Я поверю в сотый раз, что можно что-то изменить. Я попробую опять все так, как есть, в тебе любить.
Каждый раз, когда Дима сходил с поезда на перрон этого вокзала, ему было не по себе. Этот вокзал, этот перрон, да и вообще, весь этот город навевали кучу мыслей и воспоминаний, порой совершенно неуместных, тягостных и крайне ему неприятных. Те, которые он с радостью бы выбросил из своей головы раз и навсегда. Вместе с такими приходили и другие - более позитивные, светлые, согревающие своим теплом душу, обволакивающие в уютный кокон. Тогда ему казалось, будто он завернут в огромное мягкое одеяло, а вокруг него силовое поле, защита, которую никому и никогда не пробить. Такие противоречивые ощущения сбивали его с толку и каждый раз, делая первый шаг на этот уже знакомый донельзя перрон, он пытался вдохнуть как можно глубже. Так, будто весь воздух, что он мог вобрать в свои легкие, смог бы разнести по ветру все эти противоречия и навязчивые мысли, стереть из памяти все воспоминания, налетавшие на него здесь, помочь ему начать с чистого листа. Сделать вид, что он приехал сюда впервые. С предвкушением знакомства с новым городом и встречей с друзьями, выйти из стен этого вокзала и широко улыбнуться новому дню. Или, может, новой жизни, как повезет. Поправляя за спиной огромный рюкзак, он уже не размышлял о том, что можно было взять и тот, что поменьше, как обычно по приезду; он не мог прекратить думать и пытаться сосчитать, который раз он возвращается сюда с надеждой что-то изменить, и мысль об этом больно отдавала воспоминаниями о куче прошлых таких попыток. Все всегда заканчивалось нелепо, глупыми ссорами. Иногда Диме казалось, что он полнейший кретин, раз столько раз пытается провернуть одно и то же, по ничуть не изменившейся схеме, и постоянно верит, что теперь-то что-то исправит. Но каждый чертов раз, как он оказывается здесь, это ощущение уходит на второй план, потому что нужно попытаться, нужно сделать все, что будет в его силах. — Лиза!.. Протискиваясь между людьми, Малина едва не замер прямо посреди толпы, заслышав это имя из уст какого-то мужчины сбоку. Ему отчего-то хотелось развернуться, поглядеть в ту сторону, но он вовремя понял, что делать это в такой толкучке будет максимально глупо и рисковать не стоит. Да и потом, сколько Лиз на свете? Дима поднял голову выше, огляделся по сторонам, и у выхода, с краю от дверей, ему завиделась Неред. Отчего-то он почувствовал трепет и волнение; сначала перед глазами всплыли воспоминания, как она вместе с ребятами, или одна, встречала его в одни из прошлых разов, когда он приезжал; но после ему вспомнился их последний разговор перед тем, как он сел в поезд, о том, что встретить его не получится, но он и так знает город, к чему формальности. Это его не задевало - он действительно знал город и мог добраться до нужного пункта назначения сам, не маленький. Но как только в этой толпе ему померещилось лицо девушки, его охватила по-детски искренняя радость: она все равно решила его встретить, не смотря на дела. Разобралась с ними пораньше, перенесла, или еще что. Но чуть позже ураган эмоций поутих - и он понял, что обознался. И волосы не той длины, и улыбка (а она улыбалась, с кем-то разговаривая по телефону, к слову, не той модели, что у Лизы) совсем другая, да и одежды такой он у нее не видел, а, присмотревшись получше, он и вовсе понял, что эта девушка куда выше Лизы и была накрашена. Они были совершенно не похожи, и Диме стало неловко, что он вот так вот обознался и легко поддался своим эмоциям, а ведь ничего такого даже не произошло. Парень опустил голову, уставившись себе под ноги, и проскользнул мимо той девушки с вокзала на улицу, даже немного расстроившись произошедшему. Правда понять, что именно его расстроило, он так и не смог.***
