Генезис

Обработав рану на руке, я закрываю дверцу шкафчика и вздрагиваю. В отражении я увидела Малакая. Он опирался на дверной косяк, смотрел на меня, как на врага народа, хотя может я и была врагом народа. Я разворачиваюсь к нему, мои руки ложатся на края раковины, и я немного облокачиваюсь на неё задом. Мой взгляд скользит по телу Паркера, он весь испачкан в крови, но она больше не стекает по нему, это даже немного радует. Но не радует то, что Кай прожигает меня взглядом полным ненависти. Малакай и вправду хотел меня прикончить, ещё бы, я ведь задела его самолюбие, эго. — Тебе бы прилечь, — произношу я. — Ты последняя, кого я собираюсь слушать. — Кай, я правда не хотела. Если бы я хотела прикончить тебя, то сейчас не отпоила бы своей кровью. — Могла бы и не делать этого. — Но я сделала, и ты мог бы хоть немного подумать об этом. Потому что я могла просто слинять и найти какую-нибудь ведьму, что сняла бы заклинание с меня, — произношу я, теперь моё чувство вины перерастает в злобу и агрессию на Малакая. — И ты больше никогда бы не увидел меня, Кай. Может, я и поступила паршиво, может я и не стала самой гордой, мне нечем гордиться, я ведь сыграла на его чувствах, чуть ли не высмеяла их, а это так себе занятие. Я далеко не была стервой, что могла бы так поступить, но я была отчаянной девушкой, что в прошлом работала детективом, и которая уволилась оттуда после того, как её мужа подстрелили, а ведь мой муж был моим же напарником. Я не могла просто так взять и сдаться, просто не попробовать выбраться и сбежать от Паркера, вы хоть понимаете, как бы я себя потом чувствовала после того, как упустила бы такую возможность? Возможность отомстить. Я бы саму себя не простила, если бы просто не попробовала провернуть всё это. Но я также никогда не прощу себя за то, что не убежала от Малакая, когда была возможность. Паркер подходит ко мне, ему явно было трудно это делать. Он говорил медленно и глубоко дыша. Предполагаю, что у него нет сверх сил, скорее всего он не может меня убить, если только обычным, человеческим способом. В любом случае, тогда у меня есть шансы выжить. Малакай сильно сокращает расстояние, между нами. Я чувствую запах крови от него, запах его одеколона. Моя рука ложится на его грудь, и я немного отталкиваю его от себя. — Лейси и Брэдли приходили. Думаю, они заглянут к тебе ещё раз. Чтобы добить тебя, — произношу я и прохожу мимо Кая, я теперь и вовсе не боюсь его. У него нет сил, чтобы убить меня. Я пока что в безопасности. Задев Паркера плечом, я выхожу из ванной и слышу, как он немного шаркая направляется за мной. Малакай преследует меня до самой двери из дома. Я хватаю куртку Кая, потому что другой у меня нет, а на улице сейчас прохладно, дом всё ещё погружён в темноту. Мы так и не включили свет. — Куда ты собираешься? Решила, что раз я теперь без магии, то ты легко можешь убежать от меня? — Я за кровью, Кай. Ты еле дышишь, я чувствую слабость. Ни ты ни я не выживем, и уж тем более, не переживём нападение твоих друзей, — говорю я. Когда Малакай пришёл в сознание, я почувствовала, как половина волнения спала с моих плеч, и теперь я чувствовала немного больше свободы, потому что не должна буду сидеть возле недоколдуна. — Думаешь, тебя просто так пустят в больницу к донорской крови? — с усмешкой, говорит он. Значит, Малакай не против того, что я уйду на пару часов. — Нет, не думаю. Но я просто войду и выйду. Если потом меня будут искать, то придут к тебе, я ведь с тобой, а ты наверняка прибьёшь их. Потому что я обвиню во всём тебя, скажу, что ты меня заставил. — Тебе не поверят, — он дышал тяжело, ему явно было трудно стоять. — Поверят, когда увидят синяки на моих бёдрах, — произношу я. Я сама выписываю себе смертный приговор. Напоминаю о том, как мы с ним веселились и ещё раз напоминаю ему о том, что я тогда была ненастоящей, что не хотела всего