Beauty and the Beast

На темной стороне не существовало лжи во спасение. Насилия ради справедливости. И зла ради высшей цели. Ложь всегда была только ложью. Насилие — насилием. И зло совершалось с полным осознанием происходящего. Кайло никогда не искал оправданий своим действиям и никогда ни о чем не сожалел. Старался не сожалеть. Потому его сопротивление собственным инстинктам основывалось не на доброй воле, а скорее на чувстве уязвлённого самолюбия. Выбери он по собственной воле физическую близость, то не стал бы корить себя за кровоподтёки на теле девушки, которая сидела перед ним, или слезы в ее глазах. Но то было действие препарата. Его слабость. А слабость Кайло не мог себе простить. Его сопротивление попыткам Рей «помочь» ему, произрастало так же не из нежности, но из жажды большего. Потому что Кайло хотел гораздо больше, чем ее милосердие. Он собирался взять гораздо больше. Впервые Рей появилась в его фантазиях после Старкиллера. Возможно, лекарства так подействовали на воспаленный мозг. Возможно, убийство отца и это позорное поражение так истрепали нервы. Но едва Кайло пришел в себя, едва осознал происходящее и, засыпая, начал видеть сны, а не сменяющие друг друга картинки из крови и огня, как ему приснилась она. Он видел Старкиллер. Снег. Чистый, словно медицинская вата. Стволы деревьев, темнеющие по периметру, на фоне пепельно-серого неба. Такой реалистичный сон. Он ощущал колкую упругость зимнего воздуха на своем лице и видел пар, вырывающийся изо рта. Его руки немели от холода, даже в перчатках, и он то и дело сжимал и разжимал ладонь. Вначале Кайло казалось, что он совершенно один. Вокруг было тихо. Лишь снег скрипел под подошвами его сапог. Кайло медленно прошёлся вдоль поляны, чувствуя странную тревогу. Холодным воздухом было почти больно дышать. Он увидел боковым зрением, как от большого дуба, стоящего чуть поодаль, отделилась тень, и резко повернулся, готовый отразить нападение. Его враг стоял прямо перед ним. Та, что отвергла его. Бросила ему вызов. Та, что его победила. Рей. — Что, вернулась добить меня? — проговорил Кайло тихо и зло. Давно его никто не раздражал так сильно, как она. Такая спокойная, умиротворенная и живая. Рей была полной противоположностью того, к чему он стремился, что воспитывал в себе. Оттого было ещё страннее то, что рядом с ней Кайло чувствовал себя раненым зверем — разъярённым и бессильным. Не имея на теле не единой раны, он ощущал себя так, словно истекал кровью. Ему было холодно. Очень холодно. И в груди что-то резало так сильно, что хотелось выть. Будто тонкая ледяная заноза впилась прямо в сердце. А ещё горло, налитое свинцом. Ком, который он никак не мог проглотить. Нечто, из-за чего он чувствовал себя снова маленьким мальчиком, до которого никому нет дела. Мальчиком, который ещё не умеет подпитываться болью и страданиями, тем, что закрывает лицо и горько плачет, когда остаётся ночью один. Его враг ничего не отвечала ему. Лишь внимательно смотрела. Кайло ощутил себя смертельно усталым. Ему, наделённому Силой, не доводилось ранее встречать противника, который мог бы настолько вымотать его. Так, словно они бились без остановки много дней. Он уже и забыл, какова она, горечь поражения. Много лет победы почти ничего ему не стоили. С тех пор, как он заплатил за свою первую победу всем, что у него было. «Все, что я желаю, я беру». Если бы это на самом деле было так, то не требовало бы быть озвученным. В изнеможении он рухнул на колени и провалился руками в снег — тот забился под перчатки, неприятно покалывая кожу. Кайло было холодно. Очень холодно. «Все пройдёт, как только она пронзит твоё сердце световым мечом. Тебе больше никогда не будет больно, холодно или одиноко. Все будет хорошо, Бен» Кайло поднял глаза на девушку, стоящую перед ним. Она выглядела такой тёплой и нежной в своих легких светлых одеждах. И была так близко, что Кайло видел, как снежинки тают, едва коснувшись ее ресниц. Он позволил себе любоваться ее румянцем и ярко розовыми искусанными губами, ощущая, как деактивированный сайбер упирается ему в грудь. «Все будет хорошо», — сказал его внутренний голос, и Кайло закрыл глаза, ожидая, когда световое лезвие пронзит его плоть. Он не был готов к тому, что она дотронется до него рукой. Его враг. Что вначале нежно проведёт пальцами по щеке, вызывая мурашки, а затем обнимет и прижмёт его голову к своему животу, горячую упругость которого Кайло ощущает даже через слои ткани. Он не был готов к