YOUTH

— Я вот не представляю тебе ведущей новостей, — мы выходим с братом из общежития и направляемся к зданию университета. Но мы же не можем идти в тишине и спокойствие, кому-то из нас же надо зажечь огонёк веселья и спора. И этот кто-то сегодня Чонгук. — А я не представляю тебя натуралом, как жаль, что мы оба сломали друг другу систему, — мило улыбаюсь и иду дальше. — Нет! Серьёзно, давай поговорим об этом, — он очень серьёзно это произносит, что я даже немного покосилась на него. Зачем об этом серьёзно говорить? — Хочешь спросить, каково это заниматься сексом с мужчиной? Скажу тебе, охуенно, — сквозь лёгкий смех произношу я, наблюдая, как хмурится его лоб, а потом слышится тяжёлый вздох. — Забыли про мужчин, давай о тебе. Вот смотри, чтобы вести новости тебе нужно будет перекрасить волосы, макияж на минимум и стиль тоже придётся сменить, ты почти станешь публичной личностью. — И в чем проблема? — непонимающе спрашиваю. — Это же будешь не ты, — удивляется Гук, а мне смыться охота от того с каким детским возмущением он это произносит. — Это буду всё ещё я, — констатирую я. — Нет! Ты уже будешь не настоящей Чон, а мисс Чон! Кошмар какой! А когда я буду включать новости и видеть тебя, ту кто была не самым идеальным человеком, ту что красила волосы даже в школе, идя против системы, ту, кто дралась, ломала чужое имущество. Чон Соён! — Во-первых, ни один мирный и хороший человек от меня не пострадал. Во-вторых, я защищала себя. В-третьих, тебя сегодня настроение доколупаться до меня? — Просто мысли вслух, — пожимает он плечами и машет рукой Джуну, что припарковал машину и направлялся к нам. — Рассуждай молча, — шикаю на брата и улыбаюсь Намджуну, что обнимает меня, а Гуку пожимает руку. — Почему ты перевелась? — продолжает брат, не обращая внимания на непонимающего друга, который смотрит на меня молча спрашивая: «Над чем снова спорите?».Но мы не спорим, просто один дурак решил вынести мне мозг вопросами, ответ на которые не изменят его мир. Они вообще ни на что не повлияют. — А почему ты родился? — в ответ спрашиваю я, а Джин уже смеётся, он не знает начала этой истории, но понял, что пиздец снова царит вокруг нас. Разворачивается, кидает, что будет ждать нашу встречу в столовой и уходит. — От тебя даже Джун устал! — возмущаюсь я и ускоряю шаг, направляясь за Кимом.

