Магия чувств

Пробуждение для Димы было странным. Сначала Васечкин даже подумал о том, что всё произошедшее было сном, но метка всё так же была на месте. Значит, он теперь и правда купидон. Сердце радостно забилось, предчувствуя знатное веселье. Очень кстати вспомнились последние слова куратора о том, что никто не должен узнать. Ну, а как же по-другому! Ни в одной книжке, ни разу главному герою ещё не сказали о том, что теперь он может заявить на весь мир, что не такой, как все. Оторвав, наконец, голову от подушки, Дима осмотрелся по сторонам — сосед ещё спал. Значит, за окном только раннее утро. Посмотрев на часы, присвистнул: "Как он умудрился так хорошо отдохнуть за полтора часа? Магия, не иначе". И довольный поплёлся чистить зубы, пока у умывальников не собралась целая толпа. Открыв дверь, Дима застыл в шоке. Коляну тоже, видимо, не спалось в такую рань. Дима решил проверить своё желание, решительно шагнув к раковине. Обидчик, что странно, вёл себя так, будто его, Димки, не существовало вовсе. Пользуясь своей незаметностью, парень в упор уставился на своего врага — красив, зараза! Достаточно мощное тело для своего возраста, подтянутое и спортивное. И немудрено это — белобрысый всегда был самым первым по физкультуре. Пробежался взглядом по Колиной спине, засмотрелся на крепкие ягодицы и, поймав себя на мысли, что ему нравится увиденное, смущённо отвернулся, чувствуя, как краска заливает щёки. Но тут же наткнулся на недовольный вражеский взгляд. Колян зло смотрел на него через зеркало, с лица на фактурную грудь капала вода, а Димка в это время тонул в Колиных глазах. Лишь когда лёгкие стали гореть, Васечкин понял, что не дышал. Вздох вышел очень громким, эхом отражаясь от кафельных стен. Коля презрительно хмыкнул, приподнимая верхнюю губу, прошёл мимо Димы, нарочно задевая его плечом. День прошёл, как в тумане. Персональный мучитель больше не задирал и вообще вёл себя так, как будто Димы не существовало, лишь изредка, когда думал, что его никто не видит, бросал в его сторону странные взгляды. Да и сам новоиспечённый волшебник весь день мыслями возвращался к утреннему происшествию, вспоминая, как перекатываются мышцы под гладкой кожей, как медленно стекают по груди капли воды. В такие моменты Дима отчаянно тряс головой, будто убеждая себя, что всё это нервное, и вообще, ему же Татьяна нравится! К слову, Татьяна сегодня куда-то запропастилась, появившись лишь под вечер не одна, а в компании своей давней подруги, заявив, что сегодня у них девичник, тряхнула головой, обдав напоследок умопомрачительным ароматом духов, вышла, громко хлопнув дверью. Дима обиделся. Очень обиделся. Сегодня был его день рождения, который они планировали отметить вдвоём. Потом он вспомнил своё желание: "Чтобы Таня была счастлива", — и на душе стало ещё противнее. Значит, вот оно как. От досады щипало глаза, и что-то такое колючее разрасталось в груди. Парнишка зажмурился, не позволяя слезам пролиться, тряхнул головой и достал припрятанную на вечер бутылку колы, жадно отхлебнув. Опустошив половину жадными глотками, чуть не поперхнулся, когда дверь приоткрылась и сквозь щель показалась Танина голова. Димка не успел ничего понять, как девушка просочилась в комнату, странно разглядывая Диму. — Дим, не обижайся, — тяжело вздыхая проговорила подруга, — я помню всё, просто сегодня всё так навалилось, — нервно надула щёки, видимо, не зная, как продолжить. — Я хочу сделать тебе подарок, как раз сегодня твоего соседа забрали на выходные к тётке. Закрыла дверь, опустилась на кровать рядом с ним, взяла за руку, нервно поглаживая. Придвинулась ещё немного и очень нежно поцеловала в щёку. Не так, как раньше, по-другому. — Дим! Ну, скажи хоть что-то. — Дима догадывался, о чём Таня ведёт речь, только не мог понять, как он к этому относится. Ещё утром он бы с радостью набросился на неё с поцелуями, а сейчас вдруг понял, что они могут потерять всё, но и отталкивать её сейчас — значит, обидеть. Татьяна поцеловала его в уголок губ, и, не встретив никакой реакции, схватила его за грудки, встряхнув, насколько хватило сил. — Дим, ну будь ты человеком! — яростно зашептала она, — Ты же желаешь подруге счастья! Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, — жарко проговорила подруга, неуклюже гладя его шею. — Ты же знаешь, что я давно его люблю, а он на девственницу не посмотрит ни разу! — разозлившись прошипела Таня, продолжая пытаться снять с него футболку. — Тебе жалко подруге помочь что ли, я не понимаю, Дим! — от услышанного Димка временно ослеп и оглох. Только чувствовал, как невыносимо больно где-то там внутри. Вдруг Татьяна замерла и как-то по-новому уставилась на друга, открыв в испуге рот. Таня поняла все по взгляду. Как только она, влюблённая в другого парня, не заметила чувств своего друга? Дура! Бедный Димка, как ему, наверное, больно сейчас… — О боже! — ошарашенно прошептала она. — Не может быть. Таня пулей вылетела из комнаты друга и побежала, куда глаза глядят. Сидя на лавочке во дворе детского дома, Татьяна думала, как они во всё это вляпались и, главное, что теперь со всем этим делать. «Она давно и безнадёжно влюблена в самого главного засранца их учреждения, а её друг, как выяснилось, влюблён в неё. Чёрт». Таня устало прикрыла глаза, понимая, ЧТО она натворила. Разбила сердце самому дорогому человеку, её другу, Димке. Когда дверь за Таней закрылась, Дима подумал о том, что никогда у него ещё не было такого насыщенного дня рождения. Он стал кем-то вроде купидона, выяснил, что может заглядываться на парней, и, как вишенка на именинном торте, его Танечка любит другого, и он даже, кажется, знает кого. Злейшего врага, мучителя и задиру Колю. И самое главное, он совершенно не понимал, что теперь со всем этим делать. «Мля! Вот это праздник!» — обреченно подумал Васечкин. Димка истерически захохотал, выплёскивая накопившуюся обиду и усталость. Истерика закончилась так же внезапно, как и началась, стоило Диме поймать странный взгляд из зеркала. Чёрт, у него наверняка теперь будет паранойя. Ведь у его отражения должны быть Димкины карие глаза, а никак не василькового… У Васи василькового цвета глаза. Это не смешно даже. Дима зажмурился, потряс головой из стороны в сторону, снова взглянув в зеркало, облегчённо выдохнул: привиделось, наверное. И тут зудящая мысль засела в его голове, не давая покоя. Как часто он видел эти глаза в своём отражении? Как давно этот Вася следит за ним? Ладно, с этим Дима разберётся немного позже. Чтобы хоть немного отвлечься от жгучей обиды на Татьяну, от мыслей о том, что он засматривался на мужскую задницу, и от того, что он чувствовал, пока тонул в океане васильковых глаз, Дима принялся за изучение бумаг. Это было непросто. У него было чёткое ощущение, что он разучился читать. Знакомые буквы складывались в не всегда знакомые слова и уж точно совершенно странные предложения. Вот, например тут ещё более или менее понятно: Департамент, именуемый в дальнейшем «Принципал» с одной стороны, и Васечкин Дмитрий Петрович, именуемый в дальнейшем «Агент Купидон» с другой стороны, именуемые в дальнейшем «Стороны», заключили настоящий договор, в дальнейшем «Договор», о нижеследующем: Но, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Агент Купидон — Чёрт, не могли назвать как-нибудь по-другому? Что за Купидон? Тьфу! — В соответствии с поручением Принципала, обязуется осуществлять знакомство, сталкивать вместе влюблённых безответно или вообще не влюблённых друг в друга лиц (однополых или разнополых) по указанию Принципала. Что такое Принципал, Димка примерно понял. Это лицо, поручающее агенту совершать действия от его имени. Да и, прочитав несколько раз один и тот же абзац, постепенно начал догонять, что никакая это не инструкция, а самый настоящий договор, вместо подписи на бумаге, на Димкином запястье теперь красуется метка. И за неисполнение договора тут, кажется, тоже что-то грозит, только вникнуть в смысл этой фразы, сколько не силился, не смог. Дмитрий даже мысленно поблагодарил своего руководителя за то, что все эти события выпали на каникулы. Ведь, если бы с утра надо было на учёбу, то он бы точно не справился. Осилив половину договора, Дима бросил взгляд в окно, за которым на город давно опустилась ночь. «Где сейчас Таня и как она на самом деле проводит девичник?» — подумалось Диме. Она, конечно, посчитала, что оказала парню честь, удостоив его стать её первым, но