***
— О, меня вновь посетило дивное племя... — послышался тихий шепот. Локи вздрогнул, хотел вскочить, но было поздно. На плечи легли руки с тонкими пальцами, тонкие и слабые на вид, но надежно удержавшие его на месте. Когти впились в его плечи, и он ощущал, что не может подняться. Он осторожно покосился влево,туда, откуда слышался этот шепот, но увидел одну темноту; на ее фоне вырисовался бледный лик. Постепенно показались черты лица, ровные, почти красивые, если бы не мрачно и зло выгнутый рот, — а затем этот лик приблизился, и он ощутил обжигающий холодом поцелуй этой тьмы. Едва тьма оторвалась от него, растворяясь под темным куполом, и отзвуки хохота стихли в далеком эхе, Локи вскочил. Паника накрыла его с головой. Ещё утром тут казалось больше чем спокойно. Замок казался ему единственным спасением, но сейчас, под покровом ночи, он обернулся сущим кошмаром. До этого замка Локи добрался без приключений, не считая пары сомнительного вида групп из людей орков, которых он замечал ещё издалека и успевал скрыться. За стенами Минас-Тирита, в диких степях, казалось куда опаснее, здесь ощущалось гнетущее его влияние тьмы. Зло гнездилось тут тысячелетиями, и он задыхался от него, но повернуть назад уже не мог. Первую ночь ему едва удалось перетерпеть — так хотелось сорваться с места и броситься назад. Ко второй вдали вырисовались контуры замка, и эта цель помогала идти вперед. Он схлестнулся с несколькими орками, двоих убил, от остальных сбежал, и влетел в черные врата, скача во весь опор; но его отчего-то не преследовали. Он завел коня в укромное место, запер понадежнее дверь, скрепив ее парой заклинаний для надежности, тихо поуговаривал скакуна потерпеть и быстро поднялся наверх, где вверх уходили обрушенные галереи, покрытые черной пылью, и на пути встречалось столько переходов, что он уже нисколько не боялся ни орков, ни других слуг тьмы, поскольку скрыться в этом лабиринте казалось проще простого. Со временем он освоился и понял, что несмотря на многочисленные боковые ответвления, ведущие к угловым башням, основной широкий коридор-галерея спиралеобразно поднимается вверх. Со временем полные обломков камня и дерева нижние ярусы сменились верхними, где было светлей и чище, а внутренний двор внизу казался виден, как на ладони. Открывшийся его глазам широкий круглый зал, полный уходивших вверх стеллажей со свитками и переплетами древних фолиантов захватил его полностью. Локи ходил мимо них, очарованный, вчитывался в забытые письмена, рассматривал рисунки и наконец, вытянув одну книгу из бессчетного ряда других, устроился у подножья обрушившейся лестницы и приготовился читать сколь угодно долго, невзирая на мрачный взор Саурона, чьи высокие статуи фланкировали вход в зал. Здесь его и застал вечер и неожиданно напавшее на него существо, от которого он сейчас тщетно пытался скрыться. Кажется, тень отпустила его, и он вжался в какую-то нишу, унимая бьющееся громко и быстро сердце. Кто это был? Интуиция твердила эльфу, что он встретился с кем-то бестелесным, с кем-то, живущим в этой тьме... Но это не мог быть ни призрак, ни назгул, поскольку те пали со смертью Саурона. Еще один темный майа, меньший по силе, не присягавший кольцу на верность и оттого не сгинувший со смертью прочих? "И в любом случае у него хватит сил для того, чтобы справиться со мной", — стучало у него в голове. Его покрыл холодный пот, и он медленно сполз по стене, сжался в углу, незаметный и маленький, словно мышонок, после чего, совершенно потеряв всякие силы, уснул. Сон больше походил на черную яму, и он очнулся с тяжелой головой. Перед глазами все мутилось, и все кругом казалось тошнотворным, от запахов до бледного тусклого света, от пыли на полу до обрывков паутины, клочьями повисшей с потолков. Он поднялся из своего укрытия, хватаясь за стену, хотел спуститься вниз... Тут обнаружилось страшное: лестницы вниз не было. Выходы из зала приводили к винтовым лесенкам вверх, к широким смотровым площадкам, а лестницы вниз не было. Совсем. Не могла же она обрушиться за ночь! Локи готов был разрыдаться. Он не сомневался, что уже находится во власти темного наваждения, насланного этим неизвестным майа. Тот хотел видеть эльфа своим пленником — что ж, гордый потомок майа Мелиан не собирался сдаваться. Он готов был даже спрыгнуть вниз, лишь бы сбежать отсюда, но, постояв у обрыва каменной площадки, несколько охладел к этой мысли. В конце концов, пока еще с ним не делали ничего страшного, не