Want some tea?

      — Ты не сердись на хозяина, — Сехун прикладывает к затылку гостя гаечный ключ — единственное холодное, что нашёл по близости. Не сказать, что у Бёна был слишком сильный удар, просто по стечению обстоятельств незнакомец, уворачиваясь, оступился на ступеньке и упал. Сейчас Бэкхён стоял поблизости, упорно делая вид, что ему абсолютно всё равно. Но Сехун-то видел этот взволнованный взгляд. — Погорячился. Комплексует по поводу роста.              — Сехун, — окликает его Бён. — Рискуешь остаться без работы.       — Я Пак Чанёль, кстати, — незваный гость с улыбкой протягивает руку Сехуну. В целом ситуация до боли в затылке забавная. — Владелец чайного дома.       — О, мы как раз хотели туда сходить, — восклицает Сехун, хлопнув в ладоши.       — Правда? — одновременно спрашивают Чанёль и Бэкхён, только с разной интонацией — удивлённо и саркастично.              Бэкхён сейчас серьёзно задается вопросом о том, почему Сехун до сих пор работает у него. Толка от него мало, в машинах не разбирается, разве что заболтать любого может. А в остальном он приносит лишь неприятности. В частности, сейчас, выставляя Бэкхёна непонятно кем перед незнакомцем.              — Буду рад вас видеть, заходите в любое время, — улыбается Чанёль, говоря это исключительно Сехуну. Обиделся на меня что ли? Было бы из-за чего, это всего лишь подушка.              Впрочем, больше думать об этом он не собирается.              Но думает.              Думает, после того как Чанёль уходит. Думает, выполняя заказ, и весь последующий день. Когда мысли о Чанёле посещают при работе над Импалой, Бэкхён не выдерживает и швыряет отвёртку в дальний угол. Ну это уже ни в какие ворота не лезет. Было бы из-за чего заморачиваться так. Из-за кого?              После баночки пива, Бэкхён решает, что его всё же грызёт совесть и чувство вины. После второй — собирается с духом и идёт в чайный дом извиняться. Стоит ещё некоторое время под дверьми, набираясь смелости и идёт обратно за третьей банкой. А где третья, там и четвёртая. Как итог он, бухой в хлам, поднимается по лестнице сбоку от главного входа, надеясь на идентичную архитектуру их зданий и что Чанёль, как и сам Бэкхён, предпочитает жить в собственном заведении.              Удача оказывается на его стороне, потому что дверь ему открывает сонный Чанёль.              И когда только успело стемнеть? — недоумевает Бён, прочищая горло. Все заготовленные фразы как назло вылетели из головы, поэтому он стоит сейчас и тупо открывает рот, не в силах сформулировать нечто хоть отдалённо напоминающее извинения, выставляя себя ещё большим дураком. — Последняя банка была лишней.              — Бэкхён? — широко зевает Чанёль. — Что-то случилось?              Ты случился!              — Прости, — выпаливает всё же он, когда тишина затягивается.       — За что? — удивляется Чанёль.       — Голова, подушка и всё такое, — Бён не знает куда себя деть, поэтому смотрит куда угодно, но только не на хозяина квартиры.       — Очень многословно, — хмыкает Чанёль и отходит в сторону, шире открывая двери. — Зайдёшь?       — Не-е-е, — махает рукой Бэкхён, отходя в сторону лестницы, — я на минутку заскочил, потому что совесть, скотина, жить не даёт. Всё, пока.              Он бегом, насколько это возможно в пьяном состоянии, спускается по лестнице и перебегает дорогу, не глядя по сторонам. Дурацкая привычка, которая однажды доведёт его до больницы, в лучшем случае. Сейчас ему не было совершенно никакого дела до соблюдения правил дорожного движения, потому что щёки горели от стыда, а где-то там один Пак Чанёль решил, что он полный идиот.              Двадцать восемь лет, а ведёт себя как ребёнок. Зачем только надрался так? Давно пора лицом к лицу встречать жизненные трудности, нести ответственность в конце концов за свои поступки.              Стыдно, Бён Бэкхён.              После этого позора совесть решила, что её работа выполнена и успокоилась. Жизнь медленно вернулась в привычное русло, и Бэкхён бы с радостью вообще больше никогда не вспоминал о своём соседе, если бы чайный дом не обрёл неожиданную популярность.              Неожиданную потому, что и автомастерская «Дядюшки Бёна», и «Красный пион» располагались не в самом популярном районе. Он был далеко от центра Сеула: узкие тихие улочки, неброские вывески магазинчиков и редкие прохожие. Не самый удачный выбор для открытия подобного заведения.              