Монстр

      На Тамаки было больно смотреть. Если в манге он вызывал у Мидори сожаление, то сейчас она чувствовала откровенную жалость к юноше. Он кутался в огромный синий шарф, пряча под ним нижнюю часть лица, надевал кофты с длинными рукавами, мешковатые штаны и огромные ботинки. Он горбился и был мрачен — ещё мрачнее, чем описывал Хирокоши-сенсей.       Это пугало и настораживало Мидори. Конечно, она знала, что парень во время апокалипсиса пережил самый настоящий ужас: его семья и лучшие друзья либо превратились в монстров, либо были убиты, однако не думала, что Тамаки станет… таким.       Амаджики провёл их с Цугиварой в пустующий класс, где одной рукой соединил вместе четыре парты, образуя одну большую, и предложил друзьям сесть и разложить вещи.       Мидори кивнула, сняла рюкзак, расстегнула его и начала потихоньку доставать то, что имело отношение к их миссии: карту путешествия со всеми отмеченными храмами, спицы, листы бумаги с переведёнными текстами и печати. Тамаки уселся на стул и взял в руку спицу, вертя её в разные стороны и внимательно осматривая. Впрочем, вскоре он её отложил и взял в руки карту.       Карта была большой: она показывала сразу всю Японию, и удержать её одной рукой было нереально. Амаджики вздохнул сквозь зубы и потянулся к карте второй рукой, которая представляла собой щупальце осьминога.       Если бы Мидори стояла, то она бы упала. Её рот в удивлении открылся, а в голове пронеслись картинки из хентайной манги.       — Ох, простите. Вас это, наверное, немного шокировало, — убитым, до ужаса хриплым голосом произнёс Тамаки, из-за чего у Васаби мурашки по спине пробежались. — Я не могу поменять руку. Ты уж извини.       — Н-ничего, всё в порядке. Просто неожиданно было, — девушка замахала руками, переводя взгляд на Ясухиро, который выглядел не менее удивлённым.       — Простите, — повторил юноша.       Ясухиро тут же принялся успокаивать Амаджики, пытаясь доказать ему, что всё в порядке, что никого он ничем не напугал, пока Мидори поддакивала словам друга и яростно кивала. Увиденное нисколько не напугало её, скорее это было неожиданно. А ещё заставляло задумываться о том, что же произошло с Тамаки, раз у него такая рука.       Мидори знала, что его способность — это превращение. Если коротко, то он может превращать части своего тела в то, что он ел. Причём, это распространяется только на органическую еду. Судя по всему, Тамаки не так давно ел осьминога (что удивило девушку, ведь в таких условиях сложно достать осьминога). Но почему он тогда превратил свою руку в щупальце? Зачем?       — Вообще, в скором времени директор Ватанагаши обещал мне, что мне поставят протез. Так что я не буду пугать людей так сильно. Да и консервированных осьминогов наконец можно будет перестать есть, — большую часть монолога он пробубнил себе под нос, но Мидори и Цугивара определённо услышали и поняли всё.       У девушки пробежался холодок по спине. Мало того, что Амаджики пережил такую огромную потерю, так ещё и лишился руки. Там сейчас, скорее всего, просто обрубок плеча, который юноша трансформирует в осьминога, чтобы у него было две передних конечности.       Васаби перевела взгляд на его лицо и закусила губу. Огромный шарф хорошо скрывал нос, рот и подбородок, и если раньше девушка гадала, почему же Тамаки ходит с шарфом, то теперь она будто прозрела, осознав, что всему виной, вероятно, уродливые шрамы.       — Не бойтесь, Тамаки-сан, — мягко произнесла она, стараясь сделать так, чтобы из голоса и взгляда пропала жалость. Меньшее, что нужно человеку в подобной ситуации — это жалость от других. — Вы нас не напугали. Просто это было немного неожиданно, но, уверяю вас, это не было мерзким или отвратительным, как вы могли подумать. Скорее, интересным. Многие в моём мире отдали бы всё, только бы у них были подобные способности.       — Правда? — удивился Амаджики.       — Клянусь, — Мидори кивнула, решив умолчать о том, что в основном о таком мечтали бы какие-нибудь грязные извращенцы.       