Монстр

      Мидори уткнулась носом в плечо своей подруги и недовольно пробурчала что-то на тему своих мыслей о школьной поездке и общем сборе в шесть утра, но Фуджисаки Микото её не услышала, увлечённая перепиской со своим парнем. Девушка деловито поправила очки и перевела короткий взгляд на Васаби.       Та была похожа на воробушка: черные короткие волосы растрепались, глаза нещадно слипались, под ними были мешки, а щёки чуть покраснели от бега. Более того, спортивная куртка на Мидори была велика ей на два размера и сползала с плеч. Весь внешний вид девушки говорил о том, что она чуть не проспала, собиралась впопыхах, забыла поесть и, конечно же, утащила куртку своего старшего брата.       — Класс, по списку садимся в автобус! — громко произнесла Сатоши Фукуоми, их классная руководительница и учительница по литературе, которая выглядела противно бодро для раннего подъёма в понедельник.       Мидори спародировала учительницу писклявым голосом, но так как она это сделала в плечо своей подруги, то никто особого значения ей бубнежу не придал, а Микото лишь закатила глаза, отправляя своему парню сердечко.       Фукуоми-сенсей начала громко называть имена учеников, и те, поднимая руки, проходили в автобус занимать свободные места. Вообще, их класс 3-В не так уж и часто выбирался на экскурсии, однако когда он всё же делал это, все студенты были вынуждены подрываться примерно в пять часов утра и ехать на протяжении двух часов в неведомые дали только для того, чтобы посетить какое-нибудь очень старое, но очень скучное место. Отлынивать было нельзя, если у тебя не было справки от врача или ты не умер. При втором варианте также необходимо было предъявить справку.       Сказать, что Мидори до дрожи ненавидела эти экскурсии, значит ничего не сказать. Нет, чтобы поехать в какой-нибудь музей современности или на выставку картин. Лучше же просто шататься по старым никому ненужным местам и мечтать упасть и больше никогда не вставать.       Вскоре назвали имя Васаби, и та, грустно вздохнув, поправила свой небольшой рюкзачок, в котором была лишь вода да блокнот, зашла в автобус и села у окна в пятом ряду. Вскоре к ней присоединилась Микото, которая уже оторвалась от телефона, но всё равно игнорировала весь мир вокруг.       Затем зашли остатки студентов с сенсеем, последняя произнесла торжественную речь, и их автобус наконец-то тронулся, что означало для всех не только часа два сна, но и затёкшие мышцы под конец поездки.       — Пссс, Микото, — позвала подругу Васаби, стараясь особо не шуметь, чтобы не разбудить уже задремавших одноклассников, — у тебя есть еда?       Фуджисаки косо взглянула на подругу и достала из рюкзака бенто, приготовленное заранее, потому что она так и знала, что Мидори опять забудет поесть и станет клянчить чужую еду.       — Ты точно ангел, — прошептала та, смотря на Микото глазами, полными любви и благодарности, и, расцепив палочки, подхватила маленького розово-фиолетового осьминога и принялась радостно есть его.       Спустя минут пятнадцать, когда с едой было закончено, девушка убрала коробку и провалилась в сон, где ей снилась другая жизнь: как она является героем, спасающим жизни людей, у неё есть крутая причуда, и она спасает Микото от злодея. А потом во сне вместо героев Marvel появились герои «Моей геройской академии», и девушка с улыбкой на лице наблюдала за тем, как во сне она надирает задницу Бакугоу и становится самой-самой крутой, а потом помогает Мидории стать номером один. Где-то на заднем фоне блестела лысина Ванпанчмена и развевался алый плащ Супермэна.       Её разбудили на том моменте, где Изуку, обливаясь слезами, называл её самой лучшей героиней в мире, а Тетсутетсу просил её руки и сердца. И Мидори уже была готова ответить «Да», как Фукуоми-сенсей толкнула её в плечо и сказала, что пора вставать.       Васаби широко зевнула, встала с места и поплелась к выходу из автобуса, уже в голове додумывая то, как она в свадебном платье вышагивает к Тетсутетсу, говорит заветное «Да», и спустя пять лет вокруг них бегают трое детишек: две девочки и мальчик. Правда мальчик слишком уж смахивает на Кларка Кента, но, знаете, Мидори была бы не против изменить Тетсутетсу с Супермэном.       