Дверь открывается

Никита даже не понял, что случилось: он нажал на курок, раздался громкий щелчок, заставивший его вздрогнуть всем телом, и… Он не успел удивиться, что все еще смотрит в перекошенное лицо Лиса, как в спину что-то врезалось. С такой силой, что Никита упал на мужчину, повалив его на пол. Крики и топот заполнили пространство вокруг. Ника, не пришедшего в себя после падения, чьи-то руки отдернули в сторону, больно сжав ушибленное плечо. Его тут же заслонили люди в черной форме с бронежилетами. Он поднял глаза и увидел, что лицо ближайшего к нему человека скрыто под балаклавой. Никита коротко вскрикнул, вскидывая руку в защитном жесте, совсем забыв о зажатом в ней пистолете. Человек среагировал мгновенно, мягко отведя кисть Ника в сторону и обезоружив его. - Тихо, тихо, - успокаивающе проговорил он. – Все хорошо, ты в безопасности. Словно по волшебству, после этих слов силы оставили Никиту: его ноги подкосились и сразу заболело все. Особенно нога - казалось, она была объята огнем. Ник пытался повернуться, чтобы посмотреть назад, на Лиса, но держащий, прижимающий его к себе мужчина, увлек его в сторону двери, выводя из дома. На улице было холодно. Разгоряченный дракой и ранением Никита задрожал всем телом. На его плечи опустилась тяжелая кожаная куртка, прикрывая наготу. Мужчина повел было его к машине, но Никита так сильно захромал, волоча ногу, что он остановился и бросил взгляд вниз, чтобы понять: в чем дело? Увидев ножевую рану в бедре, из которой все еще текла кровь, неведомый спаситель (ведь так?) чертыхнулся и подхватил Ника на руки. - Все будет хорошо, - повторил он. Никита ухватился за ремни бронежилета и бросил взгляд на дом, оставшийся позади. Его окна были ярко освещены. Картина могла бы показаться уютной, если не знать, что скрывается за этими стенами. Ник рвано вздохнул и уперся лбом в плечо мужчины. - Кто вы? – тихо спросил он. Его, наверное, любой ответ устроил бы. В доме с яркими окнами раздались выстрелы. Три. Один за другим. Кто-то заорал. Никита лишь сильнее вжался в несущего его мужчину. Даже зажмурился. Тот не сбавил шага и продолжал идти. Ночной воздух холодил голые ступни. Никита мечтал оказаться в тепле с горячей чашкой чая. Или кофе. Мечтал поскорее убраться подальше от этого места. - Мы от Андрея, - ответил мужчина. Он переступил какую-то корягу или бревно, прошел еще несколько шагов и оказался около черного внедорожника. До Никиты не сразу дошел смысл его слов. - От кого? – переспросил он, глядя в черную жесткую ткань. - От Андрея. Мужчина открыл внедорожник. Для этого ему пришлось потревожить Никиту, и тот сдавленно простонал, когда задели раненое бедро. Ник сглотнул, стиснул зубы, когда мужчина посадил его в машину и забрался следом. Достал откуда-то аптечку, вытащил бинты, антисептик, шприц и еще какое-то лекарство в ампуле. Несмотря на то, что в салоне горела лампочка, Никита плохо различал детали. С его глазами до сих пор творилось что-то странное – возможно, это было действие наркотика. - От Андрея… - заторможенно повторил он. – Андрей умер, - голос Ника дрогнул, когда мужчина прикоснулся к его ноге, осторожно осматривая рану. Мужчина поднял голову, чтобы посмотреть на Никиту. Ник встретил его взгляд, моргнул, чувствуя чужое внимание. Он не отвернулся, пока мужчина сам не отвел глаза. Рана снова привлекла его, и он занимался ею некоторое время. Оторвавшись лишь на секунду, чтобы вытащить из аптечки упаковку влажных салфеток. Он протянул их Нику. Никита принял салфетки, достал одну и принялся осторожно оттирать свое лицо. Видок, наверное, у него был еще тот. - Андрей не умер. - Что? – Ник замер, держа побуревшую от крови салфетку напротив глаз. Она пахла ромашкой и чем-то химическим. Никита смотрел сквозь нее, не видя ничего. - Андрей жив. В бедро осторожно вошла игла шприца. Ник запрокинул голову назад, уронив ее на верх сидения. Его рука сжалась в кулак, сминая ткань салфетки. - Я видел, как он упал. Лис выстрелил в него, - зашептал Никита: теперь свет в салоне казался ему нестерпимо ярким. Именно от этого яркого света из глаз по щекам покатились слезы. Совсем не потому, что он заплакал. Не потому что Никита боялся поверить. Мужчина негромко то ли усмехнулся, то ли фыркнул: - Чтобы убить этого человека, нужен, по меньшей мере, фугас, - он замолчал, а потом проговорил: - Я сделал обезболивание, сейчас обработаю рану, насколько возможно, и стяну края – может быть неприятно. Никите было плевать на рану: он пытался осознать, переварить только что полученную информацию. Жив, жив, жив, жив… - Ты все еще со мной? – спросил мужчина, когда молчание затянулось. Никита и сам не знал ответа на этот вопрос. Наверное, нет. Или да. Или не совсем. Какая разница? - Жив… - он наконец опустил руку и посмотрел на колдующего над его ногой мужчину. – Что с ним? Где он сейчас? - В больнице, отлеживается. Если бы не это, - мужчина хмыкнул, - был бы тут. - Тут? - Угу, разносил это чертово место по кирпичику. Со стороны дома послышался какой-то шум. Глухой хлопок. Потом свет из окон стал ярче, затанцевал желтыми всполохами. Темнота ночи окрасилась подвижными бликами. Деревья леса словно отодвинулись и вытянулись вверх в свете зачинающегося пожара. - Пламя? – глупо спросил Никита. Мужчина оглянулся и посмотрел через плечо. По дороге, ведущей от дома, можно было рассмотреть фигуры четверых, идущих неспешным шагом людей. - Что-то типа того, - ответил он, возвращаясь к врачеванию: - Утечка газа. Нужно быть очень осторожным с этими съемными баллонами, - и, почти без перехода, добавил: - Потерпи, скоро поедем. - К Андрею? Мужчина снова посмотрел на Никиту и неожиданно улыбнулся: глаза в прорезях балаклавы, которую он так и не снял, прищурились, пошли лучиками в уголках. - К Андрею. Будете лежать на соседних койках. Никита почти счастливо вздохнул, отложил использованную салфетку, наконец разжав успевшие затечь пальцы, и вытянул новую. Он поедет к Андрею. Он увидит его. Будет рядом. Улыбка поползла по его разбитым, искусанным губам. Когда к внедорожнику подошли остальные из… группы захвата? – Никита улыбался, как сумасшедший, и не мог остановиться. Выглядело, наверняка, жутко, но ему было плевать. Ник запрокинул голову и рассмеялся. Он вскинул руки вверх – здоровую и некрасиво опухшую, посмотрел на горящий дом и прокричал: - Йу-у-ху-у! Один из мужчин поправил кобуру на своем бедре и спросил у того, кто трудился над ногой Ника, уже перематывая ее бинтом: - Весело у вас тут. Что ты ему вколол? - Только обезболивающее, - ответил мужчина и посмотрел на своих приятелей: - Одежду догадались захватить? Не везти же его в таком виде, - он кивнул на голые коленки, торчащие из-под слишком большой куртки. В него полетел комок тряпок, которые оказались мягкими домашними штанами и худи. - А вот про обувь мы как-то забыли. - Ничего, - отозвался мужчина, закрепляя конец бинта и начиная натягивать на Никиту штаны. – Донесем. Никита безразлично наблюдал за их действиями, никак не участвуя в том, что происходило вокруг. Мужчины загрузились в машину, усадив его между двух человек на заднем сидении. Тот, кто позаботился о Нике, перелез на водительское место. - Все чисто? - Да, командир, - довольно отозвался один из мужчин. – Бытовой несчастный случай. Андрею понравится. Никита стал снова тихо посмеиваться. Он закрыл ладонями лицо, чтобы никто не заметил его мокрых глаз. Тревога никак не отпускала Андрея. Он даже попробовал подняться – не все ж в утку ходить, но не вовремя появившаяся медсестра наорала на него и пригрозила все рассказать лечащему врачу. Выслушивать еще одну нудную лекцию насчет аморального поведения больных, его – Андрея – в первую очередь, мужчина не хотел. Пришлось подчиниться грубой силе и остаться в постели. Он рассматривал противоположную стену, держа в руках сотовый телефон, предусмотрительно поставленный на виброрежим. Иногда взгляд Андрея перемещался на высокое окно, за которым медленно, но верно сгущались тяжелые осенние сумерки. Он не представлял, сколько еще сможет