Исправляя печальный конец...

      Истинная красота — это болезненно.       Для Тома Риддла всю жизнь эта фраза не значила ничего. Он всегда старался выглядеть аккуратно, особенно обладая незаурядной внешностью. Ему не было смысла быть зависимым от собственного лица, но, представая перед другими идеально, он с лёгкостью располагал людей к себе. Одной лишь обворожительной улыбкой. Ему хотели верить, доверять. Даже подчиняться. И было не особо важно, что он использовал людей в своих целях.       После создания крестражей Том изменился. Последователи всё чаще смотрели на него со страхом и ужасом, и даже не из-за его деяний. В глазах людей он выглядел монстром. Будто помесь человека и змеи. В самом худшем ее проявлении. Вместе с красивой внешностью Темный Лорд потерял и рассудок. Сошел с ума. Он склонялся к идеям — отвратительным, жутким и пугающим. Все больше волшебников Британии охватывал страх. Перед Темным Лордом как перед личностью. Он имел огромное влияние, но только безумие и кровожадность отделяли его от власти. Сердца магов замирали от страха, стоило им услышать или произнести имя Волдеморт.       Сколько жертв было в этой битве со страхом магической Британии никогда не сосчитать, ибо даже последующие поколения оказались втянуты в конфронтацию. Сильнее всего это проявлялось в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Слизерин против Гриффиндора. Так считалось. На деле слизеринцы были против всех. Они были на стороне идей Темного Лорда. Хотели сохранить традиции магического мира. Желали спасти то, что долгое время считали неприкосновенным. Истоки Магии. Чистокровные, не только слизеринцы, считали: пусть лидер уже не такой как прежде, но он все еще стремится защищать их интересы, сохранить мир волшебников обособленным от мира маглов и оберегать традиции. Темные и суровые. Но они также считали, что неженкам в мире, где даже мантия может оказаться смертельно опасной тварью, а подавляющий свои волшебные силы ребенок обратится в ужасающего силой монстра, делать особо нечего.       В одну осеннюю ночь, 31 октября 1981 года, все надежды чистокровных рухнули. Их лидер пропал, забрав с собой страх из сердец пришлых. Магглорожденных. Началась новая бойня. Война за свободу. Пускай не такая открытая и кровавая, но все еще жесткая, оставляющая после себя в воздухе запах страданий. Никто так и не смог сломить чистокровных. У них отбирали деньги, семейные реликвии, дома, но так не смогли лишить гордости и знаний. Некогда роскошная улица всего за пару месяцев стала местом обитания тысячи чистокровных магов. Она потеряла свое былое название и лоск, став частью Лютного переулка. Это было насмешкой со стороны грязнокровок. Очень малое количество чистокровных магов смогли спастись не только от тюрьмы, но и сохранить свое состояние. Этих людей, отверженных обществом пугливых крыс, мало волновало празднование в честь победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть, они пытались спастись. Тем более им не было дела до мальчика, ставшего причиной исчезновения их лидера. Пожиратели смерти верили, что их повелитель жив. Долгие годы они пытались найти его. Те, кто остался на свободе. Спустя год надежда стала ослабевать. Через пять лет вера пошатнулась. По-прошествии десяти лет, даже самые ярые последователи сдались. Это было начало погружения во мрак.       