***
9 марта. 13:45 Кафе около дома Сокджина мне понравилось, как только я оказалась внутри. Запах булочек и горячего шоколада с корицей заставляли меня закрывать глаза и полностью растворяться в аромате. Поднимаюсь на второй этаж, где есть открытая терраса с мягкими креслами. Заказываю яблочный штрудель и зелёный чай. Официант не успевает от меня отойти, как к нам подходит Намджун с улыбкой, показывающей мои любимые ямочки. — Привет, ворчунья, — парень занимает место напротив меня и просит официанта добавить в заказ эспрессо. — Намджун-а, у тебя что-то на лице, — улыбаюсь парню и жду от него встречный вопрос «что?». — Что у меня на лице? — тянется к своему телефону, чтобы с помощью зеркального экрана посмотреть на себя. — Твоя сексуальная улыбка, — от своего же тупого юмора начинаю смеяться, а Ким только усмехается и улыбается шире. — Я был удивлён твоему ночному звонку, — кидает парень. — Прости, я потеряла счёт времени и когда звонила не думала ни о чём, — пожимаю плечами и подпираю рукой голову. — Ты волновалась насчёт вчерашней ссоры с братьями? — интересуется Ким, на что я хочу закатить глаза, но не буду этого делать. — Я не поэтому поводу звонила. — Да? Вчера ты сильно разозлила Хосока, поэтому я думал, ты позвала меня, чтобы спросить, как с ними помириться. — Что? Мириться? Мы не ругались, оппа, — пожимаю плечами. — Это обычный наш разговор. — Со стороны это выглядело очень зрелищно, особенно как вы кричали. Обычно спокойные, Хосок и Чонгук, вчера орали во всё горло, — слушаю Намджуна и киваю официанту, принёсшему нам заказ. — Это детский лепет, на который не стоит обращать внимание, — тянусь к большой кружке и делаю глоток. — Ладно, ваши семейные отношения мне не понять. Так зачем я тебе понадобился? — Сначала пообещай, что все, что тут будет сказано мной и тобой тут и останется, — уверенно произношу слова и смотрю на парня. — Клянись. — Хорошо, клянусь, так что? — Давай начнём с малого, — хитро улыбаюсь и кладу в рот отломленный кусочек штруделя. — Я вот хожу в университет уже неделю, но информации у меня ноль. Я знаю, что моих братьев, да что таить, вас всех, сидящих за центральным столом «хотят» во всех смыслах этого слова, — на мои слова Джун реагирует довольной улыбкой. — Хорошо, дальше, — с нотками любопытства говорит Ким. — Расскажи мне, кому не стоит переходить дорогу? — Нам, — иронично говорит Джун. — Но ты уже это сделала. Облила Юнги, разозлила Чонов, но они твои братья, так что, думаю, это не считается, но ещё есть Ханна, — произносит имя девушки парень и делает глоток эспрессо. — Хотя она милая, — кивает, в знак собственного согласия Ким. — Ты с ней спишь? — спрашиваю, а Ким от неожиданного вопроса начинает кашлять. — Соён, как ты можешь так разговаривать с сонбэннимом? Где уважение к старшим? — с упрёком говорит. — Я уважаю тебя, — улыбаюсь ему. — Но ты же знаешь, что лебезить я не люблю, — подмигиваю глазом, от этого Намджун сдаётся и перестаёт хмуриться. — Так что насчёт Ханны? Кто она? С ней дружить или воевать? — Она сестра Юнги и дочь директора университета. Так что, теперь ты поняла, кто она? — Богатая сучка, поди, похлеще меня и Соль, — улыбаюсь и делаю глоток уже остывшего чая. — А ещё я поняла, что Юнги тоже богатый выродок. — Думаю, она божий одуванчик, но за спиной держит адскую свиту, — ровным тоном констатирует факт Намджун. — Юнги не избалованный мальчик, впрочем, не важно. — Значит, она заставляет других ручки марать, — я изгибаю одну бровь и смотрю на Кима, он кивает положительно головой. — Она хуже