Сборник драбблов от LadyBee

      Он шел по дороге, которую знал с раннего детства, но на этот раз это было похоже на возвращение призрака… Как будто он был просто бестелесной субстанцией, которая выбрала путь что и он, когда шел со своими товарищами и друзьями. Его душа полна сожаления и вины. Во многих отношениях война заставляет задуматься. Какая сила управляет Вселенной? Кто говорит: кто должен умереть и кто должен жить. Особенно, когда все они были молоды, свежи и взволнованы от борьбы за свою страну?       Он всё равно пошел по дороге. Его сердце разрывалось от воспоминаний о лучшем друге… Он никогда больше не увидит Робба, с тающим снегом в волосах и легкой улыбкой, которую так любили девушки. Он пытался написать Недду и Кэт письмо, чтобы сказать им, как ему жаль, но какое утешение это принесет? Это не вернет их сына назад. Это не изменит всей трагедии.       И все равно он шел по дороге в поисках знака, шанса начать всё сначала или… По крайней мере, ему стоило посетить этот проклятый город, чтобы увидеть дом. Он остановился у ворот твердыни Старков и посмотрел на старый особняк с болью в сердце. Во многих отношениях все было так, как он помнил. Сады были наполнены цветами. Любезное приветствие весны… И всё же в его сердце поселилась нескончаемая зима.       Он ждал у ворот, чтобы увидеть рыжие волосы Робба и ухмылку Теона, когда они говорили о какой-то красивой девушке. Он услышал сердитый голос ребенка, а затем низкое мерное урчание кошки, пытающейся успокоить ребенка. Он также слышал лай собак на заднем дворе и музыку, доносящуюся изнутри… пианино играло грустную мелодию. Джон подумал о том, чтобы пересечь ворота, позвонить в дверь и выразить соболезнования семье, но место, казалось, не тронуто горем… На секунду ему захотелось остаться там, у ворот, ненадолго. Может быть, он заснет, а когда откроет глаза, всё будет так, как было раньше. — Джон? — голос, наполовину испуганный, наполовину удивленный, позвал его почти шепотом.       Это было знакомо и приятно, как запах пирога с черникой и лимоном. Его сердце подпрыгнуло, словно пытаясь забиться снова после долгого периода сна. Он повернулся к ней лицом. Он ожидал увидеть дикое испачканное лицо, короткие растрепанные волосы, поцарапанные колени и руки. Он обнаружил дикую темную красавицу с волосами, ниспадающими на левое плечо. На шее у неё была веревочка, на которой висел жетон Робба, как знак любви или, может быть, способ сохранить память о её героическом брате. Это то, что она сделала, и это то, что большинство назовет жестокостью. — Привет, девочка! — сказал он и попытался улыбнуться ей, но как это было сложно…       Она позволила своей сумке упасть на землю со всеми продуктами и побежала к нему, как «волчий дух», которым она была. Джон раскрыл объятия, чтобы принять её, как благословение. Её руки окружили его теплом и признанием, которое он никогда не считал заслуженным. От неё пахло шампунем, ягодами и домом. Сколько ей сейчас лет? Ей было четырнадцать, когда он ушел и она заставила его пообещать, что он вернется целым и невредимым. — Я знала, что ты вернешься! — прошептала она, всё ещё обнимая его.       Это была причина, почему ему это удалось? Он вспомнил её голос, когда в него стреляли. Арья приказывает ему остаться в живых, звала его по имени, пока его жизнь висела на волоске. Её яростный и требовательный характер взывал к его совести, когда он лежал в больнице. В этом была причина? Была ли её воля так сильна или звук её смеха придавал ему силы продолжать борьбу? — Я обещал, что сделаю это, не так ли? — это было единственное, что он мог ей ответить.       Разве Робб не дал ей того же обещания? Не было ли неуважением с его стороны сказать, что он сдержал свое обещание в отличие от её брата? Как будто он лучше сдерживал обещания! На самом деле он был просто удачливым бастардом. Он должен был остаться там. Он стоял перед ней! Джон осмелился быть живым, когда её брат никогда не вернется домой. Джон просто крепче обнял Арью, может быть, потому, что она казалась такой же живой и чистой, как он помнил, и от неё пахло молодостью и домом. — Я скучала по тебе. — они оба говорили это вместе, как раньше, и Джон просто не мог устоять перед искушением провести своими обожженными пальцами по гриве её темно-каштановых волос.       Арья улыбнулась ему, и он почувствовал себя так, как будто его облил свежий летний дождь, даже если её глаза были окружены темными кругами и что-то внутри них казалось немного безжизненным, как и его собственное. — Ты был с ним? — наконец спросила она. — Неужели он страдал? — Я не… — Джон едва успел произнести эти слова. — Мне сказали, что он умер быстро, — он сделал глубокий вдох и почувствовал, как его легкие горят, — мне очень жаль, девочка.       Она вытерла упрямую слезу и слегка ударила его по руке. — Это была не твоя вина. Ты ничего не мог поделать. — ответила она. Прежде чем отойти на приличное расстояние, чтобы собрать свои вещи. Арья заставила себя улыбнуться ему, когда выпрямилась. — Я рада, что ты вернулся. По крайней мере, позволь мне радоваться, что ты вернулся к нам. Роббу бы понравилось.       Он не спорил с ней об этом. Он не мог. Арья сделала шаг вперед и открыла ворота. Она посмотрела на него с упрямой улыбкой. — Пойдём! Мама приготовила пирог с голубикой, а у меня где-то припрятан хороший виски!       Это она так сказала, что гордится своей «бунтарской натурой». — С каких это пор ты любишь виски? — спросил он, забирая у неё сумку с продуктами, чтобы принести её домой. — Прошло много времени. Мне нужно было что-то, чтобы пройти через это дерьмо! —  ответила она без заминки, пока они вместе шли ко входу.       Она открыла дверь, и Джон почувствовал запах пирогов и свежих цветов из сада, когда Арья посмотрела на него. — Добро пожаловать домой! — сказала она, и на секунду он позволил этому теплу наполнить его вместе с растущей потребностью поцеловать её губы только потому, что Арья была этой дикой силой природы, скорбящей о потере и всё ещё улыбающейся ему. Она олицетворяла собой возвращение домой.