Однако картина реальности предстала перед ней совсем другой: ворота, которыми огорожен старый-старый храм, и крыши этого самого храма. А ещё мимо проскакала сонная птичка. Васаби уже бывала в храме Хорюдзи. Это было когда она с родителями переезжала из Токио в Киото и по пути они решили зайти в Хорюдзи и осмотреться. И несмотря на то, что этот храм являлся самым древним на территории Японии, Мидори не нравилась здешняя обстановка: он был каким-то пугающим и мрачным, а по спине пробегался холодок от одной только мысли о том, сколько же призраков может блуждать по этому месту. И не то, чтобы она верила в потусторонние силы или ещё что, но всё равно становилось не по себе.       — Идём скорее, дети! — произнесла сенсей, и все, выкрикнув в ответ вялое «Да», направились за ней.       Стоит ли говорить, что в восемь утра никого, помимо служителей, в храме не было?       Таката, вечно шумный одноклассник Мидори, начал громко возмущаться на тему бесполезности поездки, за что получил подзатыльник от своего лучшего друга, который сказал ему быть тише.       Мидори улыбнулась, глядя на эту картину препирания двух друзей, и перевела взгляд на Микото, которая опять зависла в своём телефоне. Васаби грустно вздохнула.       Микото всегда была спокойной и уравновешенной девушкой, а Мидори послушной и доброй, но это не помешало им подружиться. Они вместе с тех пор, как во втором классе Мидори попросила у неё ручку и восторженно произнесла, что тоже обожает Дораэмона, изображение которого было нарисовано на ручке. Они помогали друг другу, вместе учились и вместе шутили, раз в неделю устраивали посиделки друг у друга в гостях, а потом что-то изменилось.       Вернее, не «что-то», а у Микото появился парень. Васаби не была против него, но её покоробил тот факт, что Фуджисаки ей не рассказала о нём. Мидори лишь случайно увидела их на улице целующимися, и после этого Микото было не отвертеться. И это, пожалуй, стало каким-то поворотным моментом в их отношениях. Одна уделяла огромное количество времени своему парню, практически позабыв о лучшей подруге, а вторая зациклилась на своих ощущениях, говорящих о том, что она была предана и брошена ради какого-то студента Токийского университета.       Они поссорились, сильно, громко, с криками, что было несвойственно обеим, и после этого не разговаривали недели две. И несмотря на то, что они потом помирились, Мидори всё равно чувствовала какое-то опустошение и стену между ними, которую, однако, не спешила преодолевать, так как отлично знала, как сильно Микото ненавидит, когда кто-то лезет к ней в душу.       Конечно же, если это не её парень, подумала раздражённо Васаби.       Больше они не были так близки, как в прошлом.       — Пойдём, сенсей всех строит, — произнесла Микото, чуть наклонив голову вправо, от чего её черные длинные волосы красиво заблестели на солнце. Мидори кивнула и встала с подругой в пару.       Они выстроились в длинную колонну по парам и вошли на территорию храма, где их уже ждал экскурсовод (местный служитель) в традиционной одежде. Он поприветствовал пришедших, поправил микрофон у рта и сказал следовать за ним, рассказывая сперва о плане экскурсии, а потом и историю храма, раз пять, наверное, подчеркнув, что этому храму более тысячи четырёхсот лет.       — А это одна из старейших статуй в этом храме. Кудара Каннон или, как её ещё называют, бодхисаттва Авалокитешвара. Она была сделана в седьмом веке, но автор, к сожалению, так и остался неизвестен. Высота бодхисаттвы Каннона составляет ровно двести девять метров.       Мидори без особого интереса посмотрела на эту статую Авалокитешвары, отметив, что имя у неё непроизносимое, насколько сильно износилось дерево и какой же всё же огромный у статуи нос. Мысль о носе заставила её чуть улыбнуться, а затем они пошли дальше, останавливаясь уже у статуи Дзидзо-босацу.       — Давайте все вместе помолимся богу-покровителю детей и путешественников, — произнёс экскурсовод.       Под конец экскурсии у Мидори болели ноги, и она хотела просто сесть где-нибудь, а не молиться очередному божеству. Но, возможно, они всё же услышали её мольбы, и вскоре было объявлено свободные полчаса, за которые ребята могли отдохнуть или погулять по территории храма или вновь пройти к понравившимся статуям и изображениям.       — Пойдём, погуляем? — спросила Васаби.       — Иди без меня, я отдохну, — вяло ответила Микото.       Девушка лишь пожала плечами и прошла чуть вперёд, а затем обернулась, взглянув на подругу: та уже достала телефон и начала писать своему парню. Мидори хмыкнула и резко развернулась, стремясь покинуть Фуджисаки. Опять было обидно.       