Монстр

      Мидори думала, что её ответ «Я не уверена» на вопрос о том, нравится ли ей кто-то, станет спусковым для Тодороки к тому, чтобы начать действовать. Она ожидала, что он начнёт к ней приставать, зажимать в углах, делать кабэдон и прочее-прочее-прочее, что она вычитала в книгах и подсмотрела в фильмах, но ничего такого не происходило. Шото не превращался в морального урода, который считал, что, раз девушка не уверена насчёт своих чувств, то его руки развязаны, а оставался таким же, каким и был: милым, галантным и обходительным.       И Васаби…       Она растаяла.       Не сразу, конечно, а лишь спустя ещё четыре недели. Им понадобилось прожить вместе где-то полтора месяца, чтобы Мидори наконец-то поняла, что Шото ей нравится именно как парень, а не как хороший друг.       Осознание этого факта накрыло девушку внезапно. Она просто проснулась однажды утром и, лёжа на кровати и не желая двигаться, обдумывала всё произошедшее, все действия Тодороки по отношению к ней. И чем больше она думала, тем ярче в голове становился портрет Шото, и тем сильнее сердце сжималось в груди. В какой-то момент девушке захотелось спрятаться под одеяло и закричать от смущения.       Она позволяла Тодороки изредка прикасаться к себе в невинных жестах вроде держания за руки и иногда даже поцелуев в висок. Долгое время Мидори оправдывала это тем, что таким образом она пыталась создать между ними хрупкий мостик доверия, но только в то утро она поняла, что позволяла всё это потому, что ей самой нравилось.       Она была любима, о ней заботились, её холили и лелеяли. Кому подобное отношение может не понравиться? Вот и Васаби сдалась.       Девушка понимала, что её чувства взяли своё начало не из дружбы, как в случае с Цугиварой, и не из изначальной симпатии, как было у Микото и её парня. Чувства Мидори взялись из сочувствия с примесью жалости. Если Тодороки полюбил её за доброту и поддержку в день смерти его матери, то Васаби влюбилась потому, что её сердце разрывалось от сострадания.       Мидори долго думала о том, насколько же несчастен Тодороки. Его детство было испорчено родным отцом, его братья и сестра отдалились от него, вся его семья больше напоминала сборище знакомых, а не близких родственников. И только Шото вновь обрёл мать, как тут же её потерял. Теперь в этом мире у него не оставалось никого дороже Васаби.       Иррационально, но девушка чувствовала ответственность за это, некую вину. Пусть и не специально, но она привязала Тодороки к себе. Плоды своих необдуманных действий она пожинала прямо сейчас. Хотя плоды эти были очень и очень сладкими.       Честно говоря, Мидори даже думать забыла о том, чтобы вызнать у Шото, где же находится ключ от его спальни — настолько разомлела от чужих ухаживаний.       В конце концов, Васаби встала с кровати и, поправив пижаму, в которой спала, отправилась в ванную. Видеть сейчас Тодороки ей казалось волнительным. Эти чувства отличались от того, что она испытывала к Цугиваре. Будучи с Ясухиро, Мидори постоянно не покидало ощущение, что что-то не так, но что именно — понять не могла. Теперь же, с Тодороки, всё будто бы встало на свои места.       Васаби прополоскала рот от остатков зубной пасты, сбрызнула лицо тёплой водой и вышла из ванной, направляясь прямо на первый этаж. Шото уже давно встал и даже успел приготовить завтрак. Теперь уже он сидел на диване в гостиной и читал какую-то книгу.       Мидори замерла в проходе, не зная, что делать.       — Доброе утро. Иди садись позавтракай. Сегодня у нас омлет.       — Омлет? — воодушевилась Васаби.       — Да. Мне пришлось немного поколдовать с плитой, но теперь я могу зажигать её от моего огня безо всякого газа.       Мидори присвистнула. Шото на протяжении двух недель изучал различные книги по ремонту. Он довольно долго колупался на кухне с набором инструментов. Девушка не знала, чем он занимался, да и сам Тодороки отказывался отвечать, приговаривая, что это сюрприз.       