Mary J. Blige - Family affair
– Значит, мама пригвоздила парня одним из этих взглядов, – смеясь, сказала Кэролайн, – и, клянусь, он чуть не обделался прямо там. – Язык, – рявкнула Миранда, когда Энди снова расхохоталась с Кэролайн. – О Боже, этот взгляд. С помощью этой штуки она может убивать целые армии, – через смех сказала Энди. – Я знаю. Ты хоть представляешь, каково это - встречаться подростком? Теперь я просто выбираю парней из Калифорнии, которые понятия не имеют о Нью-Йоркской элите или моде. Последний парень, которого я привела домой, обнял ее и поднял на полфута. Ты бы видела ее лицо. Жаль, что у меня не было телефона под рукой. Энди не могла перестать смеяться. Слезы текли по ее лицу, когда она схватилась за свой живот. Миранда смотрела на них через стол, что, казалось, только добавляло зрелищности. Кэролайн не была похожа на Миранду. Те же глаза, то же лицо, но она была озорной и свободной со злым чувством юмора, которому слишком нравилось мучить свою мать. – Вы обе похожи на гиен, – заметила Миранда, протыкая вилкой карамелизованную морковь. – Прости, прости, – закашлялась Энди, все еще не в силах стереть улыбку с лица. Кэролайн вытерла слезы с глаз. – Да ладно тебе, мам. У меня есть еще несколько. – Если бы ты могла воздержаться до окончания ужина, я была бы признательна. Я бы предпочла, чтобы Андреа не задохнулась и не умерла за моим кухонным столом. Она и так почти не жует. – Эй! – закричала Энди. Кэролайн снова разразилась смехом, когда Миранда торжествующе ухмыльнулась ей через стол. Энди в ответ закатила глаза. Ладно, может Кэролайн была больше похожа на Миранду, чем она думала. В течение вечера в ее животе росло теплое чувство от того, что она была допущена к этой части жизни Миранды. Часть, которую Миранда хранила в тайне. Не говоря уже о том, что ужин прошел совсем не так, как она ожидала. Это было шумно, пропитано вином и множеством шуток. Кэролайн убрала с лица прядь рыжих волос. Ее длинные волосы были стянуты в беспорядочный пучок на макушке. – Я бы хотела, чтобы ты что-нибудь сделала с этими волосами, – сказала Миранда. – Я отсюда вижу секущиеся кончики. – В этом нет никакого смысла. Я их подрезаю, а морская вода все равно сушит их. Это пустая трата денег. – Кэролайн, мы уже обсуждали это. – Ты платишь за университет и аренду, мама. Позволь мне зарабатывать на остальное, пожалуйста. Энди сосредоточила свое внимание на своей тарелке, не желая втягиваться в этот конкретный разговор. В то время как Кэссиди была более чем счастлива жить на пособие от матери в Лондоне, Кэролайн решила работать официанткой и барменом, чтобы свести концы с концами. После переезда в Калифорнию Кэролайн решила дистанцироваться от своих друзей из школы Далтона и не привлекать к себе внимания в Калифорнийском университете искусств. Ее друзья были не из богатых семей, большинство из них учились на стипендии, и, как сказала Миранда, это внезапный бунт против финансовой поддержки был вызван каким-то глубоко укоренившимся чувством смущения по поводу ее семейного богатства. – Мы обсудим это позже, – сказала Миранда, услышав в ответ стон Кэролайн. – Как дела в университете, Кэролайн? – вмешалась Энди. Кэролайн бросила на нее благодарный взгляд. – Хорошо. Хотя трудно не беспокоиться о том, что будет дальше. Энди бросила взгляд на Миранду, которая внимательно наблюдала за дочерью. – Что тебя так беспокоит? Конкретно сейчас? – Спросила Энди. – Окончание. Я имею в виду, куда мне двигаться дальше? Это диплом по искусству, Энди. Все вокруг говорят мне, что это пустая трата денег, что из этого ничего не выйдет. Так что мне делать – продолжать учиться и получить степень магистра, или пойти и получить степень магистра по бизнесу в Стэнфорде, как и все остальные? Ненавижу бизнес. – А что насчет чего-то цифрового? – Я включала много цифрового в свою степень до сих пор. – Тебе это нравится? – Мне нравится. Скульптура – это то, где мое сердце, но я всегда знала, что работать в этой области будет тяжело. – У моей подруги есть галерея, и она также курирует множество выставок здесь, в Нью-Йорке, некоторые с участием начинающих художников. Я была бы рада показать ей некоторые из твоих работ, анонимно, если хочешь. – В самом деле? – Взволнованно спросила Кэролайн. – Конечно. – Возможно, мой выпускной проект, – сказала Кэролайн. – Сейчас еще рано, но, может быть, ближе к концу учебного года? – Это долгосрочное предложение, Кэролайн. – Вау. Спасибо, Энди. Но я не хочу никаких одолжений, понимаешь? – Ответила Кэролайн, смущенно почесывая затылок. – Это не