Глаза — зеркало души

Любимую мантию снова пришлось отдавать в стирку. «В прошлый раз кровь, в этот — грязь! Ты что, в банду вступил, а?» — возмущались ученики, видя, как Драко опять отнимает место и время на одежду, которая могла бы недельку просто полежать в корзине с грязными вещами, но слизеринца это не слишком волновало. Сегодня уроки заканчивались чуть раньше, а после у их команды по Квиддичу была тренировка. Уже представляя, как ребята будут целовать ему ноги, Драко вошел в класс. Прорицание — один из самых скучных, долгих и бесполезных уроков, какие только можно было придумать, но ходить на него приходилось, ибо в прошлом году Драко прогулял все без исключения часы, отведенные на этот предмет, и кто-то доложил об этом Дамблдору. Рыжая очкастая училка, имя которой он так и не запомнил, с сумасшедшим видом вещала что-то про предсказание с помощью кристаллов. Еще до завтрака Драко нарвался на очередное наказание — Снейп заставил его конспектировать все уроки прорицания в последующий месяц. — Это предсказание совершенно не выглядит волшебным, зато его очень легко трактовать. В стакан, в котором лежит кусочек цинка, налейте нитрат свинца. Примените к стакану заклинание ускорения времени: за минуту должно пройти 10 часов — и вглядитесь в получившийся комочек кристаллов, в его форму, размер и цвет. Драко так и сделал и, остро ощущая себя в какой-то магловской школе на уроке химии, принялся вглядываться в кристалл, выросший в форме молнии. — А кстати, — вдруг вновь заговорила рыжая училка, — никто не видел мистера Поттера? Дружное «нет» было ей ответом, и Драко с недоверием принялся крутить стакан. Всякие неясные бугорки и впадинки в один момент сложились в красивое, круглое яблоко (ну или во что-то на него похожее), и парень уже приготовился к тому, что в лоб ему прилетит любимая еда Белоснежки… Но ничего не произошло. Закатив глаза, Драко записал все максимально неразборчивым почерком, Снейпу на зло, и отправился на следующий урок, на который, кстати, Гарри тоже не явился, хотя должен был.

***

Уроки закончились, и солнце должно было скоро начать заходить, но пока небо еще даже не подернулось серовато-розовыми сумерками. Выйдя из раздевалки, Драко направился к полю, гордо обнимая совсем новенький Нимбус. Вся команда была готова ему ноги целовать в благодарность за обновление метел. Сундук с мячами приветливо ждал слизеринцев на мягкой темно-зеленой траве. Пусть Драко и участвовал в разговорах соратников, и вел себя бодро и непринужденно, ночью он совершенно не выспался, обдумывая то, что случилось в Запретном лесу, с удивлением и безо всякого желания, признав себе, что глаза Гарри Поттера вызывают в нем неподдельный интерес. Даже сейчас, подходя к центру поля, готовясь выпустить снитч и гоняться за ним, пока голова не закружится, он никак не мог перестать думать о Поттере, друзья которого, кстати, шли слизеринцам навстречу. Вокруг гриффиндорской команды по квиддичу всегда роилось слишком много людей: друзья, болельщики, «вторые половинки»… Они ходили кучкой и, Драко был уверен, ужасно мешали гриффиндорцам тренироваться, которых в это время вообще быть на поле не должно. Окинув взглядом команду, Малфой заметил, что она не в сборе. Тот, кем были заняты мысли парня всю последнюю ночь, не пришел, опаздывал или ушел из команды, что вряд ли… — Эй, хорек! Что вы тут делаете? — да уж, Драко как-то привык слышать от Поттера спокойные слова, но Уизли, видимо, не сильно спешит догонять друга в переосмыслении тона и отношения к людям… — А что, не видно? — Драко, насколько это было возможно, помахал метлой. — У нас тренировка. Почему-то именно сейчас он не хотел ни с кем спорить или ругаться. Лучше пусть гриффиндорцы уйдут, и всем будет прекрасно. Все равно на таких нищенских, чуть ли не столетних метлах у них нет ни шанса выиграть, так чего лишний раз поле занимать? Драко усмехнулся своим мыслям, и Уизли, видимо, воспринял это, как оскорбление. Он весь вытянулся, напустил на себя «грозный вид», став больше похожим на насупившегося чихуахуа, чем на хоть мало-мальски устрашающего