Неравный брак

Малфой ходил из одного конца широкого, украшенного мраморными бортиками, коридора в другой, считая шаги. Один, второй, третий, четвертый… Он ждал, пока Гермиона спустится ко входу. Пушистый ковер мягко шуршал под ногами, нетерпение медленно росло в груди слизеринца, и жилетка начинала давить, несмотря на то, что шилась на заказ по индивидуальным меркам. «Гермионе понравится представление, нужно только потерпеть», – уговаривал себя Драко, вспоминая о том, как не любит костюм-тройку. Каблуки зацокали по ступенькам, гриффиндорка медленно сошла вниз, понимая, насколько хороша в это мгновение. Ей поразительно подходил темно-зеленый цвет. В ярком бархатном платье на тонких бретельках Гермиона смотрелась столь изящно, что Драко не смог сказать той об этом. Тонкая серебряная цепочка держала каплевидный изумруд, тот упал в ямочку меж острых ключиц супруги. Драко хотел отследить его короткий путь языком. Он и хотел бы сделать супруге комплимент, но что-то мешало воплотить в жизнь задуманное. Должно быть, скорбное выражение ее красивого лица. Можно было подумать, что Драко пригласил Гермиону не на представление, а на похороны, столь несчастным был ее взгляд. Малфой мягко погладил жену по щеке, когда та приблизилась. – Эта жилетка тебе не жмет? – спросила Гермиона тихо, будто не желая, чтобы кто-то услышал ее. – Выглядит поразительно чванливо, будто ты всеми силами пытаешься показать, что можешь позволить себе... – Добро пожаловать в мой поразительный мир, – ответил ей Драко, не желая слушать до конца. – Первые семнадцать лет тяжело, потом привыкаешь. – А если я не привыкну? – спросила гриффиндорка, наморщив лоб. – Что тогда? – Тогда мне придется тратиться на стилиста, способного укротить твой щеголеватый гриффиндорский норов, – раздражаясь, ответил ей Драко. – Гермиона, прошу тебя. Я пытаюсь наладить контакт, но ничего не получится, если ты не пойдешь мне навстречу. Казалось, что это признание возымело эффект. Гермиона фыркнула, она и не думала извиняться, но больше не сказала супругу ни слова. О, а ведь Драко знал, что в запасе ее припрятаны еще сотни шпилек, готовых пронзить его бледную плоть. Супруга протянула Драко руку, чтобы тот мог трансгрессировать, сама она дороги не знала, да никогда и не пробовала перемещаться в пространстве, как взрослые волшебники... В конце концов, они уже совершеннолетние, перед счастливыми молодоженами открылось множество дверей. И Гермиона жалела о том, что за нее дверь выбрали родители, дверь не самую лучшую, не самую желанную. Малфой чувствовал это, чувствовал, что гриффиндорка хочет как можно скорее вырвать свои пальцы из его стальной хватки, желает оказаться дальше, сидеть за закрытой дверью в темноте и выть, как несколькими ночами ранее. Быть может, зря он пригласил ее, зря решил выйти в свет так скоро? Может, стоило попытаться наладить контакт за закрытыми дверьми? Теперь поздно решать, оставалось лишь действовать. – Единственная просьба, Гермиона: не спорь со мной перед другими гостями, хорошо? – спросил он, искренне переживая, пытаясь придать своему голосу серьезность, исключить из него и намек на остроту. – Ты справишься с этим, верно? – Я справлюсь, – отмахнулась супруга. – Не волнуйся, твой авторитет не упадет в их глазах, я умею вести себя на людях. Малфой не рискнул сомневаться вслух. Пространство они преодолели быстро, слизеринец хорошо помнил главные ступени здания, внутрь попасть можно лишь на своих двоих. Драко не вздрогнул, когда Гермиона вырвала свою ладонь из его рук, когда она поспешила отшагнуть, едва ноги ее коснулись твердой земли. Голые плечи быстро покрылись мурашками, и Малфой собирался было предложить той свой пиджак, но гриффиндорка одарила его весьма красноречивым взглядом. «Просто потерпи, ей понравится, в конце вечера она поблагодарит тебя», – подсказывал разум, и Малфой выдавил из себя улыбку. Представление начнется через сорок минут, но семья Драко всегда являлась заранее, чтобы поздороваться с гостями. Конечно же, гриффиндорке придется встретить знакомых. Кого именно – Драко еще не знал, он изучил не весь список приглашенных. – Тебе уже доводилось бывать на представлении этой труппы? Барсоди – известные артисты, они только-только вернулись