Семнадцать

Дождь беспощадно колотил по асфальту, пока Вероника обеспокоено стояла у входной двери в дом ее бывшего парня. Промокшая до нитки, обеспокоенная, она настойчиво удерживала кнопку звонка.       Пересекшиеся взгляды двух голубков, сложившаяся сложная ситуация с дневником — все заставляло Веронику нервно дергаться, а ее пульс учащаться. Она и подумать не могла, что прибежит к Дину за помощью. В горле стоял ком, и она не могла от него избавиться. Он преграждал каждый ее вздох. За последние восемь часов она ощутила себя на седьмом небе от счастья и вновь провалившейся под землю. Последние несколько недель, все, о чем только могла думать Вероника, так это о своей инсценированной смерти, в надежде избежать гнева Джей-Ди. Теперь же она корит себя, что не завязала петлю покрепче, чтобы навечно избавиться от страданий.       Джей-Ди уставился на нее. Несколько минут из его уст не вылетело ни одного должного слова. Такое холодное, снова грубое выражение лица лишь усугубляло положение. Все, чего хотелось бы Веронике, так это рухнуть в его объятия и зарыдать, услышать слова поддержки и ощутить ласковые прикосновения к своей голове. — Вероника, — наконец сказал Джей-Ди. Его тон казался ровным, тихим, но даже сквозь эту лживую маску было видно, с какими усилиями ему удавалось сохранять спокойствие. — Когда ты говоришь «дневник», ты имеешь в виду тот, который вела, пока мы встречались?       Вместо слов Вероника только кивнула.       Джей-Ди закатил глаза и вздохнул, закрыл за собой дверь и вышел с ней на крыльцо. — Я бы пригласил тебя войти, но я не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы Хезер случайно что-то услышала.       Он снова вытащил из кармана пачку сигарет и протянул одну Веронике. Несмотря на здравый смысл, она взяла одну и позволила ему зажечь фитиль после того, как вспыхнула зажигалка. Прошло более семнадцати лет с тех пор, как она курила. Неудивительно, что после она закашляла. Тем не менее, никотин от первой затяжки, казалось, уже несколько расслабил мышцы. — У меня так много вопросов, — сказал он. — Возможно, нам следует начать с того, почему ты чувствовала необходимость хранить его больше двадцати лет? — Я не смогла избавиться от него. Правда, я хотела, но каждый раз, когда смотрела на пламя, колебалась, была не уверена в своих действиях. Поэтому я положила его в коробку вместе со школьными «сувенирами». Я только недавно достала ее. Планировала в конечном итоге все выкинуть, но все никак не доходили руки. — И что именно было в упомянутом дневнике? — Я рассказала тебе все. Все, начиная с моего первого дня в выпускном классе и заканчивая тем, когда у меня родилась Хезер. Особенно после всего, что произошло между нами, этот дневник был моим единственным способом выпустить то, что произошло. Эти тайны ели меня заживо в течение многих лет, Джей-Ди. Были времена, когда я хотела признаться во всем, — слова теперь, казалось, лились из нее бесконтрольно. — Но к тому времени я уже была матерью и боялась за судьбу своей дочери, если правда о ее своенравных родителях всплывет наружу. Я чувствовала, что, скрывая это, я защищала ее. Скрывая твою личность, я защищала ее еще больше. Никто не спросит, где ты был все это время и почему не был привлечен к ответственности. Хезер не пришлось бы жить, думая о своих родителях плохо. Было легче изобразить себя шлюхой, которая никогда не знала отца своего ребенка и стереть любой след о тебе из моей жизни. Я думала, что это поможет мне исцелиться, и я могла притвориться, что все было просто дурным сном.       Эмоции брали вверх, почему слезы будто автоматически текли из глаз, но Ви успешно смахивала капли до того, как собеседник что-то заподозрит. Джей-Ди помолчал некоторое время, прежде чем продолжить мысль. — Когда ты в последний раз видела его? Физически. — Он пролежал в ящике моей тумбочки несколько месяцев. Я время от времени перечитывала его, когда началась ситуация с Джессикой Чендлер… но он никогда не находился за пределами ящика. В последний раз я заглядывала в него прямо перед тем, как ты пришел той ночью… На самом деле я пришла сюда, надеясь, что ты его нашел.       