Генезис

Паркер останавливает машину возле какого-то мебельного магазина. Я молчала всю дорогу, в отличии от Малакая, который не умолкал ни на минуту. Он рассказывал всякий бред, от того, что запланировал сделать с Деймоном и Бонни(мне было всё равно на этих двоих, ведь им всё равно на меня. Я буду даже рада, если у Кая получится всё это с ними сделать), до того, как плохо ему было в Аду. Я терпеливо ждала, молчала и не смотрела на него, следила за видом в окне. — Вылезай, — произносит Малакай и сам вылезает из машины. Я слушаюсь его и тоже вылезаю. Знаю, могла бы просто сидеть в автомобиле, начать бунтовать, не слушаться его и ничего не делать, не разговаривать с ним. Но я знаю, что будет потом, знаю, как и что он сделает. Он заставит меня силой выйти из машины и только чёрту известно, что ещё сделает. Кай будет упиваться моими страданиями. А я даже минимального удовольствия ему доставлять не хотела. Как только мы доходим до магазина, то Паркер пропускает меня вперёд, а потом заходит сам. Неужели он думает, что его джентльменство хоть немного повлияет на меня в лучшую сторону? Я вас умоляю. Этот подонок и его имя и рядом не стояли с чем-то хорошим. Огромное помещение расстилается прямо перед нами с Паркером. Множество мебели, диваны, шкафы, кровати и тому подобное. Милая девушка сразу подходит к нам, с широкой до отвращения улыбкой, и предлагает показать, рассказать нам о товаре, что ей нужно кому-нибудь продать. Но Малакай грубо просит её уйти, и она слушается его. Паркер подходит ко мне и положив руку на поясницу, толкает меня вперёд, а я поддаюсь. — Как думаешь, взять кровать с прутьями или может с мягкой грядушкой? Если с прутьями, то я смог бы привязать тебя в случае чего к ней, а с мягкой грядушкой ничего толком не сделаешь. Я не отвечаю ему, пускай и дальше болтает, пока я молчу мне спокойнее, не приходится думать о том, какие слова подобрать. Но сейчас я думаю о том, как мне узнать блефовал он или нет. Если я выведу его из себя, то узнаю границы дозволенного и к тому же узнаю, как ужасно он поступит со мной. Узнаю способен он на повторение того, что уже было или может он снова будет притворяться, что ничего такого нет и не было. Мне стоит узнать границы. — Так, что, принцесса? Чего ты хочешь, помимо того, чтобы я тебя отпустил, — произносит Кай. — Мне всё равно, Малакай, — говорю я, специально полностью его имя, уже предвкушая взрыв. — Я вроде просил тебя не называть меня так, — Паркер пока что не выглядит злым, но он хватает меня за локоть, останавливается сам и тащит меня чуть назад, заставляет встать напротив него. Мы стоим за шкафами, вряд ли нас кто-то видит. Поэтому помощи мне не видать, хотя даже если бы нас видели, никто бы всё равно не помог. Всем всё равно, да и Кай слишком сильный сейчас. — А как мне тебя называть? Любимый? Малыш? Котик? Может зайкой? — произношу я и смотрю прямо в его глаза, будто совсем его не боюсь. — Мне нравится любимый, — шепчет парень мне в губы, а потом целует. Он хватает меня за плечи и крепко держит, чувствую, как его пальцы сжимают мою кожу на руках, наверняка будут синяки, фиолетовые синяки на моей коже. Я кусаю его за язык и он, недовольно промычав, отстраняется от меня. Паркер смотрит на меня так будто совсем не ожидал этого, будто мы реально пара, и он решил меня поцеловать, а я его взяла и укусила. — Можешь царапаться, кусаться, брыкаться и вырываться сколько хочешь, Джессика, но я всё равно заставлю тебя довериться мне, полюбить меня, — произносит Кай, наклонившись ко мне. Неужели он и вправду хочет любви? Как такого как он вообще можно любить? Подлого, наглого, эгоистичного, думающего только о своей выгоде, не способного кого-то полюбить, как к этому ублюдку можно вообще чувствовать что-то помимо ненависти. Он и сам не способен на любовь. — Так вот чего ты хочешь от меня? Чтобы я любила тебя? Вот, к чему весь этот театр? — Ты ведь и сама этого хочешь, — произносит Малакай. — Единственное чего я хочу, это твоих мучений. Хочу видеть, как ты страдаешь, хочу видеть, как весь твой мир рушится и превращается в агонию, — шиплю я. Его губы искажаются в усмешке. — Зря ты меня укусила. Мне казалось, что мы