***
Мальчик лежал на полу в спальне, прижавшись к дальней стене после того, как Ронни вытер его, поменял окровавленные простыни на чистые, но запятнанные, и велел ему лечь спать… Но Фрэнк не мог даже прикоснуться к этой кровати. Ронни ушёл, потому что обычно не ночевал с ними по вторникам, но мальчик всё равно не мог убедить себя, что в следующую минуту к нему никто не зайдёт, никто не накричит, никто не ударит и никто не изнасилует. Он действительно дрожал и ожидал боли, которая непременно, рано или поздно, настигла бы его. И разве то, что отчима сегодня не было дома, могло обеспечить ему безопасность? Ронни мог унизить его в любое время этими фотографиями… Всё, чего он хотел, это посмотреть Кошек. Мальчик хотел чувствовать себя в безопасности, быть любимым и желанным. Но кого мог интересовать такой безобразный и беззащитный Фрэнк? — Фрэнки, я дома! И у меня есть немного «фальшивой» курицы! Выходи, ты должен её попробовать! — мама поднималась по лестнице, направляясь к нему, но он не смог даже подняться, чтобы притвориться, что всё в порядке. — Тебе понравится! — она постучала, но у него перехватило дыхание от страха, так что мальчик не смог произнести ни слова, — Фрэнк? Ты спишь? Мать тихо открыла дверь и, нахмурившись, уставилась на пустующую кровать, прежде чем заметить, что мальчик находится в другом конце комнаты, буквально… в углу? — Что… Что ты делаешь? Мальчик уставился на нее, не в силах ответить… Во рту было сухо, а глаза наливались красным от пролившихся слез. Фрэнк ожидал, что она развернётся и уйдёт, увидев его в таком ужасающем состоянии, но Линда громко распахнула дверь и ринулась к нему. Он не хотел оставаться один. Он хотел, чтобы ему наконец кто-нибудь помог. Неважно кто. Ему так больно… Он не справляется! — Фрэнк? — Линда подошла к нему и опустилась на колени рядом, поглаживая его по голове, — Откуда у тебя синяк? — обеспокоенно ворковала она, — Кто тебя обидел? Телефон на кухне зазвонил, и мама хмуро посмотрела через плечо на дверной проём. Он хотел попросить её остаться, но она уже встала и направлялась на кухню. Фрэнк прикрыл глаза и тихо заплакал. — Издеваются? — он слышал, как она недовольно говорила по телефону, — Почему школа сразу не позвонила мне? Он весь в синяках! Фрэнк зарыдал… Почему она не могла сначала успокоить и расспросить его, нежели выслушивать лживые отговорки Ронни? Казалось, его сердце разрывалось, потому что, когда она возвратилась, то первым делом спросила, почему Фрэнк не рассказал о запугивании, вместо того, чтобы спросить, зачем Ронни приходил до этого… — Фрэнк, Боже… — мальчик хотел отвернуться к ней спиной, но не смог пошевелить и пальцами на ногах, — Милый, Господи, что сегодня случилось в школе? — Мама, — прошептал Фрэнк. Это всё, что он мог сказать. Как бы он сказал ей о…? — Почему ты не в постели, дорогой? — мальчик покачал головой и вздрогнул, когда она коснулась его, — Фрэнк, что не так? — она попыталась заставить его встать, но Фрэнк невольно закричал, и Линда отступила. — Ты пугаешь меня, милый… — Мам, — шептал мальчик. — Что, Фрэнк? Что случилось? Он покачал головой, желая открыться и рассказать всё, как есть, но не смог. А Джерард сказал своей маме, когда ему угрожали… Его прошибло дрожью. Но у его насильника не было фотографий! — Ты можешь сказать мне, милый. — Н-нет, не могу, — рыдал Фрэнк, вцепившись в коленки, — Я-я действительно не могу. — Почему, Фрэнк? Почему? Что случилось? — ласково спросила она, поглаживая его по плечу, — Давай, вставай, тебе нужно к врачу… Мальчик вздрогнул и перевёл взгляд на пол. Он хотел, чтобы она оставила его в покое… Чтобы она знала и так! Без объяснений… — Фрэнки, ну, в чем дело? Мальчик захныкал и медленно покачал головой. — Ты снова ударился головой? — Нет, — рыдал Фрэнк, хватаясь за разбирающий от спазмов живот. — Господи, что не так? Что с тобой? — мама мягко