этого, не желала и не мечтала об этом. Напоминаю Малакаю, что его обманули, обманула я. — Думаешь, что теперь, когда у меня нет магии, то сможешь обвинить меня в похищении, изнасиловании и удержании против воли. Будто клетка меня сдержит, — говорит он, и усаживается на ступеньки лестницы, что вела на второй этаж. — Мне это не особо важно. — Я беру рюкзак Кая, нужно же было куда-то кровь потом положить. — Главное, чтобы ты понял, что ты сам виноват в том, что получил. Мне не приходится выслушивать его ответ, поскольку я дёргаю за ручку двери и выхожу на улицу, захлопнув за собой эту самую дверь. Да, я всё ещё чувствовала вину за то, что сделала. Было неправильно играть на его чувствах, но он сам виноват. Он сам во всём виноват. Я просто играла по его правилам и вот, что вышло. Моей вины толком здесь и нет. Я шла вдоль трассы уже час. Ноги немного гудели, но всё было не так уж плохо, потому что прохладный воздух заставлял меня оставаться в неком сознании и хранить ясность ума. Внутри я чувствовала себя омерзительно, чувствовала пустоту и усталость. Может Кай теперь и не мог, по сути, удержать меня рядом с собой, но я хотела сама остаться рядом с ним и от этой мысли, от осознания этой мысли, становилось противно. Он столько плохого мне сделал, столько зла принёс людям, а я желаю остаться рядом с ним. Конечно же, я не признаюсь ему в этом, но мне хотя бы хватает смелости признаться в этом себе. Я добровольно останусь с Паркером, пока он лично меня не прогонит. Но мне не хватает смелости признаться в этом ему, я приду домой к Малакаю и буду продолжать строить из себя обиженную недотрогу, но при этом, я обязательно помогу ему выбраться из передряг, даже если не захочу этого делать, автоматически сделаю. Город был пуст, когда я пришла в него. До больницы я добралась быстро, попала я в неё через чёрный вход. Было немного страшно от того, что меня могут поймать. Но если и поймают, то заберут в полиции и оттуда я уж точно не Малакаю позвоню, а Колу, тогда всё точно закончится. Может происходящее сейчас можно было считать знаком судьбы? Поймают – связь с Каем на этом закончится навсегда, выберусь от сюда с пакетами крови и не замеченная – значит продолжится моё общение с Каем. Посмотрим, как всё выйдет. Как только я по-тихому добираюсь до холодильника, где хранилось дофига и больше пакетов донорской крови, то я быстро сгребаю сколько могу в рюкзак Кая и закрываю холодильник. Удивительно, что мне никто не попался на всём пути, я спокойно вышла из больницы и добралась до дома Паркера, когда было уже светло, небо стало такое голубое и чистое. Как только я открываю дверь дома и прохожу вперёд, то вижу Малакая, который был на кухне и готовил что-то, он смешивал какие-то травы и ничего из лежащего на столе не напоминало еду, скорее какие-то магические, странные и немного мерзкие вещи, например пауки, которых он добавлял в кастрюлю и резал, они были мёртвыми, скорее засушенными. На столе я также увидела пустую баночку, маленькую баночку, что дала мне Лейси. Видимо Паркер нашёл её и сейчас узнавал, что именно в ней было и из чего та состоит. — Думал, ты сбежала, — произносит он и что-то записывает в блокнот. — Хотела бы сбежать – сбежала бы, пока ты подыхал на диване. — Тогда почему ты осталась со вспыльчивым социопатом? — спрашивает он. Паркер отрывает взгляд от своего блокнота и перестаёт что-то в него записывать, в ожидании смотрит на меня. — Потому что ты единственный, кто может развязать нас. Мне будет трудно просто взять и добраться до Нового Орлеана без телефона и с двух ста долларами. — Только поэтому? — Нет. Я просто привязалась к тебе, и ты был прав, когда сказал о том, что у меня нет друзей, которые могли бы меня спасти. Мне некуда податься. Ты похититель, социопат, и ты единственный кто у меня есть. — Да, только поэтому, — произношу я, с невозмутимым видом.