Soldiers

      Фэй тряслась в седле уже несколько дней, передвигаясь так быстро, насколько это было возможно. Она уже со счета сбилась, сколько лошадей сменила по дороге от стены Розы до стены Сины.       Ее путь лежал прямо в столицу королевства Митру. Именно там Фэй жила с 11 лет, пока её не сослали в Гарнизон за неподчинение.       У Фэй было много времени поразмыслить над произошедшим и придумать, что рассказать, а что утаить от матери, но сделать это надо было так, чтобы у той не осталось сомнений относительно дочери. И хотя ложь была делом опасным, иногда без неё было не обойтись.       Фэй старалась не лгать слишком много. Вырвавшись ложь обретала форму, множилась и затягивалась петлёй на шее незадачливого лжеца. Но то, что делала Фэй, было куда сложнее лжи. Это была смесь  полуправды и  полулжи. Она придумывала образ, а потом вживалась в него. Вымысел становился правдой. Фэй была почти актёром. Только, если у актёров спектакль длился лишь пару часов, игра Фэй могла затянуться на годы, и с каждым разом ей все труднее становилось отыскать настоящую себя.       Домой Фэй добралась к вечеру. Солнце уже садилось, а в окнах зажигался свет. В поместье Грейсов свет горел в каждом огне. Здесь никогда не спали, и ни на чем не экономили.       Конюх спешно подбежал к ней и низко поклонился.       — Госпожа.       Это обращение неприятно резануло слух. Её не было здесь три года, и все эти три года с ней обращались как с грязью. Она уже и забыла, каково это, когда люди не смотрят на тебя сверху вниз, а кланяются и бегут исполнить любой твой каприз.       Фэй откинула голову назад и глубоко вздохнула.       «Ещё немного».       Фэй спешилась с лошади и отдала поводья слуге. Тот ещё раз поклонился и пошёл на задний двор, где располагались конюшни.       Не давая себе времени, чтобы передумать, Фэй стремительными шагами направилась к дому, по дороге минуя сад.       В саду все так же цвели розы. Их запах наполнял собой все вокруг. Садовник трудился не покладая рук, чтобы вырастить этот сорт, единственный во всем королевстве. Жадность Елены не знала границ.       Поместье Грейсов было прекрасно снаружи, но мертвым внутри. Но это понимали и видели только те, кто жил там или работал. Для остальных же семейство Грейсов было просто ещё одной из многих приближенных к королю дворянских семейств, на месте которых хотел бы оказаться любый житель по другую сторону стены Сина.       Стеклянные двери распахнулись пропуская Фэй внутрь. Две служанки уже ждали её. Одна из них отправилась доложить обо всем Елене, другая принялась помогать снять Фэй грязный плащ.       Служанка сдавленно охнула, увидев Крылья свободы, но быстро взяла себя в руки. Любопытные здесь не задерживались.       — Простите, госпожа. С возвращением домой.       Фэй кивнула. Хотелось бы ей сжечь этот дом до тла.       Она отправилась прямиком в малую залу, где её мать обычно сидела по вечерам. Следы от её грязных сапог оставались на безупречно чистых коврах, которые стоили целые состояния. Их даже чистить не буду, просто выкинут на помойку и купят новые. Елена Грейс могла себе это позволить.       Первая служанка уже ждала её у двери.       — Госпожа вас ждёт.       Взгляд у неё был загнанный, но такой взгляд был у каждого человека, который здесь работал. И за это Фэй ненавидела этот доме больше всего.       — Матушка, — начала Фэй прямо с порога, низко поклонившись.       На её лицо скользнула привычная маска покорности и отстраненности. Фэй была в точности такой, какой её и хотела видеть Елена.       — Дочь, — Елена редко называла её по имени. Только холодное «дочь» Фэй слышала каждое утро, и звучало оно как проклятье.       Когда с приветствием было покончено, Фэй выпрямилась. Елена не изменилась с их последней встречи. На её безупречном лице не было ни намёка на возраст. Наоборот с каждым годом она становилась только краше, а мужчины просто заваливали её подарками, что являлось одним из немногих её доходов. Другие способы зарабатывать деньги были менее легальны.       Елена осмотрела дочь жёлтыми, как у кошки, глазами и придирчиво покачала головой. В её взгляде сквозило полное разочарование и презрение. Совсем как раньше. Фэй позволила себе маленькую полуулыбку. Она почти по ней скучала.       Фэй повернула голову. Через два стула по правую руку Елены сидел мужчина, закинув ноги на стол. Рядом с ним стояла почти пустая бутылка и недопитый стакан.       — Ты… — потрясенно выдохнула Фэй, узнав собеседника матери.       «Эту дурацкую шляпу я никогда не забуду».       За столом сидел не кто иной, как Кенни Аккерман собственной персоной.