Весна — время обновлений. Всё в природе перерождается, начинает новую жизнь. Кажется, что весной и люди перерождаются, видя новые возможности и перспективы. Но что значит «Весна» для другого населения планеты, не только нашего мира? Для них это слово, и ничего более. Скорее, это просто набор букв, даже звуков, — что заставляет людей улыбаться от предвкушения тёплого сезона, — от него нет. Просто весна. Просто очередной период бессмертной жизни, и ничего более.
Сейчас Япония, как и другие страны, окунается в великолепные краски преображающейся природы. Это лучше видно за городом. Но эти цвета приближающегося лета с лёгкостью разрушила рассекающая воздух и тишину машина. Как хорошо, что гул мотора продолжался недолго. Через несколько минут автомобиль остановился возле ворот поместья.
Из машины вышел тот, кто привык рушить законы природы, кто считал своей обязанностью очистить этот грязный мир, кого никогда не волновало происходящее вокруг.
Уже сидя на диване и дожидаясь хотя бы одного из принцев, король вампиров успел перебрать в своей голове более сотни вариантов, если вдруг что-то пойдёт не по плану.
Карл давно поменял свою политику. И это факт. Он не до конца был уверен в своём давнем товарище, не до конца был уверен в своём сыне и не до конца доверял самому себе. Любое сомнение, любое бездействие могло повлечь беду — и ослабление его влияния на ситуацию. Нужен запасной план. И он уже готов. Вампир больше не искал «обычных» жертв на улицах, в публичных домах или приютах. Теперь он брал девушек из церквей. Такая резкая смена жертв вызвала резонанс среди верхушек в мире демонов, но он смог оправдаться, впрочем, как и всегда.
Лучше сейчас он начнёт медленно и постепенно подготавливать почву для запасного варианта, нежели сделать всё в последний момент.
Хотя его клинок, что сможет резать исключительно по приказу своего хозяина, только точится.
По-хорошему, вампир бы и Тиану заточил под себя, но…
Было слишком много «но». И самое большое и опасное из них — Якоб, который, как и сам Карлхайнц, никого не боится. Поэтому свернуть шею королю другого государства «Центр»* сможет на раз-два.
— Что заставило вас явиться без предупреждения, отец?
— И я рад видеть тебя, Рейджи, — встав в полный рост, король повернулся к своим сыновьям, что уже успели расположиться по всему периметру гостиной, — рад видеть вас всех, дети мои.
Но никто не собирался отвечать любезностью главе семьи, если его таковым вообще считали.
— Для чего ты появился в моём доме? — начал со свойственной ему хрипотой в голосе Шу.
Обстановка накалилась из-за одного вопроса. Все успели ощутить на собственной коже атмосферу неприязни и желания убить. Почти все. Шу и Карлхайнц были очень расслаблены. Старшему сыну всё в принципе было до одного места, а королю не хотелось сейчас копаться в детских травмах своих отпрысков и заново их воспитывать. Все остальные находились в безумном напряжении.
— К сожалению, я приехал не на семейный ужин, а для того, чтобы поговорить с Аято и Шу.
Намёк был до предельного ясен — всем нужно было уйти, кроме этих двоих. Будто никто ничего не услышит, находясь в своей комнате.
— Для чего припёрся, старик? — обстановку смог разрядить Аято. Его привычный тон, манера и вид «Я тут главный» работали даже на отце. Старший из тройняшек получает одобрительную ухмылку от брата, но значения её не понимает. Зато Карлхайнц чувствует это отвращение и неуважение своей персоны в этом доме. Но ничего. Он научит этих юношей уважению к старшим.
— Я тут узнал, что двух последних девушек убил ты, сынок, — его тембр, манера и голос сейчас чертовски были похожи на замашки Райто. — Так нельзя, нельзя. Тебя нужно наказать.
— Что? — Аято готов был поклясться, что за свою долгую вампирскую жизнь уши работали исправно, но сейчас, кажется, они решили его подвести.
— Ты поедешь в Академию Мирай на год обучения.
— Что, блядь? — Было непонятно: то ли Аято возмущается, что ему придётся учиться в Мирай, то ли он хочет узнать, что это такое. Но заданный вопрос не понравился отцу семьи. Он так сильно насупил брови, что у него появились морщины.
— Академия Мирай — это учебное заведение для всех существ, кроме людей, — решил вмешаться Шу, — как мне известно, её создали, чтобы поддерживать дружеские отношения и готовить будущих наследников.
Всё время, пока говорил старший сын, король лишь кивал головой, давая понять, что Шу прав. До Аято ещё долго доходило, что от него хотят, но как только маленькая искорка в его голове крикнула: «От тебя хотят избавиться! Лишить тебя всех благ!» — начался шквал самых приятных слов в адрес его любимого «папы». Только долго слушать его не хотели.
— Да как ты смеешь, сопляк, — не вытерпел вампир поток отборных ругательств.
Всё-таки обзывать собственного родителя — перебор. Особенно, когда он является сильнейшим вампиром. Пока что.
