***
Тем не менее Вероника была удивлена, увидев Хезер с Джей-Ди на пороге своего дома. Она широко улыбнулась и подошла, чтобы обнять свою малышку. — Привет милая! Хезер отпрянула, но на этот раз в противоположную от Джей-Ди сторону. Он все равно успел положить руку ей на спину, удерживая рядом. — Я пришел забрать кое-какие документы, — сказал Джей-Ди. — К тому же я также принес кое-что для тебя. Нам стоит поговорить с глазу на глаз. Вероника понимающе кивнула. — Конечно, — Вероника взглянула на дочку, обращаясь к ней ласково: — Малышка, не хочешь ненадолго подняться наверх? — Малютка? — переспросил Джей-Ди. — Малышка, — поправила Вероника. — Потому что раньше ее называли моей «маленькой копией». Дин кивнул и старательно прилизал ладонью растрепанные волосы Хезер. Лицо девушки залилось румянцем, покраснело от смущения, но обладательница ярких голубых глаз все же кивнула, когда Джей-Ди спросил: — Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не взять что-нибудь, что ты хотел бы захватить с собой? Она кивнула и поковыляла вверх по лестнице, не удосужившись взглянуть ни на одного из родителей. Джей-Ди и Вероника перешли на кухню, понижая громкость голосов до шепота. Хезер предположила, что речь пойдет об условиях опеки. Подросток побрела по коридору в направлении старой спальни, как тут же услышала слабый писк из комнаты матери. Будильник. Если оставить его без присмотра, чертова штуковина будет пищать в течение получаса, сводя любого с ума. Хезер застонала и бросилась к нему, сразу же протягивая руку к тумбочке. Она выключила будильник, заметив маленькую голубую книгу, красовавшуюся в распахнутом виде на столике недалеко от включенного торшера. Хезер никогда раньше его не видела, но, как ни странно, почувствовала необходимость в нее заглянуть. Рядом с ней был… монокль? О черт возьми, это действительно монокль! Хезер схватила книгу и открыла ее на самой первой странице, на которой в глаза сразу же бросилось:«1 сентября 1989 г.
Дорогой дневник, Я верю, что я хороший человек. Ты знаешь, я думаю, что в каждом есть что-то хорошее, но… вот и он! Первый день выпускного года! И я смотрю на этих ребят, которых знала всю свою жизнь, и спрашиваю себя: что случилось?» Придержите коней… Дневник?! Хезер быстро пролистнула страницы, просматривая даты. Пометки о свиданиях, казалось, остановились на следующий год после ее рождения. Даты медленно сводились к настоящему, и только тогда она поняла: эта книжица принадлежала Веронике. Дневник, в котором, если она была права, были записи об отношениях с отцом, и о предполагаемой попытке самоубийства, о которой мисс Флеминг говорила утром. Хезер не могла просто уйти и позабыть о потенциальных ответах на столь гложущие ее вопросы. Девушка перешла на случайную страницу и начала читать. Но сначала… «Дорогой дневник…» Вероника сидела на кровати Марты, грызла «Твиззлер» и взбивала подушку под головой. Она смотрела на лежащие перед ней бумаги, рачительно изучая каждое слово. — Вероника, тебе нужно будет рассказать об этом своим родителям, — настаивала Марта. — Приближается выпускной, и я не думаю, что ты сможешь надеть на него мою одежду. Вероника рассеянно потерла вздувшийся живот, не отрывая глаз от бумаги. — Я думаю, что этот забористый тест важнее, Марта. — Я серьезно. — Как и я. — Вероника. Она фыркнула: — Я думаю над этим, Марта. Я просто жду подходящего момента, чтобы сказать об этом. — Например, родильная палата? — Нет! — громко и довольно грубо, закончив жевать «Твиззлер» и потянувшись за другим, сказала Вероника. Чего она действительно хотела, так это пиццы, но она не собиралась останавливаться на ней в ближайшее время. — Я… я хочу сначала решить, что с этим делать, прежде чем сказать им. Слишком поздно для аборта. — Ты действительно сделала бы это?! — Марта нервно закашляла. — Да… Нет… Я не знаю, Марта! — Вероника собрала волосы в хвост. — Я незамужняя будущая мать-подросток, учащаяся в старшей школе. Сейчас не лучшее время для воспитания ребенка. Меня приняли в Браун. Я слишком много работала, чтобы выкинуть Шервуд из своей жизни, и даже наличие этого ребенка не смогло бы меня остановить. Может, если я отдам его на усыновление… Я не знаю. Что, если он достанется