нас. Ладно, пока она не трогает меня — я не трогаю её. Теперь следующий вопрос: с кем спят мои братья? Джун-а, не усмехайся, я знаю, что тебе это известно. — Спроси у них сама, — смеётся Намджун и пожимает плечами. — Но они довольно популярны, так что… Мои братья никогда не изменятся. У одного привычка менять девушек, даже не утруждая себя в запоминании имени, другого тянет к ангелоподобным. — Это все? — С остальными ты знакома, — отвечает парень. — Кстати, так как тебя часто видели в нашей компании, все думают, что ты под нашим крылом, — говорит и облокачивается на спинку кресла. — А моя фамилия никого не смущает? — Думаешь, вы единственные Чоны? Да даже если так, ты первокурсница, твоё имя и фамилия мало кому известны, так что… — Ясно, — соглашаюсь. — Значит, мы типа «неприкасаемая элита», — усмехаюсь я. — Называй как хочешь. — Ладно, — киваю головой. — Оппа, я ещё хотела кое о ком узнать. — О ком? — Мин Юнги. — Соен-а, нет, — тянет Ким. — Я уже знаю реакцию всех, если это произойдёт. — Да расслабься ты, — усмехаюсь я. — Зачем кому-то это знать. Я просто спросила, а ты сразу паникуешь. — У тебя никогда не бывает что-то «просто». — Хорошо, я не «просто» так спрашиваю, — достаю телефон из сумки и показываю Джуну переписку с Юнги. — Это точно его номер, — Ким смотрит на номер и кивает головой. — И это странно, он обычно… — Что ему надо от меня с этим одноразовым абонементом желания? — в лоб спрашиваю парня. — Проигнорируй его, — отрезает Джун. Спрашиваю у него, почему и он продолжает: — Во-первых, Юнги до сих пор не знает кто ты, но уже спрашивал, а это нехорошо. Во- вторых, его желание будет точно одно… — Какое? — Он пожелает, чтобы ты сыграла с ним в игру, в которой проиграешь и станешь его очередным трофеем. — И часто он играет? — интересуюсь и получаю кивок. — Относительно, — пытается уйти от ответа Намджун, и я понимаю, что часто. — В-третьих, твои братья. — А с ними, что не так? — Соён, я знаю про тебя правду, — немного грустно говорит Ким, а у меня ком в горле, который я проглатываю. — Когда пару месяцев назад они узнали про твоего парня… — Бывшего парня, — поправляю я. — Бывшего парня, то были в бешенстве, а последствия какие? Чтобы вырвать тебя из лап того мудака, они дрались. Я дрался. Мы хотели спасти тебя. А ты, его любила и, по-моему, до сих пор любишь. — У нас семейное — иметь нюх на уродов, — вздыхаю и опускаю голову. — Не соглашайся, — спокойно говорит Намджун. — Я подумаю, но не обещаю, — останавливаюсь и пытаюсь прокашляться. — Я хочу разлюбить его. — Думаешь, с Юнги у вас что-то получится? У него игра. — Расскажи о нём, — тянусь к кружке и делаю глоток холодного чая. — Он хороший парень. — Добрый доктор Ким Намджун. — Он работает в клубе «Faust» под руководством Ким Тэхёна, — на это имя я сразу улыбаюсь. — Там он читает рэп вместе со мной и Хосоком. — Что? — удивляюсь я, услышав имена Кима и своего брата. — Воу, красавчик, аккуратней с такими заявлениями, моё сердце уже не молодо, может не выдержать, — улыбаюсь я Джуну. — Спасибо, оппа, и, пожалуйста, братьям ни слова. — Я подумаю, — с той же интонацией отвечает мне Ким, как и я ранее произнесла эти слова.***