провела рукой его спине, пытаясь успокоить, но Фрэнк только задрожал сильнее. — О-он причинил мне боль, мам, — закричал Фрэнк, чувствуя себя лжецом и неудачником перед ней. — Кто? — волновалась она, поправляя его волосы, как будто это как-то бы вытянуло из него слова, — Фрэнк, ты должен сказать мне. Я здесь. — Я не могу… — Ты можешь, — давила мама, — Пожалуйста, дорогой. Я не смогу помочь, если ты не скажешь, что такое. — Ты и не можешь! — закричал мальчик, всхлипывая всё чаще. — Почему ты так говоришь? Кто это? — Н-Никто, — захлебывался в собственных слезах он. Он пытался успокоиться, думая о Кошках, но ничего не выходило. Как Ронни мог сломать Их? Он нуждался в этом! Они были единственными, кто позволял его чувствовать себя в безопасности! — Скажи мне! — умоляла его мать. Она звучала отчаянно, но по сути ничего не знала об отчаянии. — Я просто хотел, чтобы ты была счастлива, — закричал Фрэнк, чувствуя, как его мир начинает рушиться. — Что? О чем ты говоришь? — Пожалуйста, Фрэнк. Скажи мне… Мальчик плотно закрыл глаза. Он знал, что это больше не может продолжаться: он едва мог двигаться. И если Ронни вернется сегодня вечером, то тогда на нем точно не останется и живого места. Он не смог бы справиться с этим ещё раз. Ронни буквально каждый день приходил к нему, приносил эти чертовы фотографии, бросал их в лицо и говорил ему ужасные вещи об отце! — Фрэнк, ну. Кто тебя обидел? Пожалуйста, скажи: кто это сделал? — Никто, мам… — Боже, не ври. Что случилось? Фрэнк не нашёлся, что ей ответить. Ему мешали страх, стыд, вина и позор… Настоящий позор. Что она будет думать о нем, когда он скажет ей, что позволил её парню делать с ним всё, что вздумается? Она просто откажется от него. Христианские мальчики никогда бы себя так не повели бы. Настоящие христианские мальчики не занимались сексом с мужчинами… Его школа выгонит его после такого? Она снова попыталась заставить его встать, но движения только усилили боль: он вскрикнул и отстранился, сжавшись у стенки своей спальни… — Фрэнк, мне нужно отвезти тебя в больницу. — Нет! — закричал Фрэнк. Он не мог попасть туда опять: ему пришлось бы снова разговаривать с той женщиной, и тогда бы она точно обвинила его отца! Арестовала бы его родителей, и он бы застрял с Ронни или кем-нибудь хуже! — Нет, пожалуйста, мама, не надо! — Фрэнк… Я должна. Поэтому, пожалуйста, вставай… — Не надо… — шептал мальчик, обхватив себя руками. — Давай, — отрезала она, потянув его за собой за руку, пока он не встал. Сквозь крики боли мама заставляла его идти, и он правда пытался, но ноги были ватными и вспышки боли пронзали тело с каждым шагом. Хватка Линды была единственным, что держало его на ногах и не давало грохнуться там же. Он попытался убедить её отпустить его, сказав, что ей нужно положить «фальшивую» курицу в морозилку, но она наорала на него и с силой потянула к машине. Но Фрэнк не смог бы убежать от неё, даже если бы она ослабила хватку. Линда помогла ему залезть на заднее сидение, но он не смог сесть и просто распластался там, как умирающая собака. Да, у него сейчас было очень много общего с ней. Её крики и нападки не действовали на него: он просто уткнулся в сгиб локтя и заплакал пуще прежнего… Что могли сделать с ним в больнице? Они могли залечить его порезы, разрывы и синяки, но на самом деле, настоящая рана так и останется кровоточить в его сердце.***
