Мне холодно, слышишь? / I am cold, can you hear?

Тодороки не может не зевнуть, глядя на то, как этим утром на улице его отец уже в сотый раз бьет человека с лицом акулы. Сейчас восемь часов утра, Шото равнодушно грызёт кусок холодного тоста, и он, должно быть, опоздает в школу, если Старатель сейчас не завершит битву и разрешит ему идти своей дорогой. Не поймите неправильно — это его обычное утро: быть вытащенным из кровати ещё до рассвета, надеть свою школьную форму, кинуть сделанную вчерашним вечером домашнюю работу и ланч в портфель, выбежать из дома и прибыть на место первой битвы его отца за день. Посещаемость? Обязательна. Делать записи? Настоятельно рекомендуется. Скучно? Черт, конечно. Как и следовало ожидать, это навязанная ему участь как наследника Старателя. Тем временем, остальные члены семьи Тодороки могут спокойно наслаждаться утром среды. Он почти что представляет образ своего брата, пробужденного сестрой, тихий разговор за завтраком, когда они подают на стол яйца и жалуются на сегодняшние занятия, а также слышит звук их шагов по асфальту, когда они идут в школу. И Шото сейчас здесь, наблюдает за тем, как его отец размазывает по асфальту лицо грабителя банка. Он зевает во второй раз, когда обнаруживает ещё одного наблюдателя рядом. Он нисколько не захватывает дух. Он даже не красив. Если что, он больше похож на недоростка: тощие руки и ноги не в состоянии заполнить огромную форму, и голова выглядит слишком большой для его тонких плеч. Но почему-то он все равно смог завладеть вниманием Тодороки — наверно, из-за своего не прекращающегося бормотания. Ребёнок сгибается над своей изношенной тетрадью, из-под которой к ушам Тодороки просачивается приглушённый шёпот. — Лучше всего он бы сражался на дистанции… делает ближним бой удачным из-за… — он поднимает свою тетрадь вертикально, закрывая ею свой рот и оставляя свои глаза свободными, чтобы наблюдать сцену перед ним. Бровь поднимается вверх, затем он разворачивает блокнот и начинает писать. Ха. Анализ боя. Этот ребёнок смотрит бои и делает заметки по своему собственному желанию. Что же за роскошная жизнь должна быть, чтобы самому решить наблюдать за схватками. Грудь Тодороки гневно пульсирует, но он, как обычно, притупляет эти эмоции. Все равно. Вступительные экзамены в старшую школу уже через несколько месяцев; принимая во внимание то, что этот ребёнок анализирует битвы в свободное время, он, наверно, нацелился на такую престижную школу как ЮЭЙ. Также он, скорее всего, имеет какую-то адскую причуду, если может себе позволить быть таким тощим и всё ещё стремится стать профессиональным героем. Тодороки должен был бы поволноваться во время подготовки к этому экзамену, но, зная его отца, он, скорее всего, получил официальную рекомендацию, уже ждущую его. Как всегда. Со вздохом Тодороки обратил своё внимание на битву. Сначала он был в замешательстве, когда увидел, что злодей уже не находится в смертельной хватке его отца, а на полной скорости бежит к линии, окружённой полицейскими и защищавшей жителей. В типичной полицейской манере, находящиеся здесь мужчины уходят в сторону, как только злодей щёлкает своими клыками и вырывается из круга на улицу, направляясь в сторону Тодороки. Его отец идёт по горячим следам, орудуя рукой, полной вертящегося пламени. К счастью, значительное большинство людей находится на другой стороне улицы, что оставляет Старателю достаточно места для атаки. Он откидывает свою ладонь, сосредотачиваясь на этом месте, дабы бросить огненный шар и остановить злодея. К несчастью, злодей направляется прямо в ближайший переулок. Который, по странному совпадению, находится именно там, где стоит коротышка. Дерьмо. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что будет дальше. Выкинув невкусный тост, Тодороки двигается к ребёнку. Он слышит сбитое дыхание парня, когда врезается в него, и звук упавшей на землю тетради. Обернув свои руки вокруг коротышки, он готовится к удару с землёй, и они оба начинают катиться вниз по асфальту. Тодороки останавливается сверху ребёнка, используя свою спину как щит. Он делает всё так оперативно, как написано в учебниках, справляясь со всем за секунду. Шото чувствует прилив жара от огня, который обрушивается на землю прямо возле них, и пытается своей головой защитить лицо парня от ожогов. Тодороки считает: раз одна тысяча, два одна тысяча, три одна тысяча. Затем он разрешает себе осмотреться. От злодея-акулы осталась лишь хрустящая корочка, неподвижно лежащая на земле, где ещё недавно стоял недоросток. Старатель возвышается над ним, триумфально подняв руку с огненным шаром, концентрируя внимание на сопровождении злодея, когда убеждается, что с детьми всё в порядке. Ещё одна победа Старателя. Теперь Тодороки смотрит вниз на парня, проверяя его на наличие ран. Царапина на щеке и грязный пиджак, но, так или иначе, он в порядке. Может, это из-за Тодороки, нависающего над ним, или, может, это из-за их переглядываний в течении долгого периода времени, но коротышка начинает вертеться и поворачивать свою голову из стороны в сторону в попытке избежать зрительного контакта. Краска на его лице делала веснушки, которые усеивали его нос и щеки, ещё более заметными. Он… милый? Милый — слово, которое Тодороки искал. Ха. Да уж. Это слово он не захочет использовать снова ещё долгое время. Коротышка начал заикаться, и это выглядело так, будто он истерически пытался извиниться, поэтому Тодороки обрывает его на полуслове: — В следующий раз смотри, где стоишь. Выходит намного холоднее, чем он хотел, но у него нет времени или энергии, чтобы исправлять что-либо ради приличия. Он устало поднимается на колени и только потом встаёт на ноги, а мальчик всё так же продолжает лежать на земле и пялиться на него. После того, как он стряхнул пыль со своих штанов и пошёл взять портфель, он услышал громкий звук, ворчание и затем хор восхищенных воплей, сопровождаемых щёлканьем затворов камер. Ох. Теперь он знает, что его отец будет хвастаться тем, что, прибыв раньше на место происшествия, он опередил Всемогущего. Несмотря на это, Тодороки ничуть не расстроился прибытию ещё одного героя. Его появление на боях Старателя является абсолютно обычным, потому что тот всегда выбирает крупных злодеев, и его битвы требуют большое количество героев, чтобы делать работу наблюдателей: задерживать преступные группировки и останавливать злодейские заговоры. Это также работает в обратную сторону, то есть Старатель является помощником и на сражениях Всемогущего (что случается слишком часто, к возмущению Старателя). Тодороки продолжает идти. Герой номер один, к его удивлению, не спешит к полиции за деталями. Вместо этого он идёт прямиком к тому коротышке. Всемогущий возвышается над бедным мальчиком, который уже успел принять сидячее положение, и взлохмачивает своей рукой спутанные волосы. Тодороки замедляется. Голос тихий, но Тодороки все ещё может его услышать. — Как себя чувствуешь, юный Мидория? — спрашивает герой. — В-Всемогущий, — заикается парень, его голос совсем унылый. — Всё в порядке. Всемогущий бросает ему суровый взгляд. — Я сказал тебе избегать неприятностей, не так ли? — говорит он почти что устало (и это то слово, которое, как считал Тодороки, было физически невозможно использовать до этого момента, описывая Всемогущего). — Извини, — мальчик опускает голову, теребя рукав своей рубашки. — Я… я просто хотел проанализировать ещё немного битв, и я думал, что я был достаточно далеко, и я