продержаться в неведении. Скорее всего, это была пара часов, по истечении которых Андрей начнет названивать заму и не успокоится, пока тот не ответит ему. Андрей вздохнул. Дверь палаты приоткрылась, и внутрь заглянул… друг Никиты. Мужчина нахмурился, глядя, как парень зашел, оглянулся. Его взгляд обратился сначала к крайней койке, потом медленно скользнул дальше, пока не наткнулся на Андрея. Он неуверенно переступил с ноги на ногу и подошел к кровати Андрея. - Я… - начал Глеб (кажется, его звали Глеб). – Вы – Андрей? Андрей кивнул. - Я - друг Никиты, - «бывший» хотелось добавить мужчине, но он сдержался. – Нигде не могу его найти. Александр Михайлович посоветовал отыскать вас. Андрей на мгновение прикрыл глаза. Вот значит как, Саша? Он ухмыльнулся и посмотрел прямо в лицо Глебу. Молча. Тот немного подождал, но, так и не дождавшись ответа, переспросил: - Так вы знаете, где можно найти Никиту? Андрей снова кивнул. Он прикидывал, сколько должно пройти времени, чтобы Глеб его узнал. Затуманенный разум Ника не смог воспринять его, как опасность. Глеб же пострадал не так сильно: иллюзий у Андрея не было. И он просто тянул время, не в состоянии сбежать или спрятаться. Тот самый неловкий момент. Глеб мялся, не знал, что еще сделать, чтобы Андрей ответил ему. А Андрей думал, что любое произнесенное им слово будет первым гвоздем, забитым в собственный гроб. Собственноручно. - Эм… - судя по всему, Уфимцев боялся показаться настойчивым или невежливым: - Вы не можете говорить? У меня есть ручка, и, - Глеб показал смятый стикер, - кусочек бумаги. Вы могли бы написать. Если только вам можно, - он взглянул на руки Андрея, словно оценивая, насколько тот был в состоянии общаться подобным образом. Мужчина вздохнул и разлепил потрескавшиеся губы: - Не нужно, - сказал он, - я могу говорить. Глеб машинально кивнул. Он убрал обратно в карман ручку, посмотрел на стикер, а потом замер. Андрей наблюдал за тем, как Уфимцев хмурится, качает головой, а потом поднимает глаза. Он прищурился, по-птичьи склонив голову, и… - Ты? – Глеб даже подошел ближе, уставившись на мужчину. Он всматривался в его глаза, нижнюю часть лица – все то, что не было скрыто под маской. Лицо Уфимцева, по мере этого изучения, приобретало жесткое выражение. Теперь, наверное, казалось странным, что он не узнал мужчину сразу. Глеб отшатнулся и буквально прошипел: - Ты! Это был ты! – он задыхался от накатившего на него осознания. Даже руку протянул, наставляя на Андрея указательный палец. Больше он не мог произнести ничего. Только разевал рот, не веря. А потом Глеб вздрогнул всем телом, и его указующая рука упала плетью: - Что ты с ним сделал? Ты нашел его, и… - он сглотнул, неверяще качнул головой. – Ты убил его? Или продолжаешь мучить? Где он? Где он, черт возьми?! – Уфимцев повысил голос, чуть ли не до крика. - Ничего я с ним не делал, - устало проговорил Андрей. – Никита… он… - Он защищался, и потому ты здесь? – Глеб красноречиво посмотрел мужчине на живот. – Что это – нож? Никита… - он снова сглотнул, будто ему было тяжело произнести эти слова: - Он жив? Он… ты же не… - Я ничего с ним не делал, - повторил Андрей. – На нас напали. - На вас? С каких пор «вы»?.. – он осекся, повернулся, слепо шаря глазами вокруг: - Погоди. Погоди… - он сделал неопределенный жест рукой, будто отгонял нечто назойливое и неприятное: - Алена говорила, что Ник странный. Ведет себя так, будто у него кто-то появился, все время пропадает… где-то, - Глеб покосился на мужчину: - Вы двое, вы… - он не мог сказать это. Андрей видел, как Уфимцев пытался, но не мог. - Боже ты мой, - Глеб потянул себя за волосы, запрокинув голову к потолку. – Что же ты сказал ему, что Ник поверил тебе? Он… - парень повернулся к Андрею: - Он ведь знал, что это ты? Он догадался, или ты, мразь, обманул его? Голос Глеба дрогнул от плохо скрываемой злости. - Он догадался, - просто сказал Андрей, не видя смысла отпираться. Уфимцев выглядел так, словно ему было плохо. Скорее всего, так оно и было. Он уставился на мужчину, широко раскрыв глаза. Андрею было жаль его. Нет, правда, жаль. Глеб огляделся, приблизился к стулу, на котором раньше сидел Саша, и опустился на него. Некоторое время он сидел молча, глядя себе под ноги. - Ты так и не ответил… - слабо проговорил он. - На нас напали, и Никита… Он был вынужден уйти с тем, кто ранил меня. - Ранил? Да тебя убить хотели. Судя по вот этому, - Глеб указал на живот Андрея, - тебя хотели пришить к хуям. - Не меня, - возразил Андрей. Глеб с испугом посмотрел на него: - Никиту? Кто напал на вас? Андрей не хотел говорить, но, наверное, он не вправе был молчать: - Это был заказчик. По его желанию выбрали Никиту. - А… а я? - А ты просто стал свидетелем. На твой счет указаний не было. Но плодить трупы в мои планы не входило, хотя… - он поморщился, устраиваясь удобнее, - ты все равно стал бы трупом: если не в той подворотне, то в пыточной. - Никита сейчас с ним, - медленно проговорил Глеб, - с человеком, который его мучил. Которому ты потворствовал. - Да. И нет. - Неважно, - Глеб поднялся, потом снова сел. – Надо что-то делать, надо заявить в полицию. Они помогут, они найдут… - он достал сотовый, готовый начать набирать номер связи с полицией. - Стой, - Андрей перевел дыхание: живот снова начинал болеть; мужчина неосознанно положил на него ладонь. – Не надо – я уже обо всем позаботился. Глеб непонимающе посмотрел на него. Андрей продолжил: - В эту минуту мои люди или проводят спасательную операцию, или уже вытащили Никиту из того места, куда его отвезли. Мне отзвонятся, - он приподнял руку с зажатым в ней телефоном, - когда все будет закончено. Он искренне надеялся, что это будет удачное завершение – Никита окажется в безопасности, цел и невредим. - А если нет? Если его убьют или не найдут – что тогда? Андрей сжал зубы и некоторое время молча смотрел на Уфимцева. Он видел, что этот человек искренне переживает из-за Никиты и, наверное, только поэтому терпел его. Хм, хотя, собственно, что он мог сделать в своем положении? Мужчина вздохнул: - Нужно просто дождаться новостей. - Всего лишь, - с издевкой проговорил Глеб, а потом странно взглянул на Андрея: - Я буду ждать здесь, - безапелляционно заявил он. – Когда тебе позвонят, я хочу быть рядом. Андрей пожал плечами: - Как хочешь. Не обещаю приятную компанию. Лицо Глеба исказилось презрением: - Вот уж точно нет. Он замолчал. Андрей тоже не видел смысла продолжать разговор. Он снова уставился в противоположную стену, мечтая, чтобы телефон поскорее подал хоть какой-нибудь признак жизни. Ждать пришлось недолго: буквально минут через пятнадцать тягостного ожидания и атмосферы «хоть ножом режь», сотовый завибрировал принятым сообщением. Андрей чуть подрагивающими пальцами, несколько раз промазав мимо кнопок, открыл входящие: «Взяли. Жив. Везем в больницу», - его зам был до неприличия краток. Глеб вытянул шею, пытаясь разглядеть сообщение: - Ну, что там? – нетерпеливо спросил он. Андрей развернул к нему дисплей телефона. На лице Уфимцева отразилось облегчение. Впрочем, он быстро помрачнел: - Везем в больницу? Эта сволочь что-то сделала с ним?! - Я не знаю, - Андрей уронил руку с телефоном на кровать: он чувствовал себя донельзя вымотанным. Сейчас он не мог анализировать: огромное облегчение (жив!) затопило его разум. Больше не надо было ничего. Все остальное можно будет поправить. Он на это надеялся. Он думал, самое главное - Никита жив. - Я никуда не уйду, - угрюмо оповестил Андрея Глеб, выдернув того из своих мыслей. Мужчина устало вздохнул: - Хорошо, - это было не хорошо, но спорить откровенно не хотелось. Для этого у него совсем не было сил. «Если хочет, пусть сидит», - решил сам для себя Андрей. Только он не учел, что ждать им придется долго: пять часов обратной дороги никто не отменял. Когда Андрей открыл глаза, было уже утро. В палате стало светло, и на стенах виднелись солнечные блики. Он посмотрел на телефон – на часы – и удивился, как он смог так долго проспать. Стул около его кровати пустовал. Глеба нигде не было