противника, и Малфой еле сдерживал себя, чтобы не захохотать в голос. Обернувшись, он заметил, что ребята позади тоже чуть за животы не хватаются. — Слушай, веник рыжий, свали с поля со своими дружками, иначе снитч в глотку засуну… Ну или с другой стороны можно… В этот момент за спиной Драко заржали, представив, как Уизли будет смотреться с золотым шариком в заднице, а сам парень от возмущения аж покраснел. Он начал кричать, размахивая руками во все стороны, забрызгивая слюнями всех окружающих и выплевывая настолько креативные оскорбления, что единственное, что хотелось сделать в ответ, так это дать словарь английского языка… С боку стояла бедная грязнокровка, у которой, судя по всему, возникла та же идея, хотя, зная Уизли, ему придется этим словарем по голове пару раз заехать, чтоб хоть какие-нибудь знания в мозги перескочили. Когда Драко уже собирался позволить себе отпустить смешок, на плечо Уизли легла и сжала чья-то рука. Тихо прозвучало укоризненное «Рон…» и вся команда Гриффиндора, уже собиравшаяся поддержать рыжее недоразумение обернулась. Уизли затих, а грязнокровка смущенно и слегка с благодарностью взглянула на Поттера. — Держи своего пса подальше от меня, Поттер! — Драко растянул губы в презрительной ухмылке, косясь на Уизли, который уже почти кипел от ярости. На вопрос грязнокровки: «Почему ты опоздал? И где был все утро?» — он только закатил глаза. Да какая разница?.. — В раздевалке ко мне подошла профессор Макгонагалл и, извинившись, предупредила, что учителя перепутали расписание тренировок, и попросила разобраться мирно, — Поттер слегка улыбнулся, как делал это несколько раз прошлой ночью, проигнорировав второй вопрос, и по спине Драко пробежала волна мурашек, когда гриффиндорец снова заговорил. — Может мы сможем поделить время? На тренировку у нас два часа, почему бы вам не полетать первый час, а нам второй? Спокойные, изумрудные и опять слегка стеклянные глаза Поттера смотрели на Драко бесстрастно. Он ждал ответа, а в душе Малфоя плескалось непонимание. Он же оскорбил Уизли прямо перед носом у Поттера, но тот даже ухом не повёл, а просто успокоил взрывающуюся от обиды рыжую мочалку. — С какой радости мы должны уступать вам целый час? — как же сложно спорить с человеком, который отвечает спокойно! Драко все искал, к чему бы подкопаться — его бесил такой Поттер, бесило, что его доброта теперь распространялась на всех! — Вы, гриффиндорцы, опоздали, а теперь права качаете! — Ты прав, Драко, мы действительно пришли позже, но как-то выйти из положения должны… — Поттер задумался. — Тогда следующую вашу тренировку мы заберем полностью. Как же Драко выводило из себя спокойствие Поттера! Он серьезно не понимает, что мирно что-то решать кроме него здесь никто не хочет? Гриффиндорцы ждут не дождутся, пока им разрешат драться, да и со стороны его сокомандников слышались возгласы, осуждающие мировую. Вопрос Грейнджер: «Почему ты просто их не прогонишь, как раньше?» — окончательно взбесил Драко. Он был готов выбить из золотой троицы все дерьмо, но пока все же решил ждать ответа Поттера. — Но это ведь не их вина, что учителя напутали с расписанием… — Поттер немного виновато взглянул на Драко, словно жалея, а во взгляде на грязнокровку читалось искреннее непонимание и почти детская наивность. Оскорбленный таким взглядом Малфой взорвался. Подняв подбородок, он придал своему лицу выражение максимального презрения и прошипел: — Нам не нужна ни ваша помощь, ни ваша жалость! Только слабым и неуверенным нужна практика. Летайте и смотрите, не свалитесь, — Драко скривился в усмешке, — а то нам некого будет опустить в грязь лицом перед старухой Макгонагалл! Он развернулся и, окликнув сокомандников, ушел с поля, оставив Поттера в полном замешательстве и с неприятным осадком на душе. Гарри стоял, как вкопанный, неотрывно смотря вслед Драко, только что плюнувшего на все попытки помочь… Он не мог сказать, что знал, чем так разозлил Драко. Он… Не хочет опять начинать ссоры, бесконечные оскорбления… Зачем? Драко ведь не плохой, нельзя сказать, что жесткий, им просто не повезло не