Reincarnation

- Ты шутишь со мной? - наконец прошептала Сакура, встряхнув головой. - Мы хоть раз можем поговорить, чтобы это не превратилось в конфликт? Кана вздохнула, словно ей приходилось иметь дело с ребенком, и это кольнуло Сакуру гневом: - Нет тут конфликта. Я просто думала, что стоит тебе сказать то, о чем все думают, но не отваживаются сказать в лицо. Каким-то образом Сакуре удалось сдержаться и не позволить себе разглядывать толпу вокруг. Если бы она посмотрела и увидела осуждение в глазах  кланов-основателей, будто они и правда принимают ее за шлюху, Сакура не была уверена, что она смогла бы сдержаться и не расплакаться. В своей жизни Сакура слышала о себе много обидного, особенно в детстве, но ничего подобного ранее не было. И хотя тогда это доставляло ей боль, сейчас она могла выслушивать гадости без проблем и даже дать отпор, она стала достаточно толстокожей, поэтому ей было не так больно. Когда Сай впервые назвал ее уродиной, это был удар ниже пояса, но все это было что-то, к чему она со временем привыкла. Сейчас же все было по-другому. Никогда прежде ее так не называли. Ничего подобного. Никогда еще ее не подкашивало так жестоко одно простое слово. Шлюха. Потаскуха. Сакура бы никогда не стала использовать против кого-то столь мерзкие слова. Ну, может только если в шутку с Ино. Но в эту эпоху это было куда серьезнее, чем шутка. И факт в том, что если Кана говорит правду, все считают ее шлюхой, или потаскухой, и тогда... - Что происходит? - спросил Хаширама, с помощью локтей пробираясь  сквозь толпу. Должно быть, кто-то побежал за ним, чтобы сообщить о происходящем. Салма повернулась к главе Сенджу. - Ох, господин... - она, казалось, не находила слов, но Сакура не обращала внимания на нее и растущую толпу. Она провела руками по волосам, в груди у нее все будто сжалось. Осуждающие взгляды Учих и Сенджу, впивающиеся в нее, крепко врезались в ее память. Сакура опустила руки, пытаясь совладать с болью в груди. - Послушай, - Сакура обняла себя руками, ей было нужно чем-то занять их. - Я просто... - она глубоко вздохнула. - Что ж, спасибо, наверное. - Она надеялась, что ее голос не звучит так ломко, словно листок бумаги, как она сама это ощущала. Когда она уже собиралась отвернуться, Кана поинтересовалась: - В твоем селении все так одеваются? Сакура замерла. - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Сакура предостерегающим голосом, пристально глядя на Учиху. Похоже, Кана заметила перемену в голосе и лице Сакуры. - Насколько я знаю, подобное... поведение обычно не появляется из ниоткуда. Знаешь, как говорят? Нужна целая деревня*?.. Кана не договорила, пожав плечами, но ее большие темные глаза неотрывно следили за лицом Сакуры. Ей не нужно было заканчивать. Сакура прекрасно поняла, что та хотела сказать, и в глубине души ей это совсем не нравилось. - Кана, - прорычал Мадара, и его голос заставил беспокойное молчание, царившее здесь всего несколько мгновений назад, превратиться в холодную, мертвую тишину. Темноволосая женщина замерла, она стояла, чуть склонив подбородок и глядя на него, давая Сакуре возможность быстро сократить разделявшее их расстояние, и ударить в челюсть так сильно, как только было возможно, чтобы не сломать ее. Раздался коллективный вздох толпы и люди подались назад, не желая быть следующими на пути Сакуры, если она решит продолжить нападение. Кана неловко попятилась и упала на задницу, глаза ее были широко раскрыты, из них катились слезы. Без шарингана у нее не было никакой возможности предвидеть этот удар. Руками она прикрывала челюсть, которая, Сакура была уверена, начала опухать. Сакура стояла в футе** от нее, ее руки дрожали от гнева, который она пыталась сдержать. Она не могла поверить, что это была легендарная семья Учих, что подобный мерзкий человек может происходить из величественного клана, узнавая о котором она потратила всю жизнь. - Ты можешь называть меня