Из всех магов лишь трое знали о судьбе иного участника печальных событий, произошедших в Годриковой Лощине 31 октября 1981 года. Мальчик-Который-Выжил, Гарри Поттер был отправлен к единственным (нет) родственникам. В мир магглов. Стоит несколько отступить от освещения его жизни с родственниками и задать лишь один вопрос. Какова была вероятность того, что на пороге дома на Тисовой улице №4 города Литтл Уингинг графство Суррей в Англии, окажется именно Гарри Джеймс Поттер? Для Альбуса Дамблдора, Минервы Макгонагалл и Рубеуса Хагрида вероятность была стопроцентной. Дурсли хотели ошибиться, что утром первого ноября у себя на пороге обнаружили ребенка ненормальных Поттеров. Для них вероятность была равна пятидесяти процентам. Но ответ был известен только двум людям. Один, из которых почти десять лет спустя уже 23 июня смотрелся в зеркало в чистой ванной. Том Марволо Риддл прожил на Тисовой улице достаточно долго, чтобы она успела ему изрядно надоесть. В общем-то, первые три года одинаковые домики были вполне безразличны ему. Но десять лет в этом месте оставили свои собственные душевные раны. И увеличили его и так сильную ненависть к магглам.       Хотя некоторые вещи были даже увлекательны. Он выучил в начальной школе три иностранных языка. Заставил одного из одноклассников сбежать с урока от страха, и вполне был недоволен скучной жизнью.       Жить с родственниками было приемлемо. Но город вызывал отвращение. Том со скуки научился готовить. Благо этому способствовала тетя и навыки, полученные на зельеварении. Петуния Дурсль была скучной примерной женой, которая дарила все свое внимание и любовь дому, саду и детям. То есть самому Тому и его слепому кузену Дадли. О последнем у Тома сложилось впечатление: «обуза». Ведь именно ему приходилось везде водить за собой высокого блондина. Если бы Том этого не делал или если бы Дадли вообще не был бы слепым, то, скорее всего, отношение последнего родственника было к нему намного хуже. Вернон Дурсль был из тех людей, которых хочется, но очень сложно придушить. В частности из-за толстой шеи.       Пренеприятнейший тип, настолько далек от магии, до такой степени ненавидит любые фантазии и свободу мысли, насколько является отвратительным магглом. Даже мысли не может допустить, что слепоту сына можно хоть как-то излечить. В плохом смысле безразличный ко всему, кроме работы. Порой он жалел Петунию, которая была к нему… учтива. Она со своими примитивными мечтами о чем-либо и глупой верой в добро и справедливость, заслуживала лучшего мужчину. Хотя бы того, который о ней думал. Уж точно чаще одного раза в неделю. Иногда Том рассуждал, что владеть легилименцией и жить среди магглов, чьи мысли были словно включенный на полную громкость телевизор — самое худшее, что может произойти с полубезумным магом в детском теле.       Теперь, смотря на красивые смоляные кудри, светлую гладкую кожу, круглые детские щеки и зеленые глаза цвета авады с алыми проблесками — следами прошлой личности — Том понимал фразу о проклятой красоте слишком прямолинейно. Второй раз терять такую красоту не хочется. Становиться монстром нет никакого желания. Ему предстояло начать все сначала.       Кинув последнюю обворожительную улыбку зеркалу, Том вышел из ванной. Слишком долго там пробыл, тетя начнет волноваться, если он сейчас же не явится на кухню.       —Доброе утро, Гарри, — спокойный, словно потусторонний голос заставил на секунду испугаться. — Сегодня ты хорошо выспался. У тебя хорошее настроение с утра.       —Доброе, Дадли, — улыбаться кузену было тяжело.— Да это так, сегодня хороший день. Твой день рождения.       Том встречал в прошлой жизни слепых. Это были достаточно необычные люди, которые выглядели уверенно, даже если не знали, что перед ними находится. Но они никогда не смотрели в сторону собеседника так, будто видят насквозь. Будто читая каждую мысль и зная о тебе все. Чем-то это походило на взгляд опытного легилимента. Том знал, что этот мальчишка был другим. Он был магом. Но все, что он мог делать - ждать, когда его мысли подтвердятся.       