Юный Тодороки закален суровой нагрузкой курса ЮЭЙ?
Шото идет по стопам отца?
Нет времени для друзей — Тодороки не спускает глаз с первого места.
И впервые, увидев эти заголовки, у него болит грудь. Не потому, что широкая публика думает, что он еще тот кретин — в этом нет ничего нового. Они любят таинственных героев. Нет, это больно, потому что его одноклассники, вероятно, читают эти бумажки. Какое впечатление оставляют на них эти новости? Что он настолько отчаянный, что у него нет времени на дружбу? Что он думает, что они хуже него? (Что он так же, как и его отец, переступает через всех?) Если они что-то слышат о нем, они ничего не говорят. Они все равно улыбаются ему в классе. Группа девушек хихикает и кидает ему взгляды. Каминари подмигивает ему, когда он проходит мимо. Яойорозу завязывает с ним вежливый разговор, когда они сидят за партами. Иида кивает ему, Урарака машет, Мидория беседует с ним. Эти дети все еще так сильно отличаются от отчужденных сверстников, которых он знал в прошлом году. Да, у них всех есть близкие друзья, но класс остается открытым и общительным. Атмосфера соперничества все еще висит в воздухе вокруг них во время занятий, но это не удушает. Они все еще говорят. Они все еще шутят друг с другом, все еще дают друг другу советы. (Другими словами, это не похоже на то, что говорил его отец.) Хотя он не наивен: все они, конечно, имеют свои собственные планы. Голосование за старосту класса служит мягким напоминанием об этом. Когда они голосуют за эту должность, он принимает решение гораздо дольше, чем большинство его одноклассников. Очевидное, что нужно сделать, это проголосовать за себя, верно? Но староста класса — это еще один небольшой центр внимания. Люди уже смотрят на него, независимо от того, занимает ли он эту должность — и он не слишком заинтересован в том, чтобы дать им еще одну причину для сплетен. Не говоря уже о том, что он, вероятно, не является для своих одноклассников мистером Конгениальность. Кто достаточно рассудителен? Кто ведет себя здраво под давлением? Кто может спорить с кем-то, может оставить свои предубеждения при себе… Он застывает на мгновение, затем записывает имя. Результаты не удивляют его: Мидория становится старостой класса, а Яойорозу — заместителем. Он знал, что одноклассники любят Мидорию, но, честно говоря, не ожидал, что другие люди отдадут свои голоса за него. Сам Мидория кажется удивленным; когда они вместе выходят из класса на обед, он начинает нервно выдавать свой бубнеж. — Это, ха… это, наверное, ошибка. Зачем кому-то голосовать за меня? Я был последним на тесте по контролю причуд, я действительно ничего не сделал, чтобы заслужить лидерскую позицию… — Мидория. — Почему не кто-то более умелый? Иида хорош в соблюдении правил и поддержании людей на курсе. Ты хорошо справляешься с работой. Я просто не понимаю, почему… — Мидория. Тодороки быстро прерывает парня, останавливаясь посреди коридора, пока остальная часть класса плетется вокруг них. Мидория кидает взгляд, наблюдая, как они проходят, и только после того, как они ушли, он оглядывается на Тодороки. — Люди голосовали за тебя — значит думали, что у тебя есть потенциал на эту должность, — говорит Тодороки. — Не сомневайся в себе. Мидория моргает. Затем сомнение в его глазах исчезает, и он сжимает губы. Кивает в понимании. — Спасибо, Тодороки. — Нет проблем, — отвечает он. — Я сказал Яойорозу, что мы встретимся с ней на крыше, чтобы она смогла помочь мне с английским, поэтому увидимся позже. — Хорошо. Они расходятся, Мидория поворачивает направо, а Тодороки направляется влево вверх по лестнице. Честно говоря, все это «только видеть друг друга в классе»? Отстой. Прошло всего пару дней, но это уже сказывается на нем. Время Мидории поделено между Тодороки и его другими друзьями, и это хорошо. Мидории нужно иметь других друзей — Тодороки не может его забрать лишь себе. Но Тодороки действительно нуждается в Мидории после школы — в моменты, когда он избегает отца, и моменты, когда ему неуютно находится наедине со своими мыслями. Его отец уже немного раздражен отсутствием у сына информации, которой он мог бы поделиться. Тодороки просто говорит ему, что он редко видел Мидорию в последнее время, что… по правде говоря, не ложь. Этого было достаточно, чтобы сдержать его, пока. Если забыть об отце, Тодороки бы хотел узнать что-то о Мидории, кроме геройства. Он был взволнован узнать, что влечет за собой нормальная дружба, что значит быть нормальным другом. Поднявшись на крышу и увидев бегающих журналистов у ворот внизу, он не может не нахмуриться. Терпение, говорит он себе. Не надо спешить. Во всяком случае, это лучше — чем меньше мы сейчас говорим, тем дольше я могу сдерживать отца. Некоторое время он наблюдает за шумной толпой, затем поворачивается и направляется к Яойорозу, которая сидит на скамейке и смотрит на вид города. — Привет, — здоровается он, садясь рядом с ней и ставя свой обед на колени. — Ты быстро здесь. — Я быстро хожу, — рассеянно отвечает Яойорозу, опуская голову вниз и записывая что-то на листе бумаги. Домашнее задание, вероятно, — она всегда его делает сразу после того, как им его задают. Тодороки не осуждает: это определенно работает для нее. Это он здесь попросил помощи. Она заканчивает с улыбкой, затем копается в своих вещах, чтобы вытащить другой блокнот, помеченный цветными буквами: «Английский». Тодороки подавляет желание вздохнуть, вместо этого говоря: — Прежде чем мы начнем… это, я хотел сказать: поздравляю с должностью заместителя старосты. Это большая ответственность. Она смотрит на него с застенчивой улыбкой. — …Спасибо. Я удивлена, что кто-то пожертвовал своим голосом ради меня, но я постараюсь стать лучшим заместителем старосты, какой только могу быть. Ее ответ — принятие ее роли. Подготовленный. Но ему чего-то не хватает — может быть… уверенности? Она не так неопределенна, как Мидория, но Тодороки все еще может это почувствовать. Должен ли он что-то сказать? Подтвердить, что она подходит для работы? Сказать, что именно он голосовал за нее? Она пролистывает пару страниц, выдергивая лист. — Так. Английский, сослагательное наклонение. Где ты хочешь… И прямо в этот момент в воздухе звучит бум и заставляет здание под ними почти неощутимо дрожать. — Что за… — начинает Яойорозу, прежде чем ее прерывает тревожная сирена. Они слышат записанный голос через переговорные устройства: «Уровень безопасности номер три нарушен. Все студенты, пожалуйста, эвакуируйтесь в организованном порядке». И тогда звук сирены возобновляется. Яойорозу смотрит на колонки с нахмуренными бровями. — Что… что такое уровень безопасности номер три? — Возможно, это как-то связано со взрывом, который мы только что услышали, — предполагает Тодороки. Они безмолвно стоят в тишине, затем бегут к краю здания и заглядывают во двор. Судя по потоку студентов, толкающих друг друга, при покидании здания, кажется, указание «организованный порядок» было полностью забыто. Но кроме этого безумия в университетском городке не видно злодеев. Несколько профи, папарацци… Подождите, папарацци? Теперь он видит это: струйка дыма, поднимающаяся вверх из входных ворот, с пресс-командой, протискивающейся сквозь дыру размером с человека во двор. — Вот что означает третий уровень безопасности, — говорит Яойорозу. — Должно быть, это сделал кто-то, кто орудует взрывчатыми веществами, — подчеркивает Тодороки. — Они подорвали достаточно, чтобы повредить небольшую часть ворот, но не все полностью. Но они также знали, сколько им потребуется, чтобы нанести существенный ущерб. — Но какие репортеры настолько сумасшедшие, что нарушает безопасность ЮЭЙ только ради Всемогущего? — отвечает она с ноткой смущения в голосе. — Действительно ли стоит иметь дело с правовыми разбирательствами с ЮЭЙ? И почему в прессе есть тот, кто знает, как обращаться со взрывчаткой? Ничего из этого не имеет смысла. Но у них сейчас нет времени останавливаться на этом — они должны эвакуироваться. Яойорозу вздыхает. — Нам пора, — говорит она, вторя его мыслям и поворачиваясь к выходу. — Будем только надеяться, что нас не затопчут на лестнице, — прямо говорит Тодороки, идя за ней.***