какой-нибудь семье психопатов, которая разрешает своим детям читать только научную литературу и думает, что MTV — это колдовство? Марта невинно улыбнулась и пожала плечами. — Но что, если этот маленький человек изменит твою жизнь к лучшему? Или эта идеальная нуждающаяся семья получит ребенка, которого они всегда хотели? Дитя психопата и лгуньи, кто бы этого не хотел? Вероника не ответила, позволив Марте произнести вслух то, о чем, как потом поняла Вероника, она думала несколько месяцев: — Это потому, что ты не сказала Джей-Ди? Вероника наклонилась над записями, чтобы Марта не видела ее лица. — Ты пыталась сказать Джей-Ди? Позвонить его отцу? Может быть, он захочет помочь. Вздох вырвался из груди будто сам по себе, Вероника даже не смогла придумать оправдание. Бумага выпала у нее из рук и полетела обратно на кровать. Пытаясь восстановить былую гордость, она вздернула подбородок. — Не понимаю, зачем мне это делать. — Да ладно, Ви, я все понимаю. Все, кто поверил, что ты начала спать с Рэмом и Куртом будучи с Джей-Ди, наверняка не в себе. Также я знаю, что он был единственным парнем, с которым ты была готова потерять девственность. Иногда Сойер пугало, насколько хорошо Марта знала ее повадки, привычки и желания. Вероника знала, что семейка Динов ни за что не получит возможность опеки над ее ребенком, даже если она оставит его себе. Джей-Ди ушел, и он никогда не вернется. Бад переехал в другой город. Даже если бы Дины присутствовали, Джей-Ди был бы последним человеком, который имел право владеть малышом, не после того, что натворил. Выросшее чадо наверняка было бы способом манипулирования, если бы он все еще был рядом, и Вероника не сомневалась, что малыш в конечном итоге окажется таким же отставшим от нормальной жизни, как и его мудак-отец. Он использовал бы их ребенка, чтобы заманить в ловушку, а затем и всякий раз, когда Сойер пыталась бы уйти. Отныне шанса на спокойную жизнь не было бы. Случилось то, чего она никогда не пожелала бы этому крошечному человечку внутри — не его вина, что его отец происходил из рода душевнобольных душегубов. В глубине души она надеялась, что это не мальчик. Она чувствовала, что тот будет слишком похож на отца, и подсознательно обижалась на него, не чувствовала, что сможет жить с виной в душе, которая пришла вместе с уходом Джейсона из жизни. Сойер попыталась представить, как будет выглядеть ребенок: каштановые волосы, скорее всего с загорелой кожей Джей-Ди. Может быть, и его длинные ресницы, которым она всегда завидовала. Учитывая пристрастия Вероники, он, вероятное, жил бы на диете из гавайской пиццы и вишневых «слэшей». Оставалось надеяться, что у ребенка будет этот сумасшедший умный мозг Джей-Ди, которым теперь обязана восхищаться даже сама Сойер. Вероника уже видела первые шаги цепляющегося за пальцы чада, его обращения к ней «мама» — титул, который, как бы тревожно ни представлялось носить, казался почти неправильным по отношению к ней. Бабочки вновь запорхали в животе. Видимо, от этого малыш заерзал и уткнулся ногой, почему школьнице пришлось мягко пощекотать выпуклость и успокоить его. Врач сказал, что на этом сроке движения вполне нормальное явления, и его описывают как ощущение, похожее на приставучего пушистого кота, трущегося о ноги. — У меня есть великие новости! — пропел голос из зала, определенно принадлежавший их подруге в желтом. — Вот, у меня в комнате бумаги, дай мне секунду, сейчас схожу за ними… Хезер закрыла дневник и, забыв положить его обратно, понеслась в свою комнату так быстро, как только могла. Ее сердце колотилось. Когда она нырнула за дверь, увидела, как ее мать выходит в коридор, а Джей-Ди медленно шагал неподалеку. Хезер вздохнула с облегчением и бросила дневник в сумку, а в шкаф вместе с несколькими другими книгами, которые она взяла с полок, чтобы перечитать, и Джози, плюшевого медвежонка, с которым она спала каждую ночь так долго, как только помнила, закинула вещи. Она бросила туда же несколько предметов одежды, уткнувшись в дневник, пока не почувствовала удовлетворение. Боясь, что ее поймают с книгой, Хезер подошла к своему столу и включила компьютер. Она не выходила в Интернет уже несколько недель, а это означало, что ее MySpace