***

— Отвратительный день, — подхожу после длительных пар к Джину, что протягивает мне очень маленькую коробочку с кофейным молоком, что с каждым своим глотком заставляет меня жить. Прекрасный, нет, превосходный напиток. — Что-то тяжёлое было? — Джин гладит меня по голове и мягко улыбается, а я кладу свою голову на его грудь и делаю ещё пару глотков. — Не хочешь меня понести? — интересуюсь невзначай. — Хочешь, чтобы я сломался пополам? А ты упала? — поднимаю глаза н, а друга, а он оленьими глазами смотрит, и я понимаю, отшили меня с моей идеей лёгкой доставки до столовой. — Я что настолько тяжёлая? — легонько ударяю его кулачком. — Скажу честно, лёгкостью твои кости не обладают, — с лёгкостью говорит Ким, даже не думая, что я могу, обидится на его слова. — Намекаешь, что я жирная? — Разве я намекал? — он подмигивает мне и проходит мимо, направляясь в столовую, а я закатываю глаза и иду за ним, но недолго думая, запрыгиваю на его спину со всей силой. И что вы думаете? Крепкое со стороны тело Джина не выдерживает, и мы падаем посередине длинного коридора учебного заведения. Конечно, мы слышим смех и шёпот в нашу сторону, мол, что вы судари здесь устроили? Это вам не площадка для развлечений, а заведение, где несут знания в молодые и старые умы. Пф, кто так думает, самые скучные люди. Потому что университет это время самого безбашенного поведения, и вам не должно быть стыдно, потому что, покинув стены университета, об этом все забудут, а у вас останутся тёплые воспоминания о молодости. — Чон Соён! — слышу громко кряхтение друга. — Подними своё тело с меня! — Чёрт, почему ты такой неустойчивый, — фыркаю и перекатываюсь на пол, ложась на спину рядом с другом, который смотрит на меня, а после встаёт на четвереньки. — Может просто произошёл перевес, — усмехается он, а я закатываю глаза. Снова летит камень в мой огород. Подумаешь, набрала в весе, совсем немножко, даже незаметно. А он тут целый сериал готов снять по поводу моих лишних килограммов. — Я не буду худеть, мне комфортно и со щёчками, — улыбаюсь, тыкая себя в мягкое лицо, а Джин накрывает своей большой ладонь лицо, пряча его. — Твой второй подбородок видно. — Убери руку, — скидываю руку. — Мне дышать трудно. — Интересно, если ты раздавишь Чимина во время ваших плотских утех, тебя посадят? — я решаю что пора поднимать свой тело с холодного пола и поднимаюсь, что делает и друг. — Если посадят, навещай меня, а сейчас от такого стресса мне нужно срочно скушать тортик, — хлопаю его по плечу и направляюсь в столовую. — Что застыла? — слышу за спиной голос Джина, который догнал меня и направил свой взгляд туда, куда смотрю я. — Она снова это делает? — раздражающе шипит Джин. — Пойдём. — Зачем? — не смотрю на друга, произношу, не прерывая свой взгляд с картины, где Чимин мило беседует с Ханной. Они друзья, их семьи дружат. Это нормально, что он общается с ней. Если мне она не нравится, это же не значит, что она должна не нравиться всем. Нет. Так что, Чон Соён, всё нормально. Но даже так всё равно неприятно, что так мило и он улыбается другой. Чёртова никому не нужная ревность. Я не поддамся ей. Нет. Вижу, как Ханна кладёт свою ладошку на плечо Пака и что-то говорит. — Вот сучка! — достаю телефон и фоткаю этот момент, надо же запечатлевать, чтобы потом было материал, с которым можно закатывать драматично-трагичную сцену. — Хочешь ткнуть нос Чимина в это? Ты же знаешь, ему всё равно на Ханну, он видит только тебя, — Джин говорит, будто пытается потушить недвижимое пламя. — Почем его? Чонгука, — скалюсь. — Хочу, чтобы этой сучке не достался не один из лакомых кусочков семьи Чон. — А если тогда у Чона вообще никого не будет? Если тебе ни одна его девушка не понравится? Что тогда? — Помрёт монахом, — отвечаю и смотрю на пару, а Ханна всё ближе, а вот лицо Пака хмурое и немного раздражающее. Что там происходит? — Соён, не злись, — рука Сокджина ложится на моё плечо и начинает поглаживать, а я сжимаю в руке коробочку из-под кофейного молока, которое уже пустая. — Я не злюсь, — фыркаю и запускаю эту коробочку прямо в Мин Ханну, которая так громко кричит от неожиданного прилёта в голову. Чон Соён, ты молодец! Глаз как у орла, а меткость, как у снайпера. Чимин начинает смеяться на весь коридор, а я довольно хмыкаю, разворачиваюсь, беру за руку Джина и увожу его в столовую. Я знаю, мне не избежать, встречу с фурией, потому что она видела моё довольное лицо. — Она тебе точно отомстит, — садится за стол Джин, одновременно здороваясь со всеми. — Что-то случилось? — интересуется Юнги. — Скоро узнаете, — улыбаюсь ему и тянусь к напитку Джуна. — Снова тыришь чужую еду, — за спиной слышу голос Хосока, который берёт у меня из рук напиток и возвращает обратно Джуну, а передо мной ставит свой поднос с едой, на котором предусмотрительно еда на двух персон. — Вы сегодня с Гуком домой? — Да, мама просила помочь кое с чем, — отвечаю брату. — Хорошо, мы можем сегодня на ужин с Суджин приедем, — оповещает меня Хосок, а я смотрю на него, понимая, что ему ещё очень тяжело во всей этой новой реальности, где он резко стал взрослым. Молодое беззаботное время резко закончилось, а к новому этапу никто не готовит. Ему трудно, но они с Суджин справляются. — Отлично, сегодня мама не будет ругаться на нас с Гуком при Суджин, только испепеляющий взгляд, — улыбаюсь брату и глажу его по руке, и тут хороший момент по закону любого жанра должен закончиться. И он заканчивается, когда на меня выливается что-то холодное и сладкое. — Нравится переходить мне дорогу, — слышу возмущённый писк Ханны и улыбаюсь, вытираю лицо руками и вижу, как Юнги подскакивает и начинает ругать свою младшую сестру. — Отпусти меня, — кричит на Мина. — Она заслужила это всё, и то этого мало, — кричит на всё столовую девушка, привлекая уже внимание всех. — Ты в порядке, — Хосок достаёт салфетки, протягивая их мне, а другими вытирает мне лицо, одежду и лицо. — Зачем ты снова это делаешь? — тихо спрашивает, а я смотрю в его глаза и произношу. — Я не сделала ничего плохого, верь мне, — и получаю лёгкий кивок. — Но я сделаю, поэтому… — Хочешь, чтобы я не злился? — Хо вытирает со скулы капли, что продолжают стекать с волос. — Пожалуйста, — улыбаюсь и поворачиваюсь к Ханне, что всё так же кричит что-то непонятное людям, которые на нас смотрят. Поднимаюсь со своего места и подхожу к девушке. Прошу, Юнги отойти, а он неодобрительно смотрит. Ему не нравится это всё. И не должно. — Всё сказала? А теперь давай поговорим? — Думаешь, я буду с таким отбросом разговаривать? — фыркает она. — Если ты унижаешь меня, я унижу тебя с двойной силой, понимаешь? — Значит, ты не хочешь разговаривать? — понимающе киваю. — Хорошо, тогда, — я приближаюсь к ней так, чтобы слышала только она. — Раз я униженный отброс, на которого его, сучье дева, не хочет тратить своё время, я сделаю то, о чём предупреждаю тебя в первую нашу встречу. Хочешь войны, ты её получишь! — Что ты задумала? — шипит и поворачивает голову, смотря всё так же свысока. — Ничего, но мне вот интересно, ты разве ещё не поняла, почти за год нашей тихой войны? Что прежде чем мне что-то сделать или говорить, надо думать о будущих последствиях. Я тронула, тебя зная свои шаги наперёд, а ты подумала об этом? Или действуешь, только на эмоциях, как без мозглая кукла? — Вот оно что, — Ханна касается моей скулы пальчиками. — Значит, ты подумала, но и я подумала, так что я тоже готова, можешь попросить прощение и… — Перед кем? Перед тобой? — Может, вы поговорите в другом месте? — спрашивает Намджун, подойдя к нам. — На вас все смотрят. — Мы уже поговорили, — улыбаюсь и хочу уйти, как Ханна меня удивляет. — Жду тебя в комнате моего клуба, потому что мы не поговорили, а пора бы уже это сделать по нормальному, — показываю ей средний палец и направляюсь к выходу, прихватив свою сумку и Джина.