В Питер Дима приезжал, чтобы расслабиться. Здесь друзья, уже привычно, спокойно и уютно, знакомая обстановка. Раньше ему казалось, что, приезжая в Питер, он будто возвращается домой. А когда он возвращался к себе, его не отпускало чувство, будто чего-то не хватает, и все пусто, и хочется завалиться и проспать полдня, лишь бы не размышлять о том, что его привело к такой жизни. Сейчас у него были смешанные чувства и по поводу первого, и по поводу второго. Он перестал понимать, где находится его лежбище, а главное - не ошибся ли он? Выезжая из дома, Малине казалось, что он едет в нужном направлении, и скоро все встанет на свои места. Но, приезжая сюда, шагая вдоль этих улочек, его начинали одолевать сомнения. Возможно, он просто устал с дороги, нужно всего лишь сделать передышку, освежиться, и расставить все точки над i будет легче, и не будет лишних мыслей. «Вы не ждали, а я приехал» - уж кто-кто, а Даня Рэнделл с Мишей Совергоном должны были обрадоваться его приезду. Конечно, они знали, что Дима должен приехать. И, конечно, ждали. Ждала ли Лиза - вот, что мучило Малину.***
— Чай, кофе или что покрепче? Лично я за то, что покрепче — в своей привычной манере надрывался Миша, за что едва не получил подзатыльник от подскочившего с неожиданности Рэнделла. Дима не сдержал улыбки - эта идиллия напоминала ему дружескую атмосферу, как раньше. Не всегда ему удавалось поймать этот момент, чтобы расслабиться, но сейчас ему это было необходимо. — Какие планы? — поинтересовался Даня, закидывая себе в рот кукурузные палочки. Насколько успел сообразить Малина, это был их с Мишей поздний завтрак, так как в холодильнике было пусто, а кто пойдет в магазин - они так и не решили. Его несказанно порадовало, что по пути он купил себе перекус - иначе делить несчастную упаковку пришлось бы на троих, а она и так не полная. — Потусую у вас до вечера, лады? — Дима не сразу сообразил, что ответить. — Сколько хочешь, — пожал плечами Даня. — Хоть до завтрашнего! — вставил свои пять копеек Совер. — Только кому-то все равно придется идти в магазин. Я не хочу снова питаться отбросами со всяких доставок. Не поверите, мне надоела пицца. — Не может быть, ты только сегодня уплел последний кусочек, что остался, — поднял на него взгляд Рэнделл. — Организм требует еды, не смею ему отказывать, — тут же парировал Миша. — Это не отменяет того, что я делал это через силу. Даня не сдержал смешка на его слова, а Дима заерзал на своем месте, устраиваясь поудобнее. Ему не хотелось портить эту сцену, но вместе с тем он ничего не мог поделать с собой, чтобы не перевести их внимание на свой вопрос: — Парни, а Лиза все еще пьет?***
Не смотря на многие разногласия и разные взгляды на жизнь, в целом, дружба Димы с Неред была на удивление крепкой. Возможно, они умели закрывать на такие вещи глаза, или находили компромиссы, может быть, один из них терпел, другой - не замечал, однако единственная ярко-выраженная, встающая ребром проблема была именно этой. Алкоголь. Дима не был заядлым ЗОЖником, он вообще далеко не был ЗОЖником. Но Лиза зачастую перебирала с выпивкой, это сказывалось на ее здоровье, иногда - поведении, а из этого и исходило множество влияний на жизнь в целом. Малина старался никогда не лезть в чужие дела - Миша тоже иногда перебирал, да и с Даней случалось, вообще, с кем не бывало? Однако за Мишей всегда следил Даня, за Даней... за Даней сам Даня следил, иногда неудачно, но все же, понятия были. Дима после некоторого опыта в жизни помнил свой предел и больше себе не позволял. А Лиза... Вообще, Лиза - удивительный человек. Боевая девушка, глотку любому перегрызет, если ей понадобится. Самостоятельная, самодостаточная, справится со всем сама. Дима давно понимал, что она не терпит никакой помощи, ей важно полагаться лишь на себя. И, хоть это и было обидно, он смирился с этим. Но чем дальше - тем хлеще. Неред ненавидит, когда ей ставят запреты и рамки, Малина же пытается оградить ее от ее же прихотей. Оба упираются в свое и друг друга не слышат. Лиза делает назло, Дима не может это терпеть, хочет помочь. Вот на фоне этого и идут все разногласия. И каждый раз, после кучи споров, ссор, недопонимания, разочарования, возвращаясь