и блоги остались нетронутыми, к большому огорчению, ко всем сорока семи ее подписчикам Xanga тоже никто не прибавился. Хоть у нее не было времени на написание поста, более чем уверена, могла бы проверить свою ленту и обновить сайт. Зайдя на MySpace, она увидела, что последний раз заходила сегодня утром. Этого не может быть… она не была в сети несколько недель… Нажав на свой профиль, она увидела сообщение в блоге под названием «Хочешь узнать правду?» Если ты читаешь это, значит, хочешь узнать, что происходит, лол. Вот она — правда. Бэн расстался со мной, потому что я была его потешным удовлетворением сексуальных нужд. Видишь ли, у меня волосатая вагина, и он бы лучше трахал моего кузена. Когда он расстался со мной, я хотела заставить его поплатиться. Каждый увидит Бэна и обвинит его в том, что произошло. Поэтому я угоню машину и сброшусь со старого мельничного моста. Я утону в ручье, и все увидят, как ужасен Бэн. К сожалению, кто-то нашел меня, и вместо этого моя сука-мать поместила меня в психушку. Меня сейчас нет, но Бэн меня не навещает, потому что говорит, что с моим лечением ничего не сложится. Шутки кончились. Я отказалась от лекарств и готова трахнуть каждого в этой чертовой школе. Парни и девушки, желающие трахнуть кузена, напишите мне! Хезер ахнула и прикрыла рот рукой. Кто вообще поверит, что она это написала? Сто четырнадцать комментариев. Дрожащей рукой она провела мышью, щелкнув, чтобы прочитать их. Кислород застрял комком в горле, пытаясь опуститься, но тщетно и противно трется о стенки. Ни один комментарий не был добрым. Все были противными и извращенными, некоторые даже советовали ей попробовать еще раз съехать с моста. Один сказал повеситься. Другой спросил, могут ли они провести ночь с психически больным кузеном Оно. Один посоветовал ей принять все нейролептики сразу и посмотреть, что произойдет. Ладонь Хезер тряслась так сильно, что мышь соскользнула со стола и рухнула на пол. Девушка не могла дышать. — Привет, Хезер, ты обедала? Мы тут подумали… — Вероника и Джей-Ди обсуждали, как сбить Джессику Чандлер с их следа и найти способ похоронить дело. Джей-Ди что-то упомянул об обеде, и они согласились пойти что-нибудь купить. Ради Хезер ей нужно было вести себя с ним мягко, насколько это возможно. Когда Вероника заглянула в комнату, Хезер стояла спиной к двери, лицом к экрану своего компьютера. Этот рабочий стол стал проклятием для Вероники с тех самых пор, как Хезер получила его на Рождество. День и ночь эта девушка писала в нем разные записи и посты, отдаваясь интернету и совсем позабыв о реальной жизни. Но сейчас все изменилось. Хезер дрожала, ее плечи двигались вверх-вниз чересчур странно, лихорадочно. — Хезер? Со стороны дочери вырвался всхлип, сопровождаемый болезненным рыданием, которое приглушенно раздавалось по воздуху и резало слух матери. Парочка взрослых с усердием смогла войти в комнату, не давая друг другу уступить проход. Когда они подошли ближе, стало очевидно, что у Хезер случился приступ паники, и она пыталась изо всех сил не впасть в лютую истерику. Вероника не видела ее такой с момента инцидента в ее последней школе… — Хезер?!.. Дочка покачала головой, все еще пытаясь успокоиться. Ее глаза не отрывались от экрана: Я в порядке… Я в порядке… — Хезер, милая, что случилось?! Джей-Ди проигнорировал Веронику, схватил за спинку вращающееся кресло Хезер и повернул его лицом к себе. — Я в порядке… — настаивала девушка, задыхаясь от собственного голоса и дрожа, словно осиновый лист. Слезы текли по ее лицу не прекращая. — Все хорошо… Вероника наблюдала, как ее бывший молча присел на корточки, нежно взял дочь за руки и поднял ее на ноги. — Иди сюда, — мягко сказал он, притягивая ее в свои объятия. Одной рукой он держал ее затылок, другой — гладил по спине, впитывая боль и слезы, как физически, так и душевно. Не двигаясь с места, его глаза сканировали экран, быстро проходясь взглядом. Вероника поступила так же. Блог был вверху, несколько топовых комментариев — внизу.Иди повесься. Твоя мамаша должна была сделать аборт. Ты — огромный кусок дерьма. Может быть, тебе стоит снова спрыгнуть с моста. На этот раз не останавливайся. Сколько стоит ночь с Хезер и волосатым кустом кузена?
