Face to face

      – Ты загнал себя в угол, Мегатрон, – Джазз усилил голос, и он унесся вверх под своды шпиля. – Сдайся, и Прайм обещает быструю казнь.       Он уверенно, не скрываясь шагал по винтовой лестнице. Он уже выглядел как победитель, хотя битва за Вос кипела на всех фронтах, а передовому отряду автоботов всего лишь удалось пробиться к башне, где разведчики засекли Мегатрона. Их все еще могли вытурить из центра города, но пока – некому. Наземные силы отвлечены у подножия Мист-хайка, а джеты под предводительством Дарквинга далеко отсюда удерживают хранилища энергона и эвакуируют исследовательские лаборатории. Вос стал научным центром десептиконов в последние тысячелетия, но теперь, даже если удастся уберечь город, он уже не будет таким безопасным и неприступным.       У автоботов появилась слаженная авиация. Не единичные бомбардировщики и фрагнутые вертолеты-штрафники, а полноценный боевой отряд. Опыты Скайфайра увенчались успехом, по примеру аэроботов автоботы наделали еще летающих моделей, используя синтезированные искры, и в конце концов осмелились тягаться с десептиконами в воздушном бою. За Вос они брались не в первый раз, но раньше – не пробивались так далеко.       – Ты остался один, – продолжал Джазз, устремив взгляд вверх, ухмыляясь в камеры. – Мы убьем твоих друзей внизу, и никто не защитит тебя.       Автоботы подрезали тросы и обрушили все лифты, чтобы лишить лидера десептиконов возможности спуститься. Многие строения в этом районе Воса не предназначались для наземников, так что, пожелай Мегатрон сойти и отступить, он бы не разминулся с дуоботами. Узкая лестница – место не для честного боя. Того и гляди свалишься на сто этажей вниз. Вылететь в окно тоже легче легкого – шпили казались ажурными из-за многочисленных просторных арок, через которые джеты залетали внутрь с любой высоты. На каждом этаже располагался сектор с закрытыми помещениями, идеальными, чтобы затаиться и устроить засаду; Мегатрон мог бы там укрыться, но кто-то взломал аварийные системы здания и заблокировал двери. Мираж, возможно, ведь невидимка способен пробраться куда угодно. Так что дуоботы четко знали, где их цель. На самом верху – и ей никуда не деться.       Мегатрону было известно, что Оптимус выслал этих двоих вперед, а сам поднимается следом – он задержался в заварушке у основания шпиля. К чему спешить?       – Ты влип, – подтвердил Рикошет злорадно. Он шел несколькими ступенями ниже брата, с пулеметами в каждой руке, и озирался, поглядывая в просторные арки – не явится ли подкрепление. На горизонте, за неровным частоколом шпилей – горящих, обрушившихся и еще гордо стоящих – мелькали вспышки. – Твои крылатики крепко застряли! А мы уже близко, Мегатрон! – он засмеялся. – Очень близко!       Шпиль – не самое точное название, хотя и традиционное для строений Воса. Высоких тонких антенн на такой высоте не разместить – их сломает диким ветром. Крыши восских башен почти всегда – плоские и просторные, с магнитным покрытием. На этой располагались посадочная зона, несколько технических центров, развернутая в космос огромная тарелка радара и наблюдательный пункт. Все это сейчас накрывало широкое силовое поле.       Генератор поля и терминал управления находились здесь же. Так далеко даже Мираж не осмелился сунуться, чтобы отключить защиту верхних этажей. Посторонние не могли приземлиться на крышу, но изнутри подняться на площадку ничто не мешало. Джазз держал поднятым пистолет. Рикошет вылез спиной к брату, направив свое оружие в разные стороны. Им, наземникам, вполне могло показаться, что на вершине разместилась целая база: отдельные небольшие строения с бронированными стенами, утопленные в пол трансформаторные будки, от которых тянутся протектированные кабели толщиной с кулак. Для Воса же такое расположение коммуникаций – обычное дело.       В воздухе разносился треск и гул. Ветер разбивался о стены купола, но под ним сохранялось спокойное движение воздуха. Над шлемами дуоботов пространство было темным от поднявшегося дыма – в лифтовых шахтах горела проводка, и клубы, что не покидали башню через арки, добирались досюда и нависали черной тучей под сводом купола. От пола до дымной колеблющейся завесы – метров семь. Купол поднимался намного выше – над площадкой легко сделали бы круг истребители.       Но в башне, по данным разведки автоботов, остался только Мегатрон. Отсюда он руководил защитой Воса, принимая сигналы со всех краев раскинувшегося среди скал города. Зря он думал, что тут до него не доберутся. Когда-то его отряд пробился к штабу Оптимуса в Тетрахексе, чем автоботы хуже?       – Ну же, не прячься, – протянул Джазз, оглядываясь. Укрытий он обнаружил полным-полно – это место годилось для последнего оборонительного рубежа. – Мы даже тебе ничего не оторвем!       – Не оторвем! – с агрессивным предвкушением вторил ему Рикошет. – Разве что твой болтливый вокалайзер выжжем!       – Вы мне неинтересны, – раздался голос из клубящейся темноты наверху. – Мне нужен Оптимус Прайм.       – Хочешь сказать, заждался его? – ухмыльнулся Джазз.       Источник звука он принял за обманку, отвлекающий маневр, и потому не ожидал, что Мегатрон атакует сверху. Реактивный двигатель ухнул прямо над его шлемом; не таран, но близко – поднятым турбинами горячим вихрем дуоботов сбило с ног и отбросило назад. Светлый силуэт трансформировался в воздухе и завис на стабилизаторах, в точности как умела вся сенаторская авиация. Аэроботам, выкованным Скайфайром, такое мастерство недоступно: они переходили из мода в мод только с твердой поверхностью под ногами.       Джазз выругался. Изумление – округлившийся рот и нервное подергивание наносервоприводов обожженной половины фейсплейта – Мегатрон видел в его исполнении впервые. Он не был так удивлен, даже когда потерял руку, столкнувшись с Мегатроном один на один под «горячей точкой».       – Хочу сказать, пусть сразится со мной сам, – отрезал Мегатрон, прицеливаясь в них выдвинувшимися из предплечий орудиями.       Рикошет, может, и упал, но не растерял пулеметы. Диалогам он предпочитал драку, поэтому достойного обмена репликами не вышло: Мегатрону пришлось отлететь назад от лазерной очереди, размазавшейся алыми пятнами по силовому полю – оно поглотило энергию.       – Ни болта себе! – услышал он присвист Джазза. – Крылья прикрутил!       – Фраг! – немногословно согласился Рикошет.       Он открыл огонь в ответ, дуоботы разбежались, но с радаров не исчезли. Правда, где бы они ни спрятались, Мегатрон находил их. Укрыться от джета здесь практически негде: прижаться к стене, подобраться к антенне, нырнуть за трансформатор, по которому вряд ли будут стрелять… С неожиданным запалом Мегатрон гнал телохранителей Оптимуса по крыше. Навестись он мог только на одного, но без проблем стремительно разворачивался, чтобы выстрелить под ноги другому. Видимо, об этом «упоении битвой» говорил Скайварп, когда учил Мегатрона рисовать в воздухе петли, ложиться на кокпит для плавного выхода из пике и крутиться штопором, чтобы сбить врагу прицел.       Конечно, прежде чем перейти к сложным фигурам, Мегатрон долго тренировался. Он сначала вовсе выбыл из строя, разучившись даже ходить, потом все же с трудом совладал с новым корпусом. Одна операция за другой: подгонка, пересадка, выплавка новых деталей… Теперь это – будто его родные крылья. К счастью, собранные холодными лучше переносили перестройку корпуса, чем выкованные. И, к еще большему счастью, Старскрим – настоящий гений, а Тандеркрекер и Скайварп – терпеливые учителя.       Прежде чем лидер десептиконов лег на крылья, обновленные альтмоды – боевые, усиленные, многофункциональные – получили тысячи его солдат. Они становились тяжелыми танками, юркими беспилотниками, космическими челноками. Теми, в ком нуждалась армия. Будто в подтверждение бессмысленности функционалистского диктата древности, десептиконы принимали решение и выбирали моды добровольно. Так они могли лучше послужить освобождению Кибертрона.       Эксперимент растянулся на многие тысячи лет. И вот, в полете, в бою – первом настоящем бою, ведь тренировки проходили среди своих, чтобы ни один автобот не прознал о новом альтмоде бывшего шахтера, – Мегатрона переполняла гордость. За своих союзников – да, но еще он гордился собой. Он стал невероятно быстрым, он полюбил новые характеристики – вес и размер, размах крыльев, мощь турбоускорителей, тяжесть нового двигателя внутри и его пульсирующий ритм. Он переродился благодаря Старскриму, и чувство ущербности, которое он испытывал, раз за разом оказываясь в гуще битвы в старом, облепленном чужеродной, отторгаемой броней корпусе, исчезло.       В представлении всего Кибертрона джеты – самодовольные и гордые мехи, на всех глядящие свысока и помешанные на своих крыльях. Теперь – легко понять, как так вышло. Мегатрон сам поддавался этому ощущению: мчаться, рассекая воздух, – и есть совершенство.       И он в два счета разогнал телохранителей Оптимуса. Ха! Кто мог представить?..       Нельзя поддаваться самоуверенности. Тандеркрекер долго и нудно вбивал окрыленному лидеру, что чем выше летишь – тем больнее падать. Легко недооценить риск, когда веришь в себя чрезмерно. И все-таки Мегатрон не задумался ни на клик, когда решил снять Рикошета с антенны. Тот вскарабкался на нее, повредив листы когтями, чтобы занять самую высокую точку для стрельбы. Он, скорее всего, наводился по тепловизору, потому что дым мешал прямому контакту, и думал, что здесь Мегатрон не рискнет его достать.       Зря! Рассчитать траекторию получилось с точностью до сантиметра. Поддеть Рикошета крылом, пролетая рядом с огромной антенной – и он не удержится. Мегатрон делал вид, будто таранит, и отклонился в последний момент. Правда, вместо того чтобы упасть внутрь тарелки, Рикошет впился в хвост джета. Бросил оружие, повис на стабилизаторе и принялся неистово драть его.       