одолжение. У Лили наметанный глаз, но она также и жесткий критик. Она не возьмет ничего, что, по ее мнению, не заслуживает места в галерее, – ответила Энди. – Хорошо, здорово, – кивнула Кэролайн, ее рука потянулась за своим бокалом. – Что касается будущего, постарайся не переживать так сильно. Это придет к тебе. Не всем из нас с самого начало предназначено, как твоей матери, быть рожденной для одной цели, – сказала Энди, улыбнувшись Миранде. – Ах, не говори мне об этом, – сказала Кэролайн. – Клянусь, она родилась с экземпляром «Подиума», зажатым в кулаке. Энди засмеялась. – А как же ты, Андреа, – неожиданно вмешалась Миранда, глядя на нее через стол. – Каким было твое предназначение? – Мое? – переспросила Энди со смешком. – Я должна была стать писателем. – Мама сказала, что ты работаешь в издательстве. Ты сейчас пишешь? – Заинтриговано спросила Кэролайн. – Когда у меня есть время, да, – сказала Энди. – Я забросила это дело на много лет, когда все пошло не так, как я планировала. Тем не менее, я выяснила, что это то, что мне нужно. Получится ли что-нибудь из этого, сейчас уже не имеет значения, ведь радость, которую я получаю от этого, делает это стоящим. Миранда посмотрела на нее с оттенком удивления и грусти. – Надеюсь, в будущем ты позволишь мне прочитать что-нибудь из твоих работ, – тихо сказала она. Энди наклонила голову и слегка улыбнулась. – Конечно. Кэролайн откашлялась, и они разорвали свой пристальный взгляд, снова сосредоточившись на ней. – Вау, это только мне кажется или здесь стало жарко? – Кэролайн резко дернула воротник футболки. – Отопление установлено на 75 (прим. переводчика: 24 градуса по Цельсию), – сказала Миранда, полностью игнорируя намек. – Будь полезной и принеси десерт к столу. – Я уберу эти тарелки, – сказала Энди, быстро вставая на ноги, чувствуя внезапное желание дистанцироваться от Миранды. – Ты точно ей нравишься, – пробормотала Кэролайн, когда они отошли от стола. – Честно говоря, я не помню, когда в последний раз видела десерт на этом столе. Энди резко взглянула на Кэролайн и увидела, как она зло улыбается. – Ты покраснела, – тихо заметила Кэролайн, смеясь и ставя тарелки в раковину. Энди почувствовала, как жар поднялся к ее лицу и прокляла свое тело. – Кэролайн, – прорычала она себе под нос. – О чем это вы там хихикаете? – спросила Миранда из-за стола. – Ни о чем, – отозвалась Кэролайн, весело хлопнув Энди по спине.***
– Итак, Энди, да? – Спросила Кэролайн, когда положила последнюю тарелку в посудомоечную машину и закрыла ее бедром. – Андреа стала хорошим другом за последние несколько месяцев, – сказала Миранда. – Я подумала, что тебе будет интересно поговорить с кем-нибудь, кто на самом деле учился в колледже за последние двадцать лет. – Значит, ты пригласила ее сюда ради меня. Не для себя, – сказала Кэролайн, потянувшись за кухонным полотенцем, чтобы вытереть руки. Миранда узнала это выражение лица своей дочери, и это означало неприятности. – Не думай, что я пропустила твой маленький остроумный комментарий за ужином, – сказала она с рычанием. – Андреа, выглядела так, словно собиралась бежать к двери. – И все же она этого не сделала, – ответила Кэролайн со значением. – На самом деле, она осталась еще на два часа и позволила тебе беспрепятственно рассказывать о том, что ты лучше Анны Винтур, потому что не работаешь с Терри Ричардсоном* годами. – Я не делала ничего подобного! – Нет, делала, – сказала Кэролайн. – И что хуже всего, она слушала. Боже мой, она, должно быть, святая, раз терпит тебя. – Что, прости? – Мам, – сказала Кэролайн, когда они вернулись к столу, – серьезно. Что, черт возьми, происходит? Миранда разлила остатки вина в их бокалы, когда они обе сели. Кэролайн всегда предпочитала кухню. Это было место, где они общались больше всего, когда дома их было только трое. То, что девушки помогали ей с ужином, держало их занятыми и подальше от своих устройств хотя бы час по вечерам, когда она была свободна. Теперь, когда они приезжали домой, они предпочитали эту комнату. Она забыла это. Но не любопытная Кэролайн. – Я же сказала, Андреа - коллега и друг. – Я никогда не ужинала с кем-нибудь из твоих «друзей», который не был бы чересчур экстравагантным, и уж точно это никогда не проходило здесь, – сказала Кэролайн, указывая на кухню. – Она тебе нравится. – Пригласила бы я ее в этот дом, если бы это было не так? – Я не это имела в виду, – сказала Кэролайн, закатывая глаза. – Она тебе нравится, – сказала она, многозначительно шевеля бровями. – Это нелепо, – сказала Миранда. – Ох, определенно. Сколько