Он покачал головой. — Я не из тех, кто ворует, Вероника. Я надеялся, ты это знаешь. Однако моя кража имела бы более счастливый конец для нас обоих, чем то, что мы переживаем сейчас. — Отправьте меня к черту… — простонал он. — Я займу тебе место, — грустно сказала Вероника. — Я уже там.       Оба молча докурили сигареты. Положив зажигалку в карман, Джей-Ди взглянул на подругу: — Мне нужно проверить Хезер. Хочешь спрятаться от дождя? Мы можем уйти отсюда.       Вероника кивнула и последовала за ним в дом. Каково было ее удивление увидеть не загроможденную подростковую комнату, а настоящий рай перфекциониста. Она аккуратно прошла в гостиную, где Хезер все также сладко посапывала на диване. На журнальном столике лежал «Франкенштейн» Мэри Шелли в мягкой обложке. — Одно из ее обезболивающих так же является и успокоительным. Одно с эффектом одурманивания и одно, вызывающее легкое недомогание, — шепотом объяснил Джей-Ди, когда они проходили мимо. — Обычно я даю ей только половину, пока она не просит еще. — Хезер ненавидит таблетки, — заявила Вероника. — Она не будет просить лекарства, если в этом нет необходимости. Мне пришлось драться с ней после операции на зубе мудрости в прошлом году. — Воспоминание на мгновение захлестнуло ее чувства. Ее шестнадцатилетний ребенок проснулся дома после того, как потерял сознание по дороге домой от челюстно-лицевого хирурга. Филу пришлось помочь Веронике донести Хезер до дивана, где она рухнула в полусонном состоянии почти сразу же. Проснулась девушка только через два часа и попросила яблочное пюре. На ее лице были видны гематомы, и Веронике казалось, что она испытывает нестерпимую боль, но Хезер отказалась от лекарств. После часа словесной борьбы, Вероника наконец раздавила прописанную таблетку гидрокодона и подсыпала ее в яблочное пюре. Она вспомнила, как после этого пила бокал вина с Филом и смеялась над тем, как Хезер под наркотиками сказала Веронике, что собирается присоединиться к Элвину и бурундукам. Фил поцеловал ее в голову и отправился спать. Правда ли он ушел спать после этого до сих пор остается загадкой, учитывая недавнее происшествие.       Джей-Ди провел ее на кухню, взяв корзину для белья. — Я стирал, когда ты пришла. Лестница вниз нуждается в ремонте, но я все никак не могу скооперироваться и собраться с силами для этого. Не хочу, чтобы она пострадала.       Сойер посмотрела на корзину для белья. В нем была одежда Хезер. — Я могла бы сложить ее. — Обычно я заставляю ее складывать белье. — Я тоже, но у нее был долгий день.       Он отдал ей корзину. Она рассеянно взяла рубашку и начала складывать ее, надеясь, что таким образом сможет отвлечься от дурных мыслей. — Видимо, и у тебя тоже… — сказал Джей-Ди.       Она опустила глаза, глядя на белье. — Прошел день. — Ты сказала, что Фил больше не твой жених. Отличается от сегодняшнего утра. — Ну да… — слезы навернулись на глаза Вероники, и она изо всех сил попыталась сморгнуть их. — Ронни… — Сейчас у нас есть проблемы поважнее. Есть Хезер, а еще этот чертов дневник пропал… Я могу отменить свадьбу хоть завтра. — Сойер отчаянно перескладывала рубашку, надеясь на идеальный результат. — Ты только что сказала «проблемы поважнее»? — нереальная сучка пропела ей на ухо: — Ты говоришь как старый чудак, 'Ронника.       Джей-Ди нежно схватил Веронику за руку. — Вероника…       Гнев одолел ее. Она посмотрела в глаза бывшего и бросила рубашку обратно в корзину. — Хорошо. Хочешь знать? Я тебе скажу. Сегодня я пришла в свой дом, который я купила для нас с Филом, только чтобы найти его на диване, сражающегося мечом во рту у другой женщины. Человек, который мне помог влюбиться впервые с тех пор, как отец моего ребенка предал меня, и я поняла, что никому не могу доверять и что я одинока. — Слезы вновь потекли по ее лицу. — Мой жених не хотел меня, моя собственная дочь не хочет меня…       Вероника больше не могла сдерживать боль. Она почувствовала, как внутри нее вырываются накопившиеся слезы. Джей-Ди заключил ее в свои объятия и крепко держал, пока она рыдала. Она не сопротивлялась, когда он обнял ее и прижал к себе, лишь упала на него, вдыхая аромат одеколона и сигарет, когда ее лицо коснулось его рубашки. Его объятия были безопасными. Это было так знакомо. — Вероника любит кричать! — Вероника согласилась покувыркаться в постеле. — Она пригласила обоих в комнату!       