И вот, этот сюрприз оказался вполне реальной возможностью готовить еду на плите.       — Ты… Вау, это удивительно! — восхитилась девушка.       Она поспешила на кухню. Действительно: на столе стоял накрытый крышкой омлет, а на плите подсыхало какое-то пятнышко, свидетельствующее о том, что сегодня, спустя долгие-долгие месяцы после апокалипсиса, её наконец-то использовали по назначению.       — Скоро зима. В доме становится всё холоднее и холоднее. Отопление не работает, а одеяла уже мало спасают, — заговорил Шото, появившись за спиной Мидори и положив лоб ей на плечо. Девушка замерла столбом, ощущая приятную тяжесть чужой головы. — Я хочу настроить нам отопление, но это займёт какое-то время. Прости, что я так долго колупался с плитой. И, видимо, с отоплением я тоже застряну на какое-то время.       — Ты… Тодороки-кун, не говори глупостей! — искренне возмутилась Мидори, резко разворачиваясь и беря его лицо в свои руки. — Какое «прости»? Ты — большой молодец! Ты за две недели смог переделать плиту так, чтобы на ней можно было готовить! А теперь ты собираешься заняться отоплением! Ты заботишься о нас даже больше, чем следовало бы.       Шото на её слова нежно улыбнулся, а затем, взяв левую руку девушки в свою, чуть повернул голову и поцеловал её. Мидори залилась краской, понимая, в каком положении они находятся и что она сама только что сделала.       Она хотела было импульсивно отдёрнуть руку, но Тодороки не позволил ей этого, резко дёргая девушку на себя и крепко обнимая. Васаби затрепетала в его объятиях. Они обнимались не впервые, но именно сейчас, когда девушка осознавала свои истинные чувства, всё для неё стало в новинку.       — Я забочусь о нас, потому что хочу этого. Мне нравится жить с тобой в одном доме под одной крышей.       Слова Шото тронули Мидори, но она не стала на них отвечать, лишь зарылась лицом в его грудь. Смущение алыми пятнами играло на щеках девушки.       Васаби больше не собиралась убегать. Теперь она хотела просто плыть по течению, позволять своим недавно осознанным чувствам расти.       Причину подобного девушка прекрасно понимала. И заключалась она в том, что Мидори тоже была человеком. Она устала смотреть на подругу, с головой погруженную в отношения, она тоже хотела быть любимой хоть кем-то, ей нравилось, когда о ней заботились. В конце концов, Васаби устала бегать от самой себя и притворяться, что ей всё это безразлично, что Цугивара — её единственный опыт на ближайшие пару лет.       Мидори могла сколько угодно врать другим, но только не себе. Ей хотелось любви, хотелось отношений, хотелось быть значимой для кого-то. Сподвигла ли её на это зависть к подруге, романтичная душа или же всё из-за гормонов — какая разница?       Наконец-то наступил момент, когда Мидори прекратила сопротивляться не только Шото, но и самой себе. Наконец-то она позволила ему приблизиться, а себе — ответить на чужие чувства.       Внезапно Тодороки сам отстранился от Васаби.       — Ешь скорее. Сегодня я хочу показать тебе кое-что. И чем раньше ты доешь, тем скорее мы поедем к этому месту.       — Ты сказал «поедем»? На машине? — не поверила своим ушам Мидори.       — Именно.       — А куда? Разве там не опасно? Ты говорил, что там полно монстров!       — Там, куда мы поедем, безопасно. Я тебе обещаю. А теперь садись за стол.       Васаби взволнованно кивнула и села на стул, пододвигая к себе тарелку с яичницей. Тодороки добавил в неё сушёную зелень, которую смог раздобыть в магазине во время недавней вылазки, благодаря чему вкус местами был немного горьковат, но так было даже вкуснее.       