Видимо маты Аято так сильно зацепили Карлхайнца, что он решил преподать мальцу урок, показав с кем он говорит.
Собирая вокруг себя эфирные тела, вампир предавал им грязно-фиолетовый цвет. Эти сгустки энергии притягивали за собой и воздух. Его становилось всё меньше. Дышать становится сложнее, обычный человек давно бы умер от нехватки кислорода, но вампирам ни к чему он, так что сейчас их жизни ничего не угрожает. Шу точно был в этом уверен, а Аято…испугался. Как трусливый кролик захотел убежать в норку и спрятаться в ней. Он прекрасно чувствует мощь своего отца и превосходство над собой, что его очень сильно пугает.
— Я согласен! — не без дрожи в голосе прокричал вампир. В дальнейшем он ещё много раз будет вспоминать нелепость всей ситуации. И причину, из-за которой его отправили в непонятное место.
— Вот и славно, — снова мягкая улыбка легла на лицо короля, и эфир испарился, словно здесь его и не было. — Шу, ты тоже отправишься с нами.
Блондин с удовольствием бы проигнорировал слова своего биологического отца, но давление от его магии испытывать всё-таки не хотелось.
***
Уже через час трое вампиров сидели в лимузине и направлялись в сторону того места, которое перевернёт жизнь Шу и Аято с ног до головы. Только жаль, что они об этом не подозревают.
Аято всё вспоминал, как его «провожали» братья. Никто даже не удосужился взглянуть в окно, кроме Райто, конечно. В этом не было ничего удивительного, но эта мнимость семьи иногда доводила вампира до неопределённой точки, когда хочется кричать от невыносимого одиночества в доме с пятью братьями, когда наступает полное безразличие. Часто ли он так метался? Каждый день. И это всё больше выводило из себя. Но никто ему не поможет. Даже самый близкий человек, Райто, в этой ситуации был бесполезен. Он просто не видел, что происходит внутри родного брата. Или не хотел видеть.
Но был всё-таки тот, кто видел и чувствовал Аято насквозь — Шу. И не потому, что он такой чуткий старший братик. Всё далеко не так.
Сила короля передаётся по наследству. И это проклятье всех старших детей, по мнению блондина. Конечно был шанс, что церемония совершеннолетия спасёт ситуацию и силу получит кто-то другой, но по итогу Шу мучается из-за мыслей братьев. Каждый чёртов день он слышит их мысли в своей голове. Каждый чёртов день он чувствует ненависть Рейджи. Каждый чёртов день он слышит, как переживает Аято. Любой на его месте сошёл бы с ума. Но и тут-то Сакамаки отличился. Он смог развить свою способность до уровня управления чужими мыслями. Правда, никто об этом и не догадывается.
Почти никто.
Шу в глазах Карлхайнца давно потерял трон, способности и «отцовскую любовь». После выходки Рейджи, старший сын стал бесполезным. Абстрагировавшись от всех, мальчик закапывал свои способности как мог, но по итогу не смог долго скрывать их от безумия внимательного отца. Тогда-то надежда на двух Адамов вернулась. И до сих пор она не угасала. Карлхайнц прекрасно видит, как развиваются способности наследника. Поэтому он и взял его с собой. Такой второй вариант. Кто знает, может Якобу он понравится намного больше, чем взбалмошный Аято.
***
***
Игра начинается, когда лимузин останавливается на границе между двумя мирами. Чувства вампиров обостряются, они начинают ощущать прилив безумной энергии и одновременно полное опустошение. Карлхайнц давно привык к этим побочным «эффектам» от пограничья, а вот его сыновья с трудом могут стоять на ровном месте, хоть и скрывают это.
Сконцентрировать своё внимание на месте, в которое привёл их сумасшедший старик, выходит… совсем не выходит. У Аято буквально всё плывёт перед глазами и клонит в сон. Такое чувство, будто он вот-вот упадёт и проспит несколько дней. Это состояние жутко бесило вампира. Подливала масло в огонь эта неизвестность будущего. Зачем его сюда притащили? Он на полном серьёзе будет учиться здесь? В этом непонятном, в архитектурном плане, сооружении, которое плыло перед глазами, и с этой кучей народа, что косилась в его сторону и перешёптывалась? Да он убьёт здесь всех и каждого, если только пожелает.
Аято и не догадывался, что здесь вампиры в десятки раз сильнее. Но если он продолжит так кипеть изнутри, то узнает это на собственной шкуре. Такая резкая раздражительность характерна для непривыкшего гостя в пограничье. Только будет ой как несладко, если кто-то попадётся под его горячую руку.
Полностью сконцентрировавшись на новых ощущениях, Аято перестаёт чувствовать, что происходит вокруг него. Поэтому он не замечает неизвестный объект, что подошёл слишком близко. Настолько близко, что им не хватает места и вампиру приходится сделать два неловких шага вперёд и упасть. Вместе с кем-то.
— Простите, — послышались извинения за спиной. Но они не помогут. Сакамаки дошёл до своего предела.