Джей-Ди крепко держал ее, пока окружающие не так тихо сплетничали о ее предполагаемом свидании с двумя самыми возбужденными старшеклассниками Вестербурга. Она чувствовала, как дрожит в его объятиях. Руки Джей-Ди крепко держали ее, пока она дрожала и изо всех сил пыталась подавить непреодолимые всхлипы, подступавшие к горлу. Хезер Дюк выкрикивала заявления о своей предполагаемой сексуальной авантюре, и Джей-Ди отчаянно пытался заглушить это, шепча ей на ухо успокаивающие заверения. Из нее вырвался тихий всхлип, и хватка Джей-Ди усилилась. — Я понял тебя, детка, — мягко сказал он, приглаживая волосы ей на затылке. — Это неправда, клянусь… — выдавила Вероника. — Ш-ш-ш… я знаю. Я понял тебя. Никто не собирается приближаться к тебе.       Она вспомнила, в какой безопасности чувствовала себя в тот день. Впервые за целую вечность она не чувствовала себя одинокой. В тот день казалось, что Джей-Ди был единственным в мире, кто заботился о ней, помогал… сейчас же это все лишь воспоминания.       Тем не менее, в последний раз, когда он держал ее вот так, еще два человека упали замертво.       Вероника собралась с силами. У них не было времени на рыдания и сочувствие. Она была лучше этого. Она оттолкнулась от Джей-Ди, вытирая следы туши на лице. — Спасибо, — неловко сказала она. — Нет проблем, — ответил Джей-Ди. — Ронни, что бы ни случилось, и что бы я ни думал о сложившейся ситуации, я все еще хочу быть рядом с тобой. — Она кивнула. — Я думаю, Хезер было бы понравилось, если бы мы хоть раз оказались в одной команде.       Вероника не знала, что ответить. Он был монстром. Он убивал людей; он, вероятно, убил еще кого-то. Но он обещал, что все будет по-другому, что он изменился… — Я… я хочу, Джей-Ди, — заикаясь, призналась она. — Я очень хочу. Я просто не могу стереть прошлое, как бы я ни старалась. — Тогда давай не будем стирать прошлое. Давайте учиться на нем.       Она посмотрела в кристально-голубые глаза перед ней. Те же самые глаза, в которые она влюбилась однажды в семнадцать, и еще раз в восемнадцать, когда увидела их в дочери. Глаза, которые кажутся добрыми и манящими. Глаза, в которых было так много боли. — Джей-Ди, я поняла! — воскликнула Вероника, вырвавшись из рук мужчины. Ее попытка расстаться не шла по плану… — Да, нас ранят… Больно ранят. Мы — лишь люди, и не можем за грехи других судить…       Они вдвоем сидели возле ныне заброшенной церкви, когда на улице начались похороны Курта и Рама. В глазах Джей-Ди был не только гнев, но и боль, печаль. Всего минуту назад она попыталась уйти и спросила о его матери. Что она делала? Она не хотела расставаться с ним, на самом деле, но она чувствовала, что это то, что ей нужно было сделать, прежде чем она и Джей-Ди расстанутся, как Бонни и Клайд. Когда она сказала, что хочет, чтобы он сражался за нее, она имела в виду не это. И все же ее влечение к нему было таким сильным. Джей-Ди понимал ее, как никто другой. Может быть, это было увлечением семнадцатилетнего подростка, а, может быть, любовь, описанная во всех великих романах, но она не могла закончиться смертью. Или, по крайней мере, не могла. Уход, по ее мнению, был единственным способом положить конец убийству и спасти свою жизнь. — Я… больше не могу. Я хочу быть нормальной. Так давай же, как и раньше, глянем фильм, а в выходной, — умоляла она, — выпьем пиво, входим в боулинг… — Глубже сделай вдох, — настоял он, заметив, что дышит она через раз. — Обновим свой гардероб, — сказала она медленнее, теперь сжимая его руки. — Мы могли бы… сыграть в покер, — тихо сказал Джей-Ди. — Школьный бал?.. — Нас ожидает, — сказал он сладко.       