Отпор

      Студент — это не человек, запомните, пожалуйста.       Человек может позволить себе отдых, полноценный сон, правильный режим питания. И еду.       Чимин знал, что будет нелегко. Но чтобы больше, чем даже и предположить возможно?       Первый курс шел прямо: учеба, знакомства, смена распорядка дня и окружения. Все это изнуряло, но цель воплотить себя в танцах неумолимо тянула вверх и Тэхён рядом подбадривал, попутно переписываясь с Лалисой и мамой Чимина, которая даже сквозь километры опекает. Чимин на это лишь мягко улыбается.       Сейчас улыбка для него непозволительная роскошь, ибо мышцы даже на лице затекли. Второй курс над ним издевается, заставляя одной частью тела херачить конспекты и проекты, а второй плясать уже не так горячо любимые современные танцы.       Были моменты, когда не в силах пошевелить веками, Чимин хотел бросить все и вернуться домой — к тому, что привычно. Но понимание того, что вечно в коконе одного и того же он просидеть не сможет, дает хоть и каплю, но сил и веры в собственную мечту и ее реализацию. Чимин сможет, как мог и до этого. Как смог стать собой настоящим.       Чимин наконец сделал это — он любит себя и свое тело, любит свои интересы и вкусы. Спустя долгих четыре года, стерев пятки о шершавый путь к принятию себя как личности, Чимин может искренне и счастливо улыбнуться своему отражению в зеркале с разводами, в их общей с Тэхёном ванной. Чимин больше не стесняется ходить в облегающих и ярких вещах.       Недавно, в честь окончания первого семестра второго курса, он с ярой подачи друга купил краску для волос и теперь ходит с голубыми, по-королевски отливающими бирюзовой сединой, волосами. Необычно и красиво. Чимину нравится.       Чимин на каникулах ездит к маме и обжирается как — не будем скромничать — слоняра. Немногие из старых одноклассников узнают того самого «заразного» с комплексом неполноценности и лишним весом. Есть единицы, которые при случайной и неожиданной встрече удивленно смотрят и кричат приветствиия, как, например, Сынге, которая теперь учится на модельера и для хобби подрабатывает в антистресс-кафе с енотами. Удивительно, но именно с енотом у нее много схожестей. Чимин тогда с Тэхёном, Лисой и Джуном сидели в том кафе и мило общались с Сынги, и ничего такого не было. Словно старые товарищи, у которых не было конфликтов несколько лет. Все меняются. Взрослеют, понимают многое и осознают свои детские и до безумия глупые обиды, за которые иногда стыдно.       Чимин тоже повзрослел. Пересмотрел внимательно и тщательно все свои взгляды и мнения обо всем, что так или иначе его окружает: от выбора зубной пасты до отношений с Чонгуком.       А с Чонгуком было странно. После внезапной встречи в коридоре они не бросились друг другу на шеи и не раскаивались в чем-то, не говорили прощений и уж тем более не пытались стать ближе. Тихое «привет» и кивки. Они направились дальше — Чимин в аудиторию, Чонгук в библиотеку. Но что-то все же изменилось. После, при случайных встречах, тепло здоровались и мелко кивали, каждый для себя подмечая в другом определенные перемены. Были внимательны к друг другу.       Как потом оказалось, Чонгук на том же факультете, разве что курс старше. Танцы стали связующей нитью, протягивающейся из глаз одного в глаза второго. Им не было неловко или некомфортно, это было как с обычным знакомым, мол: «Я знаю, как тебя зовут, и ты знаешь, как зовут меня, и это уже круто. Мы не чужие друг другу». Чимин, в основном, встречал его в коридорах на переменах, и когда шел на тренировки по танцам, что во вторую смену. Чонгук шел навстречу со студии и не в силах говорить, просто кивал. Чимину больше и не нужно.       Но случилось однажды кое-что особенное, что стало той самой точкой невозврата и шагом на ступеньку выше, новым уровнем в их «отношениях». Хотя, теоретически, случилось во второй раз, ведь это уже было.       