поняли друг друга, но раз нет. То, — он заглядывает мне в глаза. — Улыбнись. Я быстро догадываюсь о том, что он делает – он пробует внушение, и видимо надеется, что я поддамся ему. Я улыбнулась. Улыбнулась ему, потому что он попросил. — Хорошая девочка. — Его рука ложится мне на волосы, он немного гладит меня. — А теперь выбери со мной кровать для нас, выбери то, что хочешь. И будь милой. Веди себя сейчас так, будто мы с тобой пара. — Ты же хотел быть друзьями, — парирую я и продолжаю улыбаться. — Я передумал, — произносит Кай. — Пошли. Я хочу успеть к ужину. Он берёт меня за руку, переплетая наши пальцы в замок. Мы провели в магазине около получаса. Я выбрала кровать, выбрала то, что мне понравилось, как он и просил. Паркер попросил доставить к нам её сегодня же. Он так спокойно себя вёл, шутил, улыбался, как и я. Я так и не перестала лыбиться, пока мы не подошли к машине и не сели в неё. Потом он приказал мне этого не делать, ему видимо надоело, что я выглядела как умалишённая. Я слушала его. Я улыбнулась ему тогда, потому что решила подыграть, ведь так я смогу воткнуть нож ему в спину, разрушу его доверие и в лучшем случае его самого. Если мне удастся буквально разрушить Малакая, то это станет самым счастливым днём в моей жизни. Солнце почти садилось и небо стало оранжевым. Закат был красивым. Краски были с тёплым отливом и придавали всей этой атмосфере некий уют и романтичность, что только заставляло ещё больше возненавидеть всё это. Город был почти пустым, изредка кто-то попадался на глаза, но это не особо радовало. — Не хочешь чего-нибудь выпить или поесть? Знаю, ты можешь пить алкоголь и "есть" только кровь. Но я помню, что ты любишь виски, а ещё любишь пасту. И как ты знаешь я неплохо готовлю. — Паркер не отводил взгляд от дороги. Знает он это, из-за того что мы жили вместе пару месяцев, когда он пытался быть нормальным. — Я ничего не хочу. — Совсем забыл, — на выдохе говорит Кай и резко жмёт по тормозам. Он хватает меня за шею, держит с задней стороны. Паркер смотрит мне прямо в глаза. — Скажи чего хочешь. Что хочешь выпить и чего бы съела. Какой бы фильм глянула и веди себя так, будто мы пара. Мы и есть пара, запомни, что ты моя девушка, Джессика. Что ты только моя и, что любишь меня, — произносит он и целует меня. Малакай Паркер. Он и вправду огромная, огромная пустота, тьма, которая обволакивает тебя полностью и не отпускает, не отпустит никогда. Он будет удерживать тебя, пока не сломает, пока ты ему не надоешь, пока он не найдёт замену. А замену он не найдёт, потому что, как я уже поняла, я его привлекла тем, что не оттолкнула и поверила ему тогда, может, если нашлась бы другая девушка, которая кинулась бы к нему и доверилась, то может она заняла бы моё место? Однако найти такую дурочку будет трудно и невозможно, поэтому этот вариант отпадает. Мне остаётся только подыгрывать ему и выжидать. Что я и принялась делать. Я отвечаю ему на поцелуй и прикрываю глаза, внутри всё сжимается от одной мысли, что я делаю это, но по-другому мне не выбраться. Мне нужно его доверие. Может пока всё шло не так хорошо, как могло бы. Может я всё ещё сижу в его машине, позволяю его руке скользить по моей ноге и целовать меня, но я теперь знаю, что гипноз не работает. Хоть что-то было на моей стороне. Хотя был риск в том, что Кай ничего мне не внушал, а просто решил поиграть со мной, может так он, по сути, даже не заставляет подчиняться ему. Я добровольно иду на это, добровольно целую его и прикасаюсь к нему. Как только он отстраняется от меня, то ещё пару секунд прожигает взглядом. Малакай смотрит на меня так, будто не может нарадоваться, будто считает, что его внушение работает. А значит, я всё ещё в выигрыше, хоть и не особо большом. Паркер кладёт руку мне на щёку и поглаживает кожу своим большим пальцем. Он такой нежный, никто бы никогда и не сказал, что это настоящий социопат, который режет каждого, кто не так посмотрит на него. — Когда-нибудь ты поцелуешь меня, потому что сама этого захочешь, — произносит Кай и садится обратно за руль, он заводит машину. — Мы же в отношениях, я и так целую тебя, потому что хочу, — говорю я, надеясь, что это звучит как правда. Доехав