Фрэнк лежал на больничной койке с поднятыми лентами коленями, чтобы синяки и кровоточащий… разрыв не касался кровати. Он был вынужден переодеться в больничную одежду и терпеть осмотр врача. Но он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его, трогал и… обследовал… Всё ещё рыдая в себя, мальчик вцепился в жесткую простынь и следил за тенями на ширме: он не мог допустить, чтобы хоть один врач видел его в таком виде. И даже крики и плачь не остановили бы их… Хотя когда они кого-либо останавливали… Почему Джерард не предупреждал его о таком? Внезапно рябь занавески ослепила его и заставила сердце биться ещё чаще. Он не мог дышать. Если они приблизятся к нему, он был готов сопротивляться! А если не сможет причинить им вред, то снова будет бить себя до тех пор, пока не получит ещё одно сотрясение мозга! Почему они не могли просто уйти и оставить его в покое? Они заставляли его сожалеть о том, что он вообще был рождён… — Здравствуй, Фрэнк, — поздоровался доктор, подходя ближе. Она выглядела так, будто действительно была рада его видеть, и улыбалась так дружелюбно, что его затошнило. Она едва успела назвать своё имя, когда он снова разразился рыданиями и закрыл лицо в надежде скрыть своё унижение. Всё тело дрожало, и голова пульсировала и кружилась. Он боялся, что потеряет сознание, и врачи смогут сделать с ним всё, что вздумается. — Фрэнк, всё в порядке. Это доктор, слушай меня, ты в больнице, всё хорошо. Успокойся, просто дыши, давай. Мальчик правда пытался успокоиться, но как только он вспомнил, что с ним собирались делать, истерика вновь набрала обороты. — Пожалуйста, уйдите! — закричал Фрэнк, при этом зная, что отговорить их невозможно. Теперь он чувствовал себя ещё хуже. Это был не один человек, а целое здание, полное людей, которые знали о его проблеме! Фрэнк был загнан в угол, даже не имея возможности выбраться… — Мне нужно быть с тобой здесь. — Пожалуйста… — умолял мальчик, дрожа и хватая себя за волосы. Он не мог позволить им делать с ним это! Джерард говорил, что всё будет хорошо, если он скажет, но… Разве это было хорошо? — Нам нужно осмотреть тебя, Фрэнк, для твоего же блага. На тебе множество синяков и царапин, и я должна собрать доказательства. Посмотри, на твоей одежде много крови, и скорее всего у тебя кровотечение, а это очень опасно, маленький. Эти травмы могут привести к смерти… Он был готов умереть, лишь бы она только не трогала его! Ну же! Когда уже это всё закончится? — Фрэнк, я не причиню тебе вреда, всё хорошо, — ласково шептала она, не зная, как к нему подступиться. — Вы уже сфотографировали мои синяки! — закричал Фрэнк, задыхаясь. Да, возможно, она не делала эти фотографии, но сделал кто-то другой, и врач точно рассматривала и обсуждала их с другими. Они все причиняли ему боль… — Нам нужно выяснить, почему у тебя кровотечение, милый. — Потому что он меня изнасиловал, — рыдал мальчик, царапая руки. — Кто? — Ронни, — шептал мальчик, надеясь, что если он скажет им всё, что хотят знать, то они оставят его. — Кто такой Ронни? — Парень мамы, — шептал Фрэнк, пытаясь дышать размеренно. — Как долго это продолжается? — проговорил доктор, нежно поглаживая его плечо. — Я не знаю, — шептал он, с силой оттягивая волосы. — Нам нужно собрать доказательства о нём. — Нет! — вскрикнул мальчик, — Не надо! У него есть фотографии, пожалуйста! — Он фотографировал тебя? — настаивала она, пытаясь вытянуть из него слова. Мальчик кивнул и сжался на кровати. Он просто надеялся, что если он продолжит говорить им, где взять другие доказательства, они оставят его в покое. — Ты знаешь, где эти фото? — Нет, — шептал мальчик, — Пожалуйста, я не хочу этого всего… — Я понимаю, что ты боишься, но мы не сделаем тебе ничего плохого, Фрэнк. — Не надо, — молил он, вцепляясь в коленки и всхлипывая. — У тебя внутреннее кровотечение, и мы должны выяснить причину. — Оно остановится… Всегда останавливалось… Доктор тихо вздохнула и похлопала его по плечу. — Фрэнк, там много крови. — Нет… — Поверь мне, всё будет хорошо. — Всё будет, если вы перестанете… Пожалуйста… — Мы должны, Фрэнк. Мальчик рыдал даже после того, как доктору пришлось уйти. Он знал, что она вернётся с наркотиками, уколами и таблетками, только чтобы он был без сознания и дал им сделать всё, что им нужно. Мысли о том, чтобы быть осмотренным и тронутым приводили его в настоящий ужас. И не было никакой разницы в том, был ли это Ронни или какой-то другой доктор. Не имело никакого значения… Они все желали ему зла, он был уверен.***