в Питер, к ребятам, Малина не мог не задать этого вопроса. И каждый раз парни не знали, как на него реагировать. — Я не знаю, — честно ответил Рэнделл, запихивая в рот еще больше палочек, чтобы даже при необходимости ответить на следующий вопрос он еще некоторое время не мог произнести ни слова. — Я давненько с ней не пересекался, — Миша выглядел более непринужденно, будто его этот вопрос ни капли не смутил. — А ты хочешь с ней встретиться? Снова? На слове "снова" Даня подавился и слабо пихнул Совергона локтем, отчего Миша едва не слетел с подлокотника. Ему казалось это слово явно неуместным и нетактичным по отношению к Диме, однако тот даже не обратил на это внимания. — Ну да. Собирался, — просто ответил он, и завалился на спину, думая отдохнуть и, возможно, даже подремать какое-то время после поезда. Миша шикнул на Даню за то, что он пихается, пока тот все еще пытался прожевать остатки своего сухого завтрака.***
Диме снилась какая-то тусовка. Все было, как в тумане, словно покрыто дымкой. У него было чувство, будто он перебрал. Со стороны слышалась какая-то музыка, голоса людей, он видел их силуэты, но не мог разглядеть ни одного лица. Это удручало еще больше, его чуть заносило и он не мог вспомнить, как здесь оказался. Он долго пробирался куда-то по комнате, которая казалась ему бесконечной, и одновременно очень маленькой и душной. Она словно была забита людьми - и при этом пуста, никто не мешал проходить дальше, будто все стояли по другую сторону от него. Диму охватило чувство, будто все эти люди специально забились по углам, чтобы наблюдать за ним. Он пытался сфокусировать свой взгляд на чем-нибудь впереди, и спустя какое-то время усилий начал различать очертания стоящего там силуэта. Единственный из всех, что начал приобретать более человеческий вид, чем просто тени по другим сторонам от него. Малине эти очертания казались смутно знакомыми, даже тошнота и чувство духоты начали проходить, стало чуть легче дышать. Однако, дойдя до этого силуэта, ему вновь перехватило дыхание. — Лиза... — только и смог выдохнуть он. А она стояла к нему спиной, периодически отпивала из бутылки, и даже его не замечала. Диме казалось, будто она стоит одна - скучает, отвлекая себя этой бутылкой. Иногда люди казались такими неинтересными, далекими, и Малина хотел обратить ее внимание на себя - показать, что он тут, совсем рядом, только чуть поверни голову. Но как бы Дима ни пытался ее окликать, Неред напрочь его не слышала. Поднимать ноги было тяжело, будто они приросли к полу, но Дима осилил еще пару шагов и заметил, что она стоит не одна. Еще один силуэт в дымке, размытый и совсем ему незнакомый. Он через силу в упор присматривался к нему, пока наконец тот не начал принимать какие-то очертания. Дима хмурился, пытаясь предугадать, кто же это, знает ли он этого человека. И только потом до него вдруг дошло, что этот силуэт - сам он. Он стоял здесь, позади Лизы, напротив самого себя, словно призрак, и не мог понять, что все это значит. — Говорят, женский алкоголизм не лечится, — различал он долетавшие до него слова. Собственный голос, хотя он молчит, будто переслушивает старую запись. Смешок. — Попробуй вылечи меня, нарколог! — с усмешкой доносился до него голос девушки. Краем глаза он видит широкую улыбку на лице Лизы и замечает смятение на собственном лице, но после у него начинает кружиться голова и перед глазами снова все плывет. Где-то послышался смех и звон разбившейся посуды. Дима нехотя открывает глаза и еще некоторое время не понимает, где находится. Перевернувшись на другой бок, он привстает на диване и осматривает комнату, где уснул. За окном уже темно. Проспал до вечера. С кухни слышались голоса Дани и Миши. Даня разбил какой-то стакан, уронив его на пол, и теперь они собирали осколки, а Миша все никак не мог прекратить с чего-то смеяться. Малина спокойно выдохнул, укладываясь обратно, и прикрыл глаза, надеясь отойти ото сна. Перед глазами у него всплывала улыбка Лизы.***