видно. Наверное, надоело ждать, и он ушел. Андрей не смог сдержать вздох облегчения. Он посмотрел на свою руку. Капельница исчезла, значит, он проспал и приход медсестры. Учитывая час, то, возможно, и приход врача с обходом. Если честно, на все это ему было глубоко наплевать. Его интересовало только одно: где сейчас Никита? Так как спасение благополучно закончилось, Андрей смог позвонить своему заместителю. Тот ответил почти сразу: - Слушаю. - Это я тебя слушаю. - Все в порядке – доставили спящую красавицу в лучшем виде. Он сейчас на соседнем с тобой этаже. Немного зашили, немного смазали йодом – парень отдыхает. - Что с ним случилось? – Андрей выдохнул, понимая, что Никите действительно ничего не грозит. Зам коротко изложил суть дела. По завершении, рассказав и о пожаре. Андрей кивнул и улыбнулся. - Отлично. С меня премия и внеурочные. - Само собой, - усмехнулся зам. Андрей помолчал и перед тем, как отключиться, добавил: - Спасибо. Ник очнулся, но глаза открывать не спешил. В голове было пусто. Он не понимал со сна, где находится, но под ним было чистое белье, у него ничего не болело, ему было тепло. Ник позволил себе просто лежать, прислушиваясь к окружающим его звукам. Точнее, их отсутствию. Где-то вдалеке слышались голоса людей, поскрипывание, какое-то бормотание. Где-то, но не здесь. Никиту это более чем устраивало. Он пытался вспомнить, что было накануне, но блаженная пустота не желала покидать его голову. Он вздохнул и уловил запахи, по которым можно было безошибочно догадаться – он в больнице. Никита все же заставил себя открыть глаза. Да, так и было: он находился в светлой палате. Ник медленно перевернулся на спину. Палата была одиночная. Как он здесь оказался? Последним его воспоминанием… Никита нахмурился, пытаясь вспомнить это самое последнее воспоминание. Последним воспоминанием была прогулка с Андреем. Точно. Они пошли на набережную. Ник улыбнулся, вспомнив, как побежал вперед, подзуживая Андрея, словно ребенок. Андрей поймал его. А потом… Улыбка сошла с лица Никиты. Глаза расширились, он дернулся, резко садясь на кровати. Андрей! В него стреляли… он упал… Память лавиной обрушилась на Никиту. Он вцепился в волосы, потянул, стараясь совладать со шквалом эмоций. Дверь палаты скрипнула. Потом раздались быстрые шаги – Никита не смотрел, кто это, - и руки легли на его плечи: - Никит! Ник, ты проснулся! Никите был знаком этот голос. Только вот его обладателя он никак не ожидал увидеть здесь. Он поднял голову и посмотрел на Глеба. - Привет, - ни на что более умное Никита сейчас не был способен. Уфимцев улыбнулся, взъерошил волосы и уселся рядом, пододвинув стул как можно ближе к кровати. - Ты нас напугал. Я весь город объездил, пока нашел тебя. Вернее, не совсем… Но сейчас вот точно нашел! - его глаза светились радостью. Он порывался взять Никиту за здоровую руку, но тот каждый раз убирал ее. Глеб на некоторое время прекращал попытки, а потом начинал их снова. Никита чувствовал себя неловко. Глеб много говорил, заглядывал в глаза, упоминал Аленку: они беспокоились, Алена поехала к нему домой, никто не открыл, и они не знали, к кому можно обратиться. Ник не знал, что можно ответить или сделать, потому сидел молча, разглядывая свою поврежденную руку, обхваченную тугой повязкой. Когда Глеб наконец успокоился и затих, рассматривая его, стало совсем невыносимо. Никита почти собрался попросить его прийти в другой раз, сославшись на боль или усталость, но Уфимцев вдруг как-то стух и даже немного спал с лица. Никита с тревогой посмотрел на бывшего друга: - Все в порядке? – не удержавшись, поинтересовался он. Глеб качнул головой и поднялся, нервно пройдясь по палате. - Когда я искал тебя, я… - он замолчал. - Ты? – переспросил Ник, потому что молчание грозило затянуться. Глеб нервничал и явно не знал с чего начать. Стоило ли начинать в таком случае вообще? Это напрягало. Наконец, Уфимцев глубоко вздохнул и проговорил: - Мне дали адрес больницы и сказали, что узнать о тебе я могу у некоего Андрея, - Никита нахмурился, а Глеб продолжил: - Я приехал сюда, и… - он посмотрел Нику в глаза: - Я узнал его. Ты ничего не хочешь рассказать? Никите нечего было рассказывать. Только не Глебу, который с вероятностью в сто процентов не понял бы его. Поэтому он просто покачал головой, надеясь, что если не провоцировать разговор, то его и не будет. Но он слишком отвык от Глеба, раз мог допустить такую возможность. - Никит, я просто не могу понять. Ты общался с этим человеком. Общался? Он приходил к тебе в гости - мне рассказали. Никита посмотрел на Уфимцева, и сердце тяжело забилось в груди: - Общался, приходил, и что? – он прикусил щеку с внутренней стороны и вздернул подбородок. Он знал это – знал, что Глеб никогда и ни при каких… - Ты не мог не знать, кто это, - парень подошел к кровати и сжал пальцы на ее перекладине в изножье. – Он угрожал тебе? - Нет. - Он вынудил тебя? Он… - Глеб опустил глаза и тихо произнес: - Он что-то сделал? - Нет. Уфимцев вскинул голову: - Возможно, тебе стыдно говорить об этом. Я пойму, Никит. Я просто хочу… - Глеб, - прервал его Никита, - нет. Я сказал «нет». Уфимцев осекся и некоторое время смотрел на него. - Я не верю. После того, что он с тобой сделал? Кривая улыбка перечеркнула губы Никиты: - А что он сделал со мной, Глеб? Что, кроме помощи, он сделал со мной? – он злился и не скрывал этого. Не теперь. Никто не был так добр с ним, как Андрей. Никто не остался с ним, считая его сумасшедшим, а Андрей – он был рядом. Он видел его разным и не ушел. Он послал к нему помощь, вытащил. Так что же на самом деле сделал с ним Андрей? Или, может, сделал, но не он? Никита пытливо смотрел на бывшего друга. Тот смешался и отступил от кровати. Ник предпочел бы, чтобы он вообще убрался из его палаты, тогда можно было бы попытаться встать и найти Андрея. Но Глеб оставался стоять, пораженный словами Никиты. - Ты не понимаешь… - начал он. – Не отдаешь себе отчета. Ты запутался, Никит, - его глаза были широко распахнуты, и в них плескался страх вперемешку с непониманием: - Никита, ты… - Болен? – перебил его Ник. Он посмотрел на свои руки, на капельницу. - Нет, я не это хотел сказать… - Это, - Никита поднял глаза. – Вы все хотели сказать именно это. Меня даже отправили лечиться к психотерапевту. - И это помогло! Помогало, пока не появился он! - Откуда тебе знать?! – воскликнул Никита, готовый защищать Андрея до последнего. – Откуда? Никого из вас рядом не было! Глеб хмуро посмотрел на него: - Не тебе винить нас – ты сам так захотел, - он сжал зубы: слова Никиты его задели. Тот только зло усмехнулся: - Но если бы я был болен, как бы я на самом деле хотел этого? – выплюнул Ник. Почему-то сейчас вспоминалось то, что они все считали его чокнутым, уговаривали лечиться. Только Андрей воспринимал его таким, какой он есть – нуждался в Нике, протянул руку. Да, он изменил, но… Андрей же сказал, что это всегда был Никита. Они могли бы поговорить и объясниться. Никита был уверен, что всему бы нашлось объяснение. Он бы попытался понять. Хотя сейчас, в данную конкретную минуту, Ник думал, что есть вещи поважнее измены. Например, что Андрей жив. Боже, да Никита до сих пор не мог в это поверить! В его голове звучали звуки выстрелов, а перед глазами стоял образ Андрея, падающего в темноту. Он хотел удостовериться, прижаться, получить объятия в ответ. Хотел быть не здесь, и чтобы его не задерживали. Конечно, Никита злился. Глеб пораженно смотрел на него: - Это нечестно говорить так. - Нечестно указывать, как мне жить, - возразил Ник. – Но все хорошо: ты нашел меня, проверил: меня не разорвал на куски злой дядя. Теперь уходи. - Я приходил не ругаться, - Уфимцев выглядел расстроенным. – Мне жаль, если тебе так показалось. Ты сам позвонил нам. И я, и Алена – мы решили, что ты готов переступить через все, что было, и жить дальше. Никита посмотрел на Глеба долгим взглядом: оказывается, все хотели, чтобы он жил дальше. - В таком случае, - проговорил он, - вы должны быть удовлетворены - я буду жить дальше. Глеб качнул головой: - Как? Господи, Ник, - он сжал пальцами переносицу, - рядом с этим ужасным человеком, ты… - Андрей. - Что? - Его зовут Андрей. Уставившись на него, Глеб сжал руки в кулаки. - Блять! – выругался он. – Да мне плевать, как там зовут этого недоноска! Ты должен убраться подальше от него! На тебя напали из-за него!!! Никита чуть не закатил глаза: - Неправда, - сказал он. – На нас напали из-за меня. Причина нападения была не в Андрее, хотя тебе так хочется думать. - Никита, я тоже был там с тобой. Не забыл? Никите захотелось выдернуть иглу капельницы из руки и запустить ею в Глеба. Прямо в его тупую голову. Разбить ее, размазать кровь по лицу, стереть это упрямое выражение. - Я не забыл, - тихо ответил он. – Ничего не забыл. И как меня трахали, получая наслаждение, тоже. Как обвинили потом, что я виноват во всем сам. Мог бы смириться, да, Глеб? Глеб покраснел. Это были не самые приятные воспоминания. Если Никита и переборщил, то лишь самую малость. Он не хотел теперь тащить все это на себе в одиночку. - Ты не виноват. Конечно, нет, - Глеб снова оперся о кровать Никиты. – Прости меня. Давно следовало сказать: я – мудак, наговорил лишнего, и между нами возникло недопонимание. Никита даже рот открыл: - Что? – он задохнулся от нахлынувших эмоций. – Что?! – он расхохотался, откинувшись на спину и закрыв здоровой рукой глаза. – Боже… ладно. Недопонимание. Хорошо. - Никит. - Что? Еще не все сказал? Будешь просить прощения еще за что-то? - Я просто… Он небезопасен. Я не знаю, что он тебе говорил, этот Андрей, но он опасный человек. Он смотрел на твои страдания. С ним нельзя… ты не должен… Никита опустил руку и повернулся к Глебу. Тот стоял теперь сбоку от кровати. - Уходи, - устало проговорил Никита. – Я хочу побыть один. - К нему побежишь? - Глеб, - Ник повысил голос, - ты уже все сказал. Я тебя услышал. Теперь просто уйди, хорошо? Оставь меня в покое. Пожалуйста. Уфимцев пожевал нижнюю губу: - Я все еще твой друг, - он прозвучал не слишком уверенно. Никита покачал головой, перекатив ее по подушке влево-вправо: - Нет. Нет, Глеб. Ты мне не друг. - Ты не можешь сейчас мыслить здраво. Я зайду позже, когда ты поправишься. Или когда выпишешься – мы с Аленой зайдем. Ты же звонил нам… Вздохнув, Ник промолчал: ему было плохо, вот и звонил. Потому что Андрея не было рядом, но теперь… - Оставь меня в покое. - Хорошо, - видимо, красноречие Глеба наконец-то иссякло. – До встречи. Я правда рад, что ты жив и относительно здоров. Было здорово с тобой повидаться. Никита не стал отвечать, просто проводил бывшего друга взглядом. Как только за Глебом закрылась дверь, он опустил ноги на пол и попытался встать, опираясь на остов капельницы. В палату вошла медсестра. Увидев, что Никита собирается сделать, она решительно приблизилась к нему и, не слушая никаких возражений, уложила обратно в кровать: - Вам прописан покой и постельный режим. До распоряжения врача я не позволю вставать. Скорчив жалобную рожицу, Никита посмотрел на женщину: - Пожалуйста, мне нужно уточнить кое-что. Это очень важно. Я хорошо себя чувствую. - Уточнять будете после обхода. Сейчас лежите, я поменяю вам капельницу. - Но у меня ничего не болит! Я только схожу на… - Я вам уже сказала – нет. У вас ничего не болит, потому что действует обезболивающее и еще не отошел наркоз: вашу ногу пришлось зашивать. Как только все это пройдет… - она красноречиво замолчала. Никита вздохнул: ну вот почему так? Где была медсестра, когда приходил Глеб? Почему она не занялась им и не выгнала, а вместо этого стояла сейчас напротив него и не пускала разузнать: в какой палате лежит Андрей. Это был риторический вопрос, и поразмышлять над ним Никита не успел – в палату заглянул врач. Андрей не мог больше мучиться неизвестностью. Он попытался подняться. На него тут же накатила дурнота и головокружение. Он замер, пережидая особенно паршивый момент. Стало больно. Боже, что ж так болит? Даже глаза заслезились, но Андрей не дал себе поблажки, хотя очень хотелось откинуться спиной на кровать. Он посмотрел на штатив капельницы: если двигаться медленно, держаться крепко, возможно, он сможет добраться до ресепшена или приемного отделения, где дежурная медсестра могла бы подсказать ему номер палаты Никиты. Тошнота не желала отступать, обжигая желчью основание горла. Андрей сцепил зубы – он никогда не позволял себе сдаваться. Мужчина медленно свесил ноги с кровати. Застонал, сжав зубы. Его дыхание участилось. Он несколько раз вдохнул и выдохнул, настраиваясь попасть ступнями в больничные тапки. Это удалось ему не с первого раза, и Андрей чуть не упал. Капельница опасно заскрипела, и он подумал, что она не такая крепкая, как выглядит. Но он стоял. Нетвердо, шатаясь, но все равно стоял. Ощущение, честно говоря, было такое, словно его кишки сейчас вывалятся наружу. Андрей старался дышать неглубоко и через раз. Он сделал маленький шажок. Дверь палаты открылась, и – он чуть не простонал – на пороге вновь стоял Глеб. Что ему нужно на этот раз? Парень хмуро посмотрел на него и приблизился. Он был зол. Эта злость волнами расходилась вокруг, только что не сшибала с ног. - Что еще я сделал? – без надежды получить вразумительный ответ, прохрипел Андрей. Он тяжело привалился к стойке капельницы и смотрел исподлобья на Глеба. Мужчина старался стоять ровно, чтобы не показать свою слабость. Давалось это ему нелегко. - Ты издеваешься? – Глеб встал слишком близко. Казалось, что если парень подастся немного вперед, он сможет толкнуть Андрея грудью. - Нет, - Андрей все же сделал шаг назад – этот пиздабол собрался толкать еще одну речь, и мужчина, трезво оценив свои возможности, предпочел бы сесть. Но Глеб ухватил его за короткий рукав больничной пижамы: - Не знаю, что ты наговорил Никите, что ты там наобещал, но я больше не позволю морочить ему голову. Слышишь? – он злорадно улыбнулся. – Ты не сможешь причинять ему боль. Андрей сжал зубы. Он дернул плечом, хоть это и стоило ему дикой боли в животе. Уфимцев отпустил его, да еще и руку встряхнул, будто в дерьмо вляпался. Только что о себя ладонь не вытер. Мужчина тяжело опустился на кровать. - И что ты сделаешь? – поинтересовался Андрей. Он понимал, что никак не сможет противостоять подобному вторжению в частную жизнь. По крайней мере, на данном этапе. Только не сейчас, когда он слаб настолько, что даже полноценно стоять не может. - Ничего, - улыбка не сходила с лица Глеба: - Я уже сделал. Андрей внимательно смотрел на своего посетителя. Он молчал. Уфимцев, не дождавшись, когда его спросят, досадливо поморщился и пояснил: - Я позвонил в полицию. Они приедут сюда. Скоро. Андрей промолчал и на сей раз. Только сжал больничную простыню в кулак. Глеб торжествовал: - Ты не сможешь околачиваться около Никиты, не сможешь пудрить ему мозги. Всё, для тебя теперь всё. Андрей посмотрел на свои ноги. - Никита знает? – единственный вопрос, который его интересовал. Ну, или почти единственный: второй был о самочувствии Ника, но раз распрекрасный друг точит лясы у него в палате, значит, дела парня не так уж и плохи. Мужчина чуть не улыбнулся, с трудом удержавшись. Он поднял глаза на Глеба: - Знает? Тот нахмурился и вздохнул: - Нет, - нехотя произнес он. – Никита не в себе. Он не может отдавать отчет своим действиям. - Почему? - Потому что ты что-то сделал с ним! Он… он не понимает, что говорит! Склонив голову к плечу, Андрей поинтересовался: - А что он говорит? Глеб раскрыл рот, потом захлопнул его. Ему явно не хотелось распространяться на эту тему. Андрей все же не смог удержаться от улыбки: - Он ведь выгнал тебя, верно? Не простил, - он разжал кулак, отпуская простыню: - А меня простил. В этом все дело? Тебе мало его девушки, так ты еще захотел получить и самого Никиту? - Неправда! - Почему ты тогда так дергаешься? Знаешь, очень похоже на ревность – заедает, что Нику с кем-то лучше, чем с тобой? Уфимцев с ненавистью смотрел на Андрея: - Какой же ты мерзкий! Ну, ничего, скоро сюда приедут и… - Пошел вон, - тихо сказал Андрей. Он снова поднялся и, собрав все свои силы, выпрямился: - Вон, - повторил он. - Полиция… - Да, я помню – сейчас приедет. Но при тебе я ни с кем говорить не буду. Так что: пошел вон. Глеб прищурился, попятился назад, спиной к двери. Он уперся в нее и стоял так некоторое время, сверля недовольным взглядом мужчину. Тот спокойно выдержал его взгляд. Дождался, пока Глеб не выйдет из палаты. Только тогда он прикрыл глаза и опустил голову. Мысли в голове метались. Надо было успокоиться. На такое он, конечно, не рассчитывал. Андрей искал выход. Он очень хотел его найти. Безвыходных ситуаций не бывает. Что ему следовало сделать? Времени, судя по всему, было катастрофически мало. Глеб – свидетель. Он в курсе тех мелочей, которые известны только следствию. Он влегкую сможет доказать причастность Андрея. Отпираться – это было бы глупой ошибкой. Полностью признавать за собой вину – Андрей тоже отказывался. Он никого не мучил. Он оказывал первую помощь. Возможно, Никите немного больше, чем всем остальным. Никита был его смягчающим обстоятельством. Андрей был уверен, что парень примет его сторону – он к нему привязался. У них возникла связь. Никита смотрел на него влюбленными глазами. Интересно, сам он понимал это? Андрей сжал в руке штатив капельницы. В голове начала выстраиваться последовательность действий. Мужчина прислушивался к своему ходу мыслей, скользил взглядом по обстановке палаты, ни на чем конкретно не останавливаясь. Кивнул самому себе. Невесело улыбнулся. Что ж, он знал, что это не будет чем-то простым. Пусть едут. Андрей посмотрел на дверь – он не побежит. Даже если бы мог. Сделать несколько шагов было маленьким подвигом. Андрей стиснул зубы и продолжил упрямо продвигаться к выходу из палаты. Он не передумал, просто… просто у него было еще одно маленькое дело. И Андрей думал, что он скорее сдохнет, чем позволит кому-нибудь сделать с ним что-либо до того, как он разрешит свою проблему. Врач задержался у Никиты надолго – осмотр, какие-то тесты. Он выспрашивал нудно и долго, постоянно что-то записывая в свой планшет. Назначил уйму анализов, которые было необходимо сделать прямо сейчас. «Медсестра вас проводит». Никите даже выделили инвалидное кресло, чтобы он не таскался на своих двоих по коридору. И Ник совершил увлекательное путешествие на лифте в лабораторию, где у него взяли кровь из пальца и несколько колб крови из вены. Его отправили на рентген и узи органов брюшной полости. Его осмотрел хирург – бедро и кисть руки, - похвалив того, кто оказывал первую помощь; еще он проверил рану после небольшой операции, которую Никита благополучно пропустил, будучи в отключке. Никиту осмотрели еще несколько врачей. Среди них был даже кардиолог. А еще с ним поговорил психиатр. Мужчина улыбался и на все ответы согласно кивал. Он не был похож на Сашу, но Ник невольно сравнивал их, пытаясь найти десять отличий. И ему ужасно не хватало привычной ниточки на джинсах. В свою палату Никита попал только спустя несколько часов, вымотанный донельзя. Но он не мог позволить себе разлеживаться. Как только за медсестрой закрылась дверь, Никита слез с кровати и похромал к выходу. План был нехитрым – добраться до приемной и выспросить, в какой палате находится Андрей. Он сомневался, что ему скажут, но твердо решил, что хотя бы попытается. Никита был полон решимости найти мужчину: он предложит взятку, назовется родственником – все, что угодно, только бы добиться цели. Он должен был увидеть Андрея. Никита дошел до двери и, удостоверившись, что никого рядом нет, выскользнул в пустой коридор. Уже было достаточно поздно. Он надеялся, что никто не заметит его отсутствия в палате. Но, отвлекшись на секунду, чтобы притворить дверь, он развернулся и столкнулся нос к носу с… Андреем. Никита длинно выдохнул и потянулся к нему. Он вцепился руками в его пижаму, сжал тонкую ткань. Подумал, что, наверное, очень холодно разгуливать по коридору в таком виде. Сам он тоже был в пижаме, но не холод – жар гулял по его венам. Ник всматривался в бледное и усталое лицо Андрея, в темные нездоровые тени под черными глазами. Расширившийся зрачок топил радужку, придавая взгляду мужчины выразительности – взгляд прошивал Никиту до мурашек. - Андрей… - тихо произнес, практически позвал он. Андрей улыбнулся краешками рта и указал головой на стулья, стоящие вдоль стены. Он молчал, будто у него не было сил. Никита с тревогой смотрел на мужчину, только сейчас заметив капельницу. Андрей сжимал ее до белых костяшек. Ник помог ему – медленно и неповоротливо – добраться до стульев. Тот замер, а потом очень осторожно опустился, тут же обмякая, откидываясь на жесткую спинку. Сдавленный стон сорвался с его губ. Никита сел рядом, но взял кисть Андрея в свои руки, обхватил плотно, заглядывая в глаза. Мужчина тоже смотрел на него, не отрываясь. Свободной рукой, той, в которой торчал катетер, он потянулся к щеке Никиты. Холодные пальцы мазнули по коже. Ник прильнул к ним, на мгновение прикрывая глаза, давая себе осознать до конца: жив, жив, жив – упасть в эту эйфорию целиком. - Я думал, что потерял тебя, - тихо, почти без голоса, произнес он. Андрей покачал головой. Его рука бессильно опустилась. Никита с болью посмотрел на него, потянулся, осторожно, как только мог, невесомо, положил ладонь на живот мужчины. - Теперь все хорошо? С тобой, - он сглотнул, подался вперед, утыкаясь в плечо Андрея лбом, - теперь все хорошо? Подбородок мужчины опустился на его макушку. Андрей по-прежнему не сказал ни слова. Никите это было и не нужно: он ощущал его каждой клеточкой своего тела. Андрей был теплым, сидел рядом с ним – он был живым, потому что Никита чувствовал, как чужие пальцы перебирают его волосы. Он зажмурился, все еще держа в руке кисть Андрея, не выпуская ее. Наверное, он бы просидел так вечность, если бы это было возможно. От Андрея остро пахло лекарствами, немного потом и кровью. Никита приподнял голову, и подбородок мужчины скользнул по его виску. Ник прижался губами к шее мужчины. - Пожалуйста, не уходи больше никуда. Не оставляй меня, - он выдохнул прямо в выпирающую пульсирующую жилку. – Без тебя страшно. Пальцы в волосах Никиты остановили свое движение. - Андрей?.. – позвал тихонечко Ник. Он смотрел прямо перед собой, и его сердце стучало так быстро, что он всерьез опасался, что еще немного, и он начнет задыхаться. - Андрей, я… - он тяжело сглотнул, качнулся вперед, почти приникая губами к скуле мужчины: - Я, кажется, люблю тебя, - прошептал Ник и закрыл глаза, мазнув по бледной, поросшей щетиной щеке. Андрей глубоко вздохнул. Его пальцы сжались в волосах Никиты, почти до боли натянув пряди. Ник издал короткий звук, подозрительно похожий на стон, отстранился и ткнулся сухими растрескавшимися губами в губы Андрея. Горячее дыхание опалило кожу. Рука мужчины сползла на шею Никиты, и тот застонал уже громче. Черт возьми, он хотел его прямо сейчас! Измученный, избитый, с проколотым бедром, сломанной рукой, он хотел так, что каждый атом его тела сходил с ума. - Хочу… я хочу тебя… - словно в бреду бормотал, глотая слова Никита, сцеловывал чужую боль. Он не был дураком: Андрей молчал - он пришел к нему из последних сил и рухнул бы, наверное, прямо на пороге, если бы Ник не вышел. Но он вышел. Андрей заслуживал слов. Действия могли подождать. Никита целовал его. Он вылизывал его губы. Гладил по скуле кончиками пальцев, отмечая, как осунулся Андрей. Он хотел поделиться с ним всем: своим теплом, своими чувствами, своим сердцем. Даже если Андрей молчал, даже если… он все равно был здесь и сейчас. Это переворачивало в Никите всё, заставляло чувствовать нестерпимую жажду. - Люблю тебя. Я люблю, - шептал он в приоткрытый рот Андрея. – Не уходи. Никогда. Больше никогда. Мужчина прихватил его язык зубами, больно прикусив. Ник усмехнулся, счастливо прикрывая глаза. Да, вот так. Вот так было правильно. Андрей еле добрался до нужного ему этажа. По правде сказать, несколько раз он думал, что сдохнет прямо в коридоре или лифте: стоять и передвигаться было очень сложно. Его мутило, голова кружилась, боль в животе резала по-живому. Лекарство