Кузен спокойно кивнул и вошел в ванную, стукнувшись о дверь боком. Сам не понимая, каким образом, Том смутил его. Пожав плечами, он отправился на кухню, давно привыкнув к нетипичному для магглов поведению кузена.       —Доброе утро, тетушка Петуния, вам нужна помощь? — Том вошел на кухню и сразу же замер. Здесь царило море великолепных запахов. Хоть Петуния и маггл, ново время готовки становится самой настоящей волшебницей.       С улыбкой на лице высокая блондинка продефилировала в столовую и поставила на стол торт с засахаренными фиалками. Она молча кивнула Тому в сторону тарелок и приложила палец к губам, прося о молчании. Сервировка стола ко дню рождения Дадли с некоторых пор поручалась именно ему. Наверно, после парочки разбитых Верноном тарелок(Том знал, что он сделал это специально), она решила, что это нелегкое дело проще переложить на плечи того, кто более аккуратен в обращении с посудой. Готовку Тому не доверяли, только когда рядом был дядя. И когда в дом изредка наведывалась его противная сестра Мардж. У Риддла, как и у Петунии, отношения с ней сложились холодные. Они бы наверняка в какой-то из вселенных соревновались в конкурсе «кто глубже всадит нож в спину Мардж». Настолько ее ненавидели.       Вернон сидел за столом в столовой, медленно попивая кофе и скрывшись за газетой. Никто не удивился бы, если он не вспомнил, что у Дадли день рождения. Том периодически скрывал желание врезать дяде.       Так начался день лицемерия в семье Дурслей, с этим молчаливым кивком и звяканьем посуды, ее стуком о стол, накрытый белой праздничной скатертью. Для главы семейства Том был ненормальным уродцем. Из-за магии. Вернон боялся ее, потому что однажды почувствовал воздействие на себе. На собственной свадьбе с Петунией. Он ненавидел Тома лютой ненавистью, что было взаимно, холодно относился к «не такому как все» сыну и, кажется, оставался в этом доме только из-за любви к еде, приготовленной женой, по крайней мере так казалось, ибо никто с таким остервенением при таком весе есть не мог. Может Вернон просто не привык что-то менять. Смотря на не изменившийся за 10 лет дом, Том готов был в это поверить.       Когда-нибудь Петуния уйдет от этого маггла. Том считал, что грех будет не воспользоваться этой возможностью. Он очень долго сдерживал себя и был хорошим мальчиком, так что он обязательно насладиться чужими мучениями. Иногда Том ловил себя на «плохих» мыслях. В такие моменты ему было стыдно, что не сдержал себя. Но не в этот раз.       Поймав кровожадный взгляд племянника, Вернон вздрогнул и даже отложил газету, которую читал, не отрываясь, уже большую часть утра. Но я к тому моменту отвернулся и продолжил расставлять тарелки. В этот же момент в столовую бесшумно вошел Дадли.       На секунду даже стало тошно от громких поздравлений, обращенных к кузену. Но Дурсли быстро притихли и не вызвали привычную головную боль. Постоянную спутницу с давних пор и, одновременно с этим, остатки прежнего безумия. Тому была неприятна натянутая улыбка Вернона. Вспомнились даже комиксы, где был Джокер с действительно широкой улыбкой. Он бы не пожалел сил, чтобы дядя стал улыбаться также.       Завтрак прошел в тишине. По крайней мере, Том упорно игнорировал говорящего о чем-то Вернона. Иначе имело бы место насилие. Дадли с Петунией молча ели кашу, изредка качая или кивая головой в ответ старшему Дурслю. Даже противную овсянку Петуния готовила превосходно. Что уж говорить о великолепном торте.       День, как считал Том, грозился пройти обыденно: за чтением книг кузену и прогулками по улицам. Дадли не любил смотреть телевизор. Потому что ему просто нечего было смотреть. Но Вернон выдал такой финт, что даже Том побеспокоился о его душевном здоровье.       —Сегодня, в честь твоего дня рождения Дадли, мы едем в зоопарк, — с восторгом проговорил Вернон, и даже улыбнулся.       Вернону даже никто ничего не сказал. Шок так и отразился на лицах домочадцев. Через два часа они уже были в Лондонском Зоопарке. После десяти минут пребывания в нем, в зоопарке случилась беда. Из террариумов сбежали все змеи и пару ящериц. Услышав о случившемся в зоопарке, Вернон пожалел о решении вывести семью на прогулку в Лондон. Из всех людей на свете он знал лишь одного чокнутого на змеях. И тот сейчас сидел на заднем сидении в его машине. Рядом с завернутым в плед Дадли. Ему не повезло, он каким-то образом попал в террариум и промок до нитки. Испугался он не змей, а ощущения, будто тонет.       Когда они оказались дома, Петуния спешно отвела Дадли в ванную. Вернон не стал идти за ней, вместо этого он остался у машины. Он схватил поспешившего за кузеном Тома за шиворот и приложил того затылком о машину. Тут же отпустив мальчишку, он убрал руки. Поттер больно кусался, стоило хоть как-то его тронуть. Мужчина ударил кулаком о крышу машины, но тот даже не моргнул. Его выражение лица изменилось. Раньше он выглядел как милый и добрый ребенок. Теперь же взгляд зелёных глаз быть наполнен ненавистью, раздражением и крайним недовольством.       — Я знаю, что это ты, поганец, все испортил! — прошипел старший Дурсль, покраснев чуть ли не полностью от сдерживаемой злости.       Том на миг пожалел, что пошел на поводу у кузена, который не хотел оставаться в зоопарке и сделал этот дурацкий подарок, устроив побег сотне змей. Но потом он увидел это убогое свекольное лицо и представил, как продырявит его щеки ножом…       —Они держали их взаперти… это неправильно, — Том одернул себя и ответил как ребенок-который-маг и идиот. То есть максимально странно. Чем взбесил Вернона, тот занес кулак над головой Тома. Мальчику было не привыкать к побоям, он прищурился и приготовился к ответной атаке за долю секунды.       —Верн… Что ты делаешь?! — голос Петунии, казалось, был слышен во всех уголках маленького городка.       Под взорами нескольких жителей Литтл Уингинга, невольно ставших свидетелями разборок соседей, миссис Дурсль кинулась к мужу и племяннику, второго притянула к себе за руку во избежание удара. Она с таким презрением посмотрела на мужчину, что тот резко побледнел и опустил руку. Том замер, с непривычки, он напрягся в чужих объятиях. Но подавил желание вырваться и ничего не сказал, с интересом наблюдая за ссорой супругов.       —Совсем с ума сошел, Дурсль! Поднимать руку на ребенка?! На Гарри! — Петуния крепко прижала к себе племянника и отошла назад к дому на несколько шагов.       —Этот урод…       —Мой племянник! Сколько я должна терпеть твое отношение к нему? Ты.! — Петуния нервно провела рукой по своим волосам, взъерошив их, и ушла вместе с Томом в дом. Она не хотела ни о чем говорить с этим мужчиной и решила просто уйти.— Прости, Гарри, я несколько…       —Все в порядке, тетя Петуния. Я все прекрасно понимаю, — Том улыбнулся, но эта улыбка была не самой обычной. Она была редкой, искренней. Так он давно уже не улыбался.       —Поможешь собрать вещи? — присев на пол, глаза Петунии оказались на уровне глаз Тома. Для опытного легилимента, как он, это было сродни приглашению в разум. Символ полного доверия для женщины.       «Как же я рада, что с тобой все в порядке» — думала Петунии Дурсль.       —Конечно, тетушка Петуния.       