Ремнант сегодня: Цвет вишни

      На завтраке наш курс весело объедался и с улыбками жаловался на утренние боли в мышцах. Грей и Жаклин смотрели на нас с лёгким недоумением, а Пёрпл отличалась прекислой физиономией. Всё с теми энергетическими монстрами понятно — им всё нипочём. Но не пойму: на что рассчитывала последняя? Что в высшей академии для будущих профессионалов будет легко, просто и не больно? Странная девушка...       Второй день занятий начался с урока Механики. Профессор Айронвуд была невозмутима и строга. Она рассказывала об использовании математики и тригонометрии в созданиях точных чертежей. Народ поскрипывал мозгами, и усердно вёл записи в тетрадях. Я был среди тех, у кого почти до самого конца занятия был ошалелый взгляд, задававший вопрос «Как это работает?». В самом конце, последние двадцать минут нам дали простенькое чертёжное задание на проверку нашей аккуратности. Женщина заявила мне, что не допустит меня к конструированию нового оружия, пока не удостоверится в моём понимании техники, чтобы я снова не создал нечто малоэффективное. От этих слов мне стало грустно и обидно за почившую Селесту. Я создавал её с любовью и под присмотром опытного специалиста. Хоть я и волком смотрел на профессора за её слова, возразить ей мне было нечего. Она понимала в конструировании оружия больше моего прошлого наставника.       Второй парой стояла Гриммология, которую я ожидал с большим интересом. Что нам расскажут нового о тварях, с которыми нам придётся сражаться? Чем занятия будут отличаться от тех, что были в Сигнале? Или же первый урок будет опять же вступительным, и ждать чего-то нового можно только со следующего занятия?       Небольшая аудитория напоминала стандартный школьный класс: интерактивная и меловая доска, учительский стол, заваленный бумагами и небольшие парты для двух человек.       Стоило нам рассесться по своим привычным местам, как в аудиторию широким шагом, хлопнув о стену дверью, вошёл крепкий темнокожий мужчина в тёмном брючном костюме. Он бросил на нас неприязненный взгляд и приказал:       — Оторвали задницы от стульев!       Мы недоумённо переглянулись и встали на ноги.       — Я что не ясно выразился?! — просверлил он взглядом некоторых бунтарей, недовольно взмахнув гнедым конским хвостом. — Или вам нужно особое приглашение?! Когда профессор заходит в аудиторию, вы должны встать и поприветствовать его! Проявите банальное уважение!       Остаток класса поднялся из-за парт.       — Вижу, вижу — самовлюблённые золотые детишки, их прихлебатели, самоуверенные потомки героев и даже дети преступников, — его взгляд на мгновение задержался на мне и ещё на паре учеников.       Я сжал кулаки. Что за предвзятое отношение? Что это за профессор такой?!       — Худший набор в истории, — он покачал головой. — Рот на замке, Уайдрис. Своё возмущение можешь высказать любимой звёздной мамочке! Мне плевать, что вы обо мне думаете! Можете ненавидеть! Но пока не докажете обратное, для меня вы все — стадо самовлюблённых эгоистичных избалованных баранов. Надеюсь, у вас есть хотя бы зачатки интеллекта, чтобы понять, о чём я вам говорю.       Он обвёл нас злыми чёрным глазами. И грохнул на столешницу перед собой картонную коробку.       — Называйте меня профессор Грасс. Теперь вышли из-за парт и вытянули жребий. Шевелитесь, не тратьте время! — класс в немом ступоре не сдвинулся с места. Похоже, все гадали, чем обязаны такому отношению. — Давай, Арк, подай им пример: подойди, засунь руку в коробку и вытяни бумажку. Ничего интеллектуально невыполнимого. Бегом, бегом! — он похлопал в ладоши, подгоняя нас.       Жаклин обескуражено подошла и вынула белый квадратик.       — Потом разглядишь, освободи место для следующих. Давайте, шевелитесь!       Мы нестройной вереницей устремились к коробке. Извлекали бумажку и отходили. Посредине бумажного квадратика я увидел одинокую цифру «три» педантично выведенную толстым маркером.       — Теперь, — он прихлопнул на доску схему класса с пронумерованными партами. — Собрали вещички и пересели на новое место, согласно полученному номеру. Давайте, давайте, нечего хлопать глазками. Когда на вас неожиданно выскочит Грифон из-за дерева вы тоже будете глупо пялиться? Ноги в руки и пошли!       Я забрал свою тетрадь, проводил взглядом Лилиан, что села рядом с Ноктюрном на последнюю парту и отправился за парту, стоявшую перед доской у дверей.       Справа от меня села симпатичная девушка с длинной косматой шевелюрой и орлиным носом. Её черные волосы с внутренней стороны были выкрашены в тёмно-красный, словно подбой у накидки, а серая радужка глаз имела красные прожилки. Она прямо взглянула на меня и протянула руку с чёрными ногтями:       — Каталина, — голос у неё оказался сильный, грудной и чуть хрипловатый.       — Кирш, — я пожал её ладонь.       Приветствие получилось по-мужски крепкое.       — Пейл и Коул, — обратил на нас внимание профессор. — Вам бы ещё Амитолу рядышком и был бы полный набор. Надеюсь, вы будете вести себя тихо. Если хоть как-то попытаетесь саботировать урок, мигом вылетите из академии!       Его голос просто сочился неприязнью. Это он так намекнул на всех у кого родители имели криминальное прошлое?       — Итак, Гриммология — обязательный предмет, который вы будете изучать все курсы. Если не вылетите и доживёте. Первые три курса, к моему величайшему сожалению, эта честь выпадет мне. Четвёртый и пятый курс будет проводить директор Роуз. Не шебаршись, Хори!       Что такое Гримм вы обязаны знать назубок, если не били баклуши в подготовительных школах. Опусти руку, Бронзвинг, я сам спрошу, кого надо и когда надо. Рен, на меня смотри, а не на соседку! Гейл и Ублек, косметички убрали! Вы сюда не развлекаться пришли! Акай, откуда берутся Гримм?       — Они...       — Встань, когда отвечаешь! — надавил аурой профессор.       Я оглянулся. Змейка, сидящая рядом с Дфорфом, поднялась:       — Гримм всегда рождаются из тёмных прудов, профессор Грасс.       — Садись. Верно, — кивнул он. — Пруды Гримм или тёмные пруды, или пруды тьмы. Именно в них формируются эти твари. Исторически считается, что пруды были созданы Богом Тьмы в древние времена, чтобы порождать разрушение на планете. Я и другие мои коллеги склонны считать, что эти пруды склонны формироваться рядом с крупными залежами праха. Особенно быстро они формируются подле залежей гравитационного праха. Записываем, это будет на экзамене. Белладонна, Шни, Макдауэл, Порфирио и Нортон, чтобы на следующее занятие у вас всех были тетради с сегодняшним конспектом. Проверю. Диктофоны можете использовать, где хотите, у меня на уроках вы обязаны писать. Грамоту же знаете, я надеюсь...       Профессор прошёлся вдоль доски, недовольно размахивая пышным хвостом. Если бы он мог, то и его зализанные назад чёрные волосы, собранные в хвост белой резинкой, наверняка так же виляли.       — Бывают, как наземные, так и подземные пруды. Если их долго оставить без присмотра, Уайдрис, то они могут превратиться в реку, а потом и в озеро. Нортон, разрешаю бить её по голове всякий раз, когда она отвлекается на ерунду в своём свитке. Может тогда у неё, хотя какой-то мозг прибавится.       — Тогда лучше бить по заднице, — глубокомысленно заметил Грей. — Бабушка всегда говорит, что у многих мозги утекает в нижние полушария. И хорошей трёпкой их можно вернуть на положенное место.       — Попридержи остроумие бандитского клана при себе, Нортон. Однако и подобные воспитательные меры я разрешаю. Сидеть, Уайдрис! — придавил аурой профессор. — Никуда ты до конца занятия не выйдешь! Пэйл, не вертись, тебя не должны интересовать задние парты.       Вот же он глазастый.       — Гриммологи считают, что на дне океана может существовать тёмный океан, где рождаются самые кошмарные твари. Молитесь, чтобы на вашем веку ни одна такая не поднялась на поверхность. Прямое подтверждение теории глубинного океана мы не получили, ибо аппаратов, способных опуститься туда у нас попросту нет. Любые инородные предметы гримм с остервенением уничтожают и на более малых глубинах. Есть теория, что в океанические гримм рождаются в прибрежных прудах. Недавно эта теория частично подтвердилась. Наблюдатели с береговой линии неподалёку от Вакуо засекли, как маленькая гримм-касатка выпрыгнула из пруда и нырнула океан. Хотя чаще этот пруд порождает обычных Беовульфов, которые к воде и на шаг не подходят. Но в целом, Роуз, не отвлекайся, результат единичный и теория пока слаба.       Профессор сел за стол и цепко оглядел аудиторию.       — Розэн Шни, назови мне простейшего гримм.       Послышался звук отодвигаемого стула.       — Беовульф, профессор.       — Так принято считать. Ответ не верный. Арк, знаешь ответ?       — Нет, профессор.       — Кто-нибудь, знает? А может мистер Пэйл подскажет своим глупым сокурсникам?       — Нет, профессор, — покачал я головой.       — Тогда чего улыбаешься? Это грустно, а не смешно, что ваше поколение, выросшее в семьях с боевым прошлым, за малым исключением, не знает таких вещей. Нет ничего весёлого, Уайдрис, в том, что вы все крайне невежественны. Нортон, ты джентльмен?       — Никак нет, профессор.       — Тогда, почему после моего замечания я не вижу подзатыльника, для твоей глупой соседки?       — Слабых не бью, профессор.       — Благородно, но глупо. Итак, Роуз, может, ты просветишь нас?       — Вероятно, это Слаймовый червь, профессор.       — Ну, хоть кто-то интересуется темой, имея на руках книги. Верно, молодец, Роуз. Слаймовый червь или просто Слайм. Да-да, мои улыбчивые идиотики, как из ваших любимых игрушечек компьютерных. Записываем, Слаймовый червь или Слайм — простейший Гримм, обитающий в небольших водоёмах или у их кромки. Представляет собой небольшое продолговатое беспозвоночное, без каких либо выраженных внешних органов чувств. Предположительно ориентируется в пространстве только благодаря тактильным ощущениям. От своего водоёма далеко не отползает, ибо без влаги быстро иссыхает и погибает. Для адекватного человека не представляет никакой опасности. Идиот, который решит взять эту козявку в руки, может попрощаться с пальцами. Зубы у Слайма весьма острые и оттяпать выступающие отростки может в миг. В древние времена некоторых особо разгульных мужчин наказывали с помощью Слайма. Слайм отгрызал им достоинство, для некоторых это заканчивалось смертью. Можно сказать, форма казни.       Я поёжился представив себе эту гадость.       — Что же, у вас есть ещё пятнадцать минут. Можете заняться своими делами. На сегодня урок окончен. До свидания, класс.       Он встал из-за стола, дошёл до середины класса и остановился, хмуро нас разглядывая.       — Встали! Попрощались! Ну же!       Заскрипели стулья, группа поднялась из-за парт.       — Вот так! Пока я не вышел из класса, вы должны стоять.       Пять минут он продолжал торчать у доски, внимательно разглядывая наши лица. Мы молча стояли.       Не знаю, как остальные себя чувствуют, но он своим нравом меня конкретно бесит.       — Сами у себя отобрали свободное время, — усмехнулся он. — До свидания.       И он наконец-то вышел из аудитории. Класс со вздохом облегчения уселся на свои места.       Некоторое время я лежал лбом на холодной столешнице, разглядывая древесные кольца под лаком. Бесит меня этот фавн-конь, просто раздражает. Все преподаватели нормальные, а он какой-то предвзятый. Если бы не мамины уроки по контролю эмоций, я бы реально бы сорвался в тот момент, когда он намекнул на прошлое скрытое под маской преступницы Ниополитан. Мне было не просто подавить всколыхнувшийся во мне гнев. Это несправедливое отношение ко мне и другим девушкам, у которых родители тоже были не самыми порядочными личностями.       Я повернул голову к своей соседке по парте, желая расспросить, чем отличились её родители, но Каталины и след простыл. Недоумённо оглядел аудиторию — ушла. Или в туалет, или покурить, а может быть и всё сразу.       