Вероника сжала кулаки настолько сильно, что на ладонях побелели костяшки. Что за люди могли сказать такое кому-либо?! Она взглянула на Джей-Ди. Взгляд в его глазах… он не был похож ни на один, который Сойер когда-либо видела. Выглядело словно человека умело загипнотизировали, сказав то самое ключевое слово. Он ничего не сказал о компьютере, вместо этого продолжил успокаивать сломленного подростка в своих объятиях. — Шшш… я знаю, детка… я знаю… все хорошо. Раз хочешь — плачь. Никто не доберется до тебя. Я обещаю. Этот мачо-режим, в котором он находился, слишком сильно откидывал на восемнадцать лет назад. Вероника вспомнила, как он держал ее точно так же, когда полузащитник и нападающий смеялись над ней после попытки изнасилования. Держа ее достаточно крепко, чтобы она чувствовала себя в безопасности, шепча ей на ухо сладкие глупости, пустые речи… да, это точно оно. В течение десяти минут Джей-Ди был идеальным, понимающим супергероем, отцом, какого хотел бы видеть каждый. Он собирался спасти ее от всех проблем. Лишь через время Вероника вспомнила, что происходит. Джей-Ди был не героем, он был тем, кого нужно спасать от самого себя. Старшая Сойер, немного расстроенная, наблюдала, как Джей-Ди трепетно переложил их дочь на кровать и прижал к себе, позволив выплакаться. — Это неправда… — выдавила из себя Хезер. — Я знаю. Шшшш… Это была работа Вероники. Это была работа Вероники в течение семнадцати лет. Она была единственной, кто успокаивал Хезер, когда та несколько раз впадала в подобное состояние. Хезер, как и ее мать, никогда не была большой плаксой, но плакала, когда давление со временем нарастало, и было невыносимо больно терпеть жёлчь внутри своеобразной души. Это случалось, когда Вероники, готовой поддержать своего ребенка, не было рядом. Она была единственным родителем и не любила других людей на своей территории, особенно Джей-Ди.***
Через пятнадцать минут Хезер уснула. Джей-Ди передвинул ее и положил на подушку, а сам все еще сидел на краю. Вероника недоверчиво покачала головой. — Она никогда… ей давно не было так плохо. Она никогда не была плаксой. Джей-Ди высокомерно усмехнулся: — Правда? Потому что я думаю, что все, что она делала в последнее время, так это не выдавала свои эмоции. Но можешь ли ты винить ее? За все, что произошло за последний месяц. — Хэллоуин? — Она позвонила мне посреди ночи и попросила подвезти домой. Она не хотела рассказывать мне, что случилось, но выглядела довольно потрясенной. — Она… она звонила тебе? Но не мне? Он пожал плечами: — Когда я увидел ее, она была в костюме. Не могу представить, чтобы ты выпустила ее из дома в таком виде. Она не хотела идти домой, поэтому я приготовил ей ужин и разрешил посмотреть телевизор, пока она не будет готова к тому, чтобы вернуться. Вероника виновато опустила голову. — Ты понимаешь, насколько это жутко?! — Она мой ребенок! — Тогда ты не знал наверняка! И она, черт возьми, точно не знала! Джей-Ди вздохнул. — Послушай, Вероника, мы можем не спорить хоть один день? Ради Хезер. — Она спит. — Да, и я хотел бы, чтобы она оставалась у Морфея. — Он внимательно посмотрел на подростка. — После этого ужасного дня она заслуживает отдых. Вероника расслабилась, погрузившись в кресло; страница MySpace все еще мелькала на экране. Она заметила молодую женщину, спящую в постели, вспомнив, какой когда-то была сама — маленькой крошкой, которая не могла заснуть, если ее мать не брала на руки и не укачивала. Куда ушло это время? К этому моменту в следующем году она уже будет в колледже. Взрослая. Джей-Ди убрал волосы с лица Хезер и указал на компьютер. — У тебя есть доступ к этой странице? Вероника кивнула. — Конечно. У меня есть пароли ко всем социальным сетям Хезер. Я время от времени проверяю их, но, наверное, не так часто, как стоило, — она повернулась, чтобы выключить