Мегатрон растерялся, снизился, крылом выбил искры из выпуклого бока антенны и взмыл к границе силового поля. Подвижные системы хвостового оперения под когтями Рикошета ходили ходуном. Теперь Мегатрон вихлял из стороны в сторону, а Джазза вовсе потерял из виду. Его брат тем временем обхватил хвост ногами и явно тянулся к закрылкам. Стряхнуть его в пике не получилось. Чтобы пробить обшивку и нанести критические повреждения, нужно постараться, однако рвение Рикошета было поистине самоубийственным. Так и до искривления пилонов недалеко.       Сканеры подсказали, что на вершине башни появилась еще одна метка. Оптимус. Наконец-то!       Лидер автоботов недолго оценивал ситуацию – он сразу захотел улучшить обзор. Сверкающий лиловым силовой топор вонзился в пол, оставив оплавленную полосу. Бронированный короб, защищающий пучок кабелей, под ударом Оптимуса прогнулся. Второй замах – и питание силового поля оборвалось.       Мегатрон как раз мчался вдоль периметра башни, когда невидимый купол, очертания которого со стороны можно было определить лишь по линии дыма, исчез. Темнота, редея, теряла форму, открывая Мегатрона для всех, желающих прицелиться. Джазз принялся палить, будто не опасаясь попасть в брата.       Поле восстановится скоро, резервное питание предусмотрено, но пока – у Мегатрона появился шанс избавиться от Рикошета. Трансформация отнимала больше времени, когда тяжесть мешала деталям сдвигаться, к счастью, Рикошету в его положении хватило одного меткого пинка в голову. И включенного дожигателя, чтобы еще и визор подпалить. Когти оставили глубокие следы на хвостовых пластинах, а потом пальцы разжались. Рикошет спохватился и попробовал схватить Мегатрона снова, но тот уже вырвался. Взмыл, отбрасывая врага подальше и вновь переходя в альтмод.       Неблагородные приемы, которые могут спасти во время воздушной драки, показал ему Скайварп. Тандеркрекер называл их нечестными, но соглашался, что Мегатрон должен использовать все преимущества, раз уж ему удалось сменить корпус. В нем все ощущалось по-другому: скорость, сила, вес, габариты. Он долго адаптировался, чтобы в робомоде не сбивать всех крыльями, а в небе не искать иной опоры, кроме ветра. Перестройку удалось утаить от автоботов, но эффект неожиданности сработает лишь единожды. Важно победить сейчас. Оптимус Прайм – вот кто ему нужен. Пока с ним нет никого летающего, у Мегатрона преимущество и перед ним, и перед его телохранителями.       Рикошет стремительно падал, размахивая руками, а его ругательства уносил ветер. Пару раз он ударился о башню и, кажется, попробовал уцепиться... Мегатрон уже не разглядел, удалось ему или нет. Силовой купол восстановился, и он не мог больше вылетать за периметр, пришлось вернуться в центр. Зато он засек, что Джазз остановился неподалеку от Оптимуса, прижимая к честплейту руку с пистолетом, а второй цепляясь за ближайшую стену. Он как раз двигался к лидеру, когда споткнулся и чуть не потерял равновесие.       – В сторону, – рыкнул тот. Джазз повиновался, шатаясь, будто сломанный. Жив ли Рикошет внизу? Или Джазз вынужден стоять на будто бы сломанных ногах, чувствуя, как топливо вытекает из расколовшегося надвое бака?       Стоит ли жалеть о смерти кого-то вроде Рикошета? Жестокого, беспринципного, опасного врага? Мегатрон отсек отвлекающие мысли. Он давно принял то, что на войне не обойтись без жертв, но почти не убивал сам. Это было неправильно, но иногда все же приносило облегчение. Если бы он мог, он вернул бы мир на Кибертрон, вот только автоботы не позволят. Поэтому и Прайма ему нужно…       Убить?       Оптимус Прайм вышел на посадочную площадку – самое открытое место. Мегатрон мог бы поприветствовать его очередью – Оптимус презирал честный бой и благородные жесты. Но прежде чем наконец схватиться лицом к лицу, он хотел сказать…       – Принарядился, я погляжу, – тот успел первым. Мегатрон только завершил трансформацию.       Он был в полном восторге от возможности легко менять мод прямо в полете, и – наверное – перегибал палку с этим. Старскрим предупреждал, что самой уязвимой частью после смены альтмода становится ти-ког. Перенапрягать его неправильно, и нужно четко контролировать желание трансформироваться. Мегатрон сдерживался обычно… только не в бою.       – Я положу этому конец, Оптимус, – пообещал он, паря над Праймом и поддерживая себя стабилизаторами – изредка на долю клика активируя то один, то другой, то все разом. Системы сами подсказывали, когда нужна дополнительная корректировка положения, Мегатрон почти не задумывался об этом – проверка проходила естественно, все равно что вентилировать.       – Ты забавный в ярости, – продолжил Оптимус как ни в чем не бывало. – Я все думал, когда ты станешь воином ради войны. Политик, миротворец. Тряпка, – боевой маски на нем сейчас не было, и Мегатрон отчетливо видел артикуляцию слов. Прайм не скалился, оскорбляя его, и выглядел спокойным. Упер силовой топор в покрытие посадочной площадки, отчего то постепенно тлело. Там, где стоял Прайм, останется ожог. – Ты болтал, когда Кибертрону нужно было переродиться. Кланялся сидящему на поводке Сентинелу, Сенату, который засунул тебя в тюрьму…       – Ты сделал лучше?! – перебил Мегатрон. – Утопил в раскаленном металле половину нашего народа!       Оптимус расхохотался.       – Брось, Мегз! Пафос – он тебе нужен? Он тебе помогает, что ли? – он двинулся вперед, а Мегатрон, как загипнотизированный, немного опустился: так они оказывались в удобном для диалога положении. – Пафос выполняет единственную функцию: заставляет других тебе служить. А в бою он не очень полезен.       Оптимус взял поудобнее силовой топор, и тут Мегатрон спохватился: он вообще-то не собирался беседовать! Просто он привык… отвечать. Привык, что слова – это тоже оружие.       И все-таки здесь он не ради разговоров.       Некстати он заметил, что Оптимус впервые обратился к нему по прозвищу, которое Джазз ввел в оборот с тех пор, как Мегатрон оторвал ему руку. Не то чтобы презрительное, просто – странно звучащее из уст грозного лидера автоботов, который долгое время делал вид, что Мегатрона вообще не существует. Они наконец-то встретились один на один – обескураженный падением Рикошета Джазз не в счет – и нет зрителей, перед которыми Оптимус захотел бы унизить Мегатрона, и нет подмоги, которая вот-вот подойдет… Какие у автоботов козыри на случай, если десептиконы заманили их в ловушку?       Вот у Мегатрона запасной план был.       – Давай, – приглашающий взмах топором. Боевая маска схлопнулась, пряча фейсплейт Оптимуса. – Похвастайся всем, что тебе приделали твои шустрые инженеры. Вы, коны, умеете собирать штуки.       Так получилось, что Мегатрон лишь подтверждал его слова сегодня. Да, ему не только подарили крылья, его снабдили новым оружием. Цепь, заканчивающаяся силовым шипастым шаром, поддела топор под лезвие и дернула вверх. Красная оптика смеялась, пока пальцы скрипели на рукояти древнего оружия. Этот топор в боях он использовал с большим наслаждением, чем кулаки или пушки. Мегатрон нашел, что ему противопоставить, и это, кажется, развеселило Оптимуса.       Настройки кистеня Мегатрона учитывали характеристики старинного артефакта, которым сражался Прайм. Шоквейв специально настроил его так, чтобы блокировать генератор силового поля. Лезвие затуплялось при контакте с цепью, лиловое свечение мерцало. Чем больше ударов Мегатрон парирует, тем тупее и ненадежнее станет топор.       В воздухе он в более выгодном положении. Теперь у него есть силы, чтобы проволочь тягача за собой и даже чтобы оторвать его от крыши ненадолго. Искры летели в стороны из-под ног Оптимуса. Турбины за спиной Мегатрона выли от перегрузки.       Оптимус перехватил цепь, металл ладони зашипел, плавясь. Зато после его рывка Мегатрон оказался с ним лицом к лицу, так близко, что разглядел круги оптосенсоров под алыми линзами. Другой рукой Оптимус смял элероны и зафиксировал правое крыло выгнутым вперед. Мегатрону, чтобы отстраниться, придется рискнуть… что крепче, хватка Оптимуса или спинные крепления?       Бить неудобно, когда вы стоите так близко. У Оптимуса мощный честплейт, тяжелые ноги, ему нужно место для упора и замаха, нужно видеть, куда он бьет. У Мегатрона – новые широкие крылья, он выше Оптимуса теперь, но и уязвимых поверхностей стало больше. Они могут сражаться на равных, когда есть пространство для движения, есть возможность оценить состояние противника…       Оптимус наступил на выроненную рукоять топора – тот при падении отключился. Шоквейв был прав, кистень оказался эффективным против обычного вооружения Оптимуса. Но – понял Мегатрон – взлететь больше не получится. Оптимусу не обязательно драться, раз уж Мегатрон лишил его топора. Нет, Оптимус подомнет его и задавит, если понадобится, всем весом. Это будет некрасивый бой, грязный и опасный для самого Прайма, но он отберет у Мегатрона превосходство любой ценой.       Игнорируя боль, Оптимус накрутил раскаленную силовую цепь на руку. Мегатрон отключил ее, надеясь сбить противника с толку, но, едва освободившись, тот сделал выпад. Теплые пальцы, пахнущие подпаленным металлом, впились в горло.       Мегатрон не стал уворачиваться и бросился навстречу, подключая двигатель, чтобы усилить импульс. Скорости и силы хватило, чтобы оттолкнуть Оптимуса далеко вперед и вмять в подножие антенны. Крыло тот не отпустил – Мегатрон упал следом. Но хотя бы шейные крепления оказались в безопасности. Сбросить руку с горла получилось.       