так как тебе хочется, но если ты скажешь что-то плохое, нет, подумаешь что-то плохое о моем селении, я тебя урою. Ты поняла меня, сука? - прорычала Сакура, впившись взглядом в Учиху. - В следующий раз я вмажу так, что у зубы полетят в глотку. Ты ничего не знаешь о моем селении, ты ничего не знаешь о моих людях, и у тебя нет никакого чертового права говорить всякую дрянь о них, слышишь? Сакура сильнее сжала кулаки, пытаясь совладать со своим гневом. А потом ею овладело холодное спокойствие, она разжала пальцы и чуть выше подняла голову. - Всю свою жизнь я слышала истории о великой и достойной семье Учих. И знаешь что? Из тебя хреновый ее представитель. Не знаю, чего ты хотела этим добиться, но если ты хотела, чтобы я тебя ненавидела, что ж, это ты получила. Я тебя охренеть как ненавижу. Сакура вышла из своей угрожающей стойки, боль все еще жарко горела в ее груди, но все же ей было лучше. Она палила ее изнутри, казалось, прожжет в ней дыру, но пока в ней не было достаточно силы. Она наполовину развернулась, чтобы уйти, но остановилась. - Я заметила как ты смотришь на Сенджу, - сказала Сакура, глядя на землю под ногами, не в состоянии ответить на взгляд. - И как ты смотришь на меня. Будто мы хуже вас. - Она перевела взгляд расплавленной зелени на взволнованную Учиху. - Я тебе открою секрет: это революция, милочка, - и она повела вокруг рукой, - и если вы застрянете в прошлом, думая что у вас из задниц сияют звезды, то чертовски очевидно, что в будущем для вас места нет. Высказавшись, но больше не доверяя себе, что она не выбьет из Каны все дерьмо, Сакура развернулась и пошла прочь из толпы, ее взгляд был мутным из-за слез. - Пусть это будет уроком, - мягко сказала она, больше себе, чем кому-то еще, - если вы действительно хотите объединить кланы под одним знаменем - сделать одной семьей - у вас хреновое начало и еще хуже первое впечатление. - Это единственное, что связывает меня с моим селением... - произнесла она мягко, сильно хмурясь от понимания, как много в этом было правды. - Видимо, неправильно было думать, что вернувшиеся с войны люди могут больше понять, когда речь идет об утрате. Ее слова были хлесткими и, вероятно, непрошенными, но Сакуре было все равно. Ей было больно и она злилась, и в своих мыслях она могла видеть всех тех замечательных людей, которые остались в прошлом. Людей, рядом с которыми она хотела сейчас быть больше всего на свете. И слышать, как их оскорбляют, это убивало Сакуру и проливало иной свет на селение, которое, как она думала, она знала. Это было не ее селение. Это были шаги, в результате которых ее селение должно было появиться. Это место не было похоже ни на что из того, что она себе представляла, и это было для нее большим ударом. Сакура не знала, кого она сейчас больше стыдилась: двух кланов-основателей, или себя самой. По ее воспоминаниям, и во всех прочитанных книгах о двух кланах всегда создавалось такое величественное впечатление, при этом довольно толерантное, больше со стороны Сенджу, но Учиха тоже смогли адаптироваться, и все равно эти люди не соответствовали ее представлению. Они гораздо больше походили на людей из ее времени, когда она была еще девочкой, к счастью, по большей части все они стали более принимающими по мере ее взросления. Те, кто осуждает и держит все при себе. Те, кто не соответствует социальным нормам, не вписывается в целом. Она могла бы этого ожидать, учитывая временной период, но по какой-то причине, все это застало ее врасплох и стало шоком в худшем виде. Нынешние Учиха и Сенджу оказались не такими уж и отличными от людей будущего. И хотя в следующие восемьдесят лет социальные нормы значительно изменятся, социальное давление - нет. Все, о чем Сакура может думать, так это то, что она не должна быть удивлена, что ей не должно быть от этого больно. От одного человека! Но это был не один человек. Они все, должно быть, так думали. И, что интересовало