Помни меня

I -Надо было слушать Лютика! - обреченно пробурчал Геральт, устало подпирая стену дома. -Ладно тебе! - Хивая, казалось, ничего не беспокоило. Впрочем, ведьмак все чаще думал, что этого наемника-краснолюда и правда ничего особо не беспокоило — ни деньги, ни карты, ни женщины, ни слава. Единственное, что могло поколебать каменную уверенность Золтана в то «что когда-нибудь все будет хорошо» - это отсутствие халявной выпивки, но, в сущности, это действительно было невозможным в этом мире: где-нибудь кто-нибудь да нальет за историю, драку или просто треп. Зато Геральт все сильнее чувствовал, что запутывается в паутине. Дело даже не в том, что Цири опять куда-то убежала — да, теперь Геральт был уже четко уверен, что не пропала, а именно убежала — в конце концов, это и правда было очень обычно для Цири, а то, что все отчетливее стал проглядывать знакомый круг событий — и в нем Геральту было уготовано место бескорыстного и смелого спасителя... без дальнейших привилегий. И вроде бы так и должно-то быть — назвался отцом, так выполняй роль отца. Тем более, что родному отцу было немного не до воспитания и тем более поисков — ох уж эти сложности бытия высокородными наследниками — но Геральт все же был на такой расклад не согласен. Но ведьмак понимал, что это сугубо его личные проблемы, что особенно злило. Одно дело — в тайне надеяться и лелеять мысль, что однажды объект воздыхания решит сам нарушить правила и кинуться в объятия с желанием поцелуя и чего-то большего, другое — понимать, что этой перепуганной и перебитой жизнью девушке в первую очередь нужен родитель, а не любовник, друг или рыцарь-воспеватель. И что, самое ужасное — Геральт на эту роль сам подписался, и теперь Цири, возможно, надеется на помощь и спасение несмотря на всю эту странную историю. И кто он после такого? Предатель. -Надо было слушать Лютика, - повторил Геральт. - Мы тут едва ли ее сможем найти. -Да ладно тебе, - снова отмахнулся Хивай. - Она девка заметная. А в Новиграде не так много народа, если знать как искать. -Надеюсь, ты прав, - хмыкнул Геральт. - Холера, прошло уже три дня. А если с ней что-то случилось? -Ну, - тут в голосе Хивая промелькнули осторожно-неприязненные нотки. - Если ты хочешь сказать, что рядом с ней что-то случилось — то мы бы точно уже услышали. Сейчас я не позавидую тем негодяям, что решат попытать свое счастье... при ее талантах. Пошли промочим горло. Полдня уже на ногах. -Пошли, - согласился ведьмак. В этой части Новиграда — торговом квартале около северной окраины гавани и Хиваю, и Геральту доводилось бывать редко: делать там было нечего. Поэтому завернув в первую попавшуюся забегаловку для портовых рабочих, друзья разместились за столиком, прикидывая, насколько разбавленной и дерьмовой тут будет брага. Пока нерасторопная хозяйка приняла заказ и пошла наполнять кружки и накидывать вяленого мяса с поджаренными сухарями для закуски, Хивай осматривал посетителей, а Геральт попытался медитировать. -Эй, Джеральд! - раздался со спины знакомый голос. Друзья обернулись и обнаружили беглянку в самом неожиданном виде — теперь это была не белокурая длинноволосая девушка с печальным шрамом на лице, а скорее смуглый паренек-юнга, который ждет отправления своей посудины в торговый рейд. -Маскировка — высший класс, - похвалил Хивай. - Вот потому мы и не нашли ее — искали не там и не того. -А зачем вы меня вообще ищете? - уточнила девушка. -Я как бы твой приемный отец, - объявил Геральт. - Вернее, приемный отец Цири. -А, это объясняет твой взгляд «я бы вдул», - мрачно изрекла девушка. - Если я не Цири, то теперь можно. Хотя логика в этом есть. Окей, ты мой приемный отец — а этот? -А это мой друг, который составляет мне компанию, - пояснил Геральт, с удивлением обнаруживший, что Хивай более, чем спокойно выслушал слова про неоднозначные отношения. Статус «безумна» явно сгладил откровенность. -Тоже логично. Ладно, меня, похоже, тут ищут с какой-то не очень доброй целью. Ну... да, не меня — эту самую Цири. А я под раздачу попала. У вас есть какие-то идеи, кто бы это мог быть? -А ты уверена... -Что это не мои фантазии? Знаешь, если у меня и паранойя — это не значит, что