Девушка, подгоняемая интересом, быстро управилась с едой и даже помыла посуду. Поставив тарелку на сушилку, она вытерла руки полотенцем и обернулась к Тодороки. Тот стоял, облокотившись о спинку дивана, и вертел на указательном пальце брелок от ключей от машины. Сердце Васаби замерло. Сейчас Шото был как никогда красив.       — Беги переодевайся. Я буду ждать тебя на улице.       Мидори кивнула и отправилась наверх. Там она распахнула дверцы шкафа, придирчиво рассматривая одежду, лежавшую на полках. Когда Мидори возвращалась в этот мир, она практически не брала с собой никакую одежду, если не считать сменную. В этом доме она откопала вещи, принадлежавшие бывшей хозяйке. Те были великоваты Васаби, но девушка, взявшись за иголку с ниткой, принялась штопать и подшивать. Так, у неё появилось довольно много свитеров, рубашек, джинс и юбок.       Поначалу было сложно, Мидори исколола себе все пальцы, но, как говорится, терпение и труд всё перетрут. Девушка довольно быстро наловчилась и теперь уже более-менее свободно пользовалась иголкой, больше не боясь уколоться.       Васаби выбрала тёплый свитер и штаны с подкладкой. Спустившись, девушка натянула сапоги, доставшиеся всё так же от прошлой хозяйки (хотя бы в этот раз у них совпали размеры ног), и пальто. Выйдя во двор, девушка увидела, что ворота были растоплены, а Шото стоял у машины.       Девушка быстрым шагом направилась к Тодороки, на ходу застёгивая пуговицы пальто.       — Поехали? — спросила она.       Шото кивнул.       Мидори открыла дверь и села в салон. Вскоре водительское сидение занял Тодороки. Они выехали за пределы участка, где юноша, приоткрыв окно, высунул в него руку, делая лёгкий взмах. В боковое зеркало Мидори увидела, как ворота вновь покрылись толстым слоем льда.       Затем они поехали.       Васаби постоянно смотрела в окно, разглядывая чудесные местные пейзажи и высматривая монстров. Тех не попадалось.       — А где все монстры? — спросила она.       — Я тебе не рассказывал, но во время вылазок я также пытался обезопасить район, в котором находится наш дом. Я ставил печати и убивал монстров, когда те попадались у меня на пути.       — Ох, — поражённо выдохнула Васаби. — Теперь понятно, почему, когда ты выезжал в город, тебя не было целый день.       — Всё, чтобы мы могли спокойно здесь жить.       «Но ведь однажды мы отсюда уедем, верно?» — мысленно спросила Мидори, но не позволила этим словам сорваться с языка. Вместо этого она лишь кивнула.       Тем временем Тодороки продолжил:       — Я довольно сильно расширил безопасную зону, так что на пути в то место, куда мы едем, нам не попадутся никакие монстры, не беспокойся.       — Я не беспокоюсь. Я доверяю тебе.       Мидори чуть улыбнулась, глядя на Шото. Тот, придерживая руль одной рукой, взял во вторую ладонь девушки. Васаби почувствовала, как по венам растекается смущение. Она поспешно отвернулась, но руку не убрала, лишь на мгновение сжала, как бы говоря Шото, что она принимает его ухаживания и не спешит их отвергать.       Подобный маленький жест повлиял на атмосферу в салоне и ехать стало как-то легче. Шото уверенно вёл машину вперёд, объезжая все кочки и ямы. Мидори спокойно сидела рядом, глядя в окно.       Всё это напоминало их путешествия в поисках спиц от шара. На губах Васаби проскользнула лёгкая ностальгическая улыбка, и девушка поспешила поделиться своими мыслями с Тодороки.       — Тогда всё было иначе, — медленно произнёс он. — Ты спешила сбежать из этого мира, ходила постоянно напряжённая и много думала о том, что не заслуживало твоего внимания.       — Это было тогда. Но теперь я здесь, — отозвалась девушка. — Потому что этот мир стал моим.       — Не лучший выбор, конечно, но я рад, что ты вернулась.       Мидори вновь почувствовала, как смущается, но в этот раз позволила этому чувству завладеть собой. Ей было приятно, и она настолько потонула в этой неге, что проморгала тот момент, когда они приехали.