Генезис

Кроме леса и малого опустевшего участка ничего не попадалось на глаза. Кай достаточно сильно сжимал мою руку и как только мы подошли к середине маленького пустынного места, то он сильно и резко толкает меня на землю, я успеваю выставить руки вперёд, но сильно ударяюсь коленями. На джинсах были дырки, на коленях, из-за этого ещё больнее. — Чёртов идиот! — выкрикиваю я, поднимаюсь и отряхиваюсь. — Зачем мы вышли? Могли бы подождать в машине, — уже спокойнее говорю я и сжимаю ладонь, в которой были ключи. Кожа на руке со внутренней стороны ладони тоже пострадала. И она не заживает – регенерации нет. Он лишил меня всего, единственное, что у меня осталось – жажда крови. — Будешь много болтать, я отрежу тебе язык, принцесса. — Кай достаёт телефон и что-то печатает, а я оглядываюсь по сторонам. У меня есть шанс, определённо есть. Как бы сильно я не хотела сбежать, мне всё равно стало жалко Паркера, он может и казался мне идиотом, но, чёрт возьми, мне всё равно было жалко его. Парню просто не повезло с родителями, а когда он пытался стать хорошим, то все ему не поверили. Но это не мои проблемы, и это не даёт ему право так поступать со мной! Я медленно и, стараюсь, ненавязчиво, подойти к Малакаю. Он не одаривает меня особым вниманием, только один раз поднимает на меня взгляд а-ля «Ты странная, но мне всё равно» и снова смотрит в телефон. Интересно с кем он переписывался? Нет, у меня не было к нему любовного влечения, как и к большинству моих парней, но неужели у этого социопата может быть девушка. Почему я решила, что это девушка? Он иногда улыбался глядя в экран смартфона. Не думаю, что он познавал искусство мемов. Хотя... зная его... Чёрт! Я даже не могу понять, что он делает у себя в телефоне, столько вариантов и все могут легко ему подойти. — Я знаю, что ты задумала. У тебя не получится сбежать, Джессика, — не посмотрев на меня, сказал Паркер. — Я знаю, Малакай, — произношу я намерено полностью его имя. Помню, что его бесит это, до ужаса бесит. Он убирает телефон в карман, с самодовольным видом смотрит на меня. Как бы я хотела, чтобы он никогда не появлялся в моей жизни. Ведь только из-за него вся моя нормальная жизнь пошла крахом. В моих планах было слетать в Новый Орлеан, повидаться со своим хорошим и старым другом – Колом, послушать джаз, повеселиться, может даже познакомиться с каким-то симпатичным парнем. А может, Кол смог бы воспринять меня не только как подругу в тот момент. Но я уже никогда этого не узнаю, потому что встретила Паркера! Потому что кое-кто вмешался в мою жизнь и вот, я слабая, жалкая, испуганная, уставшая, не теряющая веру в Бога, стою перед социопатом и хочу воткнуть ключи ему в сонную артерию. Не жизнь, а мечта. — Я просил не называть меня так, — говорит Кай. — Больше не буду, Малакай. — Я резко втыкаю один из ключ ему в шею, а потом вынимаю их и делаю это ещё раз, схватив его за ворот футболки притягиваю к себе и проворачиваю ключ, когда тот воткнут в его плоть. Знаю, жестоко, но он тоже был не особо любезен со мной. Паркер смотрит на меня со злобой и с удивлением одновременно, он прикрывает рану рукой, но кровь всё равно активно хлещет из неё. Я срываюсь с места и кинув ключи на землю, где было множество иголок от сосен и малое количество сухого песка, бегу к лесу. Знаю, могла бы уехать на машине, но водить у меня всегда не получалось, как говорила моя мать: «Рождённый ползать, летать не может». Вот, и мне многое просто не дано. Например не попадать в подобные ситуации и водить машины. Я не слышу, чтобы за мной бежали, но я слышу, как моё сердцебиение, аж в висках отдаётся. Бежать в одних носках и каждый раз наступать на шишки было не из самых приятных ощущений. После долгой пробежки мне удаётся найти какое-то здание, которое очень сильно напоминало церковь. Наверное, это она и была. Я прохожу уже через открытые ворота, что были