за мной никто не следит. И что-то мне тоже кажется, что вопрос даже не во мне — а в том, что ты такой. Потому что пока я не нашла ни одной причины, что могло бы заставить кучку недобрых людей гонять меня по этому гнилому городку. -Ну... Дело в том, что у тебя есть родной отец, - выдал Геральт. - И он большая шишка. И... -Не мой отец — мой отец инженер, который развелся с моей матерью много лет назад и особо не рвался общаться и до моей болезни, а уж после и подавно не проявлял себя. Ты говоришь про эту Цири. -Да, конечно. Про Цири. Извини, Ира, я, кажется, начал понимать, - Геральт действительно вдруг начал понимать. Ведь, собственно, она сама все сказала. «Если я не Цири — то теперь можно». Теперь она не императорская дочь. Теперь она не помнит ничего, что их связывало раньше. Теперь даже у него другое имя — и ничто не может вытащить на поверхность прошлого. И — о ирония, теперь она не Цири. Только вот вопрос — а в чем разница? Есть ли на самом деле разница между Ирой и Цири? Ведь запах, тело, внешность — ну, за тем наносным и легко изменяемым уровнем, его воспоминания — они о том же человеке. Или о другом? В чем разница? Где граница? - Так вот, он большая шишка, и его дочь, видимо, хотят взять в заложники, - продолжала Ира. -Все хуже — она единственная дочь и наследница, - поправил Геральт. -Наследница чего? - уточнила Ира. -Имперского трона, - подытожил Геральт. -Однако. В это время Хивай задумчиво прихлебывал принесенное пиво. -Ладно, ребята, - наконец изрек он. - Я, кажется, тоже понял. Когда будет на месте твой приятель, которому ты писал? -Не знаю, зависит от того, насколько занят Регис и как положение на границе, - Геральт настороженно отнесся к этому «я, кажется, тоже понял». - А что? -Мне б поболтать с ним, пока вы там разбираться будете. По мелочам. II -Осторожно! Уйти из-под стрелы! Команды раздавались через рацию, а я задумчиво смотрела, как сосредоточенные люди в кабине специальной машины смотрят на экраны компьютеров, разбираясь в графиках спектрометра. -Еще метров пять можно! -Точно? -Да. Отлично, если еще пять метров — значит, этот гребаный мост над пропастью несколько крепче, чем мне казалось. -Рита, тебя к телефону — Жора выдрал меня из задумчивости. -Блядь, скажи, чтобы перезвонили. -Это по поводу Редина из ментовки. -Блядь! Я поплелась в барак, где располагались инженеры и офисные прибамбасы. -Маргарита Цирева, слушаю, - нетерпеливо отозвалась я в трубку. -Добрый день, майор Конашев снова беспокоит. Простите за прошлый разговор, насколько я понимаю, вы не в курсе ситуации, - майор с бесцветным голосом перешел к делу без особых прелюдий. -А я еб... Простите, не знаю, в чем дело, у меня сейчас замеры. -Извините еще раз за беспокойство. Да, мне сказали, что у вас очень важный проект. Вы знали о вашей сестре? -Чего? - не поняла я. - Сестре? Я единственный ребенок. -Нет. У вас еще есть сестра-близнец, Ирина Цирева. Сейчас ваша мать рядом, она готова... -Не надо, - я не была ошарашена, скорее — я получила ответы на многие вопросы. Слишком многие. -Ирина... она не контактировала с вами? -Нет. -И вы не знаете, где сейчас ее можно найти? -Нет. А что? -У нее... тяжелое расстройство психики. После смены имени возникла путаница, поэтому мы пока не можем найти ее, но есть большая вероятность, что она опасна для окружающих. И прежде всего — для вас. Пожалуйста, если вдруг у вас появится информация — срочно сообщите нам. -Конечно. Майор Конашев, скажите, пожалуйста, моя мать — она не раскаивалась? -Нет. -Спасибо. -Мне жаль. Я положила трубку. Потом поднялась и пошла на улицу, на ходу закуривая и застегивая куртку. Мне, конечно, было не до моста, ни до обследования русла, ни до, в целом, до бабла и работы. Просто наличие сестры — это все объясняло. И ощущение взгляда в спину, будто я забрала у кого-то то, что ему полагалось, и странные письма и звонки, словно меня спутали с кем-то, и необычные слова первого мужа — о том, что я не совершала. Просто у меня был близнец, на которого натыкались люди и не могли ее от меня отличить. Просто у меня был человек, который вечно находился в моей тени, без права и счастья, без имени и лица. Вечный