подружиться. Плечи Гарри поползли вниз, и спина начала округляться… — Эй, ты идешь? Вопрос Гермионы прозвучал откуда-то издалека. Опущенный в землю взгляд начал мутнеть, в ушах зашумело и каждый новый вдох давался с трудом. Пришлось прикусить губу, чтобы не всхлипнуть и не задрожать. Я слишком остро реагирую… Это же Малфой, ничего другого от него и ожидать нельзя… — у Гарри закружилась голова, и, пошатнувшись и выронив метлу, он, тяжело дыша, направился обратно в раздевалки. Он не смог бы сейчас играть, даже с друзьями разговаривать бы не получилось. Перед глазами все расплывалось, и подступающие слезы грозили перерасти в крик и истерику, но это было совсем не то чувство, которое Гарри ощущал обычно. Раньше, в первый учебный день, сегодня утром, например, он шугался света и звука, а кровь раскаленной лавой оглушительно неслась по венам, при этом, не заглушая весь остальной мир. Раньше он еле стоял, потому что было так больно, что дышать почти не получалось, не то, что нормально двигаться. Раньше жар лихорадки чуть ли не сжигал одежду, и тело словно превращалось в пустыню: глаза высыхали и во рту не было ни капли влаги… Гарри знал это чувство, эту смесь тревоги, обиды, страха, безысходности и роя ненужных, ранящих мыслей, вертевшихся в голове. Он не мог убежать от него, спрятаться, просто принимал и пережидал. Сейчас же все было немного иначе. Стаи мыслей вертелись в его мозгах, и обида плескалась в душе, но свет не резал, скорее раздражал глаза. Ноги не несли сами в какое-нибудь темное, опасное место, куда даже вменяемый слизеринец не пойдет, не то, что истинный гриффиндорец, и хотелось не выть от отчаяния, а просто посидеть одному, разобраться в себе… Гарри еле различал свои шаги среди шума и звона в ушах, и только сердце гулко билось им в такт. Голоса сокомандников до него не доносились, их обеспокоенные вопросы врезались в спину, исчезающую в дверях раздевалки. Нарезая круги по коридорам, Гарри надеялся не наткнуться ни на кого, тем более на слизеринцев, пока слезы не исчезнут с ресниц, не высохнут на щеках, а дыхание не успокоится. Он не хотел, чтобы его видели таким, таким слабым и беспомощным, которых в школе презирают над которыми смеются. Сам не заметив того, Гарри забрел на восьмой этаж, принялся мерить его шагами и, погрузившись в свои мысли еще глубже, чем до этого, привалился к стене, разъехавшейся под его весом. Поттер закашлялся от клубящейся вокруг пыли и поднялся обратно. «Ну класс! Теперь я плакса и слюнтяй, нуждающийся в выручай-комнате!» Обида на секунду отступила на второй план, выпустив на первый возмущение. Да кем этот Хогвартс себя возомнил! Но, как бы Гарри не возмущался, комната была для него идеальным местом, чтобы спрятаться, посидеть, прийти в себя. Гарри вошел, огляделся и пробрался вглубь. Он плутал среди хлама (и когда только выручай-комнату превратили в склад? Да и зачем?), выбирая, где бы рухнуть на пол, уткнуться в руки, постараться уснуть, проспать до вечера, а лучше, до конца года. Я серьезно рыдаю из-за того, что Драко отказался принимать мою помощь, как ребенок мелкий? Так было всегда, и меня не особо это волновало… Что не так сейчас? Я просто не понимаю, почему он бесится. Он… Я же не пытаюсь с ним ругаться. Ему что, кроме меня, ненавидеть некого? Приходящие в голову мысли совершенно не успокаивали, Гарри все старался их отогнать, но почему-то вариант, что Драко его просто так ненавидит, вызывал в душе новую волну обиды, горькой, совсем детской. Он запрокинул голову — стена приятно холодила затылок — и решил вообще перестать пока думать о Малфое. Приоткрыв один глаз, Гарри все-таки решил осмотреться повнимательнее. Старые шкафы, полусломанные парты, кучи книг, мусора… Было бы забавно разобрать это все, выкинуть хлам, вымыть, аккуратно расставить, будет красота и чем заняться в ближайшие пару месяцев, не меньше. Гарри выдохнул, немного успокоившись, и встал, задев ногой какую-то маленькую, на первый взгляд металлическую тарелочку, на которой лежало свежее красное яблоко, так странно смотревшееся среди пыльных нагромождений ненужных вещей.