сделаны из чёрных металлических прутьев. Само здание было не особо большим, но красивым. Я с детства была верующей, не знаю, как это вышло, но моя вера до сих пор сохранилась. Да, я не хожу по воскресеньям в церковь, но хотелось бы. Мои родители хотели бы этого. Как только я переступаю порог здания, то в нос бьёт запах ладана и плавленного воска. Помещение было пустым. Лавочки стояли по бокам, как и в большинстве подобных заведений. Передо мной длинная дорожка, ведущая к кресту и тому самому месту, где обычно стоит проповедник и читает речь. На окнах витраж, весьма красивый, но обычный. Как витражи вообще могут быть красивыми? Да, когда через них пробивается свет – могут, но просто, как искусство, полный отстой, обычное крашенной стекло. Я ступаю по холодному полу, медленно добираюсь до креста и свечей. Я пыталась позвать хоть кого-то, но людей не было. Будто все вымерли. Хочу отойти и спуститься в подсобку, но меня отвлекает звук открывающейся двери. Не знаю, как, но могу предположить, что это было из-за нашей связи с Каем, я почувствовала, что это он. Поэтому сразу кинулась прятаться, но думаю, мне не особо могло это помочь. Я всё ещё хотела спуститься по лестнице вниз, но сразу понимаю, что подсобка может быть закрытой, и я окажусь в тупике, поэтому прячусь за ближайшей лавкой. Шаги Кая разносятся по всему помещению тихим эхом. Он шёл медленно, будто тигр, который охотился на лань, и я догадываюсь кем сейчас была я. Мне пришлось ползти на четвереньках к выходу церкви, когда Кай наоборот шёл к алтарю. У меня была возможность подглядывать за ним, когда проползала мимо лавок, видела его мужскую фигуру со спины и продолжала ползти, отвернувшись. Мне приходиться снова обернуться, когда я чувствую что-то неладное, и я не прогадала, Паркера нет. Я заползаю между лавочек. Мой взгляд в страхе мечется по всему помещению, одна макушка выглядывает между лавок, я, скорее всего, похожа на суслика в поле, сижу между двух лавочек и выглядываю. Мне никак не удаётся найти Малакая, зато, когда я решаю ползти дальше, то чувствую, как меня хватают за щиколотку и тащат назад. Я вскрикиваю один раз, а потом мне закрывают рот ладонью, когда поднимают и заставляют встать на ноги. Я не могла увидеть того, кто это сделал, но что-то (например: только он был в церкви, только он может так напугать) подсказывало мне, что это Малакай Паркер. Кай прижал меня к себе спиной. — Думала, что сможешь сбежать от меня, принцесса? — я слышу шёпот у своего уха, а его горячее дыхание неприятно обжигает кожу. — Я же говорил, что мы теперь связаны, ты просто так не отделаешься от меня, Джессика. Паркер резко и быстро, воспользовавшись вампирской скоростью, прижимает меня к ближайшей стене. Я неприятно бьюсь затылком, жмурюсь от боли и тихо, почти не слышно, шиплю. Он уже не закрывает мне рот своей ладонью. Зато решает закрыть мне рот своим ртом, знаю, звучит слишком анатомично. Малакай… целует меня. Насколько мне известно, поцелуй это когда губы одного человека соприкасаются с губами другого. Нет, мне не пять, просто я не любила все эти сексуальные вещи и прикосновение, меня каждый раз выворачивало (не буквально конечно) даже об одной мысли об этом. Не знаю, кем я была, но меня не всегда, даже нет, всего один раз привлекал один человек в сексуальном плане, за все мои сорок лет, если не пятьдесят. Трудно было довериться кому-то и позволить прикоснуться к себе. Паркер возится с моей пуговицей на чёрных джинсах, пока я пытаюсь осознать, что он и впрямь это делает. — Кай, не надо, — прошу его я, но уже понимаю, что это не поможет. Он наверняка видит отчаяние в моих глазах, потому что именно его я сейчас и чувствовала, оно перемешалось со страхом и пофигизмом, как такое могло быть, я не знала. Разве страх не исключает пофигизм или наоборот? Мне не сразу удаётся заметить, что футболка Малакая в крови, его шея, ладони