Им пришлось усыпить его… Фрэнк ненавидел их за это, но в то же время был благодарен, потому что его не принуждали терпеть их оскорбления и боль, тянущуюся оттуда… снизу… Они даже попытались оправдаться и говорили что-то про то, насколько важной была эта процедура, но он не слушал и хотел выглядеть таким же гордым, как Джерард. Его вывели из отделения реанимации и поместили в настоящую больничную палату, которая не была отделена от других пациентов занавеской. Но рядом места пустовали, так что сейчас он просто лежал на кровати, обнимая привезённое мамой из дома одеяло. Ей удалось побыть в ним всего несколько минут, прежде чем она удалилась на встречу с миссис Кент из Службы Защиты Детей. Линда плакала и пыталась извиниться за Ронни, но Фрэнк не слушал и просто укрылся одеялом с головой. Он бы хотел, чтобы она так никогда и не узнала об этом… Чтобы она не чувствовала себя виноватой из-за него, когда, на самом деле, виновником был Фрэнк. Почему он просто не мог быть похожим на Джерарда и нормально сказать, кто его обидел? Почему Фрэнк не мог быть таким крутым, как он? Прошло более двух часов с тех пор, как он проснулся. За это время к нему пришла лишь медсестра и лечащий врач, так что мальчик успел снова почувствовать себя ненужным и одиноким. Миссис Кент и её люди в это время допрашивали его родителей. Ему действительно не с кем было поговорить… Хуже, чем жить в постоянном страхе, было находиться одному… Он чувствовал тревогу и беспокойство, когда сидел в этой комнате один. Мальчик не знал, что происходит с его семьей, и боялся, что у мамы или отца будут проблемы. Ему никто ничего не говорил! Но вскоре миссис Кент наконец соизволила посетить его… — Хэй, Фрэнк, — начала она дружелюбно, садясь в кресло рядом с его кроватью, — Я просто хочу, чтобы ты знал, что поступил очень смело, рассказав нам всё. Фрэнк отвернулся и пожалел, что мечтал о разговоре. Оказалось, что звенящая тишина была приятнее допроса… — Вы нашли фотографии? — тихо пробормотал мальчик. — Ну… Полиция обыскала дом твоего отчима и нашла только некоторую часть твоей одежды и простыни. Там не было никаких фото. — Н-но он делал много фотографий! — воскликнул Фрэнк, начиная дрожать. Он знал, что против Ронни было уже достаточно улик, но всё равно боялся, что без этих фотографий отчима отпустят на свободу. Хоть мама и больше не будет встречаться с ним, но Ронни мог в любое время мог схватить его где-нибудь на улице и наказать… — Офицеры обыскивают его, чтобы найти дополнительные доказательства, но также переключились и на ваш дом на всякий случай… — Я выбросил всё остальное… — Он оставлял их в твоём доме? — Немного… Он прятал их в моем рюкзаке, а потом грозился тем, что скажет, будто это был папа… Он собирался обвинить моего отца! Но он ничего не делал, правда! — Мы знаем, — твердо сказала миссис Кент, — Мы смогли сопоставить ДНК на твоей одежде и простынях с одеждой Ронни. — Мама злится на меня? — прошептал Фрэнк, осторожно глядя на неё. Он пожалел об этом, как только сказал. Что если миссис Кент подумает, что его мать такая же, и заберёт его? Он не хотел быть с ещё одним таким Ронни… — Нет, — проговорила она, осветив его широкой фальшивой улыбкой, — Никто не злится на тебя. — Я не сказал ей, — прошептал мальчик, теребя заусенец на пальце. — Почему? — удивилась миссис Кент, откидываясь на спинку стула. Казалось, с ней он был в безопасности и мог разговаривать откровенно, но, на самом деле, перед ним сидела та, которая по щелчку пальцев могла забрать у него родителей. Но разве, если он не будет ей ничего говорить, она не сделает это в любом случае? — Расскажи мне, как всё началось, Фрэнк. Ты можешь не торопиться, всё в порядке. Фрэнк опустил на свое одеяло