9 марта 17:45 Листаю новостную ленту, ища интересные события, произошедшие в мире, но ничего. Одна звезда попала в скандал с наркотиками, другая разбирается в своих отношениях, в которых её любовник шантажирует секс-видео. Провожу пальчиком вверх по смартфону и резко останавливаю ленту, стремящуюся вверх. Меня привлек заголовок, который говорит о картине известного Итальянского художника, корни которого шли из Кореи. Я не сильный любитель искусства, но картины этого творца вдохновляли и вселяли в меня разные чувства, словно художник вкладывал в краски частичку себя и эмоции, что были на душе в момент написания картины. Сейчас у него пик популярности благодаря двум картинам одного целого. Смотрю на фотографии с выставки и вижу те самые две картины, показывающие девушку со стороны тьмы и света. Красота. — Братики, свозите меня в Милан, — мурлычу я, блокируя телефон и устремляя взгляд в окно автомобиля. Но молчание со стороны братьев заставляет меня повернуть голову туда, где Хосок сидит за рулём машины, а Чонгук рядом на пассажирском листает ленту в телефоне. — Вы меня игнорируете? — но и этот вопрос остаётся без ответа. — Серьёзно, что ли? Вы же не могли, на меня обидеться, я же ни в чём не виновата, — моё возмущение начинает расти и кипеть внутри меня. О, Великий Будда, неужели они обиделись из-за вчерашнего? Не может быть. — Обиделись? — повторяю вопрос, но снова игнорирование. Обиделись. Ну и флаг им в руки, пусть эту обиду в одно место себе засунут и ходят им маячат. Кто обижается из-за… вот именно, из-за чего они обиделись? То, что средний палец показала или, может, что Соль облила Суджин, а я её не остановила? Они узнали, что я была тайно в клубе? Тэхён не будет выдавать меня, он же не такой человек… или такой? Ащ… чокнуться можно! 19:24 Смех, шутки и рассказы двух оболтусов, которых очень сильно любит мама. Её голос громче всех слышится с кухни — правильно, любимых сынишков давно не видела, а дочь совсем недавно из дома выпнула. Один голос папы я не слышу, он остаётся преданным мне, потому что я — единственное его сокровище… я не успеваю додумать мысль, как слышу смех отца, что развеселился также от шуток братьев. Я одна в этой холодной квартире. — Соён, — слышу голос отца, зовущий меня с кухни. — Иди к нам, хватит пялить глаза в телик. Поднимаюсь с дивана, беру телефон и выхожу на террасу дома, оставляя весёлую семью за дверями. А ответом отцу служит хлопок двери. Меня бесит всё, как приехали домой с этого университета, а братья словно план этот готовили с самого начала. Они силком затолкали меня в машину и повезли домой, игнорируя любой мой вопрос и жест, а по приезду атаковали вниманием родителей, не выпуская их до сих пор из-под своего очарования. Они точно хотят насолить мне. Они же знают, как я люблю обнимашки с семьёй и пустую болтовню с родителями, а сейчас я — главный молчун ворчун семьи. — Соён, — на веранду выходит папа и улыбается мне. — Вы поругались? — Это они тебе сказали? — не поднимаю головы, бурчу себе под нос вопрос. Отец садится рядом со мной на качели и прижимает к себе. — Я ваш отец, мне не надо этого говорить, — усмехается папа, а я поднимаю на него глаза, но вижу только его подбородок с щетиной. — У вас всегда так: если ты дома резко стала молчаливая и тихая, а братья слишком шумные и прилипчивые, значит дома идёт «холодная война». Так что случилось? — Я не знаю, — пожимаю плечами. — Возможно, я виновата, но совсем чуть-чуть, но они тоже виноваты, хотя, наверное, нет. — Ты же знаешь, что можешь мне довериться, — тон отца становится игривым, он хочет создать более дружескую атмосферу. — У нас есть пятнадцать минут, а после мы с мамой поедем в гости к её друзьям. — Вы уходите и оставляете меня с этими дьяволятами. Пожалуйста, не надо! — хнычу я, а отец продолжает меня гладить по голове. — Милая, а ты сможешь жить без них? — Зачем ты такое мне говоришь, они же рядом, — резко