заляпаны, куртки нет, волосы растрепались, а лицо начинало искажаться из-за злобы и похоти. Он смотрел на меня с разочарованием и злобой, разочаровался в том, что я отказала ему, злился на то, что не сдержал себя. А, может, наоборот, злился на меня, а разочаровался в том, что не сдержал себя. Хрен знает, что у этого социопата в голове. — В прошлую нашу встречу, ты воткнула мне ключи от машины в шею, — произносит он, немного склонив голову на бок, совсем немного и смотрит на меня, чуть приподняв брови. — …Прости? — произношу я и, как же это странно звучало, будто я не знала, что именно сказать, хотя так и было. Малакай расплывается в ухмылке, будто и впрямь готов это сделать. Его руки отстали от моей пуговицы на джинсах, но они были уже расстегнуты, а я почему-то боялась застегнуть их. Стояла, как вкопанная. — Ох, Джессика, — произносит Кай, а его рука тянется ко мне, он ласково (на моё удивление) гладит меня по щеке. — Я бы хотел остановиться, но, — он резко хватает меня за шею, сжимает немного свою ладонь и прижимает меня к стене сильнее. Воздух постепенно перестаёт поступать мне в лёгкие. — Я не прощаю ошибок. И раз уж теперь ты моя, я буду делать с тобой, что захочу. Тебя всё равно никто не спасёт. Его слова отдаются эхом в моей голове. Я сорвала сделку, значит теперь останусь у него, я сама виновата в том, что он меня держит. И Паркер прав, меня никто не спасёт, я не Елена, за которую готов отдать жизнь каждый. Малакай снова впивается в мои губы, жадно и грубо целует, при этом перекрывая мне воздух, всё ещё сжимает руку на моей шее. Он будто хочет оставить меня без кислорода, но я ошиблась, потому что чёртов идиот даёт мне этот воздух через поцелуй. Паркер другой рукой сначала ласкает сам себя, через джинсы, а потом начинает лапать меня, грубо и сильно, уверена, что останутся синяки, я ведь теперь вампир на минималках. Я не отвечаю на поцелуй, не вырываюсь, понимаю, что будет только хуже, он с лёгкостью убьёт меня, а потом изнасилует, не знаю правда, что хуже, это или, если он изнасилует меня живой, при этом разрешив мне жить дальше, с этим воспоминанием. Он медленно и аккуратно убирает руку с моей шеи, а второй расстёгивает свои джинсы. — Кай, пожалуйста, не надо. Я не хочу, — произношу я, чувствую, как глаза начинает слегка щипать от слёз, а попытки вырваться просто жалкие и смешные. — Ты не должен делать, того чего не хочешь, — я упираюсь руками в его грудь, одна моя ладонь заляпана его кровью. Мне приходится смотреть ему в глаза, надеется, что это всё сработает. Но Кай только ухмыляется и, хватает меня одной рукой за моё запястье, а второй гладит мой животу, забравшись под футболку, медленно ведя руку вверх. — Я не делаю того, чего не хочу, принцесса, — шепчет он, а надменная улыбка не сходит с его лица. Я чувствую, как злость подкатывает ко мне, внутри целый ураган, так часто бывало, когда я не могла контролировать какую-либо ситуацию, как сейчас. Обычно мне удавалось с этим справляться, но сейчас, я так и хочу врезать по надменной роже Паркера. А следа от страха больше нет. В любом случае, хуже не станет. Он и так и так сделает, то, что хочет… Вырвав руку из его хватки, я со всей силы толкаю его в грудь. Но он лишь делает несколько шагов назад, а из его груди вырывается несколько смешков. Боже, какая же я слабая, раз даже толкнуть его нормально не смогла. Малакай быстро подходит обратно ко мне, вплотную. Я поднимаю на него взгляд, из-за нашего роста он легко мог меня чуть напугать в разговоре и показать свою доминантность. Мои метр шестьдесят девять не смотрелись на все шестьдесят девять рядом с ним. — Даже не думай, что можешь сопротивляться, принцесса. Ты слишком слаба, чтобы злить меня своими жалкими попытками сопротивления. Не выдержишь наказания за них, — шипит Кай и выглядит при этом чертовски серьёзно. Я могла предположить, что Паркер способен