в капельнице закончилось, и мужчина выдернул иглу из вены, закрыв катетер, вставленный в вену. Штативом он пользовался, как тростью, потому волок всю конструкцию с болтающейся иглой дальше. На этаже, где располагалась палата Никиты, Андрею пришлось сделать остановку. Ему было нехорошо. Холодный пот стекал по спине, и очень хотелось пить. В глазах противно темнело, но он приказывал себе не раскисать: если пиздюк Глеб действительно заявил в полицию, у Андрея могло не быть времени. Он хотел увидеть Никиту, убедиться, что все в порядке. Хотел прикоснуться к нему, запомнить свои ощущения. Остановившись около нужной палаты, мужчина почти повис на капельнице, привалившись плечом к стене. Но дверь отворилась, и Ник вышел в коридор. Он заметил Андрея, только повернувшись. - Андрей… Мужчина понял, что сейчас сядет прямо на пол. Он указал Никите на стулья около стены. Андрей сглотнул, когда Ник повел его туда. Они сели и… это были лучшие моменты за последние несколько дней. Ради них можно было терпеть и боль, и тошноту, и отвратительную слабость. Андрею хотелось касаться Никиты. Тот и сам льнул к нему, тыкаясь котенком в плечо. Мужчина гладил его, впитывал ощущения, словно губка. Когда Ник прижался к его губам в неловком поцелуе, это было равносильно выстрелу в сердце. Андрею на секунду показалось, что оно перестало биться. Он сжал волосы Никиты, опасаясь, что упадет в черную дыру. Ощущения были непередаваемы. Ник был его. Полностью. Он толкался языком в его рот, вылизывал губы и смотрел так, что непонятно, от чего было больнее – от дырок в животе или от вот этого взгляда. Никита в очередной раз сунул свой язык Андрею в рот, и тот не выдержал, с силой прикусив розовый кусочек плоти. Ресницы Ника дрогнули, он заулыбался и выглядел в этот момент по-настоящему счастливым. Андрей не помнил у него такого выражения. Оно было ему неизвестно, но безумно нравилось. Никита ластился, гладил по заросшим щетиной щекам. Кончиками пальцев, осторожно, будто Андрей мог рассыпаться от одного неосторожного прикосновения. Андрею хотелось улыбаться, слушая признания. Наверное, он так бы и поступил, но зачем-то поднял взгляд. На противоположном конце коридора стоял Глеб. За его спиной был человек в форме. Время вышло. Друг Никиты смотрел на него с нескрываемыми отвращением и злобой. Наверное, если бы Уфимцев мог, он сжег бы Андрея силой мысли. Но он не мог, и потому у мужчины было время. Всего несколько мгновений, чтобы попрощаться с Никитой. Он знаком показал Глебу не приближаться и приподнял указательный палец, прося одну минуту. Глеб мрачно кивнул, проговорив что-то стоящему рядом полицейскому. Андрей посмотрел на млеющего Никиту. Тот почувствовал его взгляд и отстранился. Выглядел парень откровенно пьяным, с красными воспаленными, блестящими слюной губами. - Что?.. – тихо спросил он. И если бы Андрею было немного лучше, он обязательно наплевал бы на все: сгреб в охапку и оттащил в ближайшую палату, чтобы хорошенько оттрахать. Но ему было плохо. За ним пришли… Времени совсем не осталось. Никите необязательно было знать об этом. Андрей ласково погладил его большими пальцами по щекам: - Мне нужно идти, - проговорил он хриплым надтреснутым голосом и не узнал самого себя. - Ч-что? Почему? – взгляд Никиты стал взволнованным. Андрей заставил себя улыбнуться: - Врачи, новая капельница, - он глядел в глаза Никиты, разглаживая с его кожи невидимые морщинки. Ник немного успокоился: - Хорошо. Ладно, конечно, иди, - сказал он, но его руки продолжали держать Андрея. Пальцы были сведены до судороги, и мужчина подозревал, что Никиту придется отрывать от него с мясом. Он наклонился к самому лицу парня, мазнул губами по его губам, замер, опустив ресницы. Внутри все дрожало. - Что бы ни случилось, - прошептал он, - будь сильным. Ник прижался ко лбу Андрея своим лбом: - Говоришь так, будто прощаешься. Андрей растянул губы в еще одной улыбке: - Нет, конечно, нет. Я не прощаюсь. Ник потерся носом о нос мужчины: - Ты обещал. - Я обещал, - Андрей закрыл на секунду глаза, сжал в ладонях лицо Никиты, приник к его губам в почти целомудренном поцелуе, отстранился. Он отпустил его, вставая. Никита зацепился за кончики пальцев Андрея. Улыбнулся так светло, как будто они не были в больнице, как будто ни в кого не стреляли, никого не похищали. Как будто все было просто обязано быть хорошо. Андрей смотрел на Ника и думал, что он светится. Свет этот пробивался сквозь белую, со следами царапин и синяков кожу, освещая все вокруг. Глупо и романтично, но он это видел. Так ярко и невыносимо, что сердце готово было остановиться. Хотелось зажмуриться, наплевать на все. Андрей сжал зубы, оперся о штатив капельницы. - Иди первым, - вытолкнул он из себя. Это было так ненатурально, что он боялся – Никита заметит, что-то заподозрит. Но ничего подобного не произошло: либо Ник видел что-то свое, либо Андрей был неплохим актером. Никита встал. Он не замечал стоящих за его спиной людей. Он не смотрел по сторонам – только на Андрея. И внутри все переворачивалось: ну какого же черта?! О, на самом деле Андрей прекрасно знал, «какого». Поэтому он не просил ни снисхождения, ни отсрочки. Впрочем, предложить ему было что. Сейчас же он смотрел, как Никита пятится спиной к двери своей палаты. Замирает на ее пороге, положив руку на крашенное в белый цвет дерево. - Пока? - Пока. - До завтра? – Ник все еще светился. - До завтра. Никита толкнул дверь, переступил порог. Не удержался и повернулся, чтобы улыбнуться на прощание еще один раз. Он прикусил нижнюю губу и стал выглядеть очень молодо – совсем юным мальчиком. Губы Андрея тоже дрогнули в ответной улыбке. Никита закрыл дверь, и улыбка стекла с губ мужчины. Вернулись боль и тошнота с головокружением, о которых он совсем забыл, прощаясь. Он посмотрел в сторону пришедших по его душу. Пальцы сжались на штативе; как смог, Андрей выпрямил плечи и поднял подбородок. Он бы не стал говорить просто так. Слишком накладно бы получилось, хотя вины своей Андрей не отрицал. Но в голове его цвела улыбка Никиты, и погибать не хотелось. Около его палаты оказалось еще несколько оперативников. Несколько из них были даже вооружены. Смешно. Будто он стал бы сопротивляться в своем состоянии. Андрей истратил последние остатки сил на дорогу к своей больничной койке. Он лег на нее, и боль из живота мгновенно растеклась по всему телу. Врача к нему не впустили. Следователь желал говорить немедленно, и он отлично понимал, какую угрозу представляет собой Андрей. Что именно он делал. Стараясь игнорировать взмокшую от боли кожу, Андрей облизнул пересохшие губы: - Я расскажу все, что знаю, - проговорил он, не глядя ни на кого конкретно. – Назову все адреса и людей, с которыми работал. Я сдам вам параллельный бизнес, - он помолчал, пока следователь не поторопил его жестом: - Я буду самым ценным вашим свидетелем, - Андрей усмехнулся: - чтобы вас повысили и выписали премии. Но… - он все же повернулся к сидящему около его кровати мужчине: - Я хочу пойти по программе защиты свидетелей. Иначе вы ничего от меня не добьетесь. Мне все равно – говорить без этого условия я не стану. И он замолчал. Потому что озвучил все, что хотел. На него пытались кричать и угрожать – Андрей просто закрыл глаза, пережидая бурю. Когда все доводы противоборствующей стороны закончились, следователь, чертыхаясь, вышел из палаты. Дверь тут же открылась, и внутрь вошел и остался около входа один из вооруженных бойцов. Андрею было плевать. Он знал, что с него теперь глаз не спустят. Он также знал, куда побежал следователь – звонить начальству и прокурору. Наверное, так оно и было, потому что через некоторое время следователь вернулся заметно успокоившийся и, поправив воротник рубашки, дал согласие на программу защиты свидетелей. Он также сообщил, что документы будут готовы к утру. А потом Андрея переведут в другое место. Андрей кивнул. Его руки скользнули под одеяло, в попытке согреться. - Я все расскажу, - просто сказал он. – Как только будут подписаны документы. Никита долго не мог