до дома Паркера, мы по пути заехали ещё в магазин, но он попросил меня остаться в машине. Не знаю может не хочет, чтобы кто-то ещё в городе меня видел, но я осталась в его автомобиле. Как только мы оказались на кухне, то Кай принялся готовить, а мне сказал сидеть с ним. Я послушно уселась за стол и следила за ним, он был ко мне спиной. — Ты планируешь жить дальше в этом доме? — спрашиваю я и надеюсь, что это будет нормальным. Теперь, когда я поняла, что могу, по сути, контролировать себя, давая Каю думать, что это он контролирует меня, всё было в моих руках. В этот раз всё складывалось как нельзя лучше и к тому же, притворяться мне не в первой. Когда работаешь детективом, то иногда тебя посылают на работу под прикрытием и приходится делать всё, чтобы тебя не раскрыли, потому что если раскроют, то могут убить. И в этот раз смерть не была бы для меня худшим наказанием. Худшим наказанием было бы упустить тот шанс, что мне выпал. — А ты хочешь, чтобы мы уехали отсюда? — произносит Паркер и поворачивается ко мне. — Может быть. — И куда бы ты хотела поехать? — Может быть в Калифорнию? Или в Новый Орлеан? — стараюсь не сильно резко выразиться. — А куда бы поехал ты? — Туда, куда бы поехала ты, Джессика. — Он подходит ко мне. Паркер снова кладёт руки мне на волосы и довольно улыбается. Он оставляет немного влажный поцелуй у меня на лбу. — Мы съездим куда только пожелаешь, после того как я разберусь с двойкой недомагов. Обещаю, принцесса, тебе всё понравится. Я расплываюсь в улыбке и смотрю на Кая влюблёнными глазами. Он должен поверить в мою актёрскую игру, просто обязан, я отличная актриса. Малакай ещё пару минут смотрит на меня. — Скажи правду, почему ты хочешь в Новый Орлеан? — произносит он и смотрит мне в глаза. — Потому что я часто ездила туда с родителями, — вру я и надеюсь, что не забуду об этом. Паркер хмурится, он, кажется, не принимает это за правду. Малакай начинает воспринимать это как ложь и отходит от меня. Я по его глазам вижу, что его радость, вызванная тем, что я теперь могу ему подчиняться разрушается. Кай не понимает, наверное, пытается понять, почему я поддавалась там в магазине, поддавалась в машине и сейчас с криками не оттолкнула его. Уже я начинаю хмуриться, мне стоит продолжать играть влюблённую в него дурочку. Паркер берёт ножик, которым нарезал помидоры. Он вытирает его, делает всё молча и с холодом во взгляде. Всё некое счастье, что было в его взгляде до этого момента, исчезло. — Кай, что не так? — взволнованно произношу я и надеюсь, что это выглядело правдиво. — Я знаю, кем ты раньше работала, Джессика. Детективом, была лучшей в Бруклине, — произносит Малакай направляясь ко мне. — Отличный детектив, настолько, что работала пару раз под прикрытием и смогла вскрыть несколько мафиозных банд, посадила крупных парней. — Да, и что? — Значит, ты хорошая актриса, Джессика. Настолько ли хорошая, как я думаю, — произносит Малакай и протягивает мне нож. Он смотрит мне в глаза, я вижу, как его зрачки расширяются, а потом сужаются. — Воткни нож себе в ногу, навреди себе, — говорит он. Я тянусь к ножу, беру его и вонзаю холодное лезвие себе в ногу, чуть выше колена. Из меня выходит немного приглушённый крик-стон, я шиплю и чувствую, как невольно начинают выделяться слёзы, мало того, что мне стыдно за то, что я поддаюсь ему, по сути, по своей воле, так ещё и плачу при нём. — Ладно, хватит, — говорит Малакай и вытаскивает из меня нож. — Вот, — он режет свою ладонь и подносит, ко мне, а я принимаю это, сама немного подтягиваюсь к ней и мои губы касаются его кожи, я начинаю делать несколько глотков, а потом вижу его довольный взгляд. Он упивается этим. Я вижу, как он смотрит на это, ему нравится, что я такая слабая и, что я завишу теперь от него. — Спасибо, — слетает с моих губ, и я ловлю саму себя на этом, хотя может это к лучшему. Теперь он будет точно думать, что я поддаюсь ему. — Всегда пожалуйста, принцесса, — говорит Кай и отходит от меня. Я отомщу этому социопату, и это я буду упиваться его страданиями и жалостью. Я сделаю его таким же слабым и жалким, он будет страдать из-за меня, он будет молить меня о том, чтобы я сжалилась над ним.