Монстр

      Мидори сидела у себя в комнате, когда раздался стук в дверь. Оторвавшись от бумажек, которые Васаби пока не спешила переводить на английский, так как в её груди теплилась надежда на то, что кто-то из послушников хоть чуть-чуть, но будет знать санскрит, из-за чего ей не придётся страдать и дальше, Мидори широко зевнула.       Затем Васаби спрыгнула со стула, ощущая лёгкость в теле, и открыла дверь. По ту сторону стояли трое: Мидория, Тодороки и какая-то девушка, которая неловко переминалась с ноги на ногу где-то позади парней и смотрела на пол.       Васаби отступила в сторону, пропуская гостей и недоумённо их оглядывая, заостряя особое внимание на девушке. Внешне она чем-то была похожа на Микото, лучшую подругу Мидори, из-за чего у последней защемило сердце: она почувствовала сильную волну тоски по Фуджисаки, которая буквально захлестнула её изнутри.       — Привет, Васаби-чан! — Мидория улыбнулся, демонстрируя свои белые зубы. У него явно было хорошее настроение, которое передавалось воздушно-капельным путём, ибо как ещё можно объяснить тот факт, что тоска по Микото мгновенно притупилась, Тодороки как-то повеселел, а на устах девушки, что пришла вместе с ними, заиграла лёгкая улыбка. — Это Рюко-сан, она была дочерью главного служителя храма Хорюдзи.       Васаби мгновенно вспомнила, что именно её дневник помог ей разобраться в том, что творится в этом мире. Именно Рюко Васамура описывала то, как её товарищи стали монстрами и то, как её отец, Кайоши-сан, пожертвовал собой, чтобы спасти других.       Но что важнее, именно Рюко должна была стать главным служителем храма после отца. Исходя из этого, можно было предположить, что уже сейчас Васамура обладала хоть какими-то знаниями санскрита, которые могли бы помочь Мидори в переводе. С другой стороны, девушку напрягал тот факт, что Рюко может ей соврать или откажется помогать, желая защитить секреты храма даже после того, как он оказался покинут.       — Приятно познакомиться, меня зовут Мидори Васаби. — Девушка, несмотря на собственные не очень приятные мысли, поклонилась.       — Мне тоже, Васаби-сан. Меня зовут Рюко Васамура. Надеюсь, что мы подружимся.       Голос у девушки был высоким, но не раздражающим, что понравилось Васаби. Та явно не пыталась строить из себя кого-то, вела себя почтительно и уважительно даже несмотря на то, что была старше Мидори на несколько лет. Возможно, это всё результат воспитания в храме.       — Ты знаешь, зачем тебя позвали сюда?       Мидори показала рукой на кровать, как бы приглашая присесть. Рюко не отказалась от предложения. Впрочем, как и Тодороки с Мидорией. Те уселись рядом с девушкой. Сама же Васаби развернула стул и села на него таким образом, что её голова лежала на руках, которыми она облокачивалась на спинку стула, а её ноги были расставлены по его бокам.       — Не совсем. Я знаю, что тебя совсем недавно нашли в храме Хорюдзи, но я не знаю, как ты там оказалась и зачем я тебе, — ответила девушка.       Мидори ещё раз пробежалась взглядом по её лицу, отмечая едва заметные веснушки и необычный для её мира, но приемлемый для этого ярко-фиолетовый цвет глаз. Как ни глянь, сейчас Васамура была мало похожа на послушницу буддийского храма. Скорее уж на обычную студентку, но и тому находилось простое объяснение: будучи вне храма, Рюко могла одеваться во что хотела и делать такие причёски, какие хотела, а не следовать строгим правилам.       — Ты знаешь санскрит? — Васаби тут же перешла к делу, отводя взгляд от длинных иссиня-чёрных кос девушки.       — Нет. Так как я являюсь дочерью главного служителя храма, я с детства наблюдала за тем, как отец что-то пишет на санскрите. Порой он объяснял мне алфавит и учил некоторым словам или даже простым грамматикам, чтобы я могла сказать, как меня зовут и сколько мне лет, но так, чтобы знать санскрит — нет, никогда, — она покачала головой.       — Но ты всё же знаешь хоть что-то.       Васаби закусила губу. Её радовал тот факт, что Кайоши-сан хоть чему-то обучил свою дочь, но может ли от неё быть реальная помощь? Выйдет ли хоть что-то из этой затеи?       