Происшествие разрешается относительно быстро: полиция оттесняет прессу, команда профессионалов проверяет кампус на предмет любых других нарушителей, и через передатчик им сказано возвращаться в классы. Они приходят в свою классную комнату, и слушают объявление Мидории: он отказывается от своего звания старосты класса и вручает его Ииде (который мгновенно вступает в эту роль, приказывая привести в порядок класс после безумной эвакуации). Когда Мидория скользит обратно к своему столу, Тодороки наклоняет голову. Зачем ты это бросил? Это шанс быть лидером. Мидория, кажется, прекрасно понимает этот жест. Он шепчет одними губами: Иида может организовать нас. И затем он делает маленькое пожимание плечами с застенчивой улыбкой, прежде чем повернуться лицом к доске. Тодороки немного смущен от осознания, что ему стало легче от этого отказа: меньше глаз наблюдает за каждым движением Мидории. Но, несмотря на его собственное мнение, это, вероятно, к лучшему — Мидория никогда не был приверженцем правил.***
Тодороки чувствует каждый удар дороги, прислонившись головой к стеклу окна и наблюдая за городскими видами. Он садится в передней части автобуса, на первом ряду сидений, обращенных вперед. Остальные же сидения впереди него устроены как скамейка, и Каминари сидит прямо перед ним, громко беседуя с Ашидо, что находится в кресле напротив него. Место рядом с Тодороки не занято. Он не приложил усилий, чтобы сесть рядом с Мидорией — зловещая улыбка его отца все еще вспыхивает за веками, и единственный способ, которым он может бороться с этим, — безразличие. Не прямое избегание, но и не податливость. Таким образом, Мидория сидит на два места впереди в передней части автобуса, немного выделяясь из-за спортивной формы, которую он носит — его костюм героя был разорван в клочья на прошлой неделе. Он болтает с Иидой, а Цую слушает их, немигающе кивая. Близко, но не слишком близко. Удобное расстояние, на данный момент. Тодороки был удивлен тем шумом, который его одноклассники сделали при выборе места для сидения — в конце концов, они же все будут в одном и том же месте, какая разница. Хотя это имеет какой-то смысл. Даже после всего лишь недели школы или двух они все нашли себе лучших друзей. Это было неизбежно; это случалось в средней школе, так что, конечно, это произошло бы и здесь. (Вероятно, было бы неплохо поговорить с людьми. Чтобы заставить себя казаться открытым.) Тем не менее, несмотря на происходящее безумие, Тодороки вполне доволен тем, что пока молчит. Это редкий момент бездействия, и за эти годы он научился наслаждаться ими, когда у него выдается свободная минута. Поэтому он смотрит в окно, позволяя глазам сфокусироваться и мыслям размываться в пустом пространстве. И он не смотрит ни на что конкретно, позволяя белому шуму омывать уши и своему разуму опустошаться, пока: — …роки! Он поднимает голову от окна, ища источник звука, пока его взгляд не останавливается на Каминари. Разговор, который вел блондин, прекратился, и они все смотрят на него, заставляя его кожу немного зудеть. — Тодороки, почему ты хандришь? — снова говорит Каминари. — Перестань позировать на минуту и поговори. — …я не позирую, — хмурится Тодороки. — Я просто смотрел в окно. — Чувак, когда я впервые увидел тебя, я начал искать секретные камеры в автобусе, — отвечает Каминари. — Со всеми этими душевными взглядами ты делаешь это похожим на фотоссесию. Просто поговори с нами! Тодороки моргает, чувствуя дискомфорт перед своими одноклассниками. Со всеми их улыбками, обращенными к нему. — Хорошо, — соглашается он, садясь прямо. — Я не буду задумчиво смотреть. Его одноклассники посмеиваются по очереди, и он не совсем уверен, почему в его животе все переворачивается. Но он опирается на сиденье перед собой и начинает прислушиваться к возобновленному разговору. - …эти костюмы уже сколько, две недели сейчас? И я до сих пор чувствую себя так странно, — жалуется Хагакуре рядом с Ашидо. — Я просто чувствую себя уязвимой, это… тьфу. — Тоору, твоя причуда — невидимость, — звенит Цую с нескольких мест впереди. — Если бы ты носила настоящую одежду, злодеи могли бы увидеть тебя. — Я знаю, я знаю! — угрюмо отвечает девушка, вертя пальцами в перчатках. — Это просто отстой — в моем наряде совершенно нет ничего интересного. Я имею в виду, вы, ребята, все выглядите так круто и броско! У Мины самый крутой костюм — он такой красочный и экзотический — наверняка она обратит на себя много взглядов! — Ой, Тоору, ты заставляешь меня краснеть, — говорит Ашидо, отмахиваясь от нее. — И, кроме того, у меня только что появился роскошный материал, который не будет уничтожен моей кислотой. Ничего особенного. После встречи с некоторыми из вас я поняла, что мне надо еще улучшений… Серо, ты выглядишь… — Ах, Ашидо! — ревет Каминари, обмахивая себя и театрально поправляя ресницы. — Вы слишком добры! Я знаю, мой костюм просто потрясающий — вы все должны чувствовать себя так плохо… — Каминари, ты выглядишь так, словно на тебе спортивный костюм от Adidas, — задыхается Джиро рядом с ним, вызывая смех толпы. — Ладно, туше, но у меня тут не самый простой костюм, — протестует Каминари. — Киришима едва одет в одежду. — Так сделал Алый Бунтарь, — кричит Киришима справа от Тодороки, подмигивая. — И я не мог носить ткань повсюду, это ограничивало бы мои движения… — Токоями одет в черную простыню, — снова пытается Каминари. Токоями, сидящий сзади, пожимает плечи. — Я… мне нужно держать все в темноте. Для Темной Тени. Исключительно функционально. Не просто эстетично. — Тодорок… — начинает Каминари, а затем останавливается, когда Тодороки смотрит ему в глаза с поднятой бровью. Наступает неловкая пауза, а затем Каминари отворачивается. — Ах, не обращайте… — Нет, я хочу это услышать, — говорит Тодороки, наклонив голову. — Расскажи шутку. Каминари делает паузу, затем оглядывается на него. — Ты… хочешь, чтобы я тебя высмеял? Тодороки пожимает плечами. — …если я не могу принять критику костюма от моих одноклассников, от кого я смогу ее взять? Внутренне: Я не какой-то раздражительный придурок, как пресса хочет, чтобы вы думали, я клянусь. — Ну, тогда, — отвечает Каминари с хитрой усмешкой на лице. — Если ты настаиваешь. (Тодороки начинает задумываться, а может, это плохая идея?) — Что я собирался сказать, — говорит Каминари, — ты похож на какого-то парня, которого вы бы увидели в начале грязного любовного романа. После этого вся компания начинает хихикать. Тодороки не может сказать, что он полностью понимает, но он кивает в согласии. Это движение, должно быть, поощряет его одноклассников, потому что они все пробуют поделиться своим мнением. — Ты выглядишь так, будто Лучший Джинист нарядил тебя в дом бабушки, — говорит Ашидо. — Ты выглядишь как кусок курицы с ожогом от замерзания, — дразнит Хагакуре. — Ты выглядишь как Мистер Клин! — посмеивается Каминари. И тогда остальная часть автобуса разражается с ними смехом. — О боже, ты прав, — Ашидо задыхается. — Как… Мистер Клин, на пляжном отдыхе с Чистой супругой и Чистыми детьми. — И он носит ботинки, потому что не хочет чистить песок между пальцами, — добавляет Хагакуре. — Боже, забудьте, он должен что-нибудь почистить за одну неделю отпуска. Конечно, не он сам. Когда последняя волна хихикает исчезает, Тодороки говорит: — Кто… кто такой «Мистер Клин»? — немного настороженно спрашивает он. — Святое дерьмо, — бормочет Ашидо, вытаскивая свой телефон и отчаянно печатая. — Просто… здесь, — она передает его Каминари, который затем предоставляет смартфон ему. Тодороки изучает фото с телефона. Моргает. Затем: — Ой. Хорошо, — он делает паузу. — Может быть, этот наряд заставляет меня выглядеть как Мистер Клин. По автобусу снова проходит волна истерического смеха, когда пара выкрикивает обещания назвать его Мистером Клином в будущем. Это резкий контраст с оскорблениями. Он переживал их много раз — от своих бывших одноклассников, от папарацци, от своего отца. Обычно они подчеркивают, насколько он отличается ото всех остальных. Но это… на этот раз заставляет его чувствовать, что он нормальный. Как будто он обычный ребенок. Когда смех стихает и возобновляются разные разговоры, Тодороки кидает взгляд на Мидорию, который смотрит на него в ответ и усмехается. Только тогда Тодороки начинает осознавать, что сам тоже улыбается. Это может быть наивно, думать о таких вещах из-за маленького разговора. Но… это заставляет Тодороки чувствовать себя хорошо. ( …Но ему также придется изменить дизайн своего геройского костюма как можно скорее).***