аппаратуру, но Джей-Ди жестом указал, что делать это рано. — Подожди, — сказал он. — Пришли мне по электронной почте ссылку на страницу MySpace и пароль. Я могу отследить IP-адрес по работе. Могу узнать, кто ее взломал. Мы можем передать его властям, как только узнаем, кто это. Не готовая к такому зрелому предложению, Веронике потребовалась секунда, чтобы понять, говорит он серьезно или же смеется. Как только он щелкнул перед носом, она кивнула, войдя в свою учетную запись «Yahoo». — Какой у тебя адрес электронной почты? «Slushiebomber711»? Дин фыркнул и дал бывшей вполне законный и профессиональный адрес почты. Это звучало так, словно Джей-Ди не был… ну, тем Джей-Ди. Он был зрелым, заботливым и рациональным. Это был не тот мужчина, который обрюхатил ее. Это был кто-то другой. Кого-то, как бы это ни пугало ее, она не ненавидела каждой клеточкой своего существа. — Спасибо, — тихо сказала Вероника после того, как весь экран высветилось уведомление об отправке. Джейсон кивнул. — Сейчас есть вещи поважнее прошлого, Ронни. Хезер сломлена. Ей всего семнадцать, и она заслуживает быть нормальной школьницей. Она хочет жить со мной нормальной жизнью, той, где есть взаимопонимание. Настроения спорить совсем не было. — Я не хочу сейчас об этом говорить. Вернемся к Джессике. У нее есть подозреваемые? — Несколько. Она сказала, что подозревала Рэма и Курта, но после их смерти поняла, что с ними разделался тот же убийца. Прямо сейчас она сказала, что Гаррет Клович… — Кто? — Ботаник. Она переспала с ним по-пьяне, а потом всем рассказала, что он дрочит на фотографии своей бабушки. Имя резким ударом вернулось в память. Мальчик-отличник, носящий очки и вечно грязную футболку с надписью «NASA». — Маловероятно, но ладно. Кто еще? — Хезер Дьюк, на которую, честно говоря, было бы не так уж сложно повесить… — Нет! — Шучу! — Он закашлялся. — Вроде как. В любом случае, последний подозреваемый — это ты. Вероника с тяжестью выпустила горячий воздух из легких в неком напряжении. На секунду Хезер вздрогнула от шума, но быстро успокоилась. Джей-Ди кивнул. — Очевидно, последнего, кого она написала в свою маленькую черную книжку, была ты. Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы с тобой не было никакой связи. Ты должна мне доверять. — Знаешь, что будет, если нас поймают?! Что будет с Хезер?! — Вероника, все в порядке. Успокойся. Все будет хорошо. Это был тот же голос, которым он некоторое время назад обращался к дочери. От него внутри потеплело и действительно стало легче. Джей-Ди бросил взгляд на часы. — Нам пора уходить. — Он встал, взял сумку и перекинул ее через плечо. — Что? Зачем? — Потому что у меня есть работа, Ви. Она встала, глядя на Хезер: — Ой, не буди ее. Дай ей поспать! Джей-Ди откинул одеяло и осторожно подхватил подростка на руки. — Я и не хотел. Таскал и потяжелее. Кроме того, если она проснется у меня дома, может, подумает, что это был сон. Дин поднял ее, словно пушинку — легкую и совсем невесомую. Вероника никак не могла вспомнить, чтобы он делал так раньше. В старшей школе у него были проблемы даже с тем, чтобы помочь Веронике донести рюкзак, но сейчас… как ему так легко удается нести целого человека? Все же Хезер была не маленького роста. Ее каштановые волосы прижались к черному пальто Джей-Ди, падая на сгиб его руки. В ее возрасте Вероника предпочитала оставлять свои волосы короткими, но Хезер не любила вечные укладки и муки по утрам, поэтому сделала верный выбор, отращивая их. — Мы поговорим завтра.***