Зря он думал, что топор важен для Оптимуса. Да, Прайм с ним не расстается, и под его лезвием неуязвим разве что унутрий, но… это лишь старый трофей.       Мегатрон уперся локтем в грудной отсек, продавливая бронированное стекло. Реактивный движок в такой драке не поможет – скорее он сожжет себе ноги, чем навредит Оптимусу. Камера искры врага защищена не только доспехом, но и Матрицей, и можно ли вообще добраться до нее вот так, нахрапом? Тренировочные спарринги с Мотормастером открыли Мегатрону слабые места типичного молда тягача. Поджечь мотор, разорвать шланги системы охлаждения, добраться до горла, прикрытого высоким горжетом… и, вот, стекла, которые как ни усиливай, все равно можно высадить. Универсальная эффективная атака угрожает искре. Джазз похожим образом взломал его под «горячей точкой», например. Сейчас, пока Оптимус выдирал ему правое крыло, второй рукой обхватив за пояс и мешая выкрутиться, Мегатрон пробовал один прием за другим. Но когда враг не боится – вообще не боится – боли, отвлечь его невозможно.       Пришлось выстрелить вплотную. Энергию встроенному вооружению поставлял тот же генератор, что питал наружную пушку; он стоял у Мегатрона давно, с начала войны. Для мощного прожига заряд нужно было копить, а он торопился. Залп подпалил Прайму маску и подкоптил оптику, но не повредил ни то, ни другое. Перепад температуры должен был затормозить реакции мозгового модуля. Мегатрон приготовился взлетать в момент следующего выстрела, и тут Оптимус ударил его головой в центр честплейта, второй залп ушел вверх и оставил черное пятно на выгнутой тарелке антенны.       Развороченный честплейт и обожженная лицевая не помешали Оптимусу налечь на Мегатрона, блокируя запуск двигателя. Дожигатели полыхнули и тут же отключились – слишком рискованно, можно загореться.       – Лить, есть у тебя крылья или нет. Ты все еще новичок, – прогудел он, явно наслаждаясь гримасой боли на лице Мегатрона. – Ты не готов к бою один на один.       – Не держи… за дурака, – тот сузил оптики. – По-твоему… я бы правда ждал тебя… один, в новом корпусе, без союзников?       Данные разведки и сканеров подтверждали, что лидер десептиконов в башне беззащитен, и Оптимус поверил. Увидев крылья – наверняка решил, что самоуверенность сыграла с Мегатроном злую шутку, и он поставил все на новый альтмод. Автоботы не могли ожидать, что он обзаведется реактивным двигателем и сможет в полете скидывать врагов с вершины шпиля. Конечно, Оптимус принял это за главный сюрприз битвы.       Но главный сюрприз Мегатрон отложил напоследок. Он протолкнул руку глубже под разбитое стекло. Перехватил локоть Оптимуса, не позволяя отстраниться.       – В Восе все смотрят в небо, – негромко пояснил он. – Никто не интересуется тем, что под землей.       «Скрэппер, подрывай», – отправил он приказ.       «Ты еще наверху».       «Я улечу», – коротко пообещал Мегатрон. Соврал.       – Сдохнешь со мной? – будто догадавшись, что десептиконы собираются делать, прорычал Оптимус. В его взгляде не мелькнуло ни испуга, ни даже озадаченности.       Когда-то Мегатрона пугала ярость, с которой Оптимус сражался, и презрение, с которым он убивал тех, кто оказался слабее. Сейчас – ему казалось – он сам полон ярости. Нестерпимого желания похоронить Оптимуса в руинах многотонного шпиля навеки – любой ценой. Не так ему дороги эти крылья, как шанс закончить войну.       Они вцепились друг в друга и застыли: ни взлететь, ни даже шевельнуться.       – Ты… еще не понял? – Мегатрон прервался на долю клика, когда потерял контакт с датчиками крыла. Нейросеть все-таки разомкнулась. Зато он почти не чувствовал, как Оптимус продавливает швы, обнажая проводку и сминая каркас. – Ты… от меня не отвяжешься.       Больше они ничего не успели сказать. Вибрация пришла раньше, чем звук. Где-то внизу поднялась столбом пыль, когда башня начала оседать, автоботы, сопровождавшие Оптимуса, бросились врассыпную; но сложно было думать об этом, шаря в чужом честплейте в поисках Матрицы. Мегатрон не знал, за что схватился, но не собирался отпускать. Оптимус бросил драть крыло и кулаком врезал в фейсплейт. Раз, другой… треск металла и грохот складывающихся внутрь башни опор.       Теперь – не подняться в воздух, даже если удастся выкатиться из-под Оптимуса. Тот откинулся назад, выкручивая Мегатрону руку, ударил по сгибу локтя. Он бил молча, рьяно, словно получив откуда-то дополнительный заряд сил. Мегатрон потянулся, схватил его за шлем, дернул на себя, маской – в дуло наплечной пушки.       Залп – взрыв генератора неподалеку – серия хлопков где-то внизу.       Поверхность накренилась, и они поползли вбок. В вентсистемы залетело облако мелкой крошки, забивая кулеры. Антенна над ними заскрежетала, переломилась у основания, прокатилась немного и краем врезалась в дерущихся лидеров двух армий. Ребром она вонзилась в поврежденное крыло, практически отсекая его. Мегатрон едва отклонил шлем, чтобы не остаться без головы, но тут его бок пробил один из кронштейнов.       