из очередного тура. Драко мягко направил супругу вперед, мимо людей, столпившихся у главных ворот, неподалеку от кассы. Он не показывал билеты при входе, все знали лицо молодого Малфоя, и имя его уже было внесено во все списки. Мимо многовековых каменных ступеней, тяжелого бархатного балдахина, рычащих с картин диких зверей, Драко вел гриффиндорку к их местам, прямиком на балкон, попутно пожимая руки знакомым отца и матушки. Балкон. Не приватный, слишком поздно были выкуплены билеты. – Нет, я не видела их прежде, только слышала от знакомых, – ответила Гермиона будто бы с сожалением. – Родители не часто водили меня в цирк. – Сдается мне, что последнее время они нечасто водили тебя куда-либо, – произнес Малфой, но тут же осекся. – Не волнуйся, мы исправим это. Знаешь, ты ведь теперь можешь бывать в театрах, галереях, где только захочешь. – Я хочу в Хогвартс, – не дослушав, произнесла Гермиона. Малфой прочистил горло. Он не хотел отвечать. Драко отвернулся, занимать места еще рано, следует поздороваться с гостями, пожать руки нужных волшебников, выказать уважение. Отец всегда говорил Драко, что разрывать связи – последнее из дел для наследника столь именитого рода, а нынче порвать с кем-то отношения можно благодаря сущему пустяку. Гермиона высматривала кого-то в толпе, словно ждала встречи, надеялась заметить знакомое лицо. «Должно быть, ищет Поттера или Уизли», – подумал Драко, но спрашивать напрямую не стал. Темное удовольствие шевельнулось в нем, когда юноша поймал себя на мысли о том, что ни Гарри, ни Рону и его оскорбительно нищему семейству никогда не попасть на это представление, и Гермиона зря возлагает на них такие надежды. Ничего страшного, он найдет, как утешить ее. – Драко! – тонкий, почти противный голос Панси раздался где-то за спиной, Малфою пришлось обернуться. – О, и ты здесь, я не ждала, что увижу тебя так скоро после… Вашей свадьбы. Здравствуй, Гермиона, – добавила слизеринка, будто только сейчас заметив его спутницу. Зал медленно наполнялся волшебниками, все больше голосов нарушали тишину. Панси подкралась сзади, словно воришка, под руку она держала Забини, явно не удовлетворенного происходящим. Ярко-красное платье девушки приковывало внимание, но весьма невыгодно подчеркивало розоватый оттенок ее кожи. Блейз не улыбался, он протянул руку Драко, встряхнув ее, но Малфой и не обратил внимания. Он думал о том, как сейчас выглядит лицо его супруги. Прилично ли будет посмотреть? Сможет ли он сдержать улыбку при виде ненависти, отразившейся на ее таком хорошеньком нежном личике? – Не верь ей, Драко, она изучила список гостей вдоль и поперек, когда я пригласил, – поддразнил Забини, и Панси заметно ткнула своего спутника локтем. – Надеялась занять места поближе к тебе. – Не стоило и говорить об этом, мы догадались, – улыбнулась Гермиона. – Панси проста, как двадцать кнаттов, – не теряя улыбки, заметила гриффиндорка. – Безумно рада вас встретить. «А она может быть на удивление ехидной и с посторонними людьми», – подумал Драко. «Не только со мной, поразительное открытие». Малфой сам не заметил, как улыбнулся этой мысли. Гермиона остановилась рядом с мужем, так близко, что бедром Малфой чувствовал жар, исходящий от ее тела. Зеленое платье облегало ее фигуру, выгодно подчеркивая тонкую талию, показывая острые косточки ключиц. Драко не мог решить: красиво это или пугающе. Нравится ли ему видеть любимую женщину столь истощенной? Любимую женщину… Гермиону сложно любить, если это – именно то, чем Драко был занят последние дни. Малфой хотел обнять ее, усадить к себе на колени и провести целый вечер в блаженной тишине. Быть может, несколько вечеров в компании друг друга сблизят их лучше? Он не следил за нитью разговора, слышал лишь, что Забини снова рассказывает о чем-то невыносимо скучном, вроде добычи каучука маггловскими рабочими. Малфой учтиво кивал, уговаривая себя не смотреть на супругу в это мгновение, но голос разума не поддерживал его в этот раз. – Вы собираетесь вернуться в школу? – спросила Панси у Драко, слизеринка шагнула вперед, словно пытаясь встать между ним и законной женой. – Без тебя в школе было бы ужасно скучно. – Да, – тихо, раздраженно произнесла Гермиона, не двинувшись с места. – Мы