Психбольной

Как бы это трагично не звучало, но обычно в жизни человека есть как и светлые так и тёмные полосы. Ты никогда не знаешь в какой момент будет та или иная, но каждый раз ты в предвкушении ожидаешь одну из них. Светлую — потому что именно она дарует счастье, спокойствие и умиротворение, тот долгожданный отдых от неудач, что были в момент тёмной, и тёмную — потому что она создаёт тот самый стимул к дальнейшим действиям, к тому продвижению, которое необходимо для того, чтобы добраться до светлой. Вот такая интересная закономерность, которая отчего-то не каждому человеку понятна. Многие ропщут на свою судьбу, плача о несправедливости, тем времен, когда они ничего не предпринимают для того, чтобы в их жизни произошли какие-либо изменения. Ведь всегда проще стонать о том, что у тебя ничего не выходит и что ты буквально проклят судьбой, чем переступить через свои же слёзы, мелкими шажочками продвигаясь к лучшей жизни. Есть разные люди, отчего существуют разные рассуждения, доводы и мысли. Не многие могут справиться с трудностями, посылаемыми им. Не справившиеся либо умираю так и не познав, что есть истинное счастье, либо сходят с ума, потеряв рассудок, так и не сумев выдержать удары судьбы, сильные же духом люди в свою очередь проживают свою жизнь с высоко поднятой головой, не смотря на те трудности, которые словно назло всё больше подкидывает им жестокая судьба. Удивительная жизнь, такая разная, особая, неповторимая... Разные судьбы, разное количество тёмных и белых полос, разные трудности, разные радости... ...застоявшийся запах медикаментов потихоньку начинает сводить с ума. Со временем стало казаться, что каждый миллиметр этой небольшой комнаты буквально пропитан этим противным, едким смердящим ароматом, который всегда резко ударяет по чувствительным рецепторам. Помимо ужасного запаха есть ещё белые стены и яркое освещение, которое пагубно влияет на зрение: после долгого пребывания в этом помещении глаза начинают противно колоть, словно в них песка сыпанули. Только-лишь от этих нескольких факторов жутко болела голова, не говоря уже об общей усталости и измождённости организма. Одно только пребывание здесь высасывает из тела уйму сил и энергии. Конечно же, в этом не виновато само помещение, здесь виновно то, что именно происходит в этом самом помещении. Здесь развернулась целая битва, если это можно назвать таковой. Невидимые никому воины между жизнью и смертью, между желанием жить и оставить этот мир навсегда, между желанием бросить и никогда больше не отпускать. Многое решается всего-лишь в маленькой комнатке на втором этаже одного большого здания. — Доктор, как он? — вопрос был озвучен. Такой, казалось бы, простой, но если знать его основную суть, то он уже не кажется таким простым. А то, как тяжело было его произнести... — Состояние нестабильное, — по сравнению с заданным вопросом, односложный ответ прозвучал намного спокойней, даже в какой-то степени хладнокровно. Так бесчувственно. Хотя, если учесть тот факт, что этому человеку проходилось неоднократно произносить вещи и пострашней этих, то неудивительно, что такие волнительные слова для одного определённого человека, стали обыденными и посредственными. — Есть ли вероятность того, что он выйдет из..? — вопросы, они даются с таким трудом. Приходится буквально переступать через самого себя для того, чтобы просто произнести хоть что-то. Слова как будто застревали в глотке. — Можете не беспокоиться, обычно, при коме, вызванной лекарственным отравлением, достаточно высок шанс пациента на полное восстановление, — то, что эти слова ещё неоднократно прозвучат в воспалённом от бессонных ночей и жуткого беспокойства мозгу, было ясно, как белый день. Всего-лишь слова подарили надежду, шаткую уверенность в завтрашнем дне, шанс на то, что всё ещё может вернуться на круги своя. — Вы можете остаться пока что здесь, время посещений ещё не закончилось, — в завершение добавил доктор, убирая за пазуху небольшой планшет с какими-то показателями, которые он заинтересовано изучал на протяжении всего небольшого диалога. Когда за мужчиной закрылась дверь, комната погрузилась в вязкую неприятную тишину, она словно давила, продолжала уничтожать. Но, к счастью, ненадолго. Ритмичный звук бьющегося сердца, который воспроизводился с помощью специальной машины — успокаивал. Но несчастье, что полностью обволакивало тело, так и не давало окончательно успокоиться. Хотелось то ли плакать, то ли кричать, то ли закрыться ото всех, чтобы никто больше не беспокоил и оставил наконец в покое, то ли совсем распрощаться с... Пип... Вот тот звук, ради которого ещё стоило держаться и не падать духом. Его можно было слушать часами, чтобы он всегда напоминал, что рано или поздно вся тревога, переживания и отчаяние отступят и придёт спокойствие, умиротворение и радость. Ведь человек, чьё сердце всё продолжает издавать этот пульсирующий звук, явно не обрадуется, узнай он, что так и не сдержался, не справился, не смог устоять, сломался, не смог быть сильным до последней доли секунды. И всё-таки нельзя было не позволить себе выпустить накопившиеся эмоции. Держать их в себе, показывая другим, что ты более менее в порядке — невыносимо. Невозможно постоянно себя контролировать, пытаться улыбаться, лишь бы не беспокоить других дорогих людей. Слёзы стали неотъемлемой частью жизни. Боль и страдания верными подругами, никуда не отпускающими даже на некоторое время. Куда бы не направился, везде они сопровождают, не отстают и не дают забыть о себе. Пип... И вот снова, порыв безысходности накрыл с головой и слёзы неудержимым потом полились из воспалённых глаз. — Я скучаю по тебе, Каччан, — послышался первый болезненный всхлип. Хочется сдержать эти эмоции, но с каждым разом это становится всё труднее. Уже совсем мало сил осталось... — Мне тебя очень сильно не хватает, — голос надломился на половине фразы. Больно, чертовски больно. Подорвавшись с места, расстояние стремительно сокращается и желанная цель становится всё ближе. Грудь тяжело вздымается, хочется поскорей упасть в объятья, даже, если они будут односторонними. Тёплое, хрупкое, измождённое препаратами тело. Такое родное, такое любимое... Руки всё ещё помнят каждый его изгиб, каждый незначительный шрам, силу мускул и силу объятий, которые были подарены когда-то... — Возвращайся поскорей, — лишь умеренное сердцебиение ответило, словно убеждая в том, что человек, лежащий на холодной больничной койке, всё ещё жив и когда-нибудь обязательно откроет глаза, наконец, даруя долгожданное спокойствие. А пока:       Пип,

пип,

пип...