It's the tearing sound of love-notes

Лето всегда ускользает из вида как-то внезапно. Слишком шумно приходит, сметая всё на своём пути, и невероятно тихо уходит, не прощаясь, однако прячась в солнечных фотографиях, наполненных счастьем, и в увядающих цветах в клумбах. Лето остаётся на коже, в ямочках на щеках и в волосах. Может быть, оно даже никуда и не уходит, а просто заболевает и холодеет? Честно говоря, Фрэнк никогда не любил август. Так сложилось, что каждый август для него означал то, что скоро всё хорошее исчезнет, и он останется один со своими хлюпающими из-за дождей кедами и новой заплаткой на сердце. Почему-то всегда вместе с тем, как небо становилось серее, мрачнее становились и его мысли. В конце концов, наступал сентябрь, и всё в его жизни летело к чёрту. Но этот август должен быть исключительным, не так ли? Потому что прямо сейчас Фрэнк целует Джерарда до тех пор, пока стрелка часов не переваливает за полночь. — Ох, до встречи, июль, — шепчет он, когда они отрываются друг от друга. Джерард мягко улыбается. Он пахнет сигаретами и лимонадом, — кажется, так и пахнет сам август. — Джи? — Что, котёнок? — Ты можешь мне кое-что пообещать? — лепечет тихо Фрэнк, смущённый тем, как Джерард назвал его. Его голос заставляет второго хмыкнуть, но не злобно, а умиленно. Кажется, даже если они проживут вместе сорок лет в браке, Фрэнк не прекратит смущаться и краснеть. — Конечно. Что такое? — Пожалуйста, нарисуй мне август. «Ведь, если мы расстанемся, я хочу помнить, что хотя бы один август в моей жизни был хорошим».

***

На следующий день Фрэнк и Джерард просыпаются из-за чьего-то настойчивого языка, обладателю которого не терпится гулять. — Ну, Джи, — хнычет Фрэнк, защищаясь и прячась под одеялом с головой. — Не думал, что от меня воняет псами, — бубнит Джерард. — Доброе утро. Ариэль улыбается и устраивается между их телами, не сводя золотистых глаз с одеялочного комка, под котором уже вовсю хихикает Фрэнк. — Прости, — тянет он сквозь смех, скидывая с себя одеяло. — Доброе утро, Ариэль. Собака лижет его в нос и указывает своим чёрным носиком на дверь. Чёрт возьми, Фрэнк и представить себе не мог, что однажды он будет лежать с любовью всей его жизни в постели вместе с собакой всей его жизни! Разве хоть кто-нибудь из его предыдущих мужчин позволил бы Ариэль лежать на белом покрывале? В свою очередь, кстати, Джерард тоже никогда не думал, что позволит какой-нибудь собаке лежать на кровати, где он спит. — О да, и тебе доброе утро, Джи, мой самый лучший в мире парень, — бормочет он в шутку и уже собирается рассмеяться и поцеловать Фрэнка в щёку, но, заметив, как резко тускнеют его глаза, нервно сглатывает. — Эй, Фрэнки, ты чего? Фрэнк шепчет невнятное «прости» и поджимает губы. Он что, действительно не пожелал Джерарду доброго утра? — Фрэнки, боже, всё в порядке. Давай ты пока примешь душ, а я приготовлю завтрак? Фрэнк активно кивает и, разделив с Джерардом ещё один долгий поцелуй, спешит в ванную, чтобы успеть закрыть перед носом Ариэль дверь. — Что, старушка, опять не успела? — смеётся Джерард, потягиваясь. Он отправляется на кухню, слушая, как Фрэнк что-то напевает, стоя под душем, и чувствует себя более чем прекрасно. Сварив кофе и поджарив тосты, Джерард ненадолго зависает в телефоне, чтобы проверить почту. — Чёрт возьми! Фрэнки! — кричит он, не веря своим глазам. Перепуганный Фрэнк выбегает из ванной в одном полотенце, прижимая его к себе, а Ариэль нетерпеливо вьётся у его ног. — Мой роман издают! Ты представляешь?