Развернулся и взглянул на Лили: она с доброй улыбкой общалась с Ноктюрном. Он отвечал ей тем же. Ну, они же друзья с детства, естественно они на одной волне. В мою сторону напарница даже не посмотрела, хотя взгляд должна была ощутить.       «А вдруг это Ноктюрн?» — закралась мысль. — «Вдруг она любит его...»       И мне почему-то не понравится такой вариант. Неужели я сам уже начал влюбляться в Лилиан? Не слишком ли быстро? Свою бывшую партнёршу по танцам я полюбил спустя год плотного общения, а тут... Конечно, знакомы мы давно, но плотно общаемся всего неделю. Полнейшая глупость — втрескаться в надменную атласкую принцессу за такой короткий срок. И так с ней проблем полно, ещё не хватало начать испытывать к ней нежные чувства. А сама Лилиан: что она ко мне чувствует? Ведь она никогда, до вчерашнего дня ни разу не говорила, что любит кого-то другого, ни разу серьёзно не прерывала мои тупые попытки флирта, а в тот дождливый вечер и вовсе была готова заняться сексом. В чём же дело?       Тут на место моей соседки, перемахнув через спинку стула, приземлилась Сангрия Амитола, прервав мои тревожные мысли. Ещё один человек, которого упомянул профессор.       Она серьёзно с лёгкой грустью заглянула мне в глаза.       — Обсудим? — нерешительным тоном спросила Волчица.       — А ты уверена, что хочешь говорить об этом?       Сам не знал, стоит ли ворошить эту тему.       Хочу ли я знать что-либо о тёмных секрета других людей и делиться собственным?       — Всё же, этот секрет не совсем наш... — пробормотал я. — Он...       — Наших родителей, — закончила она за меня.       Легла головой на парту и несколько секунд внимательно изучала моё лицо. Я не стал отворачиваться, хотя ощущал дискомфорт. Кивнув, она встала.       — Пойдем, выйдем, Кирш. Я хочу признаться кое в чём.       Я с нарастающим беспокойством оглядел Волчицу и решил выслушать её. Мы тихонько вышли в коридор, выскочили в открытое окно и пошли по тенистой парковой тропинке.       — Сейчас моя мама работает дипломатом, — тихонько заговорила Сангрия. — Она посол от Менаджери в Вакуо... — Ри неуверенно облизнулась. — Думаю, тебе стоит знать, что я, когда узнала состав команды, связалась с мамой и расспросила на счёт всех вас. Мне показалось, что как капитан я обязана знать о вас всё на свете.       Она выглядела виновато, а я ощутил внутри странную нарастающую враждебность.       — Дело в том, что во время войны мама была довольно успешным шпионом и диверсантом, — продолжала Ри. — Как боец она была не из сильнейших, но что касалось информации, она владела многим. И она довольно долгий промежуток времени работала вместе с твоей мамой, Кирш.       Я остановился. Сангрия прошла ещё пару шагов и обернулась.       — Я знаю, почему профессор сказал такое про нас. Знаю, как звали твою маму раньше, и в чём она была замешана. И я не буду менять к тебе своё отношение из-за этого Кирш. Я знаю об этом уже неделю, а о том, кем была моя мама до войны, знаю уже не первый год. Она была террористом и состояла в Белом Клыке в те годы, когда они перешли к радикальным методам. Одно время наши матери сотрудничали как преступницы. Вот так, вот, — она неуверенно опустила взгляд на ноги и почесала макушку, на которой выросли прижатые волчьи уши.       Я с облегчением выдохнул и улыбнулся. Потрепал Волчицу между ушами, чтобы она взбодрилась. Было неприятно видеть её такой грустной и виноватой. Ри подняла ресницы и её золотые глаза наполнились радостью.       — Не скажу, что у моей мамы такой же счёт по убитым, как у твоей, но и она не слабо так в крови искупалась, — оскалилась девушка. — Так что мы с тобой потомки кровожадных людей.       — Ну, ну, — фыркнул я. — Потенциальные убийцы.       — Поэтому нас и взяла под крыло директор Роуз, — кивнула Сангрия, наклонив голову так, чтобы ушко попало под мои пальцы. Я усмехнулся и почесал за мохнатым локатором. — Наблюдать, — Ри чуть ли не мурлыкнула, словно кошка. — Проследить, чтобы не было рецидива.       — Ну, это ты глупость сказала. Нас воспитали в любви. Привили навыки охотников и желание защищать окружающих. Вряд ли мы бы пошли кривой дорожкой.       — Бывали случаи, когда у детей бывших преступников открывались довольно-таки мерзкие проявления, которые воздействовали на других людей. Я сама одного такого кадра знала. Он промывал мозги маленьким девочкам, превращая их в секс рабынь. Его распяли посреди пустыни и оставили на съедение гримм.       — А это точно вина его родителя?       — Прах его знает, — тряхнула головой девушка, заставляя меня убрать руку. — Но по статистике у детей бывших преступников весьма скверные проявления.       — Ну, значит мы исключение из правил. У тебя просто полная трансформация в животную ипостась, а у меня какая-то фигня с воздухом. Раньше это были плотные платформы или трубки с загустевшим воздухом, но после испытания моё проявление чудит и не работает, как раньше.       — Ещё разберёшься. Времени навалом — учёба только началась.       — Ага. Кстати, а что насчёт Опал и Лилиан? Они про тебя знают?       — Нет. Как и про тебя, хотя насчёт нашей прицесски не уверена, у неё мама — правая рука Руби Роуз, которая верховодила всем этим рассадником не самых добросовестных личностей. Она могла Лильке рассказать, от кого мы с тобой уродились. Зато наша стесняшка точно ни сном ни духом. Живёт в своём воображаемом мирке, где является важным отпрыском крутых охотников. Нет, Бронзвинги много полезного сделали во время войны, но ничего сверхвыдающегося. У них даже ни одного доисторического гримм на счету нет. В качестве бонуса, расскажу тебе один секрет: у меня с Бёрн один отец. Так что, в каком-то смысле, я тоже слегка принцесса фавнов.       Сангрия задорно хихикнула.       — Как так вышло?       — Ну, если сможешь подружиться с Блоховозкой, может она тебе подробности и поведает.       — Вредина. Но будем ли мы сами рассказывать нашим партнёрам об этом всём?       — Если он спросят потом — отвечу. Сейчас им явно не до нас.       — Да уж, — вздохнул я. — Я думал, их хоть немного заинтересуют слова профессора.       — Я тоже, но Лили продолжала милую беседу с Ноктом, а Кудряшку развлекал Грэй. Она так ярко смеялась над его азартным рассказом, с экспрессивной жестикуляцией. Я даже ощутила себя забытой и ненужной. Да и решила, что с тобой стоит быть откровенной, ведь тебя явно это задело за живое.       Девушка грустно улыбнулась. Она, как и я, хотела, чтобы наши напарницы подошли к нам и поинтересовались, о чём таком говорила эта «конина». Мне впервые с окончания Посвящения захотелось, чтобы Сангрия была моей напарницей, а не Лили.       — А что с этой Каталиной?       — Коул-то? А, — Волчица махнула рукой, — там и говорить нечего. У неё батя проворовался не слабо так. У него даже трупа за душой нет. Безобидный казнокрад. По сравнению с нашими мамами — пшик.       Я рассмеялся. Да уж, в некотором смысле, наших родителей сложно переплюнуть.       Сангрия подошла и обняла меня. Я недоумённо посмотрел на неё.       — Ты чего?       Некоторое время она молча обнимала меня, уткнувшись мне в грудь. Её волчьи ушки забавно подёргивались, когда их касалось моё дыхание.       — Кирш, — она подняла голову и взглянула мне в глаза, — ты мне нравишься.       Я опешил и даже на несколько секунд потерял возможность мыслить.       — Э, круто, — ляпнул я первое попавшееся. — А мне, кажется, нравится Лили.       — Я знаю, — рассмеялась Ри. — У тебя на лице написано. Поэтому я и сообщаю тебе, а то ты мои попытки соблазнения стоически игнорируешь.       — Ри, а тебе не кажется, что мы спешим? — неуверенно посмотрел я на неё.       — Спешим? Кирш, ты дурак?       — Эм... — я не знал, что возразить на этот недовольный тон.       — Дурак, — кивнула она.       — Но всего пара тройка дней прошла, — вспомнил я собственные сомнения. — Разве любовь может так быстро появиться?       — Ой, дурак... — она уткнулась лбом мне в кадык и затряслась от смеха.       — Чего смешного-то?       — То, что про любовь ни слова не было сказано, — ответила она отсмеявшись. — Мне понравилась твоя внешность и характер, ещё у тебя очень приятный голос. Я хочу попытаться начать с тобой близкие отношения. Вдруг мы с тобой не сможем в чём-нибудь сойтись. Понять-то это надо?       — Надо, — тупо согласился я.       — Вот, — она ткнула ноготочком мне в грудь. — Поэтому я и обозначаю свои намерения, глупенький. — Она рассмеялась, — видел бы ты сейчас своё лицо, Кирш. Такого идиотского выражения я на нём ещё не видела.       — Я просто не понимаю, как мне быть, — повинился я. — Ты красивая девушка, это бесспорно, но как мне быть с моими чувствами к Лили?       — Никак, — пожала плечами Сангрия. — Разбирайся, что ты к ней чувствуешь: любовь, симпатию. Я не против быть и второй девушкой. Или ты чистый однолюб?       — Не знаю...       Что за вопросы она задаёт? Что она вообще говорит? У меня голове полнейший сумбур.       — Ну, зато теперь я знаю, как тебя вывести из равновесия, если тебя поглотит демоническая кровь предков убийц, — злорадно оскалилась она.       — Прекрати издеваться, — хмуро посмотрел в её золотые глаза.       Она прошлась ладонью по моим коротким волосам, вызвав волну мурашек, пробежавшую от макушки к пяткам, привстала на цыпочки, приблизилась и поцеловала меня. Губы у неё оказались горячие, нежные, со вкусом персика. Она захватила в плен мою нижнюю губу и требовательно её помяла. Я обнял Сангрию и попытался ответить на поцелуй, как умел. Кажется, вышло неуклюже.       — Ну вот, для начала сойдёт, — довольно улыбнулась она, после того, как отстранилась. — Кажется, я у тебя первая?       — Не совсем, — честно признался я. — Я полтора года встречался со своей партнёршей по танцам.       — И как далеко вы зашли?       — Только простые поцелуи. Пожалуй, — я облизнулся, — то и поцелуями назвать было нельзя. Они были даже скромнее, чем сейчас.       — Считай, ничего и не было.       Сангрия ещё раз коротко чмокнула меня в губы.       — Мне нравится, — кивнула она.       Выскользнула из объятий и провела пушистым хвостом по моей руке.       — Идём, перемена заканчивается, и у нас уже зрители.       — А?       Я огляделся. Неподалёку за деревом стояли три старшекурсницы и с широкими улыбками наблюдали за нами. Перешёптывались. Я почувствовал, как начинаю краснеть. Совершенно не подумал, что мы затеяли поцелуи посреди парковой дорожки. К тому же мы не так далеко от общежития, нас могли видеть из окон. Ядрён Грифон, какие же глупости в голову лезут.       Пока шёл в класс, погрузился в бестолковые думы. Из-за чего Сангрия так резко пошла в наступление? Что её побудило? Ведь ещё утром она заявила, что будет искать парня, когда я отказался от её «помощи». Дала понять, что я упускаю шанс.       И вот те раз: не прошло и полдня, а она заявляет, что я ей нравлюсь и целует... Что Лилиан, что Сангрия, говорят одно, затем заявляют другое, а делают третье. Все девушки такие, или только охотницы, или исключительно мне достались подружки с прибабахом?       С другой стороны девушек понять можно — парней мало, желательно застолбить заранее и побыстрее, пока другие не соблазнили. И профессия у нас опасная, лишь Близнецам ведомо, когда нас может настигнуть неожиданный конец. Не раз в Ремнете и головидении проскакивали новости о погибших во время учёбы подростках. Для охотников это обыденность. Пугающая. Когда эта мысль доходит до детей, больше половины отсеиваются ещё в подготовительных школах. Они просто уходят. Потому что страшно.       Вероятнее всего эти реалии нашей жизни и подталкивают девушек к спонтанным, немного нелогичным и противоречивым действиям. Быстро обдумай, быстро реши, скорее действуй. Один я страдаю странной неуверенностью. Неужели неудачные отношения с бывшей партнёршей заставляют меня избегать начала новых? Я потерял в себе уверенность? Было бы от чего... Или всё же было?       Звонок, обозначивший окончание перемены и начало следующей пары, заставил встрепенутся. Я осознал себя за своей партой. На автопилоте пришёл, даже не помню, как очутился на стуле.       