Для недоверчивого одиночки Тома Риддла — все ее мысли и слова не значили ничего. Но заново проснувшийся ребенок был счастлив. Он был важен для кого-то. Нужен. Хоть Том и считал это самообманом, глупыми детскими мечтами, при всем этом, глубоко в душе теплилась мысль о семье. *________________________*       Возвращение на паучий тупик было долгим и тяжелым. Район стал совсем заброшенным, даже необитаемым, хотя всего через пару десятков домов, в соседнем районе было намного больше людей и сама атмосфера была куда благоприятнее. Старый дом, в котором выросла Петуния, сильно обветшал, краска облупилась, на крыше появились небольшие провалы, некоторые доски на веранде почти полностью прогнили и грозились сломаться прямо под ногами, внутри также требовались уборка и ремонт дома. В гостиной было пыльно, а жуткие белые полотна, скрывающие мебель от солнца и паутины, вызывали неприятные воспоминания, еще со времен пребывания в приюте Тома.       Тетушка застыла около камина. На темной полке, покрытой пылью, стояли рамки с фотографиями. Одну из них, самую крупную, женщина взяла в руки. Едва она протёрла ее от пыли рукой, как на глазах заблестели слезы.       —Мама, папа, Лили я наконец-то вернулась домой.       Петуния прижала рамку прямо к сердцу. Это была последняя фотография, где вся ее семья была вместе. Последняя фотография до отъезда Лили в Хогвартс. Уже давно она не ощущала такой пустоты и одиночество, как сейчас. Мечты, что мама снова погладить ее по голове, отец заключит в крепких удушающих объятиях, а Лили весело улыбнется — так и останутся неосуществимыми в реальности. Зато воспоминания навечно останутся глубоко в душе, не потревоженные, радостные и грустные.       —Мама, все в порядке? — бесшумно подошел Дадли и остановился в паре шагов от женщины.       —Да, Дадли, все в порядке. Теперь, все будет хорошо, — вытерев слезы, она улыбнулась. Печальной улыбкой, а взгляд ее был устремлен далеко в прошлое.       Не сдержавшись, Дадли обнял ее и повернулся в сторону, где по ощущениям был Том. Неизвестно, чего он ожидал от своего кузена, но тот уже давно ушел из комнаты, оставив их наедине. Его больше волновало место, в котором предстоит провести дальнейшую жизнь, нежели люди. Их он знал уже давно, но так и не смог подпустить к себе ближе. Не мог он, спустя шестьдесят пять лет одиночества вдруг воспылать родственными чувствами к людям, что не знали его настоящего.       «Даже если бы они и узнали, они бы отвернулись от меня в ту же секунду» — пронеслась мысль в голове Тома. Он толкнул дверь и оказался в светлой пустой комнате. Здесь едва могло поместиться две небольшие кровати. — «Что-то они мне напоминают»       Всю неделю проводилась уборка. И срочный ремонт. Все было не так плачевно, как казалось мне на первый взгляд. Крыша вполне выдержала невербальный «Репаро», прогнившие доски были заменены, дом окрашен в красивый салатовый цвет. Внутри оказалось достаточно много вещей оставшихся от мистера и миссис Эванс. Даже создавалось впечатление, что они просто исчезли, оставив все, что было. От этих мыслей неприятный холодок прошелся по спине у Тома.       Так невольно мысли пришли к Ней — Смерти. Том помнил ее ледяное обжигающее дыхание, цепкие умиротворяющие руки и безразличие к людским привязанностям, чувствам. Так часто она была рядом, однажды даже едва не увела его за грань, но удержали крестражи и Она. Великая Госпожа Магия дала возможность начать все заново, отдав Смерти настоящего Гарри Поттера, а не Тома Риддла, подарив тому новое начало.       Почти всю эту неделю кузены провели вместе. Одного из них это выводило из себя. Том ненавидел находиться в обществе кого-то дольше необходимого. Измотанный из-за уборки, в конечном итоге, тот просто игнорировал кузена. Как часто это бывает с Темным Лордом — терпение слишком быстро закончилось.       И разговор случился вечером.       —Так о чем ты хотел поговорить, Дадли? — в комнате определенной под «детскую», Том закрыл дверь и перекрыл пути к отступлению собой, сложив руки на груди и оперевшись о дверь. Своё раздражение даже не старался скрыть, даже высвободил чуть магию из-под контроля.       