Мидори встала со стула и подошла к своим бумагам. Она взяла самый первый лист, на котором аккуратным почерком был написан первый параграф из книги (на самом деле Васаби переписывала его несколько раз, пока привыкала к новому для неё письму). Она протянула листок Рюко и попросила её перевести первое предложение.       Васамура приняла лист и прочла то, что ей сказали. Сперва она чуть нахмурилась, а потом неуверенно произнесла, видимо, очень боясь ошибиться:       — То, о чём я пишу далее, зовётся… Эм… Каким-то шаром. Я, к сожалению, не знаю этих двух слов. — Она ткнула пальцем в письмена. — Это вроде что-то типа дороги или тропинки. Не знаю точно, прости.       — Спасибо.       Васаби забрала листок и сама посмотрела на закорючки, которые представляли из себя буквы. Девушка была удовлетворена тем, что Рюко была в состоянии хоть частично дать ей необходимую информацию. Таким образом, у Мидори появлялось меньше хлопот, но возникал вопрос того, может ли она доверять Васамуре.       — Ну, что? — спросил Мидория, который до этого молча сидел и слушал диалог двух девушек.       Васаби перевела на него взгляд, чуть улыбнувшись тому, как сильно его кудри торчали в разные стороны. Вообще, Изуку выглядел хорошим и добрым человеком, его также можно было бы назвать красивым. Нет, он не был во вкусе Мидори, но девушка всё равно признавала, что было что-то притягательное в этих больших зелёных глазах и ярких веснушках.       — Думаю, всё в порядке, — она кивнула, а затем перевела взгляд на Рюко. — Понимаешь, проблема в том, что я не совсем отсюда. Я из другого мира, а сюда попала, когда была на экскурсии в храме Хорюдзи. Я… Скажем так, случайно разбила какой-то шар, из-за чего и оказалась здесь. Чтобы вернуться домой, мне надо сперва перевести этот текст.       — И именно для этого меня сюда позвали. — Васамура кивнула, мгновенно распознавая истинные цели Мидори.       — Ты можешь мне помочь?       Рюко задумалась. Она стучала пальцами по своей коленке, и Васаби понимала, о чём в этот момент думала девушка: она знала, что сейчас в ней боролось чувство долга перед отцом и храмом с желанием помочь бедной потерявшейся в мирах девчонке. Мидори искренне надеялась, что победит второе, но заранее утверждать не смела.       Тодороки, сидящий по левую сторону от Рюко, казался отстранённым, в отличие от чуть нахмурившегося Мидории. Казалось, что Шото вообще не волновал вопрос перевода древних текстов, однако вокруг него витала какая-то опасная аура. Вероятно, Рюко её почувствовала, от чего поёжилась.       — Я помогу тебе, — наконец-то произнесла она. — Но взамен ты объяснишь мне абсолютно всё: как ты сюда попала, что это был за шар, как он выглядел и как он связан с храмом.       — Договорились.       Они пожали друг другу руки в знак согласия.       С того момента работа над переводом продолжилась.       Сперва девушки переводили слова по-отдельности, и тут помощь Васамуры оказалась как нельзя кстати. Она указывала на те места, где писалась какая-либо грамматика, благодаря чему онлайн-переводчик с санскрита на английский реже выдавал ошибку или фразы по типу «Извините, но данное слово не найдено». Конечно, сама Рюко гением или носителем мёртвого языка не была, из-за чего довольно часто возникали ошибки в переводе, но Васаби была довольна и этим.       Текст они переводили в районе трёх дней с перерывами на еду, сон и душ. Всё это время с ними в одной комнате сидел Тодороки, развлекая себя чтением каких-то книг, просмотром фильмов и играми на телефоне. Мидори поначалу была не очень рада такой компании, она чувствовала себя каким-то преступником под наблюдением, но вскоре девушка поняла, что если за кем Шото и следит, так это за Рюко. Мидори пришла к выводу, что Тодороки не очень-то доверял Васамуре, словно опасался чего-то.       Нет, Рюко была хорошей девушкой, милой и в какой-то степени понимающей, но даже у самой Васаби порой проскальзывала мысль о том, что Васамура согласилась на всю это помощь только для того, чтобы в подходящий момент уничтожить все записи Мидори и выкрасть книгу.       