собираемся вернуться в школу? Она поддержала вопрос, не отвечая на него. В конце концов, Драко же просил супругу не спорить с ним на публике, и Гермиона слушалась, ожидая вердикта. Малфой выдавил из себя улыбку, судорожно думая о том, как именно перевести тему сейчас. Панси никогда не отличалась ни умом, ни тактом, и удивительно, что Забини вообще решил вывести ее в свет, а не оставил в тени номера отеля на час. От ответа Драко спасли, но цена спасения оказалась слишком внушительной. Первой гостя заметила Гермиона, именно она перевела взгляд своих бесконечно глубоких карих глаз в сторону Теодора. Нотт явился один, без сопровождающих, без друзей и родственников, будто только сейчас решил, как скоротать этот вечер. Он остановился у парапета, чтобы облокотиться спиной на шаткие перила, смерить взглядом пеструю толпу наиболее состоятельных посетителей. Гермиона улыбнулась, и сердце Малфоя пропустило удар. Разве можно ей улыбаться кому-то кроме супруга? – Ты прекрасно выглядишь, – произнес Теодор, присоединившись к компании школьных знакомых, но обращаясь к одной лишь Гермионе, говоря так, будто вокруг нет никого, только Тео и она. – Тебе удивительно подходит этот цвет, Гермиона. Ты прекрасна, словно лесная нимфа. – Такая убила моего прадедушку на охоте. Некоторые нимфы ядовиты, – шепнула Панси, повернув лицо к Драко. – Поверь мне, я знаю об этом лучше других, – ответил ей юноша, положив руку на бедро жены. Гермиона не взбрыкнула, заметив это, а Теодор не подал виду, только губы его дрогнули на мгновение. Молчание на секунду заполнило зал. Раздался звонок, и волшебники заспешили к своим местам. Выходит, это – второй, и Драко так увлекся беседой, что не заметил, как прозвенел первый? Гермиона, смущенная не то появлением Нотта, не то новым для нее окружением, шла рядом с мужем нога в ногу. Малфою льстило ее послушание, он ловил себя на мысли о том, что именно таким и хотел бы видеть их общее будущее. Быть может, Гермионе оно тоже придется по вкусу, если красочно расписать дальнейшие перспективы, если пообещать, что ее прелестную головку могут занимать лишь научные труды, а обо всем остальном Малфой подумает сам? Панси ушла в другую сторону, послав Драко на прощанье грустный щенячий взгляд. Драко поспешил отвести глаза, ведь «подруга» его не интересовала. Внимание юноши занимал Теодор Нотт, шедший по другую руку от его прелестной молодой жены, говоривший ей что-то занимательное. Гермиона хихикала в ответ на реплику, которую Малфою не удалось услышать. Как бы он сам хотел сейчас устроить сцену, поднять шум, только не мог. Драко чувствовал устремленные в их сторону взгляды, кожей ощущал липнувшее к нему любопытство. Это – вполне нормальное явление, они ведь первыми образовали союз, первыми поженились средь толп ровесников. Конечно же, всем любопытно, как будут развиваться эти отношения, во что перерастут, как скоро разладятся. Драко старался сохранять каменное лицо, лицо непроницаемое, чтобы ни один посторонний не смог прочитать его эмоции. – Рад видеть тебя в добром здравии, – говорил Теодор, усаживаясь рядом, рядом с Гермионой, так охотно говорившей с посторонним волшебником. – Как проходит медовый месяц? – Чудно, – отвечала гриффиндорка уклончиво, чувствуя, что Драко все сильнее сжимает в своей ладони ее пальцы. – Мы прекрасно проводим время. – Это, разве, не ваш первый выход в свет? – спросил Нотт, приподнимая бровь. – Пожалуй, мы просто посещаем разные мероприятия, Тео, – вмешался в беседу Драко. – Как дела у твоего отца? Проблемы с больницей решились? Лицо собеседника заметно помрачнело, Нотт на мгновенье отвел взгляд. «Угораздило же его выбрать именно это место», – подумал Малфой. Когда Гермиона повернулась к Драко, тот ей улыбнулся, мягко поцеловав супругу в щеку, будто извиняясь за свою дерзость. Его собственные родители никогда не позволяли себе публичное проявление чувств, но ведь времена меняются, верно? Гриффиндорка даже удержалась и не состроила скорбную гримасу, будто ей вовсе не было противно от его беглого касания. – Он работает над решением проблем, спасибо, что поинтересовался, – холодно ответил Теодор, выдержав паузу. – Я уверена, твоя семья справится со всеми трудностями, Тео, – улыбнулась