тому, какие чувства все это вызовет. — Все будет хорошо, — сказала Рей, его враг, так просто, будто для неё было совершенно нормальным нежно гладить по волосам того, кого она хотела убить. Того, кого звала монстром. Кайло уткнулся в одежды Рей лицом и втянул ноздрями её запах. Раньше ему не приходилось задумываться о том, как должна пахнуть женщина. Он помнил, как пахла мать: чем-то сладким и душным, наподобие благовоний или тропических цветов. Иногда чуть резче, с примесью табака. Но теперь он знал, как хотел бы, чтобы пахла его женщина — так. Аромат Рей был тёплым и свежим, как летнее утро. Его хотелось вдохнуть глубже, выпить, забрать. Маленьким мальчиком, на Набу, он любил те моменты, утром, когда они завтракали в саду. Моменты, чаще всего спокойные, когда казалось, будто их жизнь идеальна, будто они — семья и любят друг друга. Пахло тёплой выпечкой и каффом, который мать заботливо наливала отцу, а для него всегда готовили свежевыжатый апельсиновый сок. «Держи, Бен, только маленькими глоточками, он холодный!». Кайло шумно выдохнул и вдохнул ещё глубже, проведя подбородком по её животу. Руки Рей продолжали, поглаживая, путаться в его волосах. Кайло всегда раздражало, когда кто-то их трогал. Но только не самый раздражающий его человек. Все это было так приятно, что он подавлял в себе желание начать ластиться к ней, как лот-кошка. Попросить её не останавливаться. Ещё! Пожалуйста, ещё. Кайло не заметил, как начал целовать её живот через грубоватую ткань. На самом деле, вначале он лишь слишком широко открыл рот, вдыхая, потом захватил губами её тунику, потом облизнул языком и потерся носом. Он поднял руки и приобнял Рей за бедра, стараясь игнорировать пробудившееся ощущения, уговаривая себя, что все эти ласки почти невинны. Рей — его враг. Это просто минутная слабость. А потом она прогнулась в его руках и назвала его имя с таким придыханием, что Кайло тотчас почувствовал, как его тело отзывается пульсацией. В том числе самые не невинные его части. Он посмотрел вверх и встретился с таким же недоуменным, как у него самого, взглядом. — Что ты сказала? — спросил он, сглатывая. Несколько мгновений Рей лишь молчала, а он смотрел, как на ее лице расползается вовсе не морозный румянец. — Я сказала… пожалуйста, Кайло… — наконец проговорила она. Было приятным ощущать, насколько напряженным было ее тело. Словно меч за мгновение до активации. Словно цветок, который вот вот раскроется. Кайло потянул её на себя, чувствуя лишь небольшое сопротивление. Когда руки Рей опустились ему на плечи, а бедра девушки приземлились на его колени, он почувствовал удовлетворение и, аккуратно взяв её за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. Во взгляде Рей была и насторожённость, и непонимание происходящего, но было и что-то такое, от чего у него словно сердце плавилось. Нечто, что ему было просто необходимо сорвать и присвоить. Он притянул девушку ещё ближе, и, когда Рей уткнулась носом в его лицо, не отрывая от неё взгляда, с наслаждением оттянул своими зубами её нижнюю губу. Сердце Кайло билось где-то в районе висков, а в голове крутились лишь невероятно глупые мысли о том, что нечто подобное позволительно делать врагам, ведь это укус, а не ласка. Но вот Рей аккуратно, будто пробуя, дотронулась губами до его губ, и в нем будто что-то взорвалось. Последнее, что он успел подумать, было: «Нет, этого не может быть». А затем все превратилось в единое ощущение сладкой, сжигающей близости, когда ощущение нежной обнаженной кожи под его пальцами и то, как плотно бедра его врага прижимались к его члену, заставляли Кайло даже не стонать, а рычать. Он с силой надавил на плечи девушки и, когда она прижалась к нему ещё сильнее, чуть не кончил, ощутив жар между ее ног. Крифф! Это слишком хорошо! Прикосновения и поцелуи Рей били хуже, чем месяц назад её удары. Потому, что они сводили его с ума. Потому, что он себя не контролировал и не узнавал. Потому, что эти ощущения уничтожали монстра, образ которого служил ему защитой. Потому, что, когда он проснулся в поту в темноте своей каюты в брюках, испачканных спермой, и ощутил, как от увиденной только что картинки по позвоночнику проходит горячая волна, а внутри все сжимается в судороге, Кайло впервые за много лет почувствовал приступ паники. На темной стороне не существовало лжи во спасение, и Кайло в ужасе пришлось признать, что он желает от своего врага вовсе не возмездия. Быть этого не может! Только не это! Он желает её любви.