Однако, несмотря на невыгодное местоположение и малонаселённость района, «Красный пион» день ото дня привлекал всё больше посетителей. Особенно популярен чайный дом был среди молодых девушек. Не то чтобы Бён сидел и наблюдал за всем этим, просто слишком уж громко смеялись стайки девушек, выходя из «Красного пиона».              — Опять следишь, хён? — Бён испуганно вздрагивает, пойманный на подглядывании.              — Вовсе нет! И прекрати уже подкрадываться ко мне, если смерти моей не хочешь, — ворчит, отворачиваясь от окна и возвращаясь к заказу. Ему ещё диагностику сделать нужно, а он тут тратит драгоценное время на слежку.              — А Чанёль-хён молодец, — Сехун слишком громко посасывает шоколадное молоко через трубочку, сверля взглядом Бэкхёна, которого повышенное внимание к своей персоне всегда слишком напрягало и нервировало. Сейчас тоже исключением не стало: штекер всё никак не хотел попадать в гнездо.              — Если собрался чесать тут языком и отвлекать меня, милости прошу на выход, — бросает раздражённо через плечо.              — Ты видел, на каких тачках приезжают к нему клиенты? — Сехун не обращает на недовольное лицо Бэкхёна никакого внимания. — Уверен, денег у них более чем просто достаточно!              — И что?       — Как что? А вдруг что-нибудь произойдет с одной из этих малышек? А тут мы, рукой подать! Какой доход срубить можем, — глаза Сехуна загорелись в предвкушении больших денег.              — Так, притормози, — Бэкхён хватает парня за воротник и нагибает к себе поближе. Ну почему в моей жизни попадаются только такие высокие люди? — Ты же не собираешься делать ничего такого? — он играет бровями, тонко намекая на незаконные действия. Учитывая, что бизнес еле держится на плаву, Сехун мог что-нибудь учудить эдакое. Бэкхён не удивился бы нисколько. Вот только Сехун ему как младший брат, надоедливый, упрямый, не уважающий своего хёна, но брат. Бён просто не мог себе позволить, чтобы тот влип в неприятности, тем более под благовидным предлогом помощи ему. — Пообещай мне, что не станешь делать глупостей, Сехун.              — Я просто предположил, — улыбается это исчадие ада, поднимая руки в знак капитуляции. — Но я буду мониторить клиентов Чанёля, так сказать, держать руку на пульсе, — он складывает пальцы, показывая «окей» и убегает в приёмную.              — И что мне с ним делать? — улыбается Бэкхён, который, наконец, может полностью сосредоточится на работе. Он и так надолго задержался с этой Ауди, а это неприемлемо! Только не в моей мастерской, — сказал бы его дед, основавший их небольшой бизнес. Бёны всегда славились ответственностью и своим мастерством, в лучшие годы к ним пригоняли свои авто с других частей города, лишь бы золотые руки поколдовали над ними.              Всё изменилось после смерти деда. Отец загрустил, поддавшись хандре он стал часто болеть, слишком часто, чтобы это не отразилось на бизнесе. Всё чаще приходилось закрывать мастерскую, неся убытки. А платить за лекарства и посещения врачей как-то надо было. Из-за этого у Бэкхёна и упала успеваемость в школе: вторая работа никак не способствовала успешной сдаче проходных тестов.              Учителя не хотели входить в положение, да и сам Бэкхён не горел желанием обнажать свою душу перед этими людьми. Ну, а чем бы они могли помочь? Кроме жалости они не могли ровным счётом ничего. Так Бэкхён и носил звание худшего ученика и прогульщика, не торопясь объяснять свой сон на уроках и низкие оценки.              Единственный, кто видел его насквозь — старый преподаватель корейского языка и литературы. Вот кому было всё понятно без лишних слов. Это был тот человек, который работал для души и старался помочь каждому ученику в меру своих возможностей. Настоящий учитель, к которому не стыдно было обратиться за советом или помощью. После смерти дедули Бёна, Бэкхён был очень подавлен. Возможно отчасти в старом преподавателе он видел своего дедушку, поэтому неосознанно тянулся к нему?              К сожалению, его имени Бён уже не помнит. Когда он с горем пополам сдал экзамены, во многом благодаря именно тому учителю, и пришёл в школу отблагодарить, директор сказал, что тот ушёл на пенсию. Естественно, ни адреса, ни телефона Бёну никто не дал, чуть ли не пинками выгоняя того с территории.              