Экскурсия по сооружению не является чем-то необычным для ЮЭЙ. То есть это довольно чертовски необычно. Что касается… интересного названия USJ, место действительно было бы похоже на тематический парк, если бы тематические парки были полны разрушающихся зданий, водоворотов, оползней и горящих городов. Не то чтобы Тодороки раньше ходил в тематический парк. Но в целом, довольно классное место. Экскурсию проводит Тринадцатый, герой, которого Тодороки, честно говоря, видел немного раз. Как герой-спасатель, он склонен появляться после бедствий, а не подстрекать их появление, как делает его отец. Когда Тринадцатый встречает их у входа, Айзава спрашивает: — Всемогущий все еще не здесь? Я думал, что он будет нас здесь встречать. — Всемогущий пока не сможет к нам присоединиться, — отвечает Тринадцатый. — Он почти достиг своего предела во время утренней поездки на работу — он отдыхает в комнате отдыха. Тодороки рискует посмотреть вопросительным взглядом на Мидорию рядом с ним. Все, что он получает в ответ, — растерянное пожатие плечами. Так что Мидория тоже не знает, почему произошла задержка. Интересно. Айзава вздыхает. — Понятно, что работа героя для него важнее обучения. Ну, давай пойдем. Тринадцатый рассказывает немного о себе и о работе, которая пошла на создание USJ. И тогда начинается тур. Когда они проходят через помещение, заглядывая в каждую зону, класс спрашивает Тринадцатого об этом месте. Мидория кажется особенно восторженным — кто еще здесь тренировался? Шли ли профессионалы в здание, чтобы попрактиковаться? Как проходила тренировка Тринадцатого с причудой, которая, казалось, вызывала разрушение? На самом деле, не заходя ни в одну из областей, это короткая прогулка по площади занимает всего около десяти минут. У Тодороки уже есть некоторое представление о том, что они будут здесь делать. Тур заканчивается, и все они возвращаются вверх по лестнице к передней части здания, Тодороки идет в первых рядах, а Мидория — сзади, вытягивая голову в попытке как можно лучше осмотреть местность. — Хорошо, класс, веселье закончилось, — гудит Айзава, поворачиваясь к ним лицом. — Пора на работу. Для сегодняшнего упражнения мы разделим вас на группы и на разные местности, чтобы сэкономить время. Мы всегда говорим о том, чтобы остановить злодеев, но наш главный приоритет — защита общественн… Шум, похожий на разрыв мокрой ткани, останавливает их учителя посреди предложения, и воздух начинает проноситься мимо их группы как язык пламени. Тодороки напрягается. Пространство у основания лестницы кажется ушибленным, погружаясь в глубокое пульсирующее пурпурно-черное пятно. В одно мгновение оно пропадает само по себе, уступая место черной дыре, которая отрывается на пару футов от земли и превращает воздух вокруг нее в безумие. Тринадцатый и Айзава устремляются к краю ступеней, выпрямив руки и прикрывая учеников. И затем рука выходит из отверстия и зацепляется за обод. Появляющееся измождено и бледно; мужчина выпрыгивает из дыры и останавливается только после двух шагов. Он одет в черный ансамбль, контрастирующий с его почти детскими красными кроссовками и россыпью седых волос на голове. Но наиболее отличительной чертой этого человека является его лицо. Вернее, тот факт, что его лицо полностью закрыто бестелесной рукой. Серые руки цепляются за его руки, туловище, плечи, шею и голову. Черты лица мужчины полностью замаскированы, за исключением самого маленького края алого глаза, вглядывающегося между пальцами. Это смешной вид, и Тодороки почти чувствует, как дискомфорт скатывается с его одноклассников волнами. Бледный мужчина поворачивается, чтобы посмотреть на дыру позади него, затем подзывает кого-то вперед. Злодеи вываливаются из портала — гетероморфы, излучатели, трансформеры. Злодеи всех форм, размеров и причуд. Они разлетаются позади него с оружием в руках. Равномерными движениями Айзава снимает очки с шеи и пристегивает их к лицу. — Тринадцатый, — говорит он, спокойно и сдержанно. — Ты можешь связаться с главным университетским городком? Герой-спасатель начинает стучать по панели на запястье, затем качает головой. — Нет, нет контакта. Яойорозу смотрит на огромных злодеев, затем снова на класс. — Разве у нас нет датчиков злодеев? — спрашивает она никого конкретного. — Они должны были предупредить нас о любом виде вторжения. Они внизу? — Скорее всего, — отвечает Тодороки. — Одна из их причуд, должно быть, разоружила их. Главный кампус, вероятно, не знает, что здесь происходит. — Выведи студентов отсюда, — приказывает Айзава Тринадцатому, развязывая ткань вокруг его шеи. — Скажи главному кампусу отправить подмогу. Я задержу их. Со ступенек внизу человек с руками поворачивает голову вверх и направо, затем налево, осматривая дыру, все еще циркулирующую позади него. Его голос хриплый, как будто обычно он есть пыль для удовольствия, — но он все еще говорит, даже несмотря на руку, закрывающую его рот. — Где Всемогущий? Никто не отвечает. Человек снова просматривает их, затем категорически заявляет: — Наша разведка сказала, что он будет здесь. Почему его нет? — Я не обнаружил его нигде на территории учреждения, Шигараки, — из-под дыры раздается более глубокий голос, формальный и образованный. Желтые глаза появляются в темноте и двигаются вперед, а затем выходит полированная черная туфля. Дыра сжимается и консолидируется в форму человека. Блестящие металлические полосы появляются из темноты и располагаются примерно там, где должны быть его плечи. — Должно быть, что-то произошло, — продолжает Тень, подходя к своему коллеге. — Его просто нет здесь. Это утверждение, кажется, раздражает Шигараки; он протягивает руку, чтобы почесать шею, издавая стон. Его рука опускается, он вздыхает, затем снова смотрит на студентов. — Хорошо. Тогда нам просто нужно привести его сюда. — Он делает паузу. Затем: — Может, если мы убьем пару детей, он покажет свое лицо? Слова упали на класс, словно удар — большинство из них делают неосознанный шаг назад. Тринадцатый поворачивает свое лицо к ним, его голос очень настойчив: — До входа. Сейчас. Айзава бросает последний взгляд на них, прежде чем прыгнуть с платформы в драку. Мидория мешкает на мгновение, чтобы заглянуть за край, наблюдая, как их учитель сражается внизу. — Он держится, даже против всех этих злодеев… — Мидория… эвакуация? Сейчас? — говорит Иида рядом с Тодороки, отчаянно махая классу в сторону выхода. — Мы можем проанализировать позже. А пока двигайся. Тодороки наблюдает, как Мидория отходит от края, возвращаясь к группе. Они движутся очень сплоченно, Тринадцатый впереди, все взгляды направлены на дверь. Но затем перед ними появляется тьма и блокирует их путь. — Я не могу позволить вам уйти, — говорит глубокий голос. Тень растет в высоту, зловеще возвышаясь над ними. Тодороки чувствует, как лед движется по его руке. — Позвольте мне представить нашу группу: мы — Лига Злодеев, — начинает Тень, ее завитки разрастаются по земле навстречу классу. — И мы здесь, чтобы… сделать заявление. — Сегодня мы пришли сюда, в ЮЭЙ, школу героев, чтобы забрать жизнь Символа Мира. Тодороки не может не смотреть на шокированного Мидорию. Зрачки мальчика стали маленькими, и он просто смотрит в темноту впереди, его руки дрожат. — Тем не менее, — говорит Тень, возвращая к себе взгляд Тодороки. Нота раздражения окрашивает его слова. — Кажется, его здесь нет. Нам сказали, что он будет здесь, но, увы, его нет. Но не важно. Стена из тьмы обвивает их, перекрывая потолок. — Моя задача остается прежней. Гортанные вопли вырвались из их группы, Бакуго и Киришима активировали свои причуды. — Нет! Вы должны быть позади меня! — кричит Тринадцатый в уже подготовленной позиции. Но это все напрасно. Чернота просачивается внутрь, капая на них сверху. — До свидания, — говорит Тень. Тодороки поворачивается, чтобы посмотреть, что происходит за ним. Он видит Мидорию, глядящего вверх в нисходящей темноте. Ноги ровны. Стоят на месте. Что, учитывая все обстоятельства, является верным признаком того, что он сломает больше, чем несколько костей. (Не говоря уже о