Когда Хезер проснулась, было два часа ночи. Она находилась в своей постели в доме Джей-Ди, рядом с ней спряталась медвежонок Джози. Джози? Странно… Все еще в тумане, девушка выбралась из постели и, ковыляя, вышла из комнаты. Она никак не могла найти свои костыли, и со временем причин на поиски становилось все меньше и меньше. Она голодна. Даже слишком. Когда она в последний раз ела? Когда вообще легла в постель? Хезер вышла в коридор с трудом. Пространство перед глазами размыто, а вроде бы ранее прямой коридор начал ходить ходуном, почему продвигаться спиной к стене оставался единственным правильным вариантом. Подросток пыталась сосредоточиться на свете, который все дальше и дальше уходил от нее, будто бы играя в кошки-мышки, прячась в родительской спальне. Она с любопытством заглянула внутрь и увидела, как ее отец скинул с себя плащ и бросил его через всю комнату куда-то на кресло, как будто только что вернулся домой, заламывая руки и расхаживая по помещению: — Черт возьми, Вероника… это должно было закончиться много лет назад. — Он провел рукой по волосам, а затем вытащил из кармана телефон и недовольно зарычал. — Черт возьми! Дин протопал в сторону комнаты, которую Хезер не могла видеть, но слышать шуршание бумаг и печатание все же удавалось. В носу Хезер что-то невольно защекотало. «Апчхи!» вырвался до того, как она смогла сдержаться. Звуки по-соседству вдруг прекратились. Все еще в полусонном состоянии Хезер не думала отступать или прятаться, а просто стояла на месте, пока Джей-Ди шел ко входу, пробираясь в проем. Выражение его лица быстро сменилось с ярости на выражение сострадания, в нем явно встроен переключатель. Он провел ладонью по своим темным волосам, скорее нервно, чем злобно. — Эй… почему ты не в кровати? Тот же вопрос был к нему, но вот вслух озвучить его девушка не решилась. К счастью, он заговорил раньше, чем той взбрело в голову оправдание. — Ты голодна? Я могу сделать тебе что-нибудь. Ты проспала ужин. Вот, давай. — Он положил руку ей на спину и повел обратно, усадив за стол. — Ты можешь есть здесь. Это избавит тебя от необходимости подниматься и спускаться по лестнице. Он нежно погладил ее, прежде чем удалиться. Хезер в последнюю секунду услышала незнакомый щелчок в коридоре, словно дверь запиралась на ключ.***
Сойер натянула куртку поверх черной футболки и вошла в коридор Вестербургской старшей школы. Сегодня ей было просто необходимо вернуться сюда, хотя бы для вида. Джей-Ди пытался уговорить ее взять еще пару дней отдыха (и хотя эта идея с каждым словом отца звучала все более и более заманчивой, Хезер прекрасно знала, что ее статус испортить уже ничего не сможет). Джей-Ди неохотно поддался провокациям и казался гиперактивнее, чем в прошлом. Он уговаривал ее позвонить, если она захочет уйти. — Хезер! Привет! Хезер подняла глаза, ожидая увидеть Бэна или сестер Фулбрайт, готовых насмехаться и дразниться, но об этом она даже не могла подумать. Вместо них школьница увидела невысокую рыжеволосую улыбающуюся девицу. — Моника?.. Хезер коротко улыбнулась, смущенная тем, что все слова этой бестии оказались более чем правдивыми. Наверняка и она сейчас будет смеяться. — Привет, — повторила Моника. На лице появилось искреннее выражение, которое застало Хезер врасплох. — Я слышал, что произошло, и не знал, как с тобой связаться. Ты в порядке? — Я в порядке, — осторожно ответила Хезер, подходя к своему шкафчику. Там она увидела девочку, которую знала со своего урока журналистики, истерически рыдающую в объятиях подруги. Затем Сойер заметила, что она не единственная. У всех в зале было мрачная, меланхоличная аура, и от этого тускло освещенные залы казались еще темнее. Один студент со слезами говорил с другим. Все были убиты горем, но почему? — Что происходит?.. Моника ахнула от удивления и закрыла рот ладошкой: — Боже мой. Ты не знаешь… Страх ударил Хезер в самое сердце, проходясь ниже и ниже, пока коленки не начали подрагивать от неизвестности. — Не знаю что? Моника вздохнула, накрутив прядь рыжих волос, прежде чем судорожно вдохнуть. — Что ж, Кэрол Линн… — Что с ней? — Кэрол Линн Фулбрайт покончила жизнь самоубийством прошлой ночью.