***
Ледибаг не сомневалась: они с Нуаром на верном пути. Вчера, пытаясь убедить продюсера снять фильм, сценарист упоминал, что в его рукописи вампиры охраняют покой своего Верховного Лорда. Определенно, он — творец вымышленного мира, — приняв бабочку Бражника, сам и стал владыкой кровопийц. А вурдалаки, находящиеся в центральном павильоне, были его стражей. Их было почти три десятка. В водяной пистолетик была вставлена последняя колба с краской.***
Кот и Ледибаг проскользнули в широко открытые двери центрального павильона и притаились за ящиками с оборудованием. Стащив сюда три горы человеческих трупов, вурдалаки устроили себе большой пир. Они окружили тела, словно стервятники, склонились над ними и пожирали, чавкая, хлюпая и причмокивая. Выковыривали глаза, целиком заглатывали языки, обкусывали пальцы, выплевывая ногти, будто косточки от вишни. Не принимали участие в этой трапезе лишь семеро вампиров, стоявших на втором ярусе павильона перед черным дубовым гробом, в котором, вне всяких сомнений, спал их владыка. Покусывая губу, Ледибаг сосредоточенно осматривалась по сторонам и разрабатывала план действий. Прокрасться на второй ярус мимо занятых поглощением пищи вурдалаков было бы нетрудно. Но когда они вступят в бой с упырями наверху, то непременно привлекут внимание тех, что внизу, а от такой толпы им не отбиться. Призвать «Талисман Удачи» сейчас, чтобы с его помощью придумать, что делать дальше? Или сделать это уже наверху, чтобы магическая вспышка не привлекла врагов раньше времени? Но что, если у нее самой не будет времени на то, чтобы решить, что делать с выпавшим пятнистым предметом?.. Стараясь не выдать свое укрытие, Ледибаг одними губами прошептала заклинание и подбросила вверх йо-йо. С жутким грохотом свалился перед ней огромный пятнистый прожектор. Все упыри как один развернулись к героям.***
— Твой талисман вообще в курсе, что здесь полно таких штук? — нервно усмехнулся Нуар, удлиняя жезл, чтобы защитить свою Леди от упырей. Вурдалаки оторвались от своей трапезы и, облизывая длинные костлявые пальцы, медленно приближались к свеженьким живым героям. К ним присоединились и перемахнувшие через ограждение второго яруса упыри. — Этот павильон обесточен, — разворачивая прожектор в сторону толпы врагов, ответила Ледибаг и щелкнула по выключателю. — А этот из автономных. Мощный луч света ударил вампирам в глаза, заставив их рефлекторно выставить руки перед лицом. Их недолгого замешательства хватило на то, чтобы Леди и Кот поднялись на второй ярус, и на то, чтобы Нуар уничтожил единственную лестницу своим «Катаклизмом». Вот только помимо лестницы подняться сюда можно было и по вертикальным опорам. Упыри уже начали по ним лезть, но Нуар готов был сбить их обратно своим верным жезлом. Ледибаг понимала, что нужно поторопиться. Опоры — четыре, Котенок — один, а вурдалаков почти три десятка. Не теряя времени, она бросилась к гробу с верховным вампиром, надеясь, что оставшейся в пистолетике краски хватит на то, чтобы его дезориентировать. Навалившись на крышку гроба, она отодвинула ее в сторону. Черная бабочка, обессиленно лежавшая на абсолютно целой рукописи, взмыла вверх, будто ждала, когда же ее очистят. В гробу крепким сном спал сам сценарист — обычный человек, не превращенный ни в какого владыку вампиров. Будто Бражник, испугавшись того, что натворил, попытался отпустить свою акуму, а она попросту не смогла выбраться из закрытого гроба, сколоченного вурдалаками для повелителя. Опомнившись, лишь когда бабочка сама подлетела к йо-йо, Ледибаг тот час же ее очистила. С разбегу перепрыгнув через толпу упырей, она приземлилась рядом с прожектором. Один прыжок — и Нуар встал рядом с ней. Вдвоем они подбросили тяжелый прожектор в воздух. Отчаянно выкрикивая «Чудесное Исцеление», Ледибаг молилась всем квами, чтобы абсолютно все вернулось на свои места.***
Рой божьих коровок пронесся по киностудии, поднялся в воздух и разлетелся по всему Парижу. У Ледибаг потемнело в глазах и подкосились ноги; ее всю трясло от страха, что магия созидания окажется не всесильной. Кот подхватил ее, не позволив упасть, и притянул к себе. Уткнувшись ему в грудь, Леди боялась обернуться и посмотреть, справилась ли она со своей миссией. Она боялась снова увидеть гору окровавленных тел и осознать, что убитых вампирами уже не вернуть. Это было бы на ее совести, ведь каждая минута промедления стоила жизней десятков людей, и она не могла даже представить, сколько несчастных погибло в жестоких муках, когда она трусливо спасалась бегством. Но Нуар ласково шептал, что все хорошо, восторженно добавлял, что даже его бубенчик вернулся, и за спиной слышались не испуганные крики обнаруживших трупы, а удивленные голоса и радостное приветствие героев. Она медленно развернулась и почувствовала как тяжелый камень свалился с души. Ни одного вампира. Ни одного трупа. Ни единого пятнышка крови, на которые у нее, кажется, развилась фобия. Все были живы, здоровы, целы и невредимы. Сценарист, спускаясь с лестницы вниз, выронил свою рукопись, а декораторша Катрин ее подняла и, кокетливо улыбнувшись, вернула автору. Осветитель Жак, обращенный в вампира одним из первых, обнимал свою девушку Эйвелин, и оба они совершенно не помнили, что случилось. Две рыжих актрисы задавали такой же вопрос друг другу, кто-то