От её ответа Тамаки как-то весь расцвёл, приободрился, и складка меж его бровей пропала. И пусть он до сих пор ссутулил спину и скрывал половину лица шарфом, от него больше не веяло угрюмостью и мрачностью. Более бодрым голосом он заговорил:       — Давайте лучше перейдём к делу. Буддизм, да? Не то, чтобы я много знаю о буддийских артефактах, но что-то рассказать могу.       — Нам понадобится любая помощь, — сказала Мидори. — Вы… Вы знаете что-нибудь о Шаре Срединного пути?       — Можно и на «ты». Всё же я не намного старше, а сейчас всё это бесполезное уважение и старшенство не имеет никакого смысла. — ответил он. — А вот Шар Срединного пути… В первый раз слышу о подобном. Однако, судя по всему, он имеет отношение к Восьмеричному пути, верно? — Васаби кивнула. — Мудрость, Нравственность и Духовная дисциплина.       — Да, верно. Каждая спица этого Шара — воплощение одного из путей. Однако спиц всего шесть, и я не понимаю, что делать с остальными двумя. Что с ними происходит? Куда они деваются? Они точно существуют? Хотя, по идее, должны, потому что на карте мне подстветилось восемь храмов.       — Расскажи мне поподробнее.       И Мидори заговорила. Она рассказала, как попала сюда, как нашла первую спицу, как нашла вторую, как поняла, что надо исследовать храмы, как смогла определить, в которые из них надо отправиться, как переводила тексты с санскрита на японский, как потела, страдала, но проделывала кучу работы только ради того, чтобы вернуться домой.       Тамаки внимательно слушал. Вообще, он был отличным слушателем: не перебивал, лишь угукал и агакал. Кивал в нужных местах и анализировал поступающую информацию.       Когда же Мидори закончила говорить, он ещё какое-то время просидел в молчании, обдумывая услышанное.       — Интересно. Странно, но интересно. Если бы не вся эта история с Шаром, то можно было бы сказать, что всему виной чья-то причуда. Но, видимо, нет. Или же… Хм… Если так подумать, то вполне может быть, что это было действие причуды, направленное на Шар. Мол, когда его кто-то коснётся, причуда активируется, и человека переносит в другой мир. Что-то типа механизма, срабатывающего при соприкосновении с ним.       — Думаешь? Но какой в этом смысл? — спросил Цугивара. — Заманить ничего не знающего человека в наш мир? Ведь на месте Мидори мог быть её одноклассник.       — Тоже верно. Но и эту теорию нельзя отбрасывать. Вполне может быть такое, что это просто случайность, или же сам Шар — что-то типа телепорта, а тебе просто не повезло.       — Это слишком сложно, — заныла Васаби. — Чёрт, мне кажется, что такими темпами я ни с чем никогда не разберусь. Аргх, бесит!       Цугивара успокаивающе погладил подругу по спине, из-за чего та вздрогнула. В голове вновь пронеслись слова Ясухиро «Именно поэтому ты мне и нравишься», и девушка залилась краской. Она закусила губу и мысленно сокрушалась, коря себя за то, что нашла время на такие глупости, вместо того, чтобы заниматься делом.       Васаби резко выпрямилась и глубоко вздохнула, надеясь, что румянец на её щеках не слишком заметен, и его вполне можно скинуть на особенности освещения в комнате. Девушка прочистила горло и взглянула на Тамаки, который вновь взял в руку спицу и начал вертеть её, осматривая со всех сторон.       — А Пути? Что с ними? Спиц шесть, но путей восемь.       — Ты узнала, какому пути принадлежит спица, найденная в храме Эйхэйдзи? — вопросом на вопрос ответил юноша.       — Нет. Для этого надо перевести эти записи. Я хотела заняться этим, пока мы будем в Шикецу.       — Что ж, хорошая мысль. А тебе самой как кажется? Попробуй вспомнить храм, его окружение, особенности, постройки, реликвии. Может, в этом есть ответ?       Мидори задумалась.       Она вспомнила первый храм — храм Хорюдзи. Самый старый буддийский храм во всей Японии. Популярен среди туристов, любим японцами. Он работает до сих пор, а тамошние служители чтят память и наследие храма, восхваляют его основателей и, конечно же, Будду. В этом храме была найдена спица Правильного памятования из группы Духовной дисциплины. Васаби приоткрыла рот. Связь была что ни на есть прямой.       