Под неотрывным взором изумрудных глаз Дадли вздрогнул, будто увидел лицо Тома, что невозможно. Кузен сел на кровать и направил свой невидящий взгляд в мою сторону. Судорожно вздохнув после минуты молчания, он, наконец, заговорил.       —Прекрати так делать! — прошипел мальчишка. Казалось, он задыхается.       —Делать что? — не смог сдержать усмешку и на лице появилась самоуверенная улыбка.       —Душить меня своей магией! — комнату заметно тряхнуло.       Том закатил глаза и взял себе в руки, успокаиваясь, магия тут же утихомирилась и отпустила кузена. Он почувствовал ее давление, даже смог сопротивляться. Для Тома данный факт оказался удивительным, ведь очень мало людей могло сопротивляться его стихийной магии. Точнее только один. Чуть прокашлявшись, Дадли заговорил, будто не своим голосом.       —Я знаю, что ты — Том Риддл. — слишком уверенно, низким голосом, почти как у взрослого мужчины сказал мальчишка.       По привычке Том потянулся к рукаву за палочкой. Ее там естественно не оказалось. Зато оказалось кое-что не менее действенное. И он не постеснялся этим воспользоваться.       —Серьезно, нож? Как просто… Им ты зарезал Ника Сандерса, да? — его тон сменился на веселый, голос стал прежним, а на лице появилась несвойственная улыбка. Даже острый нож приставленный к горлу не изменил его настроение. Хотя боль от царапины на горле и капельки крови он ощущал как щекотку.       —Ты знаешь? — не заметил, как со злости перешел на парселтанг и выругался.       —Не злись так, глаза краснеют.       Едва не выронив нож из правой руки, Том приложил левую руку к щеке. Взглядом стал искать зеркало. Его охватывала паника, каждый раз становилось страшно, что он вновь стать прежним змееподобным монстром. Даже страх смерти блёк на фоне этой странной фобии.       Маленькое зеркальце на тонкой ножке — великое спасение. В отражении все такое же юное красивое лицо, идеальные кудри и светлая кожа, но глаза действительно покраснели и даже почернели и выступили вены на висках. После долгих минут очищения сознания, выравнивания дыхания, все пришло в норму. Глаза приобрели прежний зеленый цвет авады, а кожа вновь стала чистой и гладкой, без каких-либо изъянов, вены перестали быть видны. Теперь в зеркале был обычный здоровый, но очень красивый ребенок.       Спокойствие, медленно вернувшись, заставило заработать мозг Тома. Его кузен не мог видеть, так откуда он узнал об изменении цвета глаз? Либо он просто притворяется слепым, либо просто обвел вокруг пальца. Еще одна загадка.       «Скоро можно будет собрать сборник: Кузен гребенного Поттера и его санные загадки!»       —Думаю мне можно продолжать? — Дадли даже не дождался, когда на него обратят внимание, и вновь заговорил. — Я знаю кто ты только из-за того, что сам я — не совсем я.       —Ты тоже вселился в тело ребенка, которого собирался убить? — голос был наполнен легким весельем, на деле это был сарказм. Защитная реакция, не поддающаяся контролю.       —Нет, я таким родился.       —Оу… Так значит ты помнишь свою прошлую жизнь? Неужели я тебя когда-то убил, и ты вернулся отомстить? — Том считал, что уровень бреда от кузена начинает подниматься.       —Я помню свою… будущую жизнь. — долгая тишина становилась еще более напряженной. — я хотел сказать что… ты прав.       —В чем? Что Дамблдор сумасшедший старик? Что магглорожденные… — не успел договорить, как Тома прервали.       —Магглы. Они опасны для мира магии, — в светлых глазах отразился ужас в смешанный с отвращением. Не просто какой-то страх. Словно кузен видел, нет, помнил нечто ужасающее. Что невозможно забыть.       —Они нас уничтожили. — Том нахмурился, по лицу кузена догадавшись о будущем.       