Решив долго не злиться, а лишь в очередной раз смириться с тем, что теперь подруге куда важнее её отношения с парнем, нежели дружба, хотя ком обиды застревал в горле, Васаби вернулась к бодхисаттве Каннону и села на пол напротив неё. Было в этой статуе что-то, что притягивало её, волновало.       — Что же с тобой не так? — спросила девушка, будто могла получить ответ.       Но услышала она, как и ожидалось, лишь тишину.       Мидори посидела ещё где-то пять минут, а потом, решив, что пора идти дальше, начала подниматься, как вдруг её внимание привлекло что-то блестящее сбоку у подножия статуи. Воровато оглядевшись, девушка на четвереньках подобралась к этому предмету и взяла его в руки. Он был круглым и гладким.       Затем Васаби отползла назад и встала на ноги, отряхнула колени от невидимой пыли и посмотрела на то, что достала.       Это был небольшой серебряный шарик с каким-то блестящим алым камушком. Проведя по нему пальцами, девушка почувствовала, что камушек являлся чем-то вроде кнопки, на которую она нажала: любопытство стало сильнее здравого смысла и мыслей о том, что надо бы вернуть эту вещицу служителям храма.       Шар в руках Мидори раскрылся на камешек и шесть одинаковых частей. Они были похожи на острые изогнутые колья, которые внутри светились красным. Также на этих кольях было что-то написано, но Васаби почему-то не могла прочесть ни слова, что расстраивало девушку.       Грустно вздохнув, школьница попробовала нажать на камушек, чтобы вернуть эту штуку обратно в шарообразное состояние, но у неё ничего не вышло. Тогда девушка приложила силу, ладонями сжимая бока кольев, но те ни на миллиметр не сдвинулись.       Васаби ощутила страх. Какой же ей выговор сделают за то, что она сломала старую и наверняка очень ценную реликвию? И на сколько же её оштрафуют? Девушка вздрогнула и посмотрела на статую бодхисаттвы Каннона. На секунду ей показалось, что Авалокитешвара смотрит на неё с осуждением, но девушка отогнала от себя эту мысль. Как статуя может смотреть на кого-то? Тем более с осуждением?       — Совсем крыша едет, — прошептала выпускница старшей школы, думая, куда бы деть этот шар.       Решение пришло само собой: положить шар (ну, или то, чем он является сейчас) туда, где он и лежал, а затем сделать вид, будто ничего не знает. А если кто и обнаружит, то это уже не вина Мидори, она вообще здесь ни при чём.       Васаби настолько была занята шаром, что не услышала, как в зал прошёл её одноклассник Таката. Он, увидев девушку, тут же схватил её за плечо с радостной улыбкой собираясь спросить, не знает ли она, где здесь туалет, как испуганная девушка вздрогнула, вскрикнула и выронила из рук шар, который упал на деревянный пол и с громким хрустом разломился на шесть частей: на колья.       Мидори онемела от ужаса, шокировано глядя на сломавшийся шар и уже заказывая себе гроб: родители точно убьют её за то, что она сломала какую-то древнюю штуку в древнем храме. И пощады здесь не будет, особенно со стороны матери. Та, наоборот, первой вытрясет из девушки душу.       — Ой, прости, — неловко почесав затылок, улыбнулся Таката. — Эта вещь была тебе сильно дорога, да? Обещаю, что верну за неё деньги.       После этой фразы девушка почувствовала, как кровь вскипела в её венах, а желание убивать внезапно возросло. Она схватила одноклассника, который был выше неё на целую голову, за шиворот и начала трясти, гневно шипя и проклиная его на чём свет стоит.       — Да я же… Да я не хотел, Васаби-чан! Обещаю, что починю! — Он начал махать руками, надеясь успокоить девушку, но от его слов она заводилась ещё больше.       — Эту вещь я только что нашла на полу! Ты даже не представляешь, сколько ей лет! И ты также не представляешь, что будет с нами, когда кто-нибудь узнает о произошедшем! — прошипела девушка.       Она отпустила одноклассника и горько вздохнула. Всё же её вина в произошедшем тоже есть: надо было крепче держать этот шар, да и не стоило забываться. Если бы она не была столь беспечной, то ничего бы и не произошло.       От подобных мыслей Мидори стало лишь хуже. Она тихо прошептала что-то наподобие «Ладно, давай соберём эти осколки», присела на корточки и потянулась к первому изогнутому колышку. Только Васаби коснулась его кончиком пальца, как она почувствовала подступающую тошноту и головокружение. Тело девушки напряглось, чтобы резко отстраниться, как вдруг она ощутила дикую слабость сначала в ногах, потом в руках, и в конце концов полную пустоту в голове.       Васаби потеряла сознание раньше, чем обессиленно грохнулась на пол.