на самом деле обмакнула во что-то гадкое и мерзкое, такое, что, при воспоминании о том разговоре, Диме начинало казаться, что его сейчас стошнит. Понятное дело, что она не знала о его симпатии к ней, но неужели совсем не догадывалась? И как ей в голову вообще могло прийти такое? Нет, он знал, что многие девчонки в детдоме уже давно не девочки-ромашки, так как они на каждом углу кичились этим и осуждали девственниц, словно это что-то такое постыдное. Но чтобы Таня решила присоединиться к их рядам… Это не укладывалось в голове. Да и Колян, он, конечно, был хорош собой, что уж спорить, но он точно не тот, на кого Тане следует обращать внимание. Когда Таня загадочно улыбалась на вопрос, нравится ли ей кто, Дима по своей наивности полагал, что это к нему Таня испытывает нежные чувства, а тут вон оно как. Дима решительно отгонял грустные мысли. С Таней ему всё равно ничего не светит. Надо сейчас попытаться вникнуть в текст документа, именуемый «Инструкция». В свете настольной лампы юный чародей снова и снова пытался изучить бумаги. Пробежался по строчкам ещё раз, потом ещё и ещё. — Фух, — шумно выдохнул он, — и как тебя прочесть? Взгляд упал на небольшое зеркало. Через него не вылезти, но хоть пообщаться с Васей можно. Потёр метку на запястье, улыбаясь своему отражению. Ничего не происходило. Ещё несколько минут встревоженный Дима вглядывался в зеркало, пытаясь уловить момент, когда его карие глаза сменят цвет на васильковые. Но двойник от чего-то упорно молчал. Печально вздохнув, юный чароплёт плюхнулся на кровать, обиженно надув губы. Вот так всегда. Взял в руки инструкцию и стал ещё тщательнее вчитываться с самых первых слов. И через двадцать минут ему удалось-таки прочитать одну страницу. Видимо, посчитав, что этого на сегодня достаточно, слова опять стали складываться в совершенную околесицу! Дима сопел и фырчал, словно обиженный ёж, но строчки упорно не хотели читаться. — Ну хватит, не фырчи! — разлился по комнате совершенно незнакомый бархатный голос. От неожиданности Дима вздрогнул, издав приглушённый писк. Сердце подскочило к горлу, и колотилось с такой силой, будто собираясь выпрыгнуть из груди. — Инструкция зачарована. Так что, больше, чем тебе положено, прочитать не получится. Надо было сразу тебя предупредить, прости, — Продолжало доноситься откуда-то из-за угла. — Кто Вы? — спросил дрожащим голосом. — Где Вы? — Дима стал оглядываться по сторонам, судорожно хватая ртом воздух. — Чёрт! Ты же меня ещё таким не видел, — прозвучало растерянно. До Димы начало потихоньку доходить, кто бы это мог быть, и злость накрыла его с головой. — Вася! — прорычал он, — ты меня так заикой сделаешь! Покажись быстро, иначе… — договорить не удалось, так как из темноты к нему шагнул мужчина. Димина рука сама потянулась к выключателю. Зажегся свет, заставляя того жмуриться какое-то время. Проморгавшись, Дима во все глаза уставился на взрослого мужчину, стоящего перед ним, уверенно расправив плечи. На вид ему было около тридцати. Нельзя сказать, что тот был нереально красив, нет, но было в его внешности что-то такое, что невозможно было отвести взгляд. Резкие черты лица, присуще скорее жителям южных стран, хищный разлёт бровей, красивые губы, подбородок с ямочкой. Каштановые волосы были коротко острижены, что делало лицо ещё более резким. Рельефная грудь, обтянутая тонкой футболкой, плоский живот, крепкие ноги. Дима зажмурился, ловя себя на том, что опять без зазрения совести пялился на представителя мужского пола. — Насмотрелся? — по-доброму хмыкнул Василий. Кстати, вот именно Василием, этого образчика мужественности язык не поворачивался назвать. — И ты, правда, Вася? — задал самый животрепещущий вопрос на данный момент. — Василинириан. Язык сломаешь, поэтому Вася или Василий. А насчёт фамилии я пошутил, Иволгин я, — всё ещё мило улыбаясь, куратор расположился на Диминой кровати, облокотившись спиной о стену, закинул руки за голову и вытянул ноги. — Поговорим? Нет, этот парнишка однозначно ему нравился! Никогда ещё его подопечные не проявляли столько энтузиазма, а ведь он до сих пор не знает самого главного… — Я хочу знать всё, — решительно проговорил Дима, бросая исподлобья странные взгляды.