на такое, но до последнего верила, что в нём, как и во многих людях, есть что-то хорошее. Как же сильно я тогда ошибалась. В Малакае Паркере нет ничего святого. Этот чёртов ублюдок должен гореть в Аду, жаль, что ему удалось извернуться и остаться здесь, в мире живых. Мои сопротивления не дают никакого толка. Какой же жалкой и слабой я была. Как это всё было унизительно и отвратительно. Малкай быстро раздевает меня до нижнего белья. Он разворачивает меня к себе спиной, а уже через пару секунд я чувствую, как что-то тёплое, твёрдое и влажное заходит в меня, не трудно догадаться, что это было… Я закусываю нижнюю губу, закрываю глаза, чувствую, как ногти немного обламываются на правой руке, когда скользят по стене церкви и на ней оставляют чуть заметные, царапины. Это всё было не от удовольствия, а от злости и попытки абстрагироваться от происходящего. Паркер сильно сжимает мои бедра, заставляет меня прижаться ближе к нему, делает сильные, резкие и быстрые толчки. Он не был аккуратен, небрежно лапал меня, укусил в шею, сделав пару глотков моей крови. Я не видела его лица, после того, как он развернул меня к себе спиной, но до этого я видела его звериный оскал, жаждущий плоти взгляд и пустой... в нём была неимоверная пустота, которая завораживала, тянула к себе, но была до ужаса опасна. Я уже была одной ногой в этой пустоте. Но его поступок был слишком эгоистичным. Я не хотела и сейчас не хочу того, что между нами происходит. Может ему и плевать, но я никогда не прощу его за это. Я не против половых актов в целом, но не с этим социопатом. Это было унизительно, он мог просто так дотронуться до меня, хотела я этого или нет, мог взять меня, если хотел или ударить, если просто захочет. Малакай Паркер сделал меня настолько беззащитной, что вместо него я начинала ненавидеть себя за свою слабость. Мне нужно быть сильнее, держаться, но вместо этого с губ срывается стон, а по щекам катятся соленые слёзы отчаяния, слёзы боли и унижения. Кай сжимает кожу чуть ниже моего бедра, другой рукой держит меня за живот, прижимает к себе, как можно сильнее. У меня под кожей будто лава, щёки горят, а дорожки от слёз засохли, но ненадолго. Чувствую, как внутри всё заливает тёплой и горячей жидкостью, а его дыхание обжигает моё плечо. Он наверняка чувствует запах моих духов, что успел впитаться в мои волосы и кожу со временем. Его нос зарывается в мои чуть спутанные волосы и я чувствую, как парень тяжело дышит. Малакай не сразу меня отпускает, а я терпеливо жду, пока он просто ослабит хватку, позволит мне отстраниться от него. Как же это противно, мне было мерзко от самой себя. Хотелось принять ванную и смыть каждое его прикосновение. — Я жду тебя на улице. Не задерживайся, — произносит он. Я не успеваю обернуться, как слышу хлопок двери, а Паркера нет рядом, зато мои вещи разбросаны рядом со мной. Стараясь не думать о том, что произошло, я одеваюсь и прижимаюсь к стене спиной. Слёзы льются не переставая, а тихие всхлипы отдаются эхом по помещению; я прижимаю свою ладонь ко рту, стараясь, стать чуть тише, не хочу, чтобы он слышал, как я ною. Сил совсем нет, поэтому я усаживаюсь на пол. У меня невольно начинают трястись руки, а мой контроль над собой куда-то исчез, оставив меня совсем одну в самый неподходящий момент. — Всё нормально, — тихо, почти не слышно шепчу я, повторяю несколько раз это сама себе, и поднимаю голову к верху, мой взгляд устремляется в потолок, который был расписан, наверняка каким-то художником любителем. Незамысловатая картина с изображением Богов или других святых. Ноги поджимаю к себе, обнимаю их и потом опускаю голову, кладу её на колени и прикрываю глаза. — Всё будет нормально, хорошо, всё будет хорошо, — повторяю, тихо, а голос дрожит. Я вытираю слёзы, надеясь, что так и вытру часть размазавшейся туши. С трудом и через силу поднимаюсь с пола и направляюсь к выходу.