выкрикнул «Да пофиг, что было, главное — Ледибаг и Кот Нуар нас спасли!». Леди чувствовала, как слезы подступают к глазам. Прежде она никогда так сильно не радовалась победе, воспринимая их как должное, естественное, само собой разумеющееся. Она была искренне благодарна магии, сотворившей настоящее чудо. И Нуару, без чьей поддержки справиться бы не смогла. — Ты видела, что написано на сценарии? — шепнул ей на ухо Кот, все еще крепко придерживая ее за талию. — «И был дан вам пир». Отличный каламбур, ты не находишь? — Не скажу насчет пира, но завтракать я смогу не раньше чем через неделю, — помахав спасенным рукой, Ледибаг направилась в сторону выхода. Сережки пропищали уже третий раз (слишком тяжелый день — она будто снова вернулась в те времена, когда трансформация держалась всего пять минут), ей нельзя было дольше оставаться здесь. Да и единственное, чего хотелось сейчас, — добраться до дома, рухнуть в кровать и забыться на пару суток сном без сновидений. — Тебя проводить? — последовал за ней Нуар, не обращая внимания на то, что и его кольцо пропищало. — Ты еле на ногах стоишь, — добавил он, подхватив уставшую Леди под локоть, когда она, пошатнувшись, чуть не завалилась на стену. — Я дойду сама, — покачала головой она. — Твоя трансформация скоро закончится. А я… хочу немного побыть одна. Кот понимающе кивнул и покорно скрылся из вида. Даже настаивать ни на чем не стал, как это делал обычно. Неудивительно, он ведь тоже устал — морально и физически — так сильно, что даже шевелиться наверняка не хотелось. Он сделал намного больше, ведь почти сутки один вынужден был сражаться с вампирами и защищать ее, пока им не удалось найти вторую сережку. И он должен был отдохнуть сам, а не провожать ее до дома. Пусть даже в душе ей именно этого и хотелось. Сняв трансформацию в безлюдном углу, Маринетт подставила ладони, чтобы поймать обессиленную Тикки. Квами клонило в сон — «Исцеление» забрало у нее много энергии. Слабо улыбнувшись, она похвалила свою подопечную и перелетела в ее карман.***
Маринетт устало брела по коридорам киностудии к выходу, каждый раз замирая перед тем, как открыть дверь или свернуть за угол. Но вместо страшных картин она каждый раз видела радостных людей, вместо душераздирающих криков слышала задорный смех, и неверие постепенно уступало место искреннему счастью. Все закончилось. Кошмар позади. Жизнь Парижа вернулась на круги своя. Люди даже не помнили пережитых ужасов. Обращенные в вампиров позабыли о том, как нападали на друзей и знакомых. Возвращенные к жизни не догадывались о том, что принимали смерть в страшных муках. Их точно не будут преследовать ужасы этого дня. И только Леди и Кот никогда ничего этого не забудут. Маринетт оперлась рукой о стену. Она устала настолько, что еле-еле передвигала ногами, но даже думать не хотела о том, чтобы заказать такси. Она хотела пройтись по городу, чтобы увидеть, что все в порядке и там. Чтобы встретить на пути как можно больше людских улыбок и окончательно убедиться, что они действительно победили. Она невольно прикоснулась к правой мочке уха. Та была снова цела, а серьга вновь вернулась на свое законное место. Содрала пластырь с руки — под ним не было ни царапины. Вдохнула полной грудью воздух, пахнущий не железом и мясом, а краской, клеем и кофе из автомата. Закашлялась и открыла ведущую на улицу дверь. — Маринетт! — окликнули ее, стоило ей выйти наружу. — Рад тебя видеть, — приветливо улыбнулся Адриан, подбежав к ней. — При… вет, — удивленно ответила она, никак не ожидавшая встретить его здесь и сейчас. Всего лишь через пару часов после того, как решила отпустить все свои чувства к нему. Вот только свое решение она не изменит. Как бы сильно ни билось сердце от одной его улыбки. Как бы ни перехватывало дыхание от его взгляда. Все это останется в прошлом, во вчерашнем дне. В той жизни, которая была до нашествия вурдалаков. Новая Маринетт отныне готова была стать для Адриана просто другом. — Похоже, герои нас снова спасли, — заметил он, почесав затылок. — Парижу повезло, что у нас есть Ледибаг. — И Кот Нуар, — добавила Маринетт, ощущая, как теплом наполняется сердце. И вовсе не от того, что рядом стоял парень, по которому она сохла с тринадцати лет, но от мыслей о том, кто все это время был ей опорой и поддержкой. Кто знал ее сильные стороны и слабости, приходил на помощь в самую трудную минуту, не требуя ничего взамен и радуясь, как дитя, когда она пообещала дать ему шанс. — Считаешь его крутым? — поинтересовался Адриан, вопросительно приподняв бровь. — Думаю, я могу даже назвать себя самой большой его фанаткой, — усмехнулась Маринетт. Да, она все еще любила Адриана, но готова была по крупицам отпустить эту любовь, чтобы освободиться от безответных чувств и открыть свою душу Нуару. Она ощущала невероятную легкость и ничуть не сомневалась в правильности своего решения. Она настолько погрузилась в осознание собственных чувств, что не сразу заметила, как по лицу Адриана расползается счастливая улыбка. — Что? — смутившись, уточнила Маринетт. Неужели сболтнула что-то не то? Не могла же она ляпнуть, что собирается его разлюбить? Да и с чего бы ему так этому радоваться? — Ничего, — пожал плечами Адриан и, лукаво прищурившись, добавил: — Всего лишь атакую по двум фронтам. Так что ты там говорила про тысячу попыток?