Это было молоко. Вдребезги.       Чимин тогда на очень долго задержался в студии, пытаясь идеально исполнить неподдающиеся движения. Тэхён сидел в их общей «общажной» комнате, умирая от издевательств препода по инженерной графике, который дал им в домашку график построения Коллизея. И пьяный в хлам Чонгук, долбящийся в дверь их комнаты.       Тэхён был в звездном шоке, когда Чон нагло впихнул свою тушу внутрь, на удивление быстро разувшись, и за полминуты нашел мини-холодильник и осушил их трехдневный запас молока в бутылке. Бутылка потом аккуратно выскользнула из некрепкой руки Чонгука и окропила своими стеклышками весь пол комнаты. Тэхён, дольше чем тогда, никогда больше не замирал.       Вообще это происшествие случилось относительно недавно, спустя неделю после новых голубых волос Чимина, но даже спустя какой-то месяц ему хватило, чтобы чуть ли не полностью понять Чон Чонгука. (А.: я нихера не понял, чо написал, но звучит хронологично)       Чонгук был малочувствителен к физической боли, но очень эмоционален и сентиментален в плане психической. Ко всему подходил с ответственностью и чуткостью, анализируя. В свою работу вкладывал всего себя, в танцы всего себя, в учебу всего себя, в спорт, в хобби в виде музыкальной лирики, и даже в стиль. Стиль был у него своеобразный. Наверное, долгожданная свобода действий и выход из-под орлиного острого крыла отца так повлияли на его образ сейчас: он пробовал себя в роке, в гранже, классике, осваивал разные религии, старые тенденции и направления в философии. Чонгук развивал каждую свою сторону и каждую свою грань. В осуждающих глазах обиженного — Чонгук по началу не верил, что он действительно обиделся, пока Джису не сказала — отца ему было важно показать, на что способен. Это бы длилось очень долго, если бы не Тэхён.       Вот это было фиаско.       Чимин тогда, когда случилась разбитая бутылка молока, появился вовремя, ибо минута, и Тэхён въебал пьяному Чонгуку по самое не балуй. Они втроем убирались. Потом пристыженный Чонгук, который быстро протрезвел, когда почти проткнул ладонь осколком, ушел без объяснений. Тэхён орал на Чимина. Чимин пошел за Чоном: разбираться. Через «ыкмыкпык» они разобрались не только в бутылке молока, но и во всем, что волновало и тревожило. С сердитым Тэхёном пришлось туго, но прошлое в прошлом и Ким все же оттаял. Но взглядом спину прожигал.       А фиаско случилось спустя неделю. Приехал ни свет ни заря Чон Хосок. Приехал и соизволил постучать в комнату Чонгука, где три в стельку бухие уже лучших друга пускали слюни на пыльный ковер. Первым оклемался Тэхён. — Здрасьте.       Хосок в черном костюме и оценивающем взгляде стоял в задрипанном коридоре общаги, мимо пробегали студенты с тубусами и папками, оглядываясь на какого-то дядьку бизнесмена, хер пойми что забывшего тут. Тэхён тоже не понимал, что он тут делает. И видел, вроде как, впервые. — А… Э… — Чонгук здесь? — убивающим голосом больше приказал, чем спросил, Хосок. — Он… — Отец, — невесело произнес Чонгук, выглядывая из-за плеча недоумевающего Тэхёна, — Что ты тут делаешь? — Уважения тебе… — начал более чем сурово Хосок, когда Тэхён просто и легко пододвинул его, и вышел вслед, закрыв за собой дверь.       Чонгук сзади потерял челюсть. — Господин Чон, — серьёзный бас Тэхёна на всех действовал усмиряюще, Чон Хосок захлопнулся и ошалело даже для себя глянул на ребенка перед собой, удивляясь, как «молочко на губах» не брызгает, — Вы меня не знаете. Я Вас тоже. Но зато я знаю Чонгука. И думаю, что больше, чем Вы. — Чем родной отец? — поправил Хосок, вскинув бровь, Тэхён кивнул. — Вам не нужно беспокоиться о сыне. Он взрослый и ответственный. С нами особенно, — Тэхён хмыкнул воспоминаниям и немного поразмышляв, добавил, глядя в хмурые глаза напротив, — Он стал хорошим человеком и отличным другом. Благодаря самому себе. Вы должны гордиться таким сыном.       