Тогда она вспомнила храм Кинкакудзи. Там они нашли спицу Правильного поведения из группы Нравственности. Он является хранилищем реликвий Будды, на его крыше сидит китайский феникс, а совсем рядом — чистейший пруд, отражающий храм, деревья и сад. Этот пруд… Отражает человека и его сущность. Зная, как в родной стране любят метафоры, девушка сразу же провела параллель между озером и путём Правильного поведения. Видя своё отражение в чистейшей воде, ты видишь, что ты за человек, как ты таким стал, и как надо себя вести, чтобы быть достойным.       Храм Эйхэйдзи был огромен: у него была куча построек и пристроек, рядом находилось много магазинчиков и просто сувенирных. Но, несмотря на его размах, Мидори не могла сказать, что храм выглядел вычурно и богато. Скорее, он был совершенно обычным, даже как-то взаимодействовал с природой, предпочитая находиться с ней в некой гармонии.       — Незадолго до того, как отправиться в путь, я нашёл статью в интернете, где говорилось, что в храме Эйхэйдзи возбранялось всё, что может причинять страдания живым существам. Конечно, так и в других буддийских храмах происходит, однако в Эйхэйдзи даже простых мышеловок или лент от мух никогда не ставили, боясь навредить им, — медленно сказал Цугивара.       — Боязнь навредить всему живому? Никаких особых богатств. А если подумать, то там нигде не было лавок, где продавали бы сакэ или же сигареты. Ох… Это… — Мидори резко обернулась на Тамаки, по взгляду понимая, что они оба сейчас думают об одном и том же. — Путь правильного образа жизни.       — Именно! — энергично кивнул парень, щёлкнув пальцами.       — Значит, получается, если мы сейчас проанализируем все храмы, то можем узнать, где какая спица находится, — медленно проговорил Ясухиро. — Это, конечно, займёт какое-то время, но… Мы можем попробовать.       — Хорошая мысль, — кивнула Мидори. — Но мы так и не поняли, почему спиц шесть, а путей восемь.       Вновь воцарилось неприятное молчание. Цугивара покачал головой: только они чего-то добились, но смысл в этом, если они не знают, как эти знания применить и зачем они вообще нужны.       Конечно же, можно было бы разобраться со всем этим по ходу дела, но все трое считали, что лучше сейчас понять все эти тонкости, чтобы в будущем не оказаться в какой-нибудь заднице. Например, если окажется, что этот Шар им никак не поможет и назад в свой мир никого перемещать не собирается.       — Ваши идеи? — спросила Мидори, повертев головой от одного парня к другому. — Потому что все мои мысли на этот счёт вам и так уже известны, и я не думаю, что смогу родить что-то умное сейчас. Моя фантазия себя исчерпала.       — Мои мысли на этот счёт ты знаешь, — пожал плечами Ясухиро. — В душе не знаю, что это и как это должно работать. А у тебя как, сэмпай? Есть какие-нибудь мыслишки на свежую голову?       — Я тут подумал, буддизм же строится на преодолении себя, верно? Но для того, чтобы преодолеть себя, надо поставить перед собой цель. По сути, буддист познаёт четыре благородных истины: о страдании, о причинах появления страданий, о возможности прекращения страданий и о путях прекращения страданий. Все эти истины мотивируют его. Это и есть путь Правильного воззрения. А уже из него рождается путь Правильного намерения.       — Иными словами, человек сперва мотивирует себя, познавая четыре истины, а потом, замотивированный, ставит перед собой чёткую цель? — перефразировала Мидори.       — Но ведь они оба относятся к группе Мудрости, не так ли? — спросил Ясухиро. — А там всего два пути, и их обоих уже назвали. Значит ли это, что их спицы будут, скорее, чем-то метафоричным? Воплощением твоей цели, твоего желания?       Мидори поджала губы. Всё это одновременно звучало странно, немного притянуто за уши, но до безумия логично. Из всего этого вытекало, что спицы групп Нравственности и Духовной дисциплины будут лишь воплощением Шара, тем временем как активировать его помогут только спицы группы Мудрости. А если точнее, то воля и желание Васаби.       — Я скоро сойду с ума от всего этого, — посетовала она.       Вот только… Мидори не была уверена, что к концу путешествия захочет покинуть этот мир.