А вот Оптимуса смело с него куда-то в сторону. Тряска мешала уцепиться хоть за что-то. В кромешной темноте горел огонь на месте, где недавно стоял трансформатор. Частые тяжелые удары и поток осколков – тарелку постепенно проламывали падающие на нее куски обшивки, стальные опоры и балки.       Снизу раздался новый взрыв. Оптимус заскользил в образовавшийся пролом, ухватился за самый край и повис. Под ним полыхал огонь – Скрэппер с ребятами соорудили настоящий плавильный котел в фундаменте шпиля, открывшийся, только когда башня начала рушиться. Мегатрон успел увидеть, что у Оптимуса цела только одна рука, а половина шлема превратилась в месиво. В разбитом честплейте что-то сверкало.       Матрица делает носителей выносливей – но не дарит бессмертие. Ее и саму наверняка можно уничтожить, прервав пагубную древнюю традицию избирать Праймов.       Они встретились взглядами, прежде чем накрывавшая их тарелка наконец раскололась. Тяжелая колонна, громыхнув, пролегла между Мегатроном и Оптимусом. В фейсплейт ударили мелкие осколки и вырванные с мясом болты, оптика отключилась – пробило ли оптосенсоры или только линзы, Мегатрон не понял. Он услышал, как Оптимус взревел – невнятно, но юникроновски зло. Потом – как под весом колонны проломились плиты.       Если они с конструктиконами верно все подсчитали, под Оптимусом сейчас – горящий колодец с торчащими вверх копьями обломанных опор. Спрессовавшиеся во время падения блоки стен и куски перекрытий засыплют все, когда раздастся четвертый взрыв. Они похоронят Оптимуса в расплавленном аду, который он заслужил.       Возможно, Мегатрон сползет в дыру следом, если кронштейн, пригвоздивший его, не выдержит веса джета.       Похоже, что связи нет. Или что-то случилось с конструктиконами внизу, или его антенну повредило. Мегатрон не хотел погибать в своей же ловушке, но откуда взять силы встать?.. И как он выберется отсюда с вывернутым крылом? Ослепленный болью и застрявшим в оптике болтом, Мегатрон ворочался у края тарелки. Здоровый и целый, он мог бы поднять ее и откинуть, но сейчас…       Кто-то потянул за шляпку болта, извлекая его из линзы.       – Старскрим? – прохрипел Мегатрон озадаченно.       Он не слышал, чтобы кто-то приземлялся рядом. Не был уверен даже, что его видно сверху – расчет был на то, что посадочная площадка провалится в остов башни и будет погребена упавшими стенами. Мегатрон точно не знал, соответствовала ли картина падения плану Скрэппера или что-то в обрушении пошло не так. Главное, чтобы другие здания не зацепило; но они специально выбрали удаленный шпиль… И если просчетов не было, даже союзники не пробрались бы к Мегатрону так быстро!       Оптосенсор заработал. Картинка – мутная, полная помех, замыленная с одной стороны и с черным пятном в центре – показывала пустоту вокруг и взлетающие из пролома искры. Он еле-еле смог повернуть голову. Ощущения были, будто болт никуда не делся – нейросеть в голове все еще горела, а сенсорная поверхность хранила призрачное прикосновение грязного острия, небольшого в диаметре, но способного добраться и до мозгового модуля, если ударить по шляпке посильнее.       Наверное, ему показалось. Болт просто выпал из-за тряски. Башня продолжала оседать под собственным весом.       Ему померещилось на периферии видеопотока движение – за колонной, там, где был Оптимус. Не похоже, что упал очередной кусок перекрытия, нет. Движение было быстрым, но рваным, вдоль лежащей колонны, а не сверху вниз. Когда Мегатрон смог сфокусироваться на этой точке, то увидел только тени, пляшущие на вздыбленных плитах. Их отбрасывал огонь внизу. Он уже должен был пожирать Оптимуса Прайма.       Жар жалил сенсоры сквозь пробитую линзу. Бок, крыло, локоть, фейсплейт… Вырубать нейросеть нельзя, иначе аварийные системы не сработают. Он еще может выкарабкаться отсюда. Скрэппер в курсе, что лидер не смог взлететь. Старскрим обещал, что его триада вернется патрулировать улицы Воса вокруг башни, когда та начнет падать. Однако рева двигателей джетов снаружи Мегатрон не слышал. Умирающий шпиль издавал слишком много шума.       Он подтянул ноги, стараясь не шевелить правым плечом. К счастью, что-то он все же видел, и мог отползти от особенно шатких руин к более надежным, чтобы дождаться помощи. Об Оптимусе он уже не думал. Оперативную память перегрузило отчетами о повреждениях, и скоро он утратил контроль над корпусом – и над мыслями. А через несколько кликов – и над оптикой тоже.              – Ты ничего не видишь, и это нормально, – разрезал темноту голос Хука. – Я отключил оптосенсоры. Один пришлось удалить, чтобы не подцепить ржавчину в мозговой модуль. Второй просто коротнуло. Заменю проводку – и им ты все будешь видеть. Уж прости, на замену у меня оптик в сабспейсе не завалялось.       – Понял, – прошептал Мегатрон. – Хорошо…       – Хорошо? – возмутился Скрэппер. Он стоял рядом, с другой стороны, по правое крыло… которого, кажется, нет. Все выводы нейросети, ведущие к нему, отрублены. Знакомое ощущение: недавно Мегатрон не чувствовал весь свой корпус. Можно сказать, сейчас он почти цел! – Ты знаешь, что это подло? Я должен выполнять твои приказы, даже если ты собираешься себе навредить!       – Это… субординация, – поправил Мегатрон, пытаясь улыбнуться. Кто знает, что за реакцию выдала лицевая! Скрэппер заскрипел дентами.       – Мы тебя еле вытащили, – сообщил Скэвенджер. – Тут уже безопасно. Что? Он же ничего не видит! – возмутился он куда-то в сторону.       – Где… где Старскрим?       Он хотел спросить, как обстановка. Что происходит над складами, удалось ли разбить автоботов в небе, переловили ли фиолетовознаковых разведчиков на земле. Но вопрос сам вырвался… Старскрим обещал прилететь, проконтролировать, чтобы любая попытка спасти Прайма провалилась. Не может быть, чтобы он не оказался рядом, если бы мог.       Мегатрон хотел если не увидеть его, то услышать голос. Они сблизились – стремительно и неожиданно – когда началась подготовка к пересадке искры в новый корпус. Столько времени вместе… столько заботы и терпения. Мегатрон никогда не чувствовал себя таким слабым – и таким воодушевленным, как в этот период. И уж тем более они оба не ожидали, что их притянет друг к другу.       Мегатрона всегда поддерживали друзья, с начала движения – и до сих пор. Его дело было личным для многих, кто в итоге оказался в десептиконской ставке. Но, если откровенно, Старскрима втянул Скайварп. Спокойный, неконфликтный, увлеченный своими исследованиями ученый никогда не стал бы десептиконом, если бы его не попросил о помощи лучший друг. Может быть, он оказался бы в плену у автоботов, как другие сотрудники Кристалл-сити, а может, сбежал бы с нейтралами прочь от войны. Но все повернулось иначе. Из-за Мегатрона он вернулся в авиацию, потом получил Восский флот в распоряжение… Чувство вины, говорившее, что Старскрим мучается не на своем месте, сложно было заткнуть. Пока Мегатрон готовился взлететь, они много общались. Иногда не поздно узнать, что происходит у друга на искре, и спустя миллионы лет после знакомства.       Старскрим собирался поддержать его – а значит, уже стоял бы здесь, если бы мог. Конструктиконы молчали. Беспокойство вспыхнуло с особенной силой.       – Что… случилось? Он жив?       – Вот кто бы говорил, – буркнул Лонг Хоул.       – Дарквинга сбили, его статус пока неизвестен, – перебил его Скрэппер. – Старскрим следующий по старшинству… а командиру авиации место над Мист-хайком. Он не смог вырваться. Бой еще идет.       Мегатрон молча кивнул. Голова чуть не свесилась с уступа, на который ее, видимо, оперли, прежде чем включить. Он лежит не на платформе, а это не медотсек. Пожара или стрельбы не слышно. Он в одном из убежищ в городе?       Кто-то поддержал его, возможно, Хук. Уложил понадежнее, стараясь не беспокоить правую сторону. Дыру слева он уже заварил, хотя и на скорую руку. Отчеты, которые Мегатрон получал, были рваными и замусоренными, и он бросил разбираться. Уж кому-кому, а Хуку можно доверить любой ремонт.       Мысленно он сочувствовал Старскриму и его триаде сейчас. Дарквинг возглавил авиацию после гибели Траста – в целом, заслуженно, хотя это и задело Скайварпа. Личных счетов с новым авиакомандующим у него не было, но под руководством Дарквинга летали его бывшие ведомые. Они выслеживали дезертира-телепортера почти триста тысячелетий, и тут вдруг Дарквинг становится его непосредственным командиром!       Однако Тандеркрекер вытерпел Траста, а Скайварп смирился с Дарквингом. Лояльная авиация того стоила. Но уже в то время другие десептиконы, не джеты, возмущались, что Траст не назначил Старскрима. Как будто тот хотел… и как будто служившие Сенату джеты были готовы слушаться какого-то кабинетного умника.       Теперь у них просто нет выбора.       – А Оптимус? – задал Мегатрон следующий вопрос.       Скрэппер что-то зашипел у него над головой.       – Я способен перенести правду. Оптимус ушел? – упавшим голосом спросил он.       – Нет. Попробовал бы он уйти после ванны, которую мы ему подогрели! – воскликнул Скэвенджер. – Но его полурасплавленный корпус уволокли автоботы.       – Мы видели Рикошета, кажется. И Айронхайда, – добавил Скрэппер. – Мы, конечно, пытались их остановить, но без поддержки с воздуха… И мы не хотели оставлять тебя.       – Надеюсь, он дезактив, – немногословно отвесил Лонг Хоул.       Автоботы будут скрывать правду, если это так. А если Прайм и жив, то быстро на ноги едва ли встанет. Как, впрочем, и сам Мегатрон. Нужно напрячь разведку. Может быть, победу рано праздновать, но воспользоваться замешательством – необходимо. Как только появится связь с Саундвейвом, он так и поступит.       – Ясно… а как мои дела, Хук? – он постарался, чтобы в голосе не звучало разочарования.       – Да все поправимо. Вот только крыло Старскрим должен посмотреть… Ты же не оставишь его авиакомандующим? Нам нужны его руки, шлак!       – Хук! – одернул его Скрэппер.       – Хук? Что – Хук? Я с пересаженными вожусь после каждой битвы, пачками, а это вообще не моя специализация! Без Старскрима вы мой крюк вообще больше в гештальте не увидите!       Искренняя вспышка возмущения немного растопила напряжение. Впрочем, Хук, как и все, понимал, что Старскрима ждала эта должность. Они воюют вместе уже больше двух миллионов лет, а до сих пор делятся на «своих», настоящих десептиконов, и «сенаторских». Пора с этим завязывать. И даже если никто этого не хочет, место Дарквинга займет тот, кого давно ждет армия. По-настоящему «свой» джет.       – Я думаю, мы это как-нибудь уладим, – тихо пообещал он Хуку.              – Прости, что не прилетел, – Старскрим закрыл за собой двери кабинета. Узкая полоска света растаяла между створок.       До полноценной замены оптики Мегатрон старался работать в полутемной обстановке, не нагружая единственный сенсор переменой режима. Даже экран терминала перед ним горел приглушенно.       – Прости, что подтвердил твое назначение, – ответил он.       – Я даже представить не мог, что когда-нибудь… – взгляд Старскрима остановился на правом плече Мегатрона. Из-за левого выступало крыло, но справа – пустота. – Ох. Как ты себя чувствуешь?       – В отличие от тебя, у меня они совсем недавно, – Мегатрон улыбнулся. – Так что не страшно пожить без крыла еще немного. Знаешь, что сказал Скайварп, когда меня увидел?       – Могу представить… – Старскрим приблизился и осторожно коснулся среза. – Что однажды забыл его в стене.       – И что ты быстро его починил.       – Пришлось научиться переплавлять sentio metallico, – отшутился Старскрим, не убирая руку. – Тут и правда немного работы… И я вижу, что ты переживаешь не из-за потери.       Мегатрон кивнул. Помолчал немного.       – Меня беспокоит Оптимус, – признался он. – До сих пор – никаких сведений. Если он выжил… Мне кажется, это никогда не закончится.       Он докатился до того, что смерть Дарквинга, командовавшего авиацией девятьсот тысяч лет, значит для него меньше. Некогда скорбеть по своим – нужно срочно убедиться, что враг мертв! Джазза так и не нашли в руинах. Оптимуса унесли. Рикошет уцелел после падения. Неужели даже из такой масштабной ловушки они выкарабкались?! Вот о чем он думает – а не о союзниках и друзьях.       – Если и выжил, то надолго выбыл. Ты восстановишься куда быстрее, обещаю, – подбодрил Старскрим. – Мы воспользуемся этой победой, чтобы достичь большего. Ты уже наверняка придумал какой-нибудь план…       – Знаешь, Старскрим, – Мегатрон отступил на шаг, отворачиваясь от экрана, на котором «каких-нибудь планов» в черновых наметках было уже с десяток. Он хотел поговорить не о них, а о том, что мучило его с тех пор, как Хук вернул его в онлайн. – Удивительно, но мне показалось… Оптимус перестал презирать меня, когда я прогнулся под его стратегию. Взялся за оружие как следует, – он пожал плечами. – А я… я ведь не был самим собой там! Я переделал себя под него. И я не могу избавиться от этой мысли. Я начинаю презирать себя за это…       Он замолк. Старскрим в полутьме был светлым пятном: белоснежная обшивка, на которой за века войны стало больше красных сегментов, и теплая желтая подсветка. Даже смотреть немного больно, но Мегатрон не хотел отводить взгляд.       – Неправда, – твердо возразил Старскрим. – Ты сам этого захотел, и Прайм тут ни при чем. Ты не соответствуешь ему, ты выбрал крылья! Я поддержал тебя, потому что… потому что верю, что мы все имеем право выбирать. Так мы стали теми, кто мы есть.       Нет… нет! Его слова звучат ладно и успокаивающе, и искренне, и тепло. Но Мегатрон не выбирал место военачальника, защищающего ошметки старого Сената, и никогда не хотел оказаться официально признанным правителем Кибертрона. А Старскрим не собирался командовать авиацией.       Но думать, что Оптимус Прайм раскинул кости их судеб, не менее тяжело.       – После стольких моих поражений пора уже перестать в меня верить, – криво улыбнулся Мегатрон.       – Только не говори, что и звание лидера десептиконов хочешь на меня переложить! – засмеялся Старскрим, подходя. – Нет уж, нам обоим придется потрудиться как следует! Я не буду за тебя отдуваться.       Теперь уже он заслонил экран, и Мегатрон был рад отвлечься от планов. Послушать его голос, снизив чувствительность оптики до минимума.       Мегатрон погладил его крыло, белое, с красными полосами.       Придется взлететь снова – и закончить дело. Он пообещал Оптимусу, что не отвяжется, и должен сдержать слово.