Лучше бы я была одинока

Мысли спутались. На долю секунды сердце остановилось, но потом снова пришло в норму, будто так и должно. Я пробежалась глазами по парням. Каждый из них смотрел на меня по-разному, но я уже ничего не видела. Опустив взгляд, прикрыла глаза, сделала глубокий вдох. Руки задрожали, сердце забилось, ноги подкашивались. Сквозь какой-то туман, шум в ушах, головокружение, я услышала слова Тэхёна: «Милая Юра, выходи к нам». Я встала, открыла глаза, всё было размыто, свет откуда-то заставлял постоянно щуриться. Спотыкаясь, я дошла до них, но внезапно стало плохо и в глазах потемнело. Не могу стоять… Чувствую сильные руки, закрываю глаза, открываю, вижу, как меня трясёт Чонгук, а Чимин брызгает в лицо капли воды. Спустя несколько минут прихожу в себя. Чонгук, смотрит глубоко в мои глаза. Наконец, вся толпа ушла с крыши и остались лишь 7 парней и я. Я сидела на бетонном полу, пила воду. Парни стояли рядом и просто разговаривали, я не смотрела на них, а просто водила пальцем по бетону, но непроизвольно слушала, что они говорят: — Юра не может разорваться, быть может, отпустим её? — произнёс Юнги. — Брось, Юнги, исключений ещё не было, — проговорил Хосок. — Но когда-то они же должны случиться. Разве она недостаточно настрадалась? — спросил НамДжун. — Без разницы, если так выпало, то ничего не поделаешь. — прорычал Чон. — Ты издевался над ней так долго… Сколько она ещё сможет это выдержать? — Молвил Чима. Чонгук ушёл от них, а они продолжали о чём-то говорить, но я не слушала. Мне было все равно. Я просто ждала. Тот поток стресса и страха прошёл по мне слишком внезапно, мне было совершенно плевать, на то, что уже будут со мной делать. В моей голове даже появились мысли, что на этот раз мне ещё повезло, ведь сейчас я буду заниматься сексом фактически со своими ровесниками, которые довольно симпатичные, а не со стариками, которых я первый раз вижу. Спустя ещё некоторое, я лежала и смотрела на небо. Парни продолжали говорить. В итоге, Чонгук просто вскочил и пошёл уверенным шагами ко мне. Он оказался около меня очень быстро, но я не обращала на него внимания. Слышала, как кричали его друзья: «Чонгук, остановись! Это слишком уже даже для тебя!». Он подошёл. Посмотрел на меня сверху вниз, а потом недолго думая, поднял на руки, и мы двинулись к спуску с крыши. В итоге, мы вышли из школы он тащил меня за руку к машине. Толкнув на переднее сидение, парень прорычал: «Сиди смирно, или я трахну тебя прямо здесь». Меня пугал тот факт, что он собирается сделать, ведь Чонгук был очень зол. Я не особо понимала причину. Мы рванули со скоростью света. — Чонгук, не надо, пожалуйста… — Тебя ещё никто не трогает. — он говорил спокойно, но я понимала, что Чон, мать твою, не спокоен. — Но в конечном итоге ты причинишь мне боль, — я отвернулась от него, а он наоборот повернулся ко мне. Чонгук положил свою руку на мою. Повернув голову в его сторону, мы встретились взглядами всего на долю секунды, а потом он опять устремил взор на дорогу. — Я не причиню тебе боль. — С чего мне тебе верить? Ты столько раз делал мне больно. Делал всё, чтобы убить во мне всё живое. Ты целенаправленно хотел сломать меня изнутри, хотел, чтобы я поняла всю жестокость мира, перестала верить людям. Теперь, ты хочешь, чтобы я с лёгкостью поверила тебе? — я говорила спокойно. Я не поняла до конца, была ли я сломана или просто не могла больше строить из себя сильную, но играть безразличие у меня получалось безупречно. — Ты доказывала, что не сломаешься, до конца будешь верна своим эмоциям, но теперь я не вижу твоих эмоций. Ты оставалась сильной при любой ситуации, могла продолжать злиться у меня на виду, доказывая, что тебе всё равно на то, что меня бесит, всё равно на меня, а теперь ты сдалась. Тебе и вправду всё равно. — А не этого ли ты хотел Чонгук? — Мне нравилось, что ты отличаешься от всех. Нравилось твоё упрямство и желание доказать свою значимость. Было интересно за тобой наблюдать. — Да, точно. Интересно. Я поняла почему ты злишься, тебя раздражает, что твоя игрушка перестала быть такой интересной. Наблюдать за мной, убивать меня больше не доставляет тебе веселья, ведь нельзя убить мёртвого, не так ли, Чон Чонгук? — Я думал, что тебя не убить. Казалось, силы внутри тебя больше, чем во всех в этой грёбанной школе. Я не хотел сломать тебя. — Я не верю. Не хочу верить. Ты монстр, который наслаждается страданиями. На твоих руках столько крови невинных, на твоей совести столько погубленных душ. У тебя нет сердца, нет совести, нет эмоций, нет чувств. — Я знаю. Я не жду от тебя мгновенного понимания. — Ты от меня понимания никогда не дождёшься. В моих глазах ты всегда будешь жестоким убийцей, который будет скидывать с крыши детей. Мы доехали до его дома. Я сидела и ждала. В голове прокручивала диалог и думала: «Нет, ему точно нельзя доверять». Он открыл мою дверь и протянул мне руку, мол, давай я тебе помогу выйти и все дела. Проигнорировав его предложение, я встала из машины, на, что Чонгук сказал: «Ты не борзей, ведь могу и передумать». После он посмотрел в мои глаза, взял за талию, и мы направились в дом. Пока я шла, то думала, если он не собирается меня насиловать, по крайней мере сегодня, то, что мы будем делать в его доме?