Гермиона, и Драко почувствовал, как жена его подсаживается к соседу ближе, будто не желая, чтобы кто-то подслушивал их разговор. – Ты уже выбрал тему выпускного эссе? Она никогда не говорила с Малфоем об учебе, никогда не спрашивала его о подобных вещах, будто считала супруга слишком тупым для подобного. Если подумать, Гермиона вообще никогда не заводила с ним разговора. Ни в школе, ни во время редких встреч на общих приемах, когда семью Грейнджер еще приглашали в чужие дома, ни в фамильном имении семьи Малфоев. Никогда. Чем же Теодор заслужил подобную заинтересованность? Тео учился на Слизерине, и Драко лучше Гермионы знал о его успехах. Ничего выдающегося, оценки Малфоя были гораздо выше. Почему же Гермиону не интересовало его мнение? Драко злился. Он сидел рядом с женой, наблюдал представление, но не видел его, не замечал ничего вокруг, пытаясь уловить обрывки брошенных Теодором фраз. «До чего глупо ты выглядишь», – шепнул голос, засевший в самом темном уголке его разума. «Привел ее сюда, чтобы отвлечь, а получил нож в спину. Сидишь рядом, как послушный пес, пока жена строит глазки другому». Гермиона и Нотт продолжали свою беседу, даже когда артисты выполняли самые опасные свои трюки, гриффиндорка и не смотрела в сторону сцены, она понизила голос до мягкого шепота, делясь впечатлениями со своим школьным приятелем… На представлении, что Малфой для нее организовал, купив последние билеты за бешеные деньги. От комичности произошедшего хотелось смеяться, Драко чувствовал себя участником низкосортной драмы, сдерживая гнев из последних сил. Поразительно, поразительно больно было признавать, но когда Малфой обращался с Гермионой, будто с домовой эльфийкой, та в ответ была более сдержанной, не ранила его так глубоко, как сейчас. Может, стоит вновь указать ее место? «Лучше пусть она плачет в подушку, чем хохочет над его шутками, верно?» Когда гриффиндорка засмеялась, засмеялась искренне и довольно, Драко дернулся в своем кресле. Ему казалось, что все вокруг смотрят на них, все вокруг слышат, сочувствуют юному слизеринцу, выставленному на посмешище. Малфой будто не замечал музыки, заглушавшей любые звуки, будто не замечал полумрака, скрывшего и его, и жену, и проклятого Теодора в тени. Ревность владела каждым мускулом его тела в этот долгий момент, медленно пожирая любую надежду на примирение. – Я так тосковала по общению, – услышал Драко сквозь шум представления, сквозь живую музыку, хлопки и возгласы. – Как хорошо, что я встретила тебя сегодня. – Я тоже по тебе тосковал, – ответил ей Нотт. Самообладания не хватило, маска безразличия треснула, раскололась. Первый акт представления еще не закончился, но Драко уже поднялся с места, не выпустив ладонь Гермионы из рук, заставив ее вскрикнуть от боли. Взглянув на сладкую парочку сверху, Малфой понял, что Гермиона прижалась к подлокотнику как можно ближе, Теодор повторил ее движение, и расстояние между ними можно было заполнить листком тончайшего пергамента. – Боюсь, нам пора идти, – собрав остатки благоразумия и сдержавшись, произнес Малфой. – Приятно было повидаться, Нотт. Передавай привет отцу. – Да… – Теодор замешкался, переводя взгляд от Драко к Гермионе. – Полагаю, что мы увидимся в школе, верно? Гермиона промолчала, кусая губу. Страх мелькнул в ее взгляде, взгляде затравленного олененка. Порочное удовольствие заставило Малфоя улыбнуться ей, не отводя хищного взгляда. Супругов ждет занимательная беседа. – Полагай, – тихо произнес Малфой, потянув жену за собой. Гермиона споткнулась о кресло, и Теодор помог ей сохранить равновесие, удержал от падения. Драко сам не заметил, как подхватил супругу на руки, как резко взялся за ее запястье, подтянув гриффиндорку к себе. Сердце ее билось так быстро, что можно было прощупать пульс, не сдавив пальцев. Гермиона попыталась попрощаться, но Малфой не мог ждать, не мог позволить этому случиться. Он нес ее прочь, словно добычу. Пульс стучал в его висках, голос разума подсказывал, что этого не должно было случиться, что не следовало появляться здесь так скоро, не следовало пытаться подстроиться под нее. Гермиона ненавидит своего супруга, как бы тот ни пытался изменить ее мнение… Драко трансгрессировал, прижимая жену как можно ближе.