ее еще больше, думали ли трое основателей о ней подобным образом? Теперь их странное отношение днем ранее обретало больше смысла. Но больно от этого было не меньше. - Сакура, - мягко позвала Салма и протянула к ней руку, когда она проходила рядом, но девушка только покачала головой, тихо пробормотав: - Не сейчас, Салма, - и продолжила идти. Сакура сбежала из самодельного селения, ей не нравилось, что сейчас был полдень и у нее не было укрытия в темноте, которое бы защитило ее. Как бы она не ненавидела луну, она бы лучше пряталась в ее приглушенном свете, нежели под яркими лучами солнца. Никогда еще в своей жизни Сакура не испытывала такого стыда и не была так расстроена. Все ее эмоции просто кипели внутри, заставляя ее скакать из одной крайности в другую. Ей хотелось одновременно кричать и плакать или кричать и ломать. И Сакура не уверена, сломаться самой, или сломать Кане нос. Но она достаточно контролировала себя, чтобы понимать, что мысли об этом сейчас хотя и могут помочь ей почувствовать себя лучше, в более отдаленной перспективе добра это не принесет. Она была не уверена, как далеко убежала, и как много раз она поскальзывалась и падала, только чтобы подняться и продолжить бежать, прежде чем она упала на колени перед большим деревом, упираясь лбом в его ствол. Ее дыхание было резким и рваным. У нее болело в боку, но на это легко было не обращать внимания. Ей нужно было время, чтобы вернуть себе самообладание, сейчас же она разрывалась между яростью и болью. На долю секунды, куда сильнее чем прежде, ярость взяла верх, и Сакура, отведя кулак назад, наполнила его чакрой и ударила дерево, пытаясь избавиться от напряжения, скрутившегося внутри нее подобно змее. Ствол дерева подался под напором ее силы. Дерево полетело, словно осколки стекла, щепки брызнули во все стороны. Ствол треснул пополам и часть его начала клониться к земле с другой стороны от Сакуры. Опускаясь, оно издавало громкий треск и тяжело стукнулось о землю. Оно лежало параллельно земле, в окружении других деревьев. Устремленный на поваленное дерево взгляд Сакуры помутился, она пыталась уловить, нет ли кого-нибудь рядом. Если неподалеку были хищники, звук падающего дерева определенно отпугнул их. Сакура вскочила на поваленный ствол, и спустила ноги вниз, обнимая ладонями голову. Этот небольшой всплеск злости немного успокоил ее, но боль все еще была внутри. Она не знала, как долго она просидела там, пытаясь думать о чем угодно кроме осуждения в глазах Учих и Сенджу и ужасных словах, которые Кана сказала о ней. О будущем Конохи. Хотя Учиха не имела ни малейшего понятия о чем или о каком месте она говорила, ее слова жалили и Сакуре хотелось вырвать по волоску все красивые волосы из головы Каны. Вот так вот. Тогда Сакура заплакала, чтобы высвободить боль и гнев через слезы. Ее взгляд стал расплываться, и судорожные вздохи заставляли ее тело дрожать. Какое-то время ей хотелось только рыдать. Прошло слишком много времени с тех пор, как она позволяла себе использовать столь простой и такой человечный способ успокоиться. С тех пор как она начала говорить себе, что слезы - это враг, она всегда пыталась держать их под замком за гневом и злостью. Но сейчас она была слишком усталой и слишком напряженной, и слезы позволяли ей почувствовать себя лучше. - Сакура. Розоволосая девушка подпрыгнула, немедленно закрываясь, глядя прямо на заговорившего человека. Ее наполненные слезами зеленые глаза расширились от удивления. - Мадара-сама? * Кана имеет ввиду поговорку «нужна целая деревня, чтобы воспитать ребенка», которая означает, что все общество должно взаимодействовать с детьми, чтобы те росли в безопасном и здоровом окружении. Кана же намекает, что раз Сакура выглядит подобным образом, значит и селение ее было такое же распущенное. Пожалуй, по смыслу близким эквивалентом можно считать в данном случае «яблочко от яблоньки недалеко падает». ** 1 фут = ~30 см.