заснуть. Его губы горели, сердце стучало. Как результат – медсестра намерила слегка повышенное давление, и Нику предложили выпить успокоительного или сосудорасширяющего. Никита отказался: он не хотел успокаиваться. После врачей и вереницы вечерних процедур он устроился на своей кровати, повернулся лицом к окну и долго лежал, прижимая пальцы к губам. Было хорошо. Он почти не чувствовал своего тела – все то, что тревожило его до момента встречи с Андреем. Он словно стер собою все недомогания. Быть может, это было вызвано всплеском эндорфинов в крови – Никита даже разбираться не хотел: он просто вспоминал Андрея, его поцелуи. Пальцы ног поджимались от какого-то нереального счастья. Он не мог понять, почему так реагировал: раньше ж было намного спокойнее. Но сегодня, сейчас… Никита тихо заскулил, прижимая сжатые в кулаки руки к лицу. Он пролежал до поздней ночи. Даже в больничном коридоре не было слышно ни звука. Он думал, что Андрей рядом и так же лежит в своей кровати и думает о нем. Хотелось улыбаться. Никита и улыбался. Завтра он пойдет к Андрею в палату и просидит там, пока его не выгонят. Будет ходить каждый день до самой выписки. И потом. Тоже. С этими мыслями Никита уплыл в блаженный сон. Утром, как бы Никите ни хотелось, не удалось пойти к Андрею. Больница жила своею жизнью, и его собственные травмы никто не отменял. Потом наступил обед, потом Ника пригласили к врачу, и там сидел человек из полиции. Он расспрашивал Никиту о Лисе, задавал много вопросов по поводу былого похищения. Были и вопросы об Андрее. Никита не скрывал, что знаком с ним – ведь он его сосед. Но связи с похищением не подтверждал: все люди были в масках. Нет, он никого не помнил. Всех, кого помнил, опознал ранее в участке. Он решился задать вопрос о Лисе, человеке, который похитил его. Следователь ответил, внимательно посмотрев на Никиту: - Он мертв. Сгорел в своем доме – по предварительным данным, утечка газа. Ник кивнул. По дороге в больницу, в те краткие моменты, когда он бодрствовал, ему посоветовали сказать, что он убежал, когда похититель отвлекся. Выбрался к трассе и поймал попутку, в которой потерял сознание, и которая доставила его в больницу. Этой версии Никита придерживался стойко. Даже сам удивился, что запутать его не удалось. Свободная минутка выдалась только к вечеру. Никита выскользнул из палаты и почти бегом отправился к Андрею. Номер нужной палаты ему удалось выспросить еще утром на сестринском посту. Теперь знание жгло сознание – Никита хотел туда, хотел к Андрею, чувствуя острую потребность увидеть мужчину. Однако когда он оказался на соседнем этаже, человек в штатском не пустил его к нужной двери. - Вы не понимаете, - пытался обойти мужчину Ник, - там лежит знакомый мне человек. - Сожалею, - отвечал одно и то же неизвестный, не пожелавший представиться, - посещения запрещены. - Что? Почему? Ему стало хуже? – Никиты заглядывал за плечо мужчины, но тот очень ловко вставал так, чтобы загораживать обзор. - Я просто хочу поздороваться, - Никите казалось, что он может уговорить этого человека: - Всего на минуточку. Ну, пожалуйста. Просто увидеть! Увидеть его я могу? - Мне жаль. Пройдите в свою палату. Никита сжал зубы. Просто так он сдаваться не собирался. Да, он вернулся на свой этаж. С трудом дождался поздней ночи – сон не пришел бы к нему даже под страхом смертной казни, - а потом снова попробовал пробраться в палату к Андрею. Теперь около нужной ему двери дежурили двое: они негромко переговаривались, выглядели вполне расслабленно. Но Ник буквально видел, что это не простые люди. Подходить к ним он не стал, но проверял несколько раз за ночь: не ушли ли? Они не ушли. Он был сбит с толку. Что могло случиться? Ни одно разумное объяснение не приходило в голову. На следующую ночь Ник попытался снова. И снова увидел людей около палаты Андрея. На этот раз других. Возвращаться к себе Никита не стал: расположился в самом конце коридора на стульях для посетителей, так, чтобы иметь хороший обзор. Все люди рано или поздно ходят кушать или в туалет. Возможно, ему просто надо дождаться подходящего момента. Никита хотел просто удостовериться, что с Андреем все хорошо. Он вспоминал, каким бледным и измученным он выглядел в последний раз. Было заметно, что у него что-то болит. Наверняка живот. И несмотря на все это, он пришел к Никите. Ник был просто обязан пробраться к нему. Боже, как же он этого хотел! Увидеть, коснуться, поцеловать… Эти желания – потребности – были так велики, что у него все внутри переворачивалось, почти болело. Кончики пальцев кололо, так хотелось провести ладонью по короткому ежику волос. Никита вздохнул и уставился на людей, сторожащих вожделенную дверь. Он не заметил, как заснул. Но проснулся Никита будто от толчка. Он не сразу сообразил, где находится и почему так затекла шея. Чуть не свалившись со стула, где он умудрился скорчиться в весьма странной и неудобной позе, Никита посмотрел в сторону палаты Андрея. Его глаза расширились, и он весь подался вперед: перед ней никого не было! Ник не верил своему счастью. Оглядываясь, ожидая, что вот-вот его кто-нибудь окликнет, он подошел к двери. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, не зная, что ожидает его по ту сторону, он положил руку на ручку двери и нажал на нее. Дверь открылась, впуская Никиту внутрь. Палата была большая, общая. Всего одна занятая кровать. Человек, лежащий на ней, был повернут лицом к стене. Ник аккуратно прикрыл дверь и тихо подошел к мужчине. Но стоило ему приблизиться, он понял, что это не Андрей. Больше никого в палате не было. Никита оглянулся. Он вернулся к входу и выглянул, сверяясь с номером на палате: нет, все было верно, он не перепутал. И люди, стоящие здесь ранее, охраняли именно это место. Никита растерянно посмотрел на пустые кровати. Его взгляд остановился – одна из них была разворочена, словно совсем недавно здесь кто-то лежал. Ник приблизился к ней, положил руку на простыню. Она была холодной. Конечно же. Он нахмурился, вышел из палаты и направился прямиком к сестринскому посту. - Извините, - окликнул он собирающуюся задремать над книгой медсестру, - в триста седьмой лежал мужчина. Не знаете, где он? Медсестра подняла на него глаза, взглянула на время и строго проговорила: - Вы в курсе, сколько сейчас времени? Возвращайтесь к себе в палату! - Клянусь, я так и сделаю, - умоляюще улыбнулся Никита, - но мне надо знать… - Послушайте, я не могу распространяться о… - Я его родственник! – нагло соврал Никита. – Мы были вместе, когда на нас напали. Я лишь хочу увидеть его, узнать, как он. И все. Казалось, медсестра заколебалась. - Его зовут Андрей. Из триста седьмой, - только сейчас до Ника дошло, что он не знает фамилии Андрея. И если медсестра поинтересуется… Он испытал приступ легкой паники. Женщина посмотрела в какой-то журнал, перелистнула пару страниц. - Никакого Андрея в триста седьмой не было. Ник опешил: - Он вот такого роста, - он показал ладонью рост мужчины, - волосы короткие, темные, - медсестра отрицательно покачала головой. – Пулевое ранение в живот… - севшим голосом проговорил Никита. Последнее, что он мог сказать – такое бы точно знали. Лицо медсестры стало жалостливым, но она повторно покачала головой. - Хорошо, - успокаивая самого себя, пробормотал Ник, - ладно. А где еще мог бы лежать человек с подобным ранением? - Боюсь, что нигде. Только в этом отделении. - И никого похожего на то, что я описал? – Ник был растерян. – Но он же вчера приходил ко мне! Я видел его… Я не мог все это… - он запнулся и вдруг задохнулся волной страха: - Я не мог все это придумать. Никита сглотнул и отступил от стойки, за которой сидела медсестра. - Мне жаль, - услышал он в спину. Заторможенно кивнув, Ник медленно пошел обратно. Около триста седьмой палаты он на несколько секунд остановился, но заходить не стал. Вернувшись в палату, Никита лег в постель. Его била нервная дрожь. Он не мог придумать вчерашний день. Ему не могло присниться такое. Да и собственное спасение: человек в маске сказал, что отвезет