прекрасном способе быть пойманным людьми, которые хотят убить его отца.) Тодороки делает шаг вперед. Потом другой. И наконец он бежит к Мидории. Он обходит Каминари и Джиро, затем Оджиро и Аояму; пробираясь через их группу, он открывает рот, чтобы закричать: — Мидо… Глаза мальчика устремлены на него, и он так близко, что почти там… Но тьма быстрее. Она падает на него, как бархатный занавес, запутывая конечности и вытесняя воздух из легких. Он чувствует себя тяжелым и невесомым — он нигде и повсюду, вытянутый и сжатый одновременно. Он пытается дышать и обнаруживает, что нет воздуха, нет ничего. Он просто парит. Затем он дергается в миллионе разных направлений, переворачивается наизнанку и наружу, внутри и вау, это неприятно и черт, это должно быть то, что чувствуют при запуске в космос без костюма и дерьмо, он умрет здесь? И наконец, после того, что может быть мгновением или вечностью: свет. — …рия, — заканчивает он в удушье, делая шаг вперед, но не падая. Никто не отвечает. Мир на мгновение расплывчатый, поскольку его глаза отчаянно пытаются приспособиться, и он моргает, рассматривая размазанные формы вокруг него. Мысли не дают покоя. Взгляд вверх показывает то же самое небо из стали и холста. Все еще в USJ. Причуда телепортации с ограниченной досягаемостью, вероятно, в зависимости от количества перемещаемых людей. Взгляд вниз показывает скалистые, неровные обломки под его ногами. Оползневая зона? Последний взгляд перед ним и: злодеи. Много их. Десять, по крайней мере. Развязная улыбка, грязная одежда, тупые кинжалы. Они окружают его, их глаза разрывают его на части. Смешные и непристойные комментарии истекают из их группы таким образом, что Тодороки уверен, что это должно быть пугающе — но все, что он хочет сделать, — закатить глаза на то, как… все это безвкусно. Уточнение: низкосортные злодеи. Мелкая кража в лучшем случае. Не нужно беспокоиться — ему просто нужно прикончить их, а затем вернуться ко входу. Он принимает боевую стойку с поднятыми перед ним руками. Лица злодеев выдают именно тот момент, когда их осенило, кому именно было дано задание сражаться. Улыбки падают, и появляются хмурые взгляды, а пальцы сжимаются вокруг оружия. Катится волна бормотания, пока один преступник-негодяй с птичьим клювом не выходит из толпы. — Подожди минутку, — восклицает он, покачивая ножом, осторожно шагая вперед. — Разве ты не сын Стара… Тодороки не дает ему закончить. Мороз скатывается вниз по его руке и поднимается вверх, под ногами человека потрескивает ледяная стена. Это поглощает его целиком, оставляя только его лицо и торчащий кончик ножа. Слышится сердцебиение, когда злодеи просто смотрят на него. И тогда большинство из них поворачиваются и бегут. Тодороки опускается низко к земле, бросается вперед и опускает руку на землю. Лед льется волной, устремляясь по кругу. Лед обволакивает ноги злодеев, замыкая их конечности и останавливая их на пути. Они взвизгивают и кричат, корчась в ледяных оковах, но никто не в силах вырваться на свободу. Что ж. Это не заняло много времени. Он выдыхает, затем поднимается в полный рост, осматривая, есть ли сбежавшие. Кажется, никого не осталось. Так что, хотя они могут выглядеть внушительно с самого начала, большинство людей в этой… «Лиге Злодеев» просто здесь, чтобы выполнять грязную работу. Они действительно не так опасны. Это, конечно, исключает Тень и Шигараки — это двое излучают опасность. Но если их цель — убить Всемогущего… у них должен был быть план, который убедил бы всех этих злодеев нижнего уровня присоединиться. План, который казался бы безошибочным. Ему нужна информация. Лед трещит у него под ногами, пока Тодороки пробирается к парню к птичьим клювом. — Эй, — говорит он голосом, исходящим из глубины его груди; это бьет преступника, как пощечина, и Тодороки воображает, что он вздрогнул бы, если бы смог двигаться. — Пожалуйста, не… это не моя идея, клянусь, — умоляет мужчина, бросая взгляд на Тодороки, пока тот приближается. — Разреши мне уйти, я просто был… — Что заставляет вас думать, что вы можете убить Всемогущего? — прерывает его Тодороки. Птице-клюв замирает. — Ч… что? — Я повторюсь: что заставляет вас думать, что вы можете убить Всемогущего?» — Тодороки наклоняется, оставляя между ними расстояние в несколько дюймов. — Какой план? — Я… я бы не сказал тебе этого, ты просто какой-то тупой ребенок… Тодороки топает правой ногой, и к ледяной клетке добавляется ещё один слой льда. Мужчина издает еще один визг, на который Тодороки просто отвечает щелчком языка. Время добавить немного давления. — Видишь… — говорит Тодороки, откидываясь назад и ловя взгляд мужчины. — Мы можем сделать все это… эту «я тебе ничего не скажу» вещь. Я довольно знаком с этим. Это займет некоторое время. Глаза парня сужаются. (Это ужасно.) — Но… время имеет значение, — Тодороки смотрит на воображаемые наручные часы, затем снова на головореза. — Открытая кожа, соприкасающаяся со льдом, в порядке… что, пятнадцать, двадцать минут? Но далее она просто отмирает. Тебе, наверное, уже немного не по себе, верно? Он выпучивает свои глаза. (Поведение, слова — они такие знакомые, как старая пара туфель, и Тодороки может почувствовать довольную вспышку огня своего отца.) — Герои на самом деле не должны делать такие неприятные вещи. Хотя никто не обвинит меня в этом — самооборона и все такое, но… все же не совсем то, что я хочу сделать. Тодороки опускается ниже. — Так что давай ускорим это и поможем друг другу: расскажи мне, как вы собираетесь убить Всемогущего, и я не позволю сгнить коже на твоем теле. (Он ненавидит быть таким героем. Ненавидит это.) (Но отчаянные времена требуют отчаянных мер и все такое.) И следующее, что делает преступник, только доказывает, что он прав. — Это… я не знаю никаких подробностей или чего-то ещё, но… — Упустим нежности, — он поднимает руку и показывает, как появляются ледяные шипы из его пальцев. — Доберись до сути. — У них есть что-то вроде монстра, — выпаливает мужчина, выглядя так, будто его сейчас стошнит. — …Монстр? — подсказывает Тодороки, опуская свою руку. — Ты слышал меня: монстр. Он не думает сам по себе, но он силен прямо как Всемогущий, и у него встроено куча разных невероятных причуд… Последняя часть ощущается как удар в живот. Еще месяц назад он бы сказал, что невозможно «дать» кому-то (или чему-то) причуду. Но сейчас… (Это как-то связано с Мидорией? Эта «лига» пытается убить Всемогущего — они не могут быть теми, кто дал Мидории его причуду, ведь зачем им новая версия Всемогущего? Это не имеет смы…) Нет, сосредоточься. Похоже, этот парень больше ничего не знает об этом… монстре. И он должен предупредить остальных. Таким образом, он решает спросить ещё кое-что: — Где вход? — спрашивает Тодороки. — Все кончено… ах, черт возьми, я не могу… — птичий клюв на мгновение пробует пошевелить плечами в ледяной клетке, но безрезультатно, затем соглашается посмотреть в правильном направлении. — Это здесь. Вот там. Пожалуйста, не делай мне больно. — Где все остальные? — Я не знаю, чувак, где-то здесь? Нам просто сказали прийти сюда и подождать, пока появятся все эти дерьмовые детишки. И мальчик, если бы я знал, что это был бы ты, я бы… — На кого вы работаете? — Я ни на кого не работаю — я просто здесь для развлечений, — говорит он, пытаясь, по мнению Тодороки, пожать плечами. — Парень с руками сказал, что если мы придем в качестве подмоги, мы войдем в историю. Я имею в виду, сначала просто красть кошельки, а потом убить Всемогущего? Да ладно, мне просто нужно как-нибудь поднять свою репутацию на улицах… — Парень с руками — ты имеешь в виду Шигараки? — уточняет Тодороки. — Да, этот настоящий жуткий придурок с руками по всему телу. Я должен был знать, что это всё было ужасной затеей с того момента, как он вошел в бар… Но Тодороки больше не слушает. Этот парень, очевидно, без понятия, что здесь происходит; лучший план — вернуться ко входу и посмотреть, кого он сможет подобрать по пути туда. Таким образом, он сдерживает свою половину обещания, поспешно оттаивая части льда, касающиеся голой кожи бандита. Лицо человека и его руки остаются открытыми, но все остальное остается в ловушке. — Спасибо за твою помощь, — говорит Тодороки без тени насмешки. Он поворачивается и начинает