Диме нравилось в Лизе все. Даже когда она была слишком заносчива или груба, даже когда их мнения расходились и она яро отстаивала свою точку зрения. Нет, возможно, ему это и не нравилось так, как ее чувство юмора, легкость в общении, честность, любые другие положительные черты ее характера. Но он принимал ее такой, какая она есть, и иногда даже тянущие вниз черты были ее собственным, уникальным достоянием. Она была настоящей. Он не знал, в чем именно причина, но все, что таилось внутри нее, тянуло его к себе. Она могла легко задеть, обидеть, сказать что-то неприятное, но в то же время все так быстро менялось, что не хотелось таить никакие обиды, все забывалось, находились другие темы, а ее прямота говорила о честности больше, чем о грубости или нетактичности, и в этом была своя прелесть. Дима готов был терпеть и закрывать глаза на любые недостатки, вывернуть их достоинствами, но он слишком хотел оберегать человека, который в этом не нуждался. Парень медленно шел вдоль улицы, размышляя о том, где каждый раз он отступается. Он всегда возвращается в одну и ту же точку, и это начинает напоминать ему бесконечный круговорот. Если не получается что-то изменить в ней, надо что-то менять в себе. И он свернул в один из ближайших круглосуточных магазинов.***
Дима пришел к Лизе уже в двенадцатом часу, но в силу сбитого режима у обоих, они вполне могли провести какое-то время за болтовней или, например, просмотром чего-то. У Неред было приподнятое настроение, не смотря на то, что она не выспалась из-за тех самых дел с самого утра. К вечеру она расходилась и сна уже не было ни в одном глазу. Так что компания Малины ее даже порадовала - хоть будет, с кем пообщаться, лучше, чем целую ночь провести за компом в полном одиночестве, как обычно. — Какие подарки ты мне притащил на этот раз? — с усмешкой спросила девушка. — Банки с засоленными огурцами? Я так соскучилась по бабушкиным огурцам, боже, — вдруг вспомнила она, расстегивая забитый рюкзак парня. На самом деле, Дима любил привозить ей какие-нибудь безделушки, но раз на раз не приходится. — Ты все вещи будешь по Питеру таскать? — Я хотел закинуть их у Дани, но в процессе почему-то прихватил с собой, — отозвался он, просачиваясь в комнату. Лиза сказала, что прикупила новые наушники, и ему хотелось испробовать их на деле. — А это что такое? — послышался новый вопрос с коридора, где Неред все еще почему-то рылась в вещах Димы. Он успел лишь откликнуться одним "а?", как после оттуда же раздался звон. Лиза показалась в проеме комнаты с двумя бутылками пива и вопросительным взглядом, на что Малина лишь пожал плечами. — Не люблю во время посиделок вместо того, чтобы время вместе проводить, бегать по магазинам. Решил стать предусмотрительнее, —ничуть не язвительно и без тени сарказма, на удивление легко ответил Дима. — Серьезно? — он кивнул. — Но, черт. Мне нельзя. — Опять нельзя? — это уже далось ему сложнее, однако он старался не показывать бушующих внутри него чувств. И все равно вопрос звучал как-то грустно. Но Лиза, кажется, восприняла это немного иначе. — А ты хотел меня споить? — поддразнила она. — Сам же мне пить запрещал. Малина раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но не нашелся, что сказать, и отвел взгляд, молча почесав затылок. На самом деле он просто переживал за нее и ее здоровье, а тут, получается, все снова пошло вкривь и вкось. И он снова в проигрыше. — Ну, вообще да, опять нельзя. Я хочу... эм... бросить пить, — Диме даже непривычно было слышать из уст Лизы такую неуверенность. Не смотря на то, что она уже много раз заикалась об этом, дальше слов это обычно не заходило, и как только пить по состоянию здоровья можно было вновь, она не упускала такой возможности. Сейчас же парень был почти уверен, что девушку начало что-то беспокоить. — Это же здорово, — он попытался ободряюще улыбнуться ей. — Пока не знаю. Жить на трезвую голову куда сложнее, чем кажется, — хмыкнула Неред. — Это ты просто от похмелья еще не отошла, — пошутил Дима, и они оба не сдержали смеха. И тут Малина в который раз убедился - какая же у нее красивая и теплая улыбка.***