Она наклонилась вперед: — Так в глаза мне посмотри!       Он провел рукой по ее волосам, напоминая о нежности, которую она так любила. — Либо я, либо эта жизнь. Либо нас по семнадцать, либо мы копаем себе могилы, — Сойер поставила его перед фактом. — Так что же? Я хочу быть с тобой. — Я хочу быть с тобой.       Она сладко его поцеловала, не желая упускать ни единой секунды, а он, в свою очередь, ответил на вожделение тем же. Мир для них остановился, и даже нехватка воздуха не мешала им.       Он притянул ее к себе. — Обними же, — прошептала она. — Да покрепче, — ответил он. — Буду я всегда с тобой, — прошептала она. — Лишь выбери меня… — нежно протягивает Сойер. — Я выбрала тебя… — Выбрал я тебя… — последний поцелуй был намного нежнее предыдущих, но от этого не менее желанный. — Увидимся сегодня вечером, хорошо?       Слезы надежды оставляли соленые дорожки на ее лице. Она согласилась, наблюдая, как он уходит. — И все они жили долго и счастливо. — Пропел дразнящий голос призрака Хезер Чендлер. Вероника попыталась не обращать на это внимания, направляясь в противоположном направлении, но призрак следовал по пятам. — Ты действительно в это веришь? Думаешь, все вернется на круги своя?       Вероника бросила взгляд на Хезер. Все должно было быть по-другому. — О, не смотри на меня таким обиженным взглядом. Ты точно знаешь, кто он такой, и тебе это нравится. — сказала Хезер. — Просто заткнись. — Согласись, такое мог сказать только настоящий друг. Мертвый. — сказала Хезер. — Разговор не исправит Джесси Джеймса. Ничто не исправит.       И после того разговора она оказалась права. — Я до сих пор вижу мальчика, который разрушил четыре жизни, и мою в том числе.       Джей-Ди тяжело вздохнул. — Я больше не тот мальчишка. Теперь я мужчина. Мне дали второй шанс в этой жизни. Я не хочу, чтобы он пропал даром. У нас с тобой появился второй шанс все сделать правильно. Я понимаю, учитывая недавние обстоятельства, доверять сейчас трудно, но я хочу быть с тобой. Мы можем раз и навсегда покончить с тем, что произошло в 89-м, и, наконец, двигаться вперед. Я признаю, что наше возвращение в жизнь друг друга произошло не при самых идеальных обстоятельствах, и приношу свои извинения за то, что заставил тебя почувствовать необходимость защищать себя с враждебностью. Просто… когда я впервые увидел Хезер, я подумал, что она — реинкарнация тебя. Я не сомневался, что она Сойер, но чтобы узнать, что она твоя… мне потребовались всего секунды, чтобы сложить два и два. Я признаю, что некоторое время я злился. Я понимаю, что ты не знала, что я выжил. Вероника, я никогда не хотел детей. Я никогда не хотел случайно проецировать травму, которую мне нанесли Бад и Джули. Тем не менее, когда я узнал, что у меня была дочь все это время, и я пропустил много времени, я был в ярости и напуган. У меня так давно не было семьи, и узнав, что она существует, понял, как сильно я хочу ее. Она такой классный ребенок. Это безумие, как мы можем создать новую версию себя и мгновенно всей душой начать любить их. Когда я получил официальное подтверждение, что она моя, увидел, как ты вела себя, я испугался, что потеряю ее так же, как и получил. Поэтому и пригрозил тебе в ответ. Я предложил ей остаться со мной, чтобы иметь возможность видеться с ней. И для первого ребенка, не думаю, что справляюсь слишком плохо. Она питается три раза в день. Принимает лекарства. Носит чистую одежду. Я провел восемнадцать лет, пытаясь превратить себя в мужчину, который тебе нужен, не понимая, что есть кто-то еще, кто нуждается во мне. Я понимаю, почему ты сделала то, что сделала. Это больно, но я понимаю. Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я это делаю. Мне потребовалось много времени, чтобы простить себя за то, что произошло, и я не могу заставить тебя простить меня, но пусть у нашего ребенка будет два родителя. Пожалуйста.       