спускаться по камням, осторожно следя за распространением льда. — Подожди, эй! — кричит птичий клюв позади него. — Ты просто не оставишь нас, не так ли? Здесь опасно — это оползневая зона, верно… Тодороки отвечает через плечо: — Полицейские будут здесь, чтобы доставить вас в безопасное место очень скоро. Просто оставайся на месте. И сопровожденный проклятиями в спину, он покидает зону оползня и входит туда, что напоминает зону руин. Воздух пахнет дымом и потом, и Тодороки морщит нос, когда он пробирается через местность. Он просматривает разрушенные здания, возвышающиеся над головой, наблюдая за каждым движением. Все, что он может сделать прямо сейчас, это добраться до входа как можно быстрее и тише. И из грубой планировки, которую он видел в их коротком туре, его лучший маршрут лежит через эту зону. Он знает, что сейчас не время погружаться в свои мысли. Ему нужно быть начеку. Но они все равно волнуют его разум: «Похоже, придется идти наверх», черт возьми. Это то, что он получает за оптимизм. Он просто не может сделать перерыв, не так ли? И он даже не худшей позиции из их группы — его причуда была хороша для того, где он оказался. Но Каминари в зоне затопления? Цую в зоне пожара? Их причуды были бы бесполезны. (И Мидория не может использовать свою причуду вообще, не ломая кости — как он должен…) Нет, не думай об этом. Ему остается только надеяться, что их телепортируют случайным образом, иначе Лига Злодеев легко сможет справиться с ними. Он останавливается и делает глубокий вздох. Ладно, не стоит зацикливаться. Время быть на страже. Трехминутный поход приводит его к тому, что выглядит как эпицентр зоны — здания выше и больше обломков под его ногами. Он еще никого не видел. Но когда он движется по улице, слышится слабый звук. Потрескивание, может быть? Приседая на колени, он ползет вперед, поглядывая на землю, чтобы увериться в том, что он идет в правильном направлении. Шум становится все громче — безошибочно шум огня. На мгновение слышится крик, и Тодороки замирает, пытаясь понять, узнает ли он это. Но голос прерывается, и все, что остается — тихий треск. Тодороки все еще остается неподвижным, пытаясь определить, кто это. Может быть… Из-за последующего взрыва воздух вокруг него вибрирует, и местность затмевается, он опускается ниже, чтобы найти источник беспорядка. Однако не трудно заметить: здание в ста футах справа от него окутано дымом, и его бетонные стены будто бы стонут от боли. Тодороки делает несколько осторожных шагов назад, пристально глядя на дымящийся дверной проём у основания здания. Если там кто-то есть, он должен сейчас выйти. Взрыв сопровождается почти жуткой тишиной. Тодороки стоит, наблюдая за тихими клубами дыма из отверстий здания и прислушиваясь к чему-то, чему угодно. На кончиках пальцев появляется лёд. И тогда, как он и думал, появляется фигура. Они двигаются из дверного проема прерывистыми движениями, спотыкаясь и кашляя. Лиц не видно, так как всё вокруг все ещё покрыто клубящимся дымом. Но Тодороки инстинктивно опускает руку… каким-то образом, они кажутся знакомым… — Боже, Бакуго, не разрушай все это место! — кричит напряженный голос в направлении здания, прежде чем снова закашляться. — Убирайся уже! Теперь Тодороки полностью выпрямляется, подняв бровь. — Киришима? — зовет он. Фигура дергается в ответ, глаза Тодороки пристально смотрят на него. Киришима кидает ответный взгляд, наблюдая за другим парнем. И затем, несмотря на обстоятельства, он улыбается. — Тодороки? — остолбенев, недоверчиво говорит он. — Привет, — взамен здоровается Тодороки. Киришима спотыкается о щебень, чтобы добраться до него, продолжая улыбаться. — Чувак, я рад тебя видеть. Бакуго сказал мне не беспокоиться, что все остальные могут позаботиться о себе, но я имею в виду… — он замолкает, его лицо становится более застенчивым. — Я все еще волнуюсь. — Я тоже рад тебя видеть, — отвечает Тодороки, замечая слой сажи, покрывающей мальчика. — Я рад, что вы двое в порядке. — Бакуго велел мне выйти сюда и искать новых врагов, — говорит Киришима, виляя головой из стороны в сторону. — Ты заметил кого-нибудь? — Нет… была кучка мелких злодеев, которые пытались напасть на меня в оползневой зоне, но в остальном я никого не видел. Ты первый студент, которого я нашел. — Где Мидория? — спрашивает Киришима. — Я не знаю, — резко говорит Тодороки. — Нас телепортировали по всему сооружению. — Так говорил и Бакуго, — Киришима бросает взгляд через плечо, чтобы посмотреть внутрь здания. — Сказал, что они разделили нас, чтобы отбить нас одного за другим. — Они не очень хорошо с этим справились, — отвечает Тодороки. — Я не думаю, что они знают что-либо о том, кто мы такие и о наших причудах — иначе они бы подготовились ко мне. — Звучит правильно. Они бы принесли огнетушители или еще что-нибудь, если бы знали причуду Бакуго, — говорит Киришима с усталой улыбкой. — Эй, Волосы-Вместо-Мозгов. Давай уходить, — кричит знакомый грубый голос позади них. Они оба поворачиваются. Хмурый Бакуго появляется из здания вместе с мерзким дымом. Он не выглядит хуже — просто вспотел. И раздражен, но это не что-то новое. Когда он замечает Тодороки, его бровь слегка опускается. Тодороки не общался с ним со времени их очень приятного разговора в первый день в школе; он держался на расстоянии, и Бакуго тоже. Но он все еще боится наихудшего. Судя по тому, как он выглядит, Бакуго управляет его злость. Он ненавидит Тодороки. Кто говорит, что он будет с ним сотрудничать? Тодороки всегда считал Бакуго одиноким волком — он до сих пор помнит, как тот оставил Ииду, чтобы он смог справиться со всем сам. Это уже шокирует, что он готов работать с Киришимой. Так что Тодороки мысленно готовит себя к спору. Он скажет другому парню, что им нужно держаться вместе, что у них больше шансов, если они останутся в группе и не привлекут к себе внимания. Его челюсть сжимаются, а руки скрещиваются, когда он наблюдает за приближением блондина. Бакугу, однако, не жалеет времени ни на шутки, ни на оскорбления — он просто спешно говорит: — Откуда ты пришел? — спрашивает он, подойдя к ним. — Оползневая зона, — осторожно отвечает Тодороки. — Вы — первые люди, которых я нашел. — Где Мидория? — Я не знаю, — говорит Тодороки, позволяя раздражению появится в его словах. — Я не знаю, где есть кто-нибудь ещё. Мы разбросаны. (Раздражен ли он, потому что они все время напоминают ему, что он не знает? Или потому, что все думают, что он знает, где постоянно находится Мидория?) (Кто знает. Независимо от этого, вопрос раздражает его будто наждачная бумага.) — Я полагал, что вы двое были бы телепортированы вместе, потому что всегда находитесь рядом друг с другом, — говорит Бакуго, и Тодороки замечает, что в его словах нет ни тени злобы. Это звучит… как факт. Это скорее наблюдение, чем оскорбление. … Это не обычный Бакуго, с которым он имел дело до сих пор. Это тот Бакуго, который понимает, во что они ввязались. (Это тот Бакуго, которым восхищается Мидория?) Тодороки качает головой. — Я проходил сквозь толпу людей, когда появился портал, но я оказался один. Я думаю, что телепортация абсолютно случайна. Другой парень фыркает. — Ну, теперь это не важно. Мы просто отправимся на передовую и убьем всех ублюдков, которые попытаются нам помешать. — Э-э. Я за то, что чтобы убить того парня с телепортацией, как ты говорил, Бакуго, — возражает Киришима, поднимая указательный палец. — Но разве мы не должны помогать нашим одноклассникам с их собственными… — Эти злодеи не стоят дерьма, — возражает Бакуго. — Мы справились с ними за пять минут? Наши одноклассники будут в порядке. Мы должны пойти, чтобы остановить проблему в корне. Тень не совсем портал — у него есть тело, которое мы можем поймать, и если мы остановим его, Лига окажется в ловушке. Тодороки слабо кивает. — Я пытался пробраться сюда, остаться незамеченным и застать их врасплох. Похоже, что проблемы у площади гораздо серьезнее — я узнал, каков их план. Я могу сказать вам, пока мы идем. И вопреки его предсказаниям, Бакуго соглашается. — Мы останемся там, что бы ни произошло. Увидим профи в действии, уберем больших парней. Киришима сжимает подбородок между большим и указательным пальцами, обдумывая план. — В этом есть смысл — тебе не понадобилось так много времени, чтобы победить их всех в одиночку, Тодороки. И они ничего не знают о нас. — Я бы не пошел так далеко, — говорит Тодороки, взглянув на выход и шевеля пальцами, чтобы они не замерзли. — Они должны были разведать о нас, хотя бы чуть-чуть. Они знали, что мы будем здесь. В USJ. Сегодня. — Несмотря на все чертовы меры безопасности, которые предпринимает ЮЭЙ, — продолжает мысль Бакуго, растирая пот на своих руках к ладоням. Никто из них не озвучивает то, что следует дальше, но оно висит в воздухе между ними независимо от того: Что-то идет не так. СМИ недавно прошли через врата. Но было ли достаточно средств массовой информации, чтобы пройти через легендарную оборону ЮЭЙ? Нет, кто-то другой, должно быть, сделал дыру. И гораздо проще прорвать крепость изнутри. Утечка? Определенно. Предатель? Может быть. Но сейчас им нужно убедиться, что они внимательно следят за тем, что говорят и где говорят. Момент краткого молчания, прежде чем Тодороки говорит: — Мы просто должны быть осторожны. — Пошли, — говорит Бакуго.***