Долгую жизнь проживая среди магглов, Том, как никто другой, знал, что они из себя представляют. Они не терпели бы магов, о нет. Они бы уничтожили их, представив опасность для общества, истребили бы как каких-то животных. В этом были все люди. Отличие в численности между магглами и магами сыграло бы… нет, сыграет решающую роль.       —Если бы так, то это было бы лучшим исходом.       Том вскинул бровь в немом вопросе, но собеседник только покачал головой и дёрнул себя за особо длинную прядь. Внутренне Темный Лорд содрогнулся. Если истребление лучший исход, то что случится в будущем?       —Больше не могу, не имею права. Она может наказать. Все время следит, пускай и мягко, но ее присутствие… я не должен быть таким. Я не должен ощущать ее в этой жизни. Словно все это неправильно. Она даже отправила другого на тот свет, чтобы… Ик! — Дадли говорил тихо, быстро, а его слова больше походили на лепет сумасшедшего.       Том ничего не понял. И ему это не понравилось. Он хотел спросить у Дадли, что тот имеет в виду, но тот упал на кровать и стал биться в конвульсиях. Он схватился за горло, будто задыхался, и открыл рот в безмолвном крике. Кровь окрасила его пальцы, из-за спазмов она стала течь сильнее из маленькой царапины, создавая впечатление, будто Дадли умирал.       Это было жуткое зрелище для нормального человека. Том им не являлся. Он много раз видел действие, да и сам применял заклятие Круциатуса. В первые секунды он удивился, но потом понял, что Магия не елейная дама. За ошибки и неверно сказанные слова, она сурово наказывала даже самых верных ей «детей». Наказание длилось минут пять. Обычный ребенок умер бы от боли, еще на первой минуте. Кузен Тома все еще был жив, пришёл в себя и даже сел на кровати.       —Больше. Ничего. Не. Спрашивай, — раздраженно, охрипшим голосом выплюнул Дадли и скрылся за дверью.       Том заснул, будучи очень недовольным. Даже чужие страдания не удовлетворили его. Он желал ответов на свои вопросы, но сама Магия не позволяла их получить. Оставалось только смириться.       Утро было тяжелым. Тело ломило будто Том сам подвергся действию Круциатуса, а не его кузен. Мысли о том, что он уже давно не пил огневиски, так как еще рано, добавили ещё больше сумбура. Даже вкусная запеканка тётушки не заставила настроение подняться. Было такое чувство, что что-то было не так. Зеркала показывали красивое лицо Гарри. Его лицо. Словно создано каким-нибудь талантливым скульптором, без изъянов. Шрам же он всегда тщательно прятал. Быстро выяснив, что плохое настроение не отразилось во внешности, немного успокоился и даже натянуто улыбнулся. Все равно вышла милая улыбка.       — Что же меня так бесит? — сам себя спросил Том. Он не мог оторваться от рассмотрения себя в зеркале.       —Нарциссизм процветает? Ты с самого утра стоишь у зеркала, — Дадли появился рядом, создавая контраст с кузеном в цвете, — мама отправилась в центр Лондона на собеседование.       —Уйди из зеркала, ты мешаешь мне любоваться прекрасным. — проворчав, Том бедром ударился о ляжку кузена (ох уж эта разница в росте), чтобы прогнать. Улыбка тут же сошла с лица. Его кузен испортил едва поднявшееся настроение. На секунду, Том получше всмотрелся в лицо кузена. Потом в своем.       «Найди, блять, десять отличий, не считая цвет и рост!» — взбесился Том, распаляясь. И так отвратительное настроение перешло на метку: «Найду, зарежу, спрячу труп».       — Нарцисс.       —Даже не сомневайся. — возмущённо фыркнул Том и развернулся к кузену.       Раздался странный стук. В стекло. Сначала они не обратили внимания, ибо в доме были довольно старые окна, во время сильных ветров они стучали и пропускали немного воздуха. Но на этот раз стук сопровождался уханьем совы.