— Так уж и быть, ты можешь оставить свои вещи у меня, — изображая недовольство, пробубнила Неред. — Но в следующий раз ты обязательно привезешь мне засоленные огурцы. И мне все равно, где ты их будешь искать! Хоть закатывай банки сам! — Ладно, ладно, — сдерживая смех, закивал Дима. — Ради тебя я научусь закатывать банки и солить огурцы с помидорами. Я ж из села, все-таки! — Персональная бабка Малина, — хмыкнула она в ответ. И Дима почувствовал, как дышать ему стало легче. Он знал, что буквально в один момент все может измениться, и вдруг появятся какие-то проблемы, но прямо сейчас - сидя на кухне с Лизой, с разлитым по двум кружкам чаем с лимоном, ему стало спокойнее. С каждым глотком он вдыхал аромат этого чая, привезенного откуда-то из-за границы, где он никогда не был, и чувствовал, как тепло разливается по его телу. Он наконец понял, почему его все еще продолжает тянуть сюда, в этот город, и чего именно ему хочется от каждой такой поездки. Ему захотелось остаться здесь навечно. Никуда не уезжать, ни о чем таком даже не думать. И в то же время - просто насладиться моментом. Глупым, нелепым, но чрезвычайно счастливым моментом. В этот момент его посетила такая уверенность в завтрашнем дне, в чуде, которое происходит прямо сейчас, что он ничего больше не боялся. Не боялся, что позже ему снова придется возвращаться сюда с неимоверным грузом потерь, отчаяния и страха. Потому что просто глядя на Лизу, сидящую напротив, ему хотелось забыть весь негатив и проблемы, сопровождавшие его. Потому что просто слушая ее россказни о том, о сем, о историях о путешествиях и новых знакомых, будущих проектах, - неважно, о чем именно, - ему уже не хотелось думать ни о чем другом, кроме как о том, как он счастлив видеть и слушать ее.***
За окном начал накрапывать дождь. Сначала некоторые капли еле слышно долетали до окна, лишь поднялся и принялся жалобно завывать ветер. Малина даже не сразу заметил это, слишком увлеченный собственными мыслями. Они долго сидели за нескончаемым чаем, обсуждая то одно, то другое, и Дима не мог вспомнить, как давно он чувствовал такую легкость. А после решили перед сном глянуть какое-нибудь кинцо. В последствии выбор пал на какой-то сериал, название которого парень не удосужился запомнить, который Лиза уже начала смотреть, но ради спокойствия Димы поставила с первой серии. И благополучно во время его просмотра уснула. На экране мелькали какие-то сцены, но Малина уже давно перестал следить за их последовательностью и пытаться вникнуть в сюжет. Он просто лежал, слабо улыбаясь, и старался запомнить этот момент - стук капель нарастающего с каждой минутой дождя о стекло, полу-потемки в комнате, освещенной экраном от ПК с каким-то замысловатым сериалом и уютными гирляндами, развешенными вдоль стены и где-то по полке, тихое сопение уснувшей под боком Лизы, которая во сне умудрилась как-то извернуться и уложить свою голову ему на плечо. Дима чуть повернул голову в сторону и уткнулся носом в ее волосы, а она зашевелилась во сне, из-за чего ему пришлось замереть в страхе ее разбудить - сердце пропустило несколько ударов. Мало ли, как она могла отреагировать на то, что сама же во сне и подползла ближе к Малине. Однако, спала она слишком крепко. Дима осторожно убрал прядь волос с ее лица и вздохнул. Облегченно, расслабленно. Он наконец-то дома. Неважно, надолго ли, к чему все это приведет, есть ли ему, на что надеяться. Ради таких моментов он и приезжал. Он приезжал, потому что не мог иначе. И даже если здесь его порвут в клочья - пусть, он навсегда запомнит, как несчитанное количество раз именно здесь он обретал свою вечную любовь. — Я люблю тебя, — зачем-то прошептал он спящей Лизе, аккуратно целуя в макушку и приобнимая свободной рукой, чтобы она не свалилась с края кровати. ,,Я люблю тебя'' — отдалось эхом у нее в ушах.