Слова Ким Тэхёна внезапно подействовали на Чон Хосока. Вздох и руки в карманы, после мужчина кивнул и молча ушел. Тэхён смотрел вслед и, когда никого в коридоре не осталось, кивнул в ответ. Тэхён вдруг понял Чонгука, осознал все его поступки и поведение. Не сладко пришлось Чону в детстве.       Чонгук долго и нудно расспрашивал Тэхёна, вытягивая подробности: как отец посмотрел, как отец голову наклонил, под каким углом отец руки в карманы спрятал, как отец уходил. — Хватит «отецкать»! — крикнул Ким раздраженно, — Называй его папой. Теперь он папа.       Они сидели на кровати, Чимин лежал на полу и задумчиво глядел на друзей, внутри счастливо улыбаясь их примирению. Чонгук рядом в точности как и его папа, глядел на Тэхёна.       Чонгук спустя девятнадцать лет может называть отца папой. Отец наконец-то стал для Чонгука папой. Камень, давящий на душу, наконец рассыпался в пыль, растворяясь в ветре. Чонгук почувствовал свободу во всей ее красоте. Теперь он знает, что его роль сына больше никогда не будет отягощать жизнь, а наоборот: Чонгуку больше не надо быть актером, он может просто быть. И папа будет поддерживать.       И Хосок поддерживал. Скрипя сердце, но поддерживал: желание купить для трех друзей маленькую студию около универа, сделать ремонт в их доме, где слишком много антуража, кушать на завтрак вместе с сыном хлопья с молоком. Хосок поддерживал. Папа поддерживал. И впервые он увидел, как выглядит счастливый сын. Светлый образ улыбающегося Чонгука был мотивацией для папы, для реализации его сына. Работа перестала мучить.       Когда закончился мучительный второй курс Чимина и Тэхёна, семья Чон пригласила семьи Ким и Пак. Намджуна, радостно крича в трубку, позвал Тэхён. Джису же сильно растерялась: мама Чимина, Чеён, была ей смутно знакома. Семья Ким быстро спелась с Чон Хосоком, чтобы потом с весельем спиться. Чонгуку было странно видеть папу на веселе, но улыбка его грела. Намджуна грела улыбка Чонгука. Его лучший друг наконец счастлив. Тэхёну было приятно знать, что именно с его помощью все стало лучше. Чонгук, конечно, благодарен.       Что насчет Джису и Чеён — они оказались бывшими одноклассницами. И все время провели за бокалами вина, тихо общаясь на старые темы. Чимин смотрел, как мама улыбалась, смеялась, что-то бурно говорила теперь уже подруге и также внимательно слушала ее, и на душе было тепло.

***

      Впереди третий курс, у Чонгука четвертый, последний. Он пойдет дальше, будет помогать друзьям, Тэхён и Чимин будут учиться усердней. Их родители будут звонить и спрашивать, как дела. Потом парни узнают, что Джису переехала к Чеён, а Хосок женится — Чонгук не метал, не отрицал. Хосок, в отличии от сына, слишком долго шел к принятию потери, так что Чонгук даже счастлив, что его папа больше не будет одинок.       Как и он сам. Чонгук порой ловил себя на мысли, что Чимин все еще его не простил. Но каждый раз, возвращаясь домой, в их общую студию, где с ума сходил Тэхён, корпея над чертежами, где на подоконнике сопел Ёнтан, которого приютил Тэхён, обещавший за ним собственноручно убирать, и где пыхтел Чимин, стоя у плиты и готовя на четыре рта, потому что тэхёново «Ёнтан — член семьи и мы не будем кормить его собачьей едой, он будет есть вместе с нами, я все сказал» непреклонно, Чонгук понимал, что прощение он получил еще в школе. Когда впервые поцеловал Чимина.       Казалось, что большего и не надо, но Тэхён слишком внимателен. Его дурацкие выходки привели к тому, к чему сами парни прийти боялись — к взаимности. Взаимно прийти смогли и Чеён с Джису. Взаимно прийти смогли даже Намджун и Сокджин, которые почти потерялись среди собственного эго, но вовремя встретились. Лиса решилась подружиться с соседкой Дженни, когда ее взгляд случайно упал на сердечко в тетради. Просто Тэхён слишком внимателен, поэтому: — Одиноким не остался никто.