— Значит, у них есть… монстр, — говорит Киришима, пробираясь через упавшие камни. — Монстр с кучей причуд, которые могут нанести удар Всемогущему. Черт, они могут победить Всемогущего. -… Да, — отвечает Тодороки. — По крайней мере, так мне сказали. -… Но как мы должны сражаться с кем-то настолько сильным, как он? — восклицает красноволосый, широко раскрыв глаза. — Его называют сильнейшим героем по праву. Мы не можем конкурировать с ним, пусть и сообща. — Нам просто нужно туда добраться и оценить ситуацию, — говорит Тодороки. — Это самое большее, что мы можем сделать. Бакуго молча идет впереди. Киришима на мгновение замолкает, затем говорит: — Мы думаем, что подмога когда-нибудь… Слышится стальной звук, и в сооружении звучит знакомый голос: — Больше не надо бояться! Почему? Да потому что я здесь! … Кажется, подкрепление уже здесь. Наблюдение за реакцией Киришимы — за тем, как вместо паники появляется облегчение — - напоминает Тодороки об одной из самых важных причин, по которым Старателем никогда не будет номером один, пока есть Всемогущий. Всемогущий имеет нечто под названием «присутствие». Что еще более важно, позитивное присутствие. Они даже не видят самого героя, но слышать эту броскую фразу — все равно что видеть бесстрашную улыбку этого человека. Кроме того, цель этого набега злодеев теперь здесь, и на нее можно напасть. (Как и его сын — но похоже, что они этого не знают.) (Пока что.) — Будьте начеку, — рычит Бакуго, видимо, думая так же. — Это еще не конец. Особенно, если этот монстр на свободе — он будет сражаться. Тодороки кивает. — Давайте ускорим темп. Они начинают бежать, перепрыгивая разбитые стены и обходя упавшие столбы. Когда начинается шум, они ускоряются. Входные врата находятся перед ними, и они входят в них, оглядываясь вокруг, затем останавливаются после нескольких шагов. Сцена перед ними… мрачная. Рядом с платформой для входа все еще находится группа студентов — тринадцать лицом вниз на земле, задние части их костюмов разорваны в клочья. Тсую, Минета и Мидория (руки и ноги не сломаны — слава богу) стоят у начала ступеней; парень держит на своих плечах окровавленного и безвольного Айзаву. Что-то остановило их — Мидория разговаривает с Тсую, держа на спине их учителя. И на центральной площадке, Всемогущего тащит в портал монстр, о котором они так много слышали. Открытые мозги. Слишком широкий рот со слишком большими зубами. Выпуклые, пустые глаза и напрягшиеся мышцы. Монстр — действительно подходящее слово для него, потому что, хотя Тодороки видел разные типы причуд и тел на протяжении многих лет, он никогда не видел что-либо столь ужасное раньше. Тень и Шигараки стоят в нескольких футах от них, просто наблюдая, как Всемогущий изо всех сил пытается вырваться из хватки монстра. Уголок рта Шигараки выглядывает из-под руки, и он улыбается. Для чего не был бы создан этот портал, это точно не несет ничего хорошего. — Нам нужно действовать, — говорит Тодороки парням. — Быстро. Прежде чем кто-то сделает что-то опрометчивое. И прямо по сигналу Мидория бежит за Тенью. Так предсказуемо. — Я пойду за теневым ублюдком, — рявкнул Бакуго с искрящимися кончиками пальцев. — Я за Шигараки, — говорит Киришима, укрепляя свою правую руку. — И я пойду за монстром, — заканчивает Тодороки, делая себе ледяную броню. Как будто по сигналу все они прыгают в драку. Лед пробивается по кругу с каждым шагом правой ноги Тодороки. Он не смотрит на своих одноклассников — просто слышит их ворчание и взрывы. Но он не может думать об этом прямо сейчас. Когда он приближается, он делает один вдох глубже, чем другие. Задерживает дыхание. Думает о том, куда лучше продвинуть лед, чтобы он пронесся к порталу. Взобрался вверх по ноге, туловищу и руке монстра, но оставил Всемогущего нетронутым. И затем он выдыхает, его правая нога со льдом ударяется о землю. Слышится ворчание, и Тодороки видит монстра, наполовину покрытого льдом. Всемогущий вытягивает шею, чтобы посмотреть, что поразило его преследователя. Тодороки замедляет темп; когда он идет, он делает ещё больше слоев изо льда, чтобы поймать зверя в ловушку. Взгляд справа показывает ему ругающегося Киришиму — он, должно быть, не смог ударить по Шигараки. Рядом с ним сидит на корточках Бакуго, удерживая рукой Тень с поднятой головой. — Ты слишком разболтался, чертова тень, — плюет блондин с почти маниакальной улыбкой. Мидория стоит рядом с ними обоими, ошеломленный. Тодороки не может видеть все его лицо. Итак, Тодороки прочищает горло и говорит: — Некоторые из ваших друзей сказали мне, что вы, подонки, здесь, чтобы попытаться убить Символ Мира, — говорит он, сообщая о своем присутствии. Он останавливается в нескольких футах от монстра, посылая последний удар льда и вырывая из него вопль. — Что ж… Мидория вздрагивает от звука его голоса — слезы облегчения струятся из уголков его глаз. Тодороки слегка кивает, прежде чем смотрит на Шигараки. — Удачи с этим, — заканчивает он. В этот момент Всемогущий вырывается из рук монстра — дуновение ветра, и герой внезапно оказывается посреди их группы. Всемогущий не благодарит их, как обычно. Он молчалив и бесстрастный, его глаза смотрят на злодея напротив них. Это серьезная угроза, и некогда шутить. (Странно… стоять рядом с крупнейшим соперником отца. Странно сражаться рядом с ним, а не с отцом.) Тодороки немного меняет свою позицию. Шигараки, учитывая все обстоятельства, все еще выглядит раздражающе спокойным. — Что ж. Мы не можем уехать отсюда, потому что вы поймали наш выход, — говорит он, глядя на Бакуго. — И мы не можем драться с вами, потому что у вас всё в порядке. Молодцы, ЮЭЙ. И правда готовят элитных героев завтрашнего дня. — Он слишком уверен в себе. У него все еще есть что-то в рукаве… — пробормотал Тодороки под нос. — Ному, — внезапно говорит Шигараки, и замерзший монстр дергается в ответ. — Убей взрывного ребенка. Зверь отрывает руку от земли и падает в портал. Лед трескается, и вдруг Ному стоит прямо, вся его левая половина исчезла. Всемогущий делает шаг вперед, закрывая учеников рукой. — Каким образом это все еще движется? Оно слишком повреждено… — говорит Мидория. — Я думал, что его причудой было поглощение шока… — говорит герой. — У него есть много причуд, — говорит Тодороки, получая удивленный взгляд от Всемогущего. — Одной из них может быть… — Быстрая регенерация, — самодовольно говорит Шигараки. — Позволь мне говорить самому, малыш. Но это не какой-то один пони. Ному сможет перенести всё, что бы вы ни сделали. Это происходит слишком быстро. Пятно черного, полоса желтого и порыв ветра. Всемогущий больше не рядом с ними. Ному стоит, кулак поднят. Его глаза поворачиваются и смотрят на Бакуго. — Каччан!.. — кричит Мидория, пытаясь подбежать, прежде чем появляется другая волна ветра. Повсюду пыль, и она на мгновение ослепляет. Когда ветер стихает, рядом с ними стоит взволнованный Бакуго. — Каччан, ты увернулся? — восклицает Мидория, широко раскрыв глаза. — Как… — Нет, заткнись, — отвечает Бакуго. — Должно быть, Всемогущий… Герой, о котором идет речь, стоит, скрестив руки в оборонительной позе. У него рубашка с отороченными рукавами, и на его коже ещё больше крови, чем раньше, но он все еще стоит. Появляется