отсвет чужой жизни. А я чувствовала вину. За то, что мне разрешили жить — а ей нет. Ее спрятали ото всех, а я должна была жить за двоих. И вот она вырвалась из заточения — а что я? Неужели я должна ее сдать снова в тюрьму из-за ее болезни? И кто посмел решить, правда ли она больна или это только мнение нашей матери. С другой стороны — вопрос, насколько она адекватна. А если это она убила Эдичку? За то, что тот хотел взять в жены меня? За то, что я отвергла то, что хотела она? И если она захочет мстить, то насколько я буду в стороне от ее мести. Спасибо мама за наше счастливое детство. С этими мыслями я подошла к полотну, где суетились геологи, строители и Жора. -Рит, слушай, ты только глянь! - позвал он меня. Я осторожно посмотрела вниз. Река делилась на две части — верхняя часть русла текла по поверхности, а вторая часть уходила в землю, постепенно пробив в скале проход. Теперь оба потока объединялись в один и лишь потом низвергались в недра гор. -Плохо, - отозвалась я. - Карстовые процессы явно усилились с прокладки. Эту речку надо деть куда-то, иначе при малейшем половодье тут все размоет и унесет к хуевой матери. -Во, та же мысль, - это подошел Валерий Павлович, прораб. - Да уж, подкинули нам задачку. Еще и скала на этой стороне нестабильна. Конечно, в ней тоннель теперь. -А если залить бетоном? -А русло куда? -А в трубу. -А вывести куда? Завод питьевой воды только если строить. В бутылки — и на эспорт. Хотя понятно, что единственное, что можно сделать — это вывести в трубу и безопасно слить воду. Да хотя бы в ту же расщелину, все равно тут места до жопы. -Эй, смотрите. Там человек! Луч прожектора метнулся в какую-то точку — и я отчетливо разглядела, несмотря на огромное расстояние лицо этой черной фигурки. Это было мое собственное лицо. III Вода буквально раздавила череп кита, пока Она вылезала из этой костяной клетки. Еще секунда — и обломки с грохотом унесло пенными потоками ледяной воды, окутав Ее вуалью инея. Куда ей теперь идти? Где она — и кто она здесь? А кем она была там? Она знала, что обычно ответом на эти вопросы бывает имя, которое дает кто-то. Но там, откуда Она пришла, ее никто не звал, а она — не отвечала. Но свое молчание она нарушила, и теперь расплатой за это будет имя. Если, конечно, ей кто-то встретиться. Если тут кто-то есть, иначе же она будет свободна от своего наказания. Она решила, что не знает, хочет ли она получить имя. Поэтому лучше поискать путь к мосту — теперь он четко чернел там, в высоте. Такой настоящий — и все такой же недоступный. Или же мост — это ошибка, иллюзия и ложь, какими обычно привлекают цветы. Как аромат и цвет их лепестков, алый, как огонь, но неспособный ни обжечь, ни согреть. Она села на камень и стала слушать воду. Вода пела о ночи, о камне, о смерти, какую она должна принести каким-то поездам. -Почему ты их ненавидишь? - спросила Она, решив, что однажды нарушив тишину, нет смысла дальше держать обет. -Потому что они лишь используют меня, они лишь за-ставляют меня крутить колесо, они не слышат меня, как слышишь меня ты, - ответила вода. -И что? - не поняла Она. -Пусть они услышат меня. Они будут чтить меня, они будут вспоминать обо мне, когда упадет поезд, - шептала вода. Она кивнула и молча стала перепрыгивать с камня на камень, двигаясь вверх. Изредка Она смотрела на то, как в воде отражаются звезды и мелькают лица каких-то мертвецов. Такие похожие и такие изуродованные. И вдруг Она поняла, что это не много странных утопленников — что это ее собственное лицо. Она припала к глади воды — и стала рассматривать себя. Шрамы и ожоги, ссадины и порезы — все ее лицо сливалось в одно уродливое месиво из перекореженной кожи и рубцов, и нельзя даже было понять, как на самом деле оно выглядело изначально. Вдруг черноту глубины рассек луч света и четко выявил Ее. Она подняла глаза — и там, высоко- высоко стояли множество силуэтов, что-то кричали и указывали на нее. Она забилась под камень, избегая света. Потому что вспомнила, какое имя ей кто-то дал когда-то. Стерва. Падаль. Мертвечина. Это имя и изуродовало лицо. Это имя и стало клеймом. Лучше быть безымянным призраком, чем родиться в мир неживым уродом.