***
Тяжело дыша, Мирай утёрла пот со лба, вновь принимая боевую стойку: по её прикидкам прошло не больше восьми минут, а она уже ощущала дрожь в ногах из-за непрекращающегося расхода чакры. Какаши-сан же выглядел вполне естественно, лишь дыхание было чуть сбито. Воспользоваться гендзюцу ни для одной из сторон не представлялось возможным: что-что, а развеивать чужие иллюзии Мирай умела великолепно. Сама же она не допустила и мысли, что удастся загнать обладателя шарингана в своё дзюцу. Поэтому вся их тренировка свелась к тайдзюцу, кендзюцу (как оказалось, Рокудайме великолепно обходился с вакидзаши) и если в промежутках оставалось время — ниндзюцу. Какаши-сан явно справлялся с задачей лучше, успевая сложить печати там, где она только оправлялась от удара. Это было воистину поразительно. — Возможно, я даже мог бы воспользоваться шаринганом, будь ты моим противником… Мирай воспряла от этих слов. — …лет через пять. Тебе слишком рано выдали звание джонина. Весь её настрой точно ветром сдуло; Мирай уныло посмотрела на лезвия чакры в своих руках, вспоминая, как несколько недель назад Шестой сам лично выдал ей диплом о сдаче экзамена; окончательное решение в этом году оставалось именно за ним, и он счёл её способности достойными нового звания. Она не услышала, а скорее почувствовала колебания — тихие смешки из кроны ближайшего дерева. Мирай, не оборачиваясь, метнула в ту сторону кунай, который был с лязгом отбит. — Никакой конспирации, — буркнула она. — Как грубо, Мирай-чан! — это определённо был голос Генмы-сана; его сенбон валялся на земле всего в нескольких шагах от её ног. Насколько она знала, Ширануи-сан даже не служил в АНБУ, но зато был давно знаком с Рокудайме и поэтому был включён в его охрану. Какаши, приподняв бровь (было трудно сказать, сделал ли он на самом деле что-то со своей бровью или же просто протектор изменил положение), молча наблюдал за зрелищем, размышляя, действительно ли он попал в будущее, или это всё же чудовищное искажение, вызванное мощным гендзюцу. — Я хочу посетить кладбище. Удивленная резкой сменой желаний, Мирай всё же промолчала и кивнула, отряхивая разгрузку и пряча лезвия.***
Она не знала, сколько времени уже прошло. Люди приходили и уходили, а Какаши-сан всё стоял у мемориального камня, не сводя с него глаз. — Сколько… — его голос после долгого молчания был хриплым, — сколько лет прошло с Третьей Мировой? — В пределах тридцати лет, — подсчитала Мирай. — Сколько лет Н…нынешнему Хокаге? — Тридцать два. Какаши кивнул, без слов развернулся и побрёл прочь. Мирай молча двинулась следом. Пока они ели в Ичираку рамен, к которому Какаши сам нашёл дорогу, никто не проронил ни слова. Первые несколько минут он молча смотрел на свою чашку с лапшой, когда навес отогнулся и в проёме возникло чужое лицо; отвлеченная от своей тарелки, Мирай сразу заметила гостя. — Извините за опоздание! — прощебетал Наруто, почёсывая затылок. Какаши обернулся столь стремительно, что Мирай на мгновение решила, что он сломает себе шею. Увидев Наруто, он схватился за глаз под протектором и развернулся обратно: что-то невообразимо тёмное отразилось на его лице. — … Аяме, мой заказ готов? — Конечно готов, Хокаге-сама! — женщина упёрла руку в бок, — а вам нужно выставить себе будильник, чтоб не забывать поесть. — Грешу, грешу, — признал он и только тогда удосужился осмотреть других посетителей. — Мирай, Какаши-сен-кун!.. Мирай улыбнулась, но Какаши даже не обернулся. — Как успехи? Я уже убегаю обратно, выскочил только забрать еду- — Всё в порядке, Хокаге-сама, — отозвалась она, — а что у вас? — Поиски идут, — лаконично ответил Наруто, — если возникнут проблемы, заходите. — Есть! Наруто исчез столь же быстро, как и возник. — Великий человек, — пробормотала Аяме, — но гробит свою жизнь…***