просто… прости. Герой вздыхает. — Иногда я не могу сказать, это ты преследуешь неприятности, или же неприятности преследуют тебя. Наверно, всё же первое. Мальчик выдавливает слабый смешок, пока чешет сзади свою шею. Взгляд на секунду обращается к Тодороки, а потом он снова разглядывает свои колени. Его лицо всё ещё красное. — Ну, по крайней мере, ты в этот раз не выглядишь так, будто сейчас расплачешься, — шутит Всемогущий, помогая встать и давая ему свою крепкую руку. Они идут вместе к скорой помощи, что только что прибыла к месту происшествия. Рука Всемогущего размещается на спине ребёнка и подталкивает его вперёд. Герой номер один обнаруживает Старателя и машет ему свободной рукой; Старатель фыркает и отворачивается. Тодороки останавливается. Вся эта ахинея выглядела уж слишком по-отцовски. Всё встаёт на свои места. Так. У Всемогущего есть… И Тодороки думал, он был… Предупреждающие сирены вопят у него в голове. НЕ МИЛЫЙ. НЕ МИЛЫЙ. СЫН ВРАГА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ МИЛЫМ. Если можно было бы стереть память, Тодороки бы незамедлительно сделал это прямо сейчас. Если отец узнает, о чем он думает… Боже. Он убеждается, что ничем не выказывает своё отвращение, и делает каменное лицо, думая о том, как забыть, что у него вообще были подобные мысли. Упс. Лицо Тодороки всё такое же стоическое и бесстрастное во время того, как его отец отходит от полицейских и проделывает свой путь к сыну. — Ты что-то вынес для себя из этого сражения? — незамедлительно спрашивает Старатель, не желая тратить время на пустые разговоры. Да, думает Тодороки, как быть сумасшедшим во время битвы и чуть не прикончить своего ребёнка и ребёнка своего соперника! Как здорово! Конечно, он так не говорит. Вместо этого он проговаривает стандартные фразы и проверенные временем правила ближнего боя, которые, он знает, заработают равнодушный кивок от его отца. — Хорошо. Теперь можешь идти, — произносит Старатель, возвращаясь обратно к полиции. Тодороки остаётся на месте, глядя на огромную фигуру своего уходящего отца. Он знает, что отец увидел его действия; он был под угрозой, черт возьми. Как всегда. Даже не скажет «хорошо потрудился» или «отличное спасение». Он должен был ожидать нечто подобное — это же всегда шоу Старателя, в конце концов. Он оборачивается, затем подбирает портфель и решает идти прямиком в школу, не в силах избавиться от назойливого любопытства насчёт того парня, который, очевидно, каким-то то образом связан со Всемогущим. Причины сохранять секрет об этом ребёнке являются очевидными: в мире профессиональных героев, ты должен умалчивать о семье и своих слабых местах. (Тодороки, конечно же, исключение, поскольку его отец вечно провозглашает его наследником и гением от той самой минуты, когда его причуда впервые проявилась и стала тем, что могло бы победить Всемогущего). Но когда этот мальчик стал частью уравнения? Он внебрачный? Он вообще не похож на Всемогущего: может, его усыновили? Так, для начала: как его зовут? Всемогущий, кажется, называл его Мидо… Мидория? Его нога наступает на подгоревший журнал. Того мальчишки? Шото поднимает его. Тодороки переворачивает на первую страницу, где в середине листа неряшливым почерком написано: «Анализ героев на будущее». Прямо снизу этого: «Мидория Изуку». Значит, он теперь знает его имя. Но более важно: какая у него причуда? Тодороки тряхнул своей головой в попытке убрать эти вопросы из головы. Он открывает свой рюкзак и кидает туда тетрадь, потом кладёт руки в карманы джинсов. Если этот ребёнок действительно сын Всемогущего, значит, Тодороки узнает его причуду в нужное время, но эта мысль почему-то не помогает успокоиться. Возьми себя в руки, Шото, упрекает он себя. Это твой соперник.