Эмоциональности ему было не занимать… Даже Вероника растрогалась от такой речи. — Что… — ее голос был хриплым, почти безмолвным после событий дня. — Что теперь? — Мы могли бы начать быть командой для Хезер. Совместными родителями. Быть друзьями, даже больше, если это покажется правильным. Единый фронт для нее и быть в унисон, чтобы покончить с этой угрозой раз и навсегда.       Она кивнула. Слабость в теле хоть и оставалась, но внутри словно начали порхать бабочки. — А дневник? — У кого бы он ни был, это ненадолго. Уверяю тебя. Он поставил корзину для белья на пол. — Хочешь остаться на ужин? Могу приготовить спагетти. Держу пари, Хезер хотела бы увидеть тебя.       Вероника на мгновение задумалась, прежде чем всхлипнуть и кивнуть. — А дневник? — Если ты держишь его на прикроватном столике, и в твой дом никто больше, кроме грабителей, не заходил, то у меня есть небольшой список подозреваемых. Если Фил может действовать сам, а не через третьи лица, то стоит начать с него. Джессике не нужны доказательства того, что ее подозрения верны. Я все еще решаю, как я собираюсь доказать, что самоубийство почти два десятилетия назад было именно таковым. — Он провел рукой по волосам. — Может быть, ты могла бы помочь мне с этим, на самом деле.       Хезер проснулась от звука голосов вдалеке. Она медленно села, чувствуя запах орегано, доносящийся из кухни. — Она никогда не писала красными чернилами на постоянной основе, — сказал знакомый голос. — Если она делала домашнюю работу, то, вероятно, писала бы гелевыми ручками, которые я ей одалживала. Это были бы ручки Gelly Roll, что объясняет черный цвет. Я одолжила ей одну в классе для викторины несколькими неделями до этого. — Это хорошо, — сказал голос издалека, Хезер поковыляла на кухню. У плиты стоял Джей-Ди с кухонным полотенцем на плече, помешивая дымящуюся кастрюлю. По другую сторону кухни стояла женщина с растрепанными коричневыми хвостиками и в мятом брючном костюме, который явно нуждался в химчистке. Ее мать.       Вероника повернулась и посмотрела на дочь. Хезер заметила серые пятна под глазами, будто бы тушь потекла, но не стала обращать на это слишком много внимания. Вероника выглядела устало, но все равно улыбнулась младшей. — Эй, соня.       Джей-Ди тоже взглянул на Хезер. Девушка, не зная, что сказать, устремила взгляд на пространство между взрослыми. Что здесь происходило? Они не угрожают друг другу, но стоят чересчур близко. — Ты здесь… — наконец сказала старшеклассница. — А вы ладите… — Твоя мама останется на ужин, — объявил Джей-Ди. — Я подумал, что мы могли бы посидеть хоть один ужин без драмы.       Хезер посмотрела на маму, потом снова на папу, и снова на маму. — Только ты? Или Фил придет?       Вероника прикусила губу и сглотнула: — Эм… Фил и я… мы решили сделать перерыв, так что пока буду только я.       Глаза Хезер расширились. Либо Фил сделал что-то полуправильное и разорвал отношения, либо ее мама узнала о его измене. Теперь ей стало грустно. В памяти всплыл момент разоблачения Бэна в кровати с ее лучшей подругой… Какое ужасное чувство. Хезер приковыляла и попыталась дотянуться до нее: — Мам… — Вероника вот-вот расплачется. — Мне так жаль…       Вероника всхлипнула и сжала ее руку. — Все в порядке. И так оно и будет. — Почему бы вам, дамы, не присесть? Я принесу тарелки, и мы поедим. — предложил Джей-Ди.       Сойеры направились к столу, пока Джей-Ди пошел с тарелками, чтобы их обслужить. Мужчина поддерживал большую часть разговора, пытаясь поговорить о еде, но по мере того, как он продолжался, Хезер и Вероника тоже начали присоединяться к нему. Все трое сели за свой первый в жизни семейный ужин, и каждый из них задавался вопросом, стало ли это спокойствие их новой нормой. Завтрашний день должен был стать для них новым началом.       Звонок 9-1-1 был сделан всего в нескольких кварталах.       Кто-то только что вернулся домой и обнаружил, что его любимый человек мертв.