Задумчиво посозерцав некоторое время скалу Хокаге, Какаши вынес решение провести остаток дня в кабинете Наруто. — Он очень занятой человек, — предупредила Мирай, — ты не сможешь его от- — Я и не собирался! — рявкнул, не выдержав, Какаши-сан, и от его тона она замолчала. Несмотря на колкие замечания, голоса он еще ни разу не поднимал. — Хо… Хорошо, — тихо ответила она, — тогда пой- — Мирай? Она обернулась, встречаясь взглядом с Шикадаем, и её глаза расширились в удивлении. — Ты ведь с командой на миссии, — ответила она вместо приветствия. — Вот так ты значит меня приветствуешь после разлуки, — скучающе-разочарованно протянул Шикадай и перевёл взгляд на Какаши, — а это кто? — Это… Это гость из… — Я посланник дайме, — лаконично отозвался Какаши, и Мирай незаметно выдохнула. — Вот оно как, — после паузы произнёс Шикадай, едва заметным движением проведя рукой по плечу, — приехали с целью…? — Где твои манеры, Шикадай? — вспыхнула Мирай. — Исчерпались на миссии по сопровождению очередной принцессы, — без замедления ответил он, окинув гостя напоследок нечитаемым взглядом, — ладно, мне всё равно нужно идти по делам, — он поклонился Какаши, махнул рукой Мирай и развернулся. — Знаю я его дела, — пробормотала Мирай и выхватила лезвия чакры, когда ощутила со спины мощную волну. Сложив печать рассеивания, Шикадай таращился на молодого Рокудайме, с которого слетело хенге; Какаши не выглядел удивлённым. В своё оправдание, Шикадай мог сказать, что находился в том возрасте, когда еще якобы не понимал, что значит «не суй нос в чужие дела» (что, конечно же, не соответствовало действительности: одного взгляда на Мирай было достаточно, чтобы понять, что его присутствие и вопросы сейчас уместны в последнюю очередь), но Шикадай не был святым, а природное любопытство мешало пройти мимо. — Вот ведь мелкий засранец, — услышала она краем уха, но так и не поняла, откуда шёл звук: следовало прекратить усиливать слух с помощью чакры. Вернув лезвия назад, она раздраженно махнула рукой. — Добился своего? Шикадай не отрывал глаз от Какаши-сана; тот также рассматривал его в ответ с неким любопытством. — Как ты узнал? — напрямую спросил он. Шикадай указал на Мирай. — Эта женщина отрабатывала на мне всевозможные гендзюцу сколько я себя помню. У меня чесаться всё начинает, когда рядом находится стабильный очаг, такой как это хенге. Скорее всего, оно было усилено…чем-то. Какаши, уже настоящий, приподнял протектор, показывая шаринган. Шикадай стоически перенес зрелище, но затем не выдержал. — Твою м-Мирай, — он кожей ощутил её уничтожающий взгляд и сумел сдержаться, — почему молодой Какаши-сенсей разгуливает с тобой по Конохе?***
— Стало быть, Нара, да? — задумчиво произнёс Какаши, переставив фигурку на доске; партия сёги только началась, но нескольких ходов было достаточно, чтобы понять, что перед ним далеко не самый глупый противник. — Вы, скорее всего, говорили с моим отцом, — отозвался Шикадай, обдумывая следующий ход. — Сын Шикамару-сана, — разъяснила Мирай, нервно оглядываясь, — Шикадай, ты уверен, что Темари-сан придет нескоро? Объяснять ещё и ей подробности случившегося ей хотелось меньше всего. Он беспечно отмахнулся, забирая чужую фигурку и помещая на её место собственную. — Внук Шикаку-сана, стало быть, — протянул Какаши, взглядом провожая свою поверженную фигурку, — неплохо. — Хвала Хокаге — большая честь, — нечитаемым голосом ответил Шикадай; на долю мгновения Мирай увидела под маской тончайший намёк на улыбку. Она решила, что ей показалось. — Что ж, полагаю, материал сверхсекретный? Позже, после трёх сыгранных вничью партий, когда они вдвоем продолжили путь в Резиденцию, Какаши-сан мимоходом бросил: — Из него выйдет толковый шиноби. Диалог на этом был завершен.