неприятная тишина, которая сменяется звуком медленного хлопка. Взгляд падает на Шигараки, Ному и Тень рядом с ними. — Всегда готовы принять удар, не так ли, — говорит он. — Все вы, герои, одинаковы. Как он. Простой парень. Зеленые волосы. Мидория дергается на месте при его упоминании, плечи дрожат. — Он напал на меня просто со своей силой — он напал на меня, стремясь ранить! И это так смело, — смотрит он. — Но, Всемогущий, это всё — просто чушь. Глаза Всемогущего сужаются. — Это все так лицемерно, — плюет Шигараки. — Хорошо, плохо — насилие есть насилие! Этика произвольна! Мы называем тебя Символом Мира, но что ты на самом деле, если не инструмент, который использует насилие, чтобы притеснять других. В конце концов, ты только поощряешь больше насилия. Его последнее предложение звучит тише: — И мы собираемся убить тебя, чтобы показать миру это. Всемогущий никак не реагирует. — Значит, ты тот злодей, у кого есть идеология, — с усмешкой замечает герой. — Просто другой вид сумасшествия. Тодороки решает, что они уже достаточно услышали от этого парня. — Мы их превосходим, — говорит он, поднимаясь на ноги вместе со своими одноклассниками. — Три к пяти. — Каччан показал слабое место Тени, — подтверждает Мидория. — Это будет тяжело, но со Всемогущим, я думаю, мы можем победить их! — соглашается Киришима. Бакуго, что интересно, молчит. Тодороки начинает планировать: — Я могу снова заморозить Ному и замедлить его до… — Нет! Вы уходите, прямо сейчас! — приказывает голос Всемогущего. — Но… все-таки, всё было бы хуже, если бы мы не вмешались, — утверждает Тодороки. — Позвольте нам помочь. — Всемогущий, у тебя кровотечение, — указывает Мидория. — И я думаю, что твое время… Всемогущий оглядывается на них, глядя в глаза Мидории острым взглядом. Но он говорит к Тодороки: — Ты прав, юный Тодороки. Но сейчас мне нужно, чтобы вы были в безопасности. Пусть герой сделает свою работу. — Курогири. Ному. Позаботься о Всемогущем, — говорит Шигараки. — У меня есть дети. Все снова приходят в движение. Шигараки атакует их быстрее, чем ожидалось, протягивая руку. Тодороки не знает, в чем заключается его причуда, но он не особенно хочет это выяснять. Тем не менее, не нужно много усилий, чтобы уйти с дороги — в последнюю секунду вся их группа отходит в сторону, оставляя злодея с горсткой пыли. У него не должно быть большого реального боевого опыта, если он этого не ожидал. И тогда Тодороки замечает глухой шум. Они поворачиваются и видят Всемогущего, ожесточенно избивающего Ному. — Это… поглощение… не… фикция, — кричит он с каждым ударом. — У него… есть… предел… — Он бьет его быстрее, чем Ному может восстановиться, — бормочет Мидория, нахмурив брови. — Это… — кричит Всемогущий, делая медленный удар, ещё более мощным, чем предыдущий. — Это то, что мы подразумеваем под: Плюс… Он ударяет Ному в живот, и тот отшатывается назад. — Ультра. Удар снизу — давление воздуха меняется, и Ному летит. Сквозь всю площадку и стальной потолок, прямо в небо. На площадке образуется мрачное молчание, пока пыльца кружится вокруг них, и все глаза прикованы ко Всемогущему. Так это, думает Тодороки. Лучший. Герой трет свои руки, поворачивая лицо к ошеломленным злодеям. — Ты прав, злодей, — признает он. — Я становлюсь слабее. В молодости мне бы потребовалось пять ударов, но только что я посчитал триста. Шигараки поднимает свои руки и начинает неистово чесать свою шею. — Так давай окончим это сейчас… — бросает вызов Всемогущий. — Ты готов драться со мной? Тодороки смотрит на окружающих его приятелей, затем снова на смутные очертания Всемогущего. — Идем, — говорит он, игнорируя разговор рядом с ним и глядя на выход. — Давайте выйдем отсюда. Мы не готовы к такому уровню. — Не заставляйте меня повторять ещё раз, — говорит Киришима, осматриваясь вокруг. — Мидория, давай. Если мы сделаем что-то ещё, мы только всё усложним. Тодороки поворачивается, чтобы посмотреть на друга — Мидория стоит неподвижно. Его глаза сосредоточены на Всемогущем, и он что-то бормочет себе под нос. Он говорит слабо: — Только один… знает… его предел… поглощает его… Шигараки вытягивает руку и показывает на них, но Мидория, кажется, этого не замечает. — Мидория, мы уходим, — говорит Тодороки более твердо. Он идет к парню, заставляя Мидорию посмотреть на него. — Мы не можем ничего сделать. Он сможет справиться. Слышится отвратительный разрывающийся звук, и Тодороки поворачивает голову, чтобы увидеть, как Тень открывает новый портал. Он кружит и мчится ко Всемогущему… Но герой не двигается. — Подожди. Почему он не… — размышляет Тодороки, медленно поворачиваясь снова к своему другу. — Извини за это, Тодороки, — скрипит голос Мидории, и затем Тодороки ощущает удар по своей спине и давления ветра. Он сглатывает и кашляет, выговария ругательства, пока пытается подняться и посмотреть, что происходит. Мидория использовал причуду. Он безумен, ему нужна помощь… Но прежде чем он увидел полную картину, он слышит выстрел. Тишина. Потом раздается голос: — Староста класса 1-А, Иида Тенья. Я оповестил всех! Пыль перед Тодороки рассеивается, и он может увидить их: группу героев, стоящих на входной платформе. Снайп стоит, ствол его ружья ещё немного дымит. Потом он поднимает его и стреляет в Шигараки — снова, снова и снова. Тодороки смутно видит, как портал опускается на Шигараки. Он что-то кричит, но Тодороки не может услышать это из-за звуков выстрелов. И потом, после финального шума, портал закрывается, и становится тихо. Будто ничего никогда и не происходило. Тодороки встает на ноги и осматривается, пытаясь разглядеть что-то из облака пыли. Оно вздымается возле него и парит, и он немножко кашляет, пока вертится вокруг. Там: темная фигура на земле. Мидория лежит со скрученными ногами и придерживает свою голову на локтях. Он смотрит на что-то в облаке дыма… Всемогущий? — Мидория! — кричит Тодороки с сухостью во рту, подходя ближе. — Мидория, ты в порядке? — слышит он крик Киришимы где-то рядом. — Тодороки? Киришима? — бессильно отзывается Мидория. Они оба начинают бежать, чтобы подобраться к упавшему другу. Чем ближе они подбираются, тем сильнее скручивается живот Тодороки. Его ноги сломаны. Ужасно сломаны. Конечно, так и есть. Конечно, так и есть. Ещё немного прыжков, и прямо тогда, когда они достигают Мидорию, стены из цемента появляется перед их лицами. Тодороки внезапно останавливается, поворачивая голову и видя Цементоса — рука того все ещё поднята. — Нам нужно пересчитать студентов и убедиться, что с ними все в порядке, — говорит учитель. — Я позабочусь о раненных, не волнуйтесь. Киришима, кажется, принимает это без вопросов. — Хорошо, — соглашается он с оживленным кивком, потом поворачивается и возвращается к их группке. Но Тодороки колеблется. — Цементос… я бы хотел увидеть Мидорию. Цементос сжимает губы. — Прости, Тодороки, но наш первый приоритет — это твоя безопасность. Иди ко всем остальным. — Я только на секунду, обещаю, — заверяет его Тодороки, идя к левому краю стены. Для этого требуется только несколько шагов. — Тодороки, мы не хотим, чтобы ты имел дело с ранениями и видел раненного одноклассника, — твердо говорит мужчина. — Пожалуйста, не заставляй меня просить ещё раз. Тодороки поворачивается и смотрит на своего учителя. — Я пытаюсь быть героем. Я думаю, что я могу справиться с несколькими сломанными костями. Цементос выглядит так, будто он почти готов рвать и метать, когда их внезапно прерывает глухой голос за стеной. — Тодороки, это ты? — Мидория, — сразу же отвечает Тодороки, снова глядя на цемент. — Да, это я. С тобой все в порядке? — Ах, — говорит парень немного слабо. — Что ж. Я в порядке, если не считать две сломанных ноги, ха-ха. Исцеляющая Девочка подлатает меня, наверное. Но… поверь, ты не захочешь это увидеть. — Что здесь происходило? — низким голосом спрашивает Тодороки. — Почему они не разрешают мне увидеть тебя? — Я… ты не можешь увидеть это, — Мидория дает более краткий ответ, чем обычно. — Ты должен довериться мне. Прости. — Я не могу увидеть что? — огрызается Тодороки, заставляя Мидорию вслух содрогнуться. — Что происходит? — П-пожалуйста, просто вернись к одноклассникам… — Мидория, скажи мне, что не так. Всемогущий… — Я не могу сказать тебе. Он не пытается уклонится