раз она была здесь с тобой наедине? – Не понимаю, какое это имеет значение. – Ну, конечно, нет. Ты просто решила откинуть правила, касающиеся твоих сотрудников всю твою жизнь, потому что Энди, что? Самый популярный редактор на восточном побережье? Да ладно, мам. – Вопреки распространенному мнению, Кэролайн, у меня могут быть друзья. – Тот, кто на двадцать лет моложе тебя и был твоим помощником? Ты презираешь своих помощников. – Не правда. – Последнюю ты назвала бессодержательной и ищущей внимания, у которой едва хватает мозговых клеток для функционирования. Вчера. – Я просто констатировала факты. – Уффф, ты невозможна, – простонала Кэролайн. – А ты видишь то, чего просто нет, Кэролайн. Я знаю, ты беспокоишься, что я живу одна, но Андреа недавно развелась, не говоря уже о том, что она натуралка. Она не ответ на твои необоснованные опасения. – Они не безосновательны. – Я в порядке. – Твоя новая лучшая подруга - твоя бывшая ассистентка, – с усмешкой заметила Кэролайн. – Она не м... - почему я вообще с тобой разговариваю? – Потому что я семья, и ты не можешь избегать меня. – Возможно, я проведу Рождество на Багамах в этом году. Одна. – О, не будь такой, – надула губы Кэролайн. – И вообще, ты ненавидишь солнце. – Но ты явно нет, – сказала Миранда, критически смотря на кожу дочери. – Сколько раз мы говорили о важности продуктов с высоким SPF для твоего цвета лица. Кэролайн закатила глаза и поднесла бокал к губам. – Знаешь, она была бы хороша для тебя. Она умная, забавная, и у нее нет проблем с тем чтобы терпеть тебя, очевидно. Она мне нравится. Кэссиди бы тоже понравилась. Кэролайн всегда была той, кто мутил воду, и она так и не выросла из этого. – И что, скажи мне на милость, я такого сделала за последние 22 года твоей жизни, что дало бы тебе хоть малейший признак того, что я гомосексуальна? – Ну, у тебя ушло много времени, чтобы привести этот конкретный аргумент. Я думала, что ты начнешь с него, если честно, – торжествующе ухмыльнулась Кэролайн. – Ты думала об этом, не так ли? – Ничего подобного. – Ты знаешь, ты ей тоже нравишься. – Это не имеет значения. Ни один из нас не заинтересован в развитии романтических отношений ни сейчас, ни когда-либо. Все прекрасно, так как есть. Я бы посоветовала тебе оставить все как есть, – предупредила Миранда. В конце концов Кэролайн решила, что на сегодня достаточно, и их разговор перешел на другие темы. Однако, когда Миранда пожелала дочери спокойной ночи и направилась в свою комнату, этот разговор терзал ее больше, чем она осмелилась бы признать. Андреа стала чем-то постоянным в ее жизни за последнее время. Когда она почувствовала, что другая женщина закрылась в тот вечер, это обеспокоило ее. Она почувствовала то, чего не чувствовала уже давно: настоящий страх. Страх, что чем бы это ни было, это исчезнет. Она не хотела это потерять. Однако просто желание иметь Андреа рядом никоим образом не означало, что у нее есть романтический интерес к этой женщине. Или женщинам. Андреа была младше ее на двадцать лет, у них было финансовое неравенство, не говоря уже о том, что она хотела детей; что после сегодняшнего вечера Миранда была совершенно уверена, было опытом, который она не хотела повторять. Неудивительно, что Кэролайн нашла всю эту ситуацию странной. На бумаге их дружба не имела никакого смысла. Миранда вздохнула, когда вошла в свою ванную комнату и начала снимать макияж. Она посмотрела в зеркало на морщины, которые начали по-настоящему появляться в последние пару лет. Кто был этот человек, которым она стала? Она больше не была уверена, что узнает себя. У Кэролайн может быть и дикое воображение, но ее теории не появились из воздуха. Неужели она слишком крепко держится за дружбу с Андреа? Что именно она ищет? Она умыла лицо и выключила кран, потянувшись за полотенцем, которое всегда было там, столько, сколько она живет в этом доме. Она всегда была существом установленного порядка, баланса. Тем не менее, Андреа существовала вне этого порядка. Она была аномалией. Она принесла с собой поздние ночи, слишком много алкоголя, смех и насыщенные разговоры. Вместе с этой связью она принесла с собой то, по чему Миранда не понимала, что скучает. Вытирая лицо, она на мгновение задумалась об отношениях с Андреа. Еще одна женщина в доме. Женщина в ее постели. Она остановилась, чтобы посмотреть на себя в зеркало и подумать; Миранда Пристли, лесбиянка. Она закатила глаза и усмехнулась. – Нелепо, – пробормотала она в пустой комнате. Видимо, никто не был застрахован от угрозы кризиса среднего возраста. Даже она.