его в больницу, где Андрей. «Будете лежать на соседних кроватях». Он даже спросить никого не мог! Только… Глеб. Конечно! Он ведь упоминал Андрея! Он знал, что тот был здесь, он его видел! Нужно было только позвонить! Никита заметался по палате, пытаясь вспомнить, куда положил свой сотовый. Он у него был? Был? И он вспомнил, что вся его одежда осталась в доме Лиса. Ник остановился, опустив руки. Утром он обязательно попросит у кого-нибудь телефон. Он позвонит и узнает. Остаток ночи Никита провел около окна, будто собираясь поторопить солнце с рассветом. Он был совершенно измучен и вымотан, когда горизонт стал наконец светлеть. Больница постепенно оживала, и Ник вышел в коридор. Телефон он выпросил у парня из соседней палаты. Номер вспомнился не сразу. Никита даже раздумывал: не позвонить ли Алене? Но потом цифры сложились в его мозгу. Он с замиранием сердца слушал долгие гудки вызова. Наконец из динамика раздался голос Глеба: - Да? - Глеб, это Никита. - Как… Ник? Что случилось, чей это телефон? - Ничего не случилось. Скажи, ты несколько дней назад видел Андрея? Глеб медлил с ответом, и Нику стало душно. Он подошел к стене коридора и уперся в нее лбом. - Ты говорил об Андрее. Ты был у него до того, как пришел ко мне. Верно? - Да, - процедил Глеб, явно не желая говорить на эту тему. - Скажи, пожалуйста, он был в триста седьмой? - Да. Никита повернулся и прислонился спиной к дверному косяку около своей палаты. - Хорошо. Спасибо. - Никит, чт… Ник сбросил вызов. Он отдал телефон, поблагодарив его хозяина, который отказался от денег, потраченных на разговор. Никита вошел в палату: Андрей не был бредом. Он существовал и действительно был в этой больнице. По какой-то причине теперь его тут больше нет. - Он же не мог умереть? – у Никиты даже дыхание сбилось. Нет, это было нереально. Этого не могло случиться. Если бы как-то связаться с теми людьми, которые привезли его сюда! Но он не знал о них абсолютно ничего и сейчас безумно жалел об этом. Мог бы и телефон узнать. Зачем? Да хоть зачем-то! Дурак… Никита еще несколько раз ходил на этаж с триста седьмой палатой. Сестра на ресепшене сменилась, но и другая женщина твердила, что никакого Андрея в упомянутой палате никогда не было, и вообще: люди с огнестрелом к ним не поступали. Она бы показала журнал, но не положено. Не положено… Ник все еще не верил. Он ходил туда-сюда, заглядывал в каждую палату этажа, пока не вызвали охранника и не вывели его, пригрозив заявить в полицию. Единственным способом что-то узнать Никите виделся вариант с выпиской: он вернется домой и сходит к Андрею. Он придет к нему и обо всем расспросит. Если его нет в больнице – Ника вдруг осенило, что Андрей мог бы находиться тут по поддельным документам и под другим именем, - то, возможно, он дома? Хотя это не стыковалось с информацией медсестер, что никого подобного к ним не поступало. Но мало ли… были же какие-то люди. Военные? Полиция? Друзья Андрея? Которые охраняли триста седьмую. Никита хотел оказаться дома. Об этом он прямо заявил врачу в этот же день. - Если вы меня не выпишете в ближайшее время, я уйду сам. Угрозы моей жизни нет. Вы не можете мне помешать. Врач недовольно на него посмотрел и сказал, что подготовит документы об отказе от дальнейшей госпитализации. Под полную ответственность Никиты. Того подобное положение дел вполне устраивало. Уже вечером он будет дома. Сегодня вечером. Никита вздохнул и закрыл глаза. Взяв ключи у соседа, Никита вошел в свою квартиру, но пробыл там едва ли полминуты: он лишь взял ключи от квартиры Андрея (мужчина когда-то оставил ему их, Ник не уточнял, почему и зачем, просто повесив рядом с остальными ключами) и взбежал по лестнице на пятый этаж. Сначала он долго стучал в квартиру Андрея. Потом звонил. Потом решился войти, но… ключи не подходили к замочной скважине. Никита нагнулся и внимательнее присмотрелся к замку. Каково же было удивление Ника, когда он понял, что его поменяли. Он посмотрел на теперь уже бесполезные ключи в своей руке и спустился в свою квартиру. Наверное, Андрей сломал ключи в замке, или ему замазали скважину жвачкой, или случилось еще что-нибудь подобное, повлекшее за собой обновление. Ник пытался не паниковать. Он сидел на кухне и считал вдохи и выдохи, бессознательно прислушиваясь к тому, не раздастся ли какой-нибудь звук из квартиры над ним. Ему не везло – все было тихо. Чтобы хоть как-то себя занять, Никита сходил в аптеку, купил необходимые средства для ухода за раной на ноге, которая ныла просто нещадно. Купил мазь от ушибов. Что-то от боли и инфекции. Бинты. Вернулся домой и снова не знал, куда себя деть. Взялся за камеру – отложил в сторону. Включил телевизор – побоялся, что не услышит происходящее наверху и выключил. Затеял уборку: подмел, боясь включать пылесос, вымыл полы, перестелил постельное белье. Разложил разбросанные по всей квартире вещи. Заработал адскую боль в ноге. Рана даже закровила от приложенных усилий. Пришлось обработать перекисью и наложить марлевую повязку. Выпить обезболивающее. Поздно ночью Никита услышал, как наверху хлопнула дверь. Забыв обо всем на свете, он бросился на пятый этаж и, накрученный долгим ожиданием, замолотил кулаком в дверь. На этот раз ему открыли практически сразу. На пороге стоял незнакомый мужчина и хмуро смотрел на Никиту. Из-за его плеча выглядывала молоденькая рыжая девушка. - В чем дело? – спросил мужчина. Никита потрясенно смотрел на них, открывая и закрывая рот. - Вам нехорошо? – предположила девушка, вцепившись для верности в рукав мужчины. Ник помотал головой. Развернулся было к лестнице, а потом снова повернулся к парочке, застывшей в дверях: - Андрей… Андрей дома? – спросил он тихо, умоляюще глядя то на мужчину, то на девушку. - Здесь нет никакого Андрея. - Но он… он живет здесь… - Никита ничего не понимал: как же так? - Наверное, это предыдущий жилец, - сказала девушка и посмотрела на Ника: - Мы въехали сюда вчера утром. Извините, Андрей здесь больше не живет. Никита моргнул: - Не живет, - повторил он. – Ладно. Простите за беспокойство. Он остался стоять на лестничной клетке, глядя прямо перед собой. Мужчина еще раз подозрительно посмотрел на него и закрыл дверь. Никита тяжело облокотился о перила лестницы. Его шатало. Наверное, надо было еще побыть в больнице. Он чувствовал себя очень усталым и больным. Как во сне Никита спустился в свою квартиру. Закрыл дверь, переобулся. Остановился посередине коридора, не зная, что ему делать дальше. В голову приходили какие-то дикие мысли: а что, если он придумал Андрея? Не было ничего, и все, что связано с этим мужчиной, только его собственная фантазия. Никита чувствовал себя дезориентированным. Он прошел в гостиную, сел на диван, потом вскочил и бросился искать хоть что-нибудь, принадлежащее Андрею. Он вновь разбросал собранные вещи, но не нашел ничего. Даже ту бутылку со спиртным на кухне – ее просто не было. Андрея не было. Нигде не было. Ник опустился прямо на пол между прихожей и кухней, обхватил себя за плечи руками, качнулся вперед. Потом назад. Его движения напоминали маятник. Он не мог понять, чем заслужил подобное. Все было хорошо. Андрей сказал: до завтра. Или это сказал Никита? Он совсем не помнил. Он ведь сказал это, да? Никита сомневался в себе. Ему стоило поговорить со специалистом. «Я не сумасшедший». Саша? Александр Михайлович – он точно знал бы. Ну, сумасшедший Никита или нет. Саша спал с Андреем в спальне Никиты. Он видел Андрея, был с ним знаком. Он бы мог сказать. Никита не помнил номера телефона. Он его вообще записывал? Стоило ли сходить в больницу и узнать? Ник замер. Его руки безвольно соскользнули с плеч. Он снова остался один. Он хотел умереть в доме Лиса, но ему не дали. Он хотел жить и не хотел одновременно. Почему ему не дали? Губы Никиты дрогнули, когда он всхлипнул. «Будь сильным». Андрей все-таки прощался. Ник всхлипнул еще раз, не в состоянии сдерживаться, задрожал всем телом: - Прости… прости, но… я не могу, - он закрыл глаза, и слезы потекли по его щекам. – Ты же обещал… «Я обещал».