от ответа, как обычно делает это. Не пытается прикрыть это поверхностными историями, не меняет темы. Он оставляет это с «Я не могу сказать тебе», потому что он верит, что Тодороки не будет больше спрашивать об этом. И он прав. Тодороки не будет настаивать. Но эта фраза также говорит обо всем, что Тодороки нужно было узнать. Потому что в этом случае, одна вещь, которую Мидория ему не может рассказать, это то, откуда взялась его причуда. Так что: что бы ни было за этой стеной, это связано с тем, как Мидория получил свою причуду. И только если что-то радикальное не произошло за последние тридцать секунд, единственная вещь, которая есть за стеной ещё, это Всемогущий. Но почему он не разрешает Тодороки увидеть его? Это было бы по-другому, если бы он был простым жителем, но он тренируется быть героем и был вовлечен в несколько битв. Герои получают ранения — и нет ничего страшного в том, чтобы увидеть Всемогущего, немного более раненного, чем обычно. Нет. Они не разрешают ему увидеть Всемогущего, потому что произошло что-то такое, что они должны спрятать от публики. (Что-то, что смогло бы испугать их.) Тодороки чувствует, как его пульс начинает биться сильнее. — Хорошо, — резко говорит он, глядя на Цементоса. — Я иду к остальным. Мидория делает вздох облегчения. — Спасибо, Тодороки. Я увижу тебя позже, хорошо? Тодороки кивает, пускай и его друг не увидит этого; потом он наконец-то идет к своим приятелям. Но пока он спрашивает о самочувствии Мидории, пока их подсчитывают и проверяют наличие ранений, пока они идут обратно к автобусу, одна и та же мысль звучит в голове: Мидория получил свою причуду от Всемогущего, поэтому что-то пошло не так. Когда Лига Злодеев узнает, что Мидория — это сын Всемогущего и наследник… Они попытаются убить его тоже. Тодороки ни с кем не говорит за всё время поездки домой.***
Они не разрешат ему увидеть Мидорию. В первый раз, когда он спросил, они говорят, что они рассмотрят просьбу Тодороки. Во второй раз они говорят, что тот спит после операции. В третий раз они говорят, что Мидория сейчас с полицией. В четвертый раз они лениво отвечают, что Мидория снова спит. Некоторые из этих оправданий могут быть правдой. Некоторые могут быть выдуманы. Но Тодороки нужен какой-то знак от самого Мидории, что он в порядке, прежде чем Тодороки пойдет домой, иначе он просто не сможет уснуть. И Мидория не ответит на телефонный звонок — он, должно быть, потерял его на сегодняшнем фиаско — так что его посещение это единственная опция для Тодороки. Прошел час после того, как их отпустили с учебы (к следующей неделе, на самом деле), и Тодороки всё ещё в пустой классной комнате, лежащий на своей парте. Фуюми отправила ему несколько вопрошающих сообщений раньше, на которые он ответил сразу же и сказал, что будет дома немного позже, так как он посещал своего друга. Некоторое время он читает новости, разглядывая разные заголовки. И наконец, когда он получает сообщение от своего отца, он отключает свой телефон и кладет его в сумку. Так что теперь он просто сидит, подперев рукою голову, глядя на часы на второй руке, пока на них вращается неугомонная стрелка. В его голове есть много вещей, которые нужно раскласть по полочкам. Много деталей, много вопросов. Но он и вправду не хочет иметь с этим дело сейчас. Так что он освобождает свой разум, и продолжает смотреть на руку. Прошло некоторое время с его последней просьбы — должен ли он спуститься и посмотреть, что там? Они наверно скажут, чтобы он шел домой. Если Всемогущему все еще оказывают помощь в той комнате, нет никакого шанса, что они разрешат ему войти. Может, он сможет разглядеть из окна… Его мысли прерываются звуком, который оповещает, что двери классной комнаты открываются. Он поднимается на своем стуле и удивляется, увидев, как Урарака входит внутрь. — Привет, Тодороки, — здоровается она, мягко закрывая дверь позади себя. — Ничего, если я к тебе присоединюсь? Он мотает головой. Она проделывает свой обычный путь мягкими, но длинными шажками. Но им не хватает её обычной энергичности. Улыбка не касается её глаз так, как обычно. Это первый раз, когда Тодороки видит её такой усталой. Но он не говорит об этом. Вместо этого: — Я хочу спросить, — начинает Тодороки, сопровождая её своими глазами. — Мне интересно, почему ты еще здесь. — Та же причина, что и у тебя, — отвечает она с подавленной улыбкой, садясь на парту справа от него. — Я хотела бы проведать нашего лучшего легко-ломающегося друга. Ремарка заставляет его выдавить смешок, который тут же прекращается под весом того, что сегодня произошло. Он дергается на своем стуле, немного пристыженный. Урарака замечает: — Да, — говорит она. — Я тоже. Они сидят минуту в успокаивающей тишине, прежде чем Тодороки снова говорит: — Твои родители не ждут тебя дома? — спрашивает он. — Происшествие было во всех новостях, они, должно быть, волнуются. — У меня здесь свое жилье, — объясняет она. — У моих родителей есть компания в другом городе — я позвонила им, когда вернулась в школу. — О. Понятно. — Но я точно знаю, что твоя семья в городе, — нокатирует она. — Разве ты не должен направляться домой к ним? Тодороки опускает свою голову и глаза на парту. — Я… я сказал им, что приду чуть позже. Они не волнуются обо мне. Он может увидеть, что она заметила его дискомфорт — увидеть это в её глазах. Но она не давит. И Тодороки очень благодарен за это. Вместо этого, она меняет тему: — Когда последний раз ты спрашивал, можно ли увидеть его? — Возле… тридцати минут назад? — Я двадцать, — говорит она с лукавой улыбкой. — Нам нужно подождать ещё хотя бы пятнадцать минут, прежде чем доставить их снова. — Я, наверно, буду идти домой через час, — признает Тодороки. — Так что они должны пустить нас в следующий раз. Кроме того, Мидория должен пойти домой тоже — его мама, думаю, очень волнуется. — Подожди. Ты познакомился с его матерью? — шокировано говорит Урарака. — Ну… однажды. Она очень милая. Хотя я могу точно понять, откуда он перенял свою нервозность, — признает он, потирая свою шею. Потом, чтобы компенсировать предыдущую фразу, добавляет: — Она также хорошо готовит. — Ты… ты обедал у него дома? — говорит Урарака, подаваясь вперед. — И ты знаком с его семьей? — …да? — отвечает Тодороки, приподнимая бровь. — Я имею в виду, я знал Мидорию почти что год — мы виделись несколько раз в неделю — но я познакомился с его матерью совсем недавно. И он волновался о том, чтобы я увидел его дом, по какой-то причин… — О мой бог, — говорит Урарака, расслабляясь на своем сидении. — Тодороки. — Что? — немного раздраженно спрашивает Тодороки. — Я не понимаю. Почему «о мой бог»? Она делает глубокий вздох и поднимается на своем стуле, кладя на парту свои перемотанные пальцы. — Я знаю, это был слишком трудный день, мягко говоря, но… могу я быть откровенной с тобой? — спрашивает она. — Помочь тебе с кое-чем? Тодороки уже не нравится то, к чему это идет. — Откровенной со мной… — повторяет он. — О… чем. — Я только подружилась с Мидорией совсем недавно, — говорит она. — Но я замечаю вещи. Как он взаимодействует с людьми. Как некоторые люди взаимодействуют с ним. — Х… хорошо… — И я кое-что поняла. А именно, отношение к другим людям и их отношение к нему. — Ну и… как это связано со… - Я знаю, — говорит Урарака с неестественным тоном голоса. — Ты не должен прятать это от меня. Душа Тодороки уходит в пятки, и он застывает. Она… знает? (Как она поняла? Мидория где-то прокололся? Конечно, Всемогущий ведет себя по-отцовски, но он ведет себя так со всеми — Мидория просто рассказал ей, или она собрала все кусочки воедино сама? Как она смогла это сделать, и почему она говорит об этом именно ему — это очевидно, что он тоже знает? Если это очевидно для Урараки, это очевидно и для его отца? Все остальные знают?) Его голос тверд, когда он отвечает: — Знаешь что? Здесь нечего знать — Мидория и вправду восхищается Всемогущим. Это все. Урарака моргает. — Нет, это не, нет… — Это не то, что ты имела в виду? — спрашивает он, наклоняя голову. — Нет… Тодороки. Я имела в виду, я знаю о тебе, — говорит она, скрещивая свои руки. — И что ты чувствуешь. Тодороки выдыхает с облегчением. Хаос предотвращен. И только тогда он понимает, о чем именно говорит сейчас Урарака. Ох. Ох.