Так прошли годы, имя учителя затерялось в памяти, оставив после себя лишь чувство незавершённости. Надо было всё-таки найти его, сказать, как сильно он благодарен ему за всё. Теперь же, не зная имени, сделать это просто невозможно. Да и есть ли кого искать? В школьные годы он уже был глубоко стар, кто знает, что могло произойти за эти десять лет.              Воспоминания оказались слишком тяжёлыми, чтобы и дальше концентрироваться на работе, поэтому, воспользовавшись минуткой, чтобы прийти в себя, Бэкхён присел на лавку у входа в мастерскую. Он редко курил, считая эту привычку мерзкой и неприятной, но в такие минуты сигаретка представлялась чем-то жизненно необходимым. И дело даже не в табаке, а в дыме, что он выдыхал. Словно с каждым выдохом он выпускал всё накопившееся в себе, мерзкое и отравляющее изнутри.              — Бэк, — окликают его слишком жизнерадостно, и Бён поднимает взгляд на парня в костюме почтальона с сумкой наперевес, полной писем. Он кивает ему и начинает рыться в своей необъятной сумке, выуживая из неё стопку писем.              Отлично, надеюсь, это не моё, — надеется до последнего Бэкхён, разглядев штампы банков и больницы. Но парнишка, Тэхён, кажется, протягивает их ему. — Прекрасно.              — Не поделишься сигареткой? — спрашивает, присаживаясь рядом. Увесистая сумка приземляется между ними. Пару писем даже вываливаются из неё, но почтальон не спешит их поднимать. Бэкхён хмыкает такой наглости, но всё равно протягивает тому пачку, надеясь, что тот надолго не задержится, оставив его одного, наедине со своими мыслями.              — А тебе разве не нужно спешить по своим почтовым делам? — тонко намекает на это Бэкхён, получая в ответ лишь широкую квадратную улыбку.       — Не, у меня в это время обед как раз, — он кривится, сделав первую затяжку. — Ужасные у тебя сигареты, хён. Смолы больше, чем никотина.       — А ты, я смотрю, разбираешься в этом? — поднимает бровь Бэкхён, с интересом разглядывая Тэхёна. Он частенько видит его в этом районе и вроде бы у них не такая большая разница в возрасте, как кажется на первый взгляд. И он высокий. Тоже. Это слишком бросается в глаза.              Может, я действительно слишком комплексую по этому поводу?              — Ну так, могу подогнать кое-что, если хочешь, — шепчет на ухо Тэхён, бросая взгляд на Ламборджини припарковавшуюся возле чайного дома. — Да, молва о нём идёт впереди него, — присвистывает, рассматривая слишком шикарно одетую для этого места женщину.              — Молва? — навостряет уши Бэкхён.       — Живёшь напротив и всё ещё не знаешь? — округлив глаза смотрит на него Тэхён. — Серьёзно?       — Представь себе, сплетен не собираю.       — Говорят, у него есть способности, — ещё ближе нагибается к уху Тэхён. Даже ближе чем, когда он сообщал ему о возможности достать травку. — Может по запаху определить твою половинку.              Бэкхён ожидал услышать что угодно, от того, что он международный шпион, до причастности к мафии, но только не это. По запаху определяет твою половинку? Фантастика и глупость.              — Как собака, что ли? — скептически переспрашивает. Что за бред?       — Ну почему как собака? — Тэхён задумчиво чешет подбородок. — Уверен, это объясняется более возвышенно и духовно. Твоя девушка тебя ещё не отвела к нему?       — Она такой ерундой не занимается, — хмыкает, вызвав тем самым улыбку у Тэхёна. Он ободряюще хлопает Бёна по плечу.       — Я бы не был так уверен в этом, хён.              Он встаёт, закидывая на плечо сумку и уходит дальше по только ему известному маршруту. Бэкхён замечает парочку так и не поднятых с земли писем, но парня уже и след простыл. Так себе работничек. Лучше бы мои письма потерял.              Бён со вздохом открывает первое, чтобы тут же его закрыть, как только глаза натыкаются на сумму долга. Лучше бы не видел. Таких денег у него отродясь не водилось. Да и навряд ли когда-нибудь появятся. В отчаянии он смотрит на по-прежнему припаркованное ламбо и всерьез раздумывает над так и не озвученным предложением Сехуна. Оплата ремонта этой красавицы позволила бы погасить неустойку и аренду ещё на месяца три, четыре — если поголодать месяцок.              Он тушит сигарету, качая головой. Нет, он не настолько отчаялся, чтобы рисковать свободой.              Очень вовремя приходит сообщение от Хесон, приглашающей его прогуляться сегодня вечером. Что ж, может, это и к лучшему? Бэкхёну срочно нужно развеяться и расслабиться. И кто, как не любимая Хесон, поможет ему в этом?