, что он строил годами. Не должна разрушать это. Ведь нас всех учат этому с детства, не так ли? Любовь чиста и милосердна, - но не всегда, вот что я хотел сказать. - Спасибо вам большое, - она несколько секунд молчала прежде, чем ответить. Затем присела, и Луи мог заметить, что она улыбнулась. - Хорошо, идем дальше, - сказал ректор, делая какие-то пометки в своих бумагах, - есть еще вопросы?       Все молчали. Кажется, он рассказал достаточно, чтобы дать людям понять его. По крайне мере, наполовину. Луи и сам не осознавал, зачем выложил все карты на стол с первого же вопроса. Хотя ему стоило ответить лишь «да» или «нет». Вот и все. Господи, как же ему хотелось исчезнуть прямо сейчас. - Что-ж, если не осталось больше никаких вопросов, тогда… Голос ректора был прерван. - Ах, у нас, кажется, есть еще одна рука. Прекрасно, передайте, пожалуйста микрофон мужчине на заднем ряду.       Режиссер смотрел на свои руки. Ему было не интересно, о чем его сейчас спросят. Он, можно сказать, освободил свою душу посредством этого фильма, примерно также, как человек выговаривается в своем дневнике. У него было чувство, что в этой толпе его никто и никогда не поймет по-настоящему. - Добрый день, - произнес низкий, бархатный голос.       Луи показалось, что у него галлюцинации. Такое уже было однажды, но он обознался. И потому его голова не сразу поднялась, а лишь после того, как мужчина вновь заговорил. Этого просто не может быть. - Я хотел спросить: тот, в кого оказался влюблен главный герой – это не вымышленный образ? Ведь вы утверждаете, что он – это вы, значит, есть и тот, кого вы любите такой же непостижимой любовью?       Томлинсон готов был поклясться, что это он. Тот же до забвения узнаваемый голос, который Луи так пытался забыть бессонными ночами. Те же большие руки, все в серебряных громоздких кольцах, из-за которых тот больше никогда и не с кем не смог спать. Те же темные, но уже сильно отросшие кудрявые волосы и до жути врезающиеся в душу зеленые глаза. Это был Гарри. Его Гарри.       На его губах была едва уловима знакомая улыбка, но он весьма убедительно делал вид, что беседует с Луи в первые. - Это…, - режиссер не узнал собственный голос, но спустя минуту молчания понял, что ему нужно держать себя в руках, - это… это весьма личный вопрос, вы не думаете? – он решил поддержать его игру в незнакомцев. Гарри вскинул бровями. Он явно был удивлен. - Я не прошу вас называть имя. Вы можете лишь ответить – так это или не так.       Луи подумал: а чего еще он ожидал услышать? Серьезный и вразумительный ответ? Как вообще можно было разговаривать с ним в эту минуту, учитывая все то, что между ними случилось. Все его попытки отпустить прошлое полетели к чертям. - Да. Это так. Мужчина в зале подарил ему незамысловатую улыбку и поблагодарил его за ответ.              Конференция закончилась довольно быстро. По крайне мере, так думал Луи. Он не особо соображал после того, как состоялся тот короткий разговор.       С начала он думал, что ему все это померещилось, и он просто задремал на пару минут в зале. В конце концов, ему не впервые снится этот мужчина, так что ничего в этом удивительного не было.       Однако, режиссер сильно ошибся. Он получил информацию о том, что результаты его аттестации придут через две недели. Луи это не сильно волновало. Его состояние больше походило на кому, а глаза уверенно наблюдали за высоким силуэтом, который медленно приближался в его сторону. - Привет. Луи поднял веки. Гарри все также был почти на голову выше него. - Привет, - несмело поздоровался он. - Поздравляю тебя. Фильм получился отличный.       Томлинсон попытался выдавить из себя что-то, похожее улыбку, но быстро понял, что у него это не получилось. - Спасибо, без тебя бы он не состоялся.       Разумеется, Луи намекал на то, как Гарри однажды помог ему поиском продюсера. Но судя по реакции второго, тот думал совсем не об этом. - Как поживает Даниэль? – младший попытался перевести тему, лишь бы не ничего не слышать в ответ, однако понял, что сделал все еще хуже. - Превосходно, - спокойно ответил он, - она переехала жить к своей матери.       Луи помнил, как все тогда закончилось: он просто сказал ей, что их отношения давно не имеют никакого смысла. Вот только тому не было известно, винила ли она отца в чем-либо или же нет. - Вы общаетесь? - Только по телефону.       Было очевидно, что его это вполне устраивало. Получается, Гарри жил совсем один, и Луи вдруг подумал – был ли у него кто-то после того, как их пути разошлись? - Ты всё такой же красивый, как и год назад.       Луи вдруг покраснел и начал смеяться, скорее, из-за нервов. Господи, нельзя ведь говорить такие вещи. - Что? – спросил Гарри. - Ничего, - солгал Луи, - прошло меньше, чем год. - Значит, ты считал? - Нет, - резко ответил Томлинсон, понимая, что все входит из под контроля.       Хотя, если вдуматься, какой к черту контроль? Все это время, - пока Луи переписывал сценарий и снимал по нему фильм, - ему казалось, что Гарри есть лишь плод его воображения. Что ему просто приснилась эта любовь, эта история и их маленький дом за пределами Лондона, куда Луи буквально каждый день мечтал вернуться и убедиться, что все это было взаправду. И вот теперь, Гарри стоит перед ним и выглядит еще прекраснее, чем прежде. - Я очень скучал по тебе, - честно признался Луи.       Гарри улыбнулся. Также, как он улыбался во время их танцев. Также, как он улыбался каждый раз после того, как целовал его, как говорил, что он любит его. - Я тоже безумно скучал.       Луи больше ничего не хотелось. Ему было так больно и так одновременно сладко на душе от того, что он смог сказать это спустя столько времени. Если бы кто-то обратил внимание на его лицо, то с уверенностью бы сказал, что тот плачет. - Мне нужно было отдать тебе это, - Гарри протянул небольшой глянцевый конверт, - я обещал тебе.       Луи забрал небольшой сверток бумаги, молча наблюдая за тем, как мужчина уходит. В смятении он дрожащими руками попытался раскрыть конверт и вдруг обнаружил там два авиабилета на его имя и на имя Гарри. «Лондон – Берлин».