и подтянул его к груди. — Он начал прикасаться ко мне… и однажды показал себя… мне, — пробормотал Фрэнк, всхлипывая. Он уставился на свои руки, сжимающие одеяло, и не смел поднять глаза. Мальчик надеялся, что она не будет давить на него, заставляя проговаривать подробности, потому что сам факт того, как он однажды подошел к Ронни с вопросом о своём теле, приводил его в смятение и ужас. — Продолжай, — кивнула она. — Он заставил меня делать эти вещи… — Какие вещи? — С-секс, — прошептал Фрэнк, пытаясь сдержать слезы, — И фотографировал меня, пока это делал… Мальчик всхлипнул и натянул одеяло выше, чтобы прикрыть лицо. — Приводил ли он кого-нибудь ещё в дом? — осторожно проговорила она, записывая что-то в своём блокноте, доставшем ранее. — Нет, — пробормотал он, качая головой. Это была единственная вещь, за которую он был благодарен Ронни… — Кроме секса он когда-нибудь делал что-то ещё, что причинило тебе боль? — Ну… Когда у меня были проблемы в школе, мама… Фрэнк тяжело сглотнул и задумался, как же избавить маму от чувства вины. Он не хотел, чтобы они думал, что она плохая. Они не могли просто взять и отобрать её у него! Если его отправят в приемные семьи, то точно изнасилуют снова! Возможно, даже кто-то похуже Ронни… — Всё в порядке, Фрэнк. — Мама сказала, что он может наказать меня, и тогда он очень сильно ударил меня… — Ты сказал матери? — Она знала… и сказала, что больше не позволит ему бить меня. Она правда злилась на него. — Ты рассказывал ей о прикосновениях или фотографиях? — продолжала миссис Кент тихим, нежным голосом. — Нет, — прошептал мальчик, вцепляясь в одеяло. — Почему? Тебе не нужно бояться. Её уверенность и независимость заставила его чувствовать себя хуже… — Потому что мама была счастлива, а я не хотел всё разрушить, — отчаянно вскрикнул Фрэнк, уткнувшись в одеяло, но тут же замолчал. Он хотел перестать плакать. Он хотел быть сильным, как Джерард. Джерард был так же убит, но вместо того, чтобы страдать, рисовал и… не плакал как жалкий ребенок… — Ты думал о себе? — Я хотел рассказать, но потом он сказал, что обвинит папу… И, если я его не послушаю, у всех будут проблемы. Я так испугался, — закричал Фрэнк, хватаясь за волосы и поджимая коленки к груди. — Ты понимал, что вообще происходило? — Нет… — Нет? — Джерард потом сказал мне, — тихо пробормотал мальчик, вытирая слезы. — Кто такой Джерард? — Мой друг, — прошептал Фрэнк, тут же жалея о своих словах. Скольким людям он уже принёс неприятности? — И что Джерард сказал тебе? — Что… парни… тоже могут б-быть изнасилованы. Я-я не понял, и он сказал мне, как… — Когда это было? — Перед Рождеством… — проговорил он, наперёд зная, что случится. Она собиралась спросить, как долго Джерард знал об этом, но ничего не говорил, но она просто не понимала! Эта чертова миссис Кент ничего не знала! — Всё хорошо, Фрэнк. Теперь тебе никто не причинит вреда. — А школа выгонит меня? — решился мальчик, пытаясь дышать размеренно. — Нет, — спокойно сказала она, — Им сообщат о том, что произошло, и у тебя будет возможность поговорить с консультантом в любое время. Твоим одноклассникам ничего не скажут, не волнуйся. — А мама? У неё теперь проблемы, да? — Нет, мы просто задаём ей несколько вопросов. — Это не её вина, — шептал Фрэнк, — Я не говорил ей… — Мы знаем. Ты был напуган. Всё в порядке. — Я могу пойти домой? — умоляюще смотрел он на неё, надеясь на её благосклонность. — Скоро, Фрэнк. Миссис Кент засобиралась, и Фрэнк испугался, что его снова оставят одного. Он не хотел быть тут совсем один! — Можно мне поговорить с мамой, пожалуйста? — Мы всё ещё допрашиваем её. — А с папой? — бормотал он в отчаянии, — Пожалуйста! Он ничего не делал! — Хорошо, — она улыбнулась ему так, будто всё действительно было хорошо, — Он в холле. Я сейчас его позову. Фрэнк бы вздохнул с облегчением, если бы не понимал, что это ещё не конец…