Здравствуй, уход в себя, я же вроде от тебя избавился... Проклятая склонность... Опять нужно за собой следить.       Я вздохнул и посмотрел направо: Сангрия рядышком разложила свою тетрадь и ручку с карандашом.       А куда делась Каталина?       Я осмотрелся — она сидела рядом с Иа и игралась с серой кошкой.       — Бросила тебя новая знакомая, — фыркнула Волчица.       Я попытался придумать колкий ответ, но тут в аудиторию на автоматической инвалидной коляске въехал седовласый старик с жидкими усами и загнутой козлиной бородкой. Я встал из-за парты, Ри тоже. Соседние парты повторили, как и все остальные ученики. Вот кто действительно достоин уважения — седой охотник, доведший себя до инвалидности, а не тот предвзятый профессор.       — Присаживайтесь, — чуть качнул ладонью старик.       Его голос оказался сиплым, надтреснутым, но всё ещё источавшим уверенную силу. У него оказался широкий лоб с кустистыми бровями и цепкие, глубоко посаженные водянистые глаза. На нём был чёрный свитер с высоким воротником и закатанными по локоть рукавами. Было видно, что в молодости он был силён — руки до сих пор бугрились витыми мышцами, как и свитер не скрывал его мощного тела. На фоне этого кошмарно смотрелся плед весёленькой расцветки, покрывавший его ноги. От того, как опускалась ткань, сразу же становилось понятно — ноги оторвало выше колен.       Почему же он не воспользовался протезами? Пенелопа Айронвуд сделала бы для него первоклассные искусственные конечности. Неужели у него проблемы с нервной проводимостью? Или же он просто противник праховых бронепротезов — есть такое движение, ратующее за естество тела. У них вечные холивары в Ремнете со сторонниками протезирования. В остальном эти ребята добропорядочные граждане.       — Сворачивайте беседы ваши, приступим к занятию, — спокойным голосом он призвал к порядку. Шепотки тут же затихли. — Имя мне — Ойке Сора. Семьдесят шесть зим провёл я под ликом расколотой луны. Читать вам буду я важные две дисциплины — химию и праховедение. Первым уроком будет химия. Она до второго курса будет у вас, как предмет обычный, общеобразовательный. С середины второго курса, мы станем объединять дисциплины. Дабы лучше понимали вы, какими образами прах взаимодействует с прочими веществами. Однако же и на первом курсе с взаимодействиями ознакомитесь некоторыми. Учебники, как погляжу я, забрать вы не сподобились в библиотеке. Ну, тогда тетради берём, ручки: пишем...       Последующие полтора часа прошли под диктовку старика. Он говорил неспешно, негромко, но ни разу не прервался. Мысли у него плавно перетекали из одного в другое, иногда он говорил иносказательно, иногда вспоминал архаичные выражения, но в целом слушать его было очень интересно и приятно, а записывать успевал каждый без особого напряжения.       — Таким вот образом, — закончил он очередную фразу. — Отложите ручки, кисти разомните. Надеюсь, к занятию следующему будут у вас учебники. Один на двоих, хотя бы. А сейчас, встаньте и до библиотеки тихонько прогуляйтесь и учебники приобретите для праховедения. Заодно и раздобудьте по химии, чай, ручки не отвалятся принести. Гуляйте. Жду после звонка вас на урок следующий.       Класс дружно поднялся и отправился в библиотеку, следуя за капитанами.       — Прикольный дед, — рядом образовался Грей. — Ваще прикольный!       — Ойке Сора — основатель клана охотников Ойке, уроженец южных окраин Мистраля, — Опал выдала справку, горделиво задрав голову. — Знаменит уничтожением трёх древних гримм-рапторов. В том же бою потерял ноги, получил тяжёлую травму позвоночника и полностью истощил чашу души.       — Вышел великим победителем, но с путёвкой в инвалидное кресло, — покачал головой Грей. — Как он победил без ног-то?       — У него было одно из сильнейших телекинетических проявлений, хотя профессору Гудвич он уступал.       — Глинду вообще сложно переплюнуть! — фыркнул Грей.       — Зато есть куда стремиться, — тихо заметил Ноктюрн.       — Значит, он остался совсем без ауры? — уточнил я.       — Нет, — авторитетно покачала головой Кудряшка. — Спустя годы ему удалось вернуть своё проявление. Но это был уже малый отголосок былой мощи.       Её ответ заставил меня призадуматься: а смог бы я вернуть себе проявление, если бы капитально угробил чашу души на испытании? Или это зависит от мощи самой души? Вероятно, чем дольше ты используешь ауру и проявление, тем сильнее и стабильнее становится аурное ядро. Не зря же все взрослые рекомендуют постоянно тренироваться, чтобы развивать как физическую, так и духовную составляющую тела. И проявление моё как-то странно изменилось — я больше не в состоянии сотворить воздушные платформы и уплотнять воздух. Может у меня произошёл регресс? В свободное время займусь изучением своего проявления, как следует.       — Кирш! — ворвался в мои мысли взволнованный голос Лилиан.       Она с силой дёрнула меня за ладонь, заставляя сделать пару шагов в сторону.       — А? — я удивлённо посмотрел в её глаза.       — Смотри куда идёшь, болван! — сдавила она мою руку. — Ты едва не влетел в косяк!       — Прости, я задумался. И спасибо, — улыбнулся я.       Мне приятна её забота.       — Силён ты думать, чел, — рассмеялся Грей. — Ты несколько забористых шуток мимо ушей пропустил!       — И ничего не потерял, — сердито отбрила Лили. — Твои шуточки не выдерживают никакой критики!       Наша группа вышла на улицу. Лилиан продолжала держать меня за руку, словно я был способен потеряться. От её крепкой и небольшой ладони исходило приятное тепло, а ощущение её мягкой кожи будило внутри меня приятные чувства.       Мне всё-таки стоит себя лучше контролировать, хотя на поле боя эта отрешённость от мира меня оставила. Даже на тренировках я перестал выпадать из реальности. А в обычной жизни можно положиться на Лили, она меня убережёт от глупых шишек.       — Не нравится мне твоё выражение лица, Пэйл, — процедила принцесса, отбрасывая мою ладонь. — Опять твоя голова придумывает извращённые мысли?       — Нет, ни в этот раз, — примирительно улыбнулся я. — Просто рад, что ты мне помогла.       — Странный ты человек, Пэйл. Мы же друзья и напарники. Естественно я тебе помогу. Хотя, — она расплылась в несколько кровожадной ухмылке, — было бы забавно посмотреть, как ты на полном ходу врезаешься в дверной косяк. В следующий раз надо будет посмотреть.       — Прошу тебя, не надо, — притворно взмолился я. — Я ценю свой лоб целым. Так что помоги мне, если я опять задумаюсь.       — Зависит от твоего поведения.       — Парочка шпал! — прикрикнула Сангрия. — Хватит флиртовать, вы задерживаете группу.       Лилиан нахмурилась и смерила капитана недовольным взором. Мы действительно чуть отстали от остальных, и они был вынуждены замедлиться, пропуская вперёд остальной курс. Не замечал за Волчицей стремления быть частью толпы. Или она просто хочет быть первой? Как-то по-детски желать прийти куда-то раньше других. Или это была ревность?       В библиотеке, представлявшей из себя просторный зал под сводчатой крышей с высокими книжными стеллажами и столами между ними, мы задерживаться не стали, быстро набрав учебников по всем дисциплинам, при этом последовав совету старика Ойке брать по одному на пару. Хотя, мне кажется, нам бы хватило и одного на команду. Меньше лишних вещей таскать с собой на уроки.       Когда мы вернулись в аудиторию, вместо старого профессора нас встретила бодрая Виктория Мун. Она сообщила, что урок праховедения переносится на другой день — у старика прихватило позвоночник. Мы нарочито печально повздыхали, сетуя на то, что не будет урока, хотя Опал, как мне кажется, была сама искренность. На что профессор Мун «обрадовала» нас известием, что мы тут же переходим под её крыло.       Она отправила нас в столовую обедать, потом направила в общежитие переодеваться, а затем вытащила нас на тренировочное поле, где методично с радостной улыбкой и подбадривающими криками уничтожала нас до полной потери ориентации в пространстве. Как мы вернулись в общежитие, я уже не помнил.