наш игривый разговор становится серьёзным — вот умеет папа перенастраивать атмосферу. — Соён, я хочу, чтобы вы втроём всегда были рядом, даже когда станете старше, когда у каждого будут дети и своё место в мире, даже тогда я хочу, чтобы вы были близки, как сейчас. Обещай мне, что сделаешь всё для этого, — отец как в детстве протягивает мне кулачок, а я ударяю по нему своим. Вздыхаю и киваю головой. — Хорошо, я извинюсь перед ними за своё поведение, — сдаюсь я. — Хорошая девочка. — А если они меня не простят, что тогда? — Тогда сама на них обидься, думаю, Гук и Хоби не смогут долго без тебя. — Смогут, если захотят, а то и вовсе забудут мое имя. Если бы меня не было — они бы жили куда лучше. — Не говори так, они дорожат тобой, ты их маленькая сестрёнка. Так было и так будет, а если они ругают тебя, значит ты им не безразлична, — отец легонько, целует меня в висок и поворачивает голову в сторону открывшейся двери, из которой выходит мама. — У вас слишком крепкая связь, — усмехается мама и улыбается, когда отец подходит к ней и правильно устраивает свою руку на её талии. — Мы вернёмся поздно, закажите пиццу — я не успела приготовить ужин из-за работы. — Хорошо, удачного вечера, — смотрю вслед, вижу, как родители садятся в машину и уезжают в неизвестном направлении. Теперь я осталась с проблемой наедине. Захожу в дом, а в нём тишина: иголка в другом комнате упадет, будет слышно. Они затаились. Я бы могла бы продолжить эту войну, но обещание, данное отцу, начинает давить. Буду выше всего этого и сделаю первый шаг. Правильно, Соён, женщины взрослеют быстрее парней, так что буду действовать как истинный взрослый. Направляюсь на кухню, где стоят кружки с недопитым чаем. Убираю их в раковину и направляюсь к моему лучшему другу холодильнику. Я скучала, моя пташка с едой. Открываю и достаю от туда кимчи и яйца. Промываю рис и ставлю его вариться в пароварке, после приготовления смешиваю рис с сырыми яйцами, что от высокой температуры, начинают вариться в горячем рисе, а после к этой смеси добавляю порезанный кимчи. Разогреваю плиту и всё вытряхиваю на сковородку, начиная обжаривать. Слышу, как за спиной раздаются шаги, отодвигаются табуретки и какие-то две персоны садятся за стол. Голод объединяет всех. Заканчиваю жарить и накладываю себе еду в тарелку, разворачиваюсь, продолжая стоять рядом с плитой. — Прежде чем мы будем кушать, я бы хотела извиниться за своё ужасное поведение, — опускаю голову и смотрю на свои фиолетовые тапочки. Вот что-что, а извиняться я не сильно умею. Вот косячить и обидеть — тут у меня талант, а нести ответственность за поступки… — За что ты извиняешься? — первый на контакт со мной идёт Хосок, чему я очень рада, он самый разумный среди их двоих. — За то что, облила Юнги, за то, что обидела Суджин, — поднимаю глаза и вижу, что Хосок стоит напротив меня, а рядом с ним Чонгук. — Я не должна была так поступать, — смотрю на них, а в их глазах прощения нет. — Оппа… — Соён, ты такой ребёнок, мы не обижались на тебя, мы были очень злы, — Хосок утягивает меня в тёплые объятья, а с другой стороны обнимает Чонгук — я зажата с двух сторон. — Ты не ценишь себя, творишь чёрт знаешь что вместе с Соль, не думая о последствиях. Тебе уже не пятнадцать — ты совершеннолетняя, а ответственности с возрастом становится больше, — от этих серьёзных речей и тона брата мои глаза начали слезиться. — Простите меня, — уже хнычу я и утыкаюсь в футболку Чонгука. Хоть сейчас мне жаль, все мы втроём знаем, что завтра будет новый день и будут новые мои косяки.