Как бы глупо это ни звучало бы, но девушка не могла полностью расслабиться рядом с Васамурой. Даже если догадки Васаби были целиком и полностью ложными, она предпочитала перебдеть, чем недобдеть. И, кажется, Тодороки был того же мнения.       В конце концов Мидори начала воспринимать Шото как предмет мебели, особо на него внимания не обращая, а занимаясь своими делами.       К середине третьего дня, где-то в районе четвёртого часа, более-менее нормальный перевод на английский был закончен, и теперь надо переводить на японский. Знания английского у Васаби были слабоваты, а вот просить кого-то другого девушка смысла не видела: в тексте встречались буддийские термины, которые могли быть понятны далеко не всем.       Всё, что оставалось Мидори — это сфотографировать переписанное на камеру в гугл-переводчике и радоваться жизни.       Затем, когда перевод был получен, Мидори перепечатала готовый текст в Ворд на ноутбуке Тодороки. Так уж получилось, что во время перевода Васаби настолько надоело писать от руки, что она попросила у Шото его ноутбук, клятвенно пообещав беречь его, как зеницу ока. Более того, благодаря ноутбуку становилось легче гуглить непонятные термины в буддизме.       Первый абзац гласил вот что:       «То, о чём я пишу далее, зовётся Шаром Срединного пути. Он был создан незадолго до постройки нашего храма, и именно нам поручили охранять его. Говорят, Шар прибыл в Японию из Индии, но точно утверждать никто не может. Так же, как не могу этого делать я. Доподлинно неизвестно, кто создал этот Шар, но то, что он является самим воплощением Срединного пути, указанным нам когда-то самим Буддой, отрицать невозможно. Я горжусь тем, что наш храм является пристанищем спицы Правильного памятования, и буду молиться, чтобы так продолжалось и далее».       О Срединном пути Васаби, выросшая в семье буддистов и будучи сама отчасти буддисткой, знала много. По сути, это был путь, пройдя по которому, можно было освободиться от страданий и выйти из круга сансары — круговорота перерождения в буддизме.       О том, что за спица, о которой говорил составитель текста, Васаби тоже поняла довольно скоро. Спицей правильного памятования была одна из восьми спиц колеса Дхармы или, говоря простым языком, один из постулатов, правил правильного поведения всякого буддиста, будь он монахом или обычным человеком.       — Получается, этот храм, в котором мы тебя нашли, был чем-то вроде воплощения одной из ступеней Срединного пути? — задал вопрос Шото, когда прочёл перевод. Васаби кивнула. — И какие тогда ступени воплощают другие храмы? И что это за храмы?       — Ступеней всего восемь, как ты уже понял, — начала объяснять Мидори. — Эти ступени входят в состав какой-либо группы. Всего группы три: Мудрость, Нравственность и Духовная дисциплина. Путь Правильного памятования входит в группу Духовной дисциплины. Ещё туда входят Правильное усиление и Правильное сосредоточение. В группу Нравственности входят Правильная речь, Правильное поведение и Правильный образ жизни. А группе Мудрости принадлежат Правильное воззрение и Правильное намерение.       — И ты всё это знаешь наизусть? — он удивлённо поднял бровь.       — Про названия путей в Википедии вычитала, — призналась Мидори, неловко почесав щёку указательным пальцем. — Мы с Рюко подумали, что, если в тексте сказано, что храм Хорюдзи является воплощением пути Правильного памятования в Японии, то тогда в Японии же должны быть и другие буддийские храмы, которые воплощают собой другие пути.       — И ты теперь хочешь навестить другие храмы, верно? — Шото тяжко вздохнул.       — Так и есть. Я хочу сперва посетить храм Кинкакудзи, в котором хранятся мощи Будды. Он находится в Киото и, возможно, там я что-то найду.       Тодороки глубоко вздохнул, пару секунд что-то обдумывая, а потом ответил:       — Я поговорю с директором об этом, но ничего не обещаю.       Васаби в ответ благодарно улыбнулась.