пытали, не требовали... Может, он все же просто забыл, каким путем пришел? Локи вернулся, склонившись над книгой. Он всматривался в ровные завитки, а сам пытался воскресить в памяти подробности прошлого дня и того, как удалось ему пробраться сюда, как вдруг на другом конце зала послышались тяжелые шаги; но едва подняв голову, он понял, что гость уже перед ним. А потом он услышал низкий, чуть грубоватый, но такой знакомый голос. — Зачем ты пытался скрыться от меня, а? Твой отец сказал мне, что ты затворник. — Ты? Локи вскочил, вжался в стену снова... Перед ним стоял Тор. Тот же самый, разве что в глазах горел какой-то мрачный огонь. — Как я здесь оказался? Локи неуверенно кивнул, испуганным зверьком вглядываясь в усмешку супруга. — Может, рассказать тебе, как я перевернул дном весь Минас-Тирит и чуть не казнил стражников, проморгавших твой отъезд? А может, ты хочешь знать, сколько вариантов я успел перебрать в уме, начиная с твоей безвременной кончины в лапах первого каравана южан и заканчивая очередным возвращением к отцу и отъездом в гавани? Может, хочешь пересчитать, сколько седин у меня прибавилось? Тор приник к нему в долгом поцелуе, раздвигающем его плотно сжатые губы и вынуждающем открыться им, в требовательном и жестком. Сильные руки сжимали его талию. Касания легонько царапали кожу. Поцелуй скользнул по щеке, затем вдоль шеи, ниже, и Локи почувствовал, как в плечо вонзились острые зубы — очевидно, Тор хотел обновить метку. Он тихо вскрикнул, не ожидая этой боли, забился в его руках, но объятия казались каменными оковами, точно его сжимало каменное изваяние, не человек. — Не надо! Я был тебе верен, клянусь! Он закрыл глаза и тихо простонал. С него сдирали одежду. Потом он понял, что падает — но упал не на твердые камни, а на прохладный гладкий шелк. Они очутились в постели — а он настолько отдался во власть Тора, что даже не успел заметить, как оказался в этой спальне, огромной, завешенной темными шелками с золотой вязью по ним. — Что это? Как я оказался здесь? — Нравится? — усмехнулся Тор. — Устроил ее для тебя. — Но как... — Когда я успел? Ты был без сознания много дольше, чем один день, о моё сокровище. — Значит, ты знал? — Да. Я издалека наблюдал за тобой, но не решался приблизился. Да и в конце...Ты так испугался. Смех Тора показался каким-то чужим и тоже холодным, пугая Локи. Но едва он попытался вырваться из его объятий, как тот настиг его, накрыв своим телом, и вжался в него с нетерпеливой горячностью, давая ощутить собственное желание. — Почему, зачем здесь? — из последних сил спросил Локи, отдаваясь во власть его ласки. — Разве тебе не нравится? Разве не потому ты стремился сюда? — Но тьма... Она живет здесь. — А мои книги? Разве они не понравились тебе? Что тебе показать? Смотри, у меня самый старый трактат о магии, есть летопись этих мест с самых первых времен, есть рисунки всех трав и цветов, что растут в этом краю земли, есть книга о путешествии в земли Харад... — Потом... Сейчас Локи отдавался ему. Он ощущал, как стекает по внутренней стороне бедер несколько капель смазки, как собственное тело отзывается желанием, едва он почувствовал возле себя сильного альфу с его сводящим с ума запахом. Он подтащил его к себе за талию, раздвинув бедра. — Покажи себя мне, моя прелесть... Рука Тора лежала на его члене, поглаживая его и отвлекая внимание от того, как два пальца в это же время проникли в анус, медленно поглаживая и растягивая. Локи сжимался, но ласки становились болезненнее, глубже и одновременно слаще, и острое ощущение боли, смешанной с удовольствием, хотелось повторить. Он сам был готов выгнуться перед мужем, давая проникнуть в себя и стонал, упрашивая взять себя. Пальцы гладили изнутри стенки, нажимая на простату и заставляя всхлипывать от желания. — Похоже, ты готов? Тор склонился над ним. Локи уткнулся в грудь и обвил его за пояс ногами. Непривычно и до боли огромный, он вошел в него медленным долгим движением, успокаивая его. — Кричи, кричи громко, если тебе больно... И крики Локи разносились под сводами замка Минас Моргул, пугая одних только летучих мышей. Каждое размеренное движение, с которым Тор брал его, заставляло Локи вскрикивать и выгибаться, сперва от боли, но очень скоро — от резкого и яркого удовольствия. Он кончил много раньше, чем Тор. Тот прижимал к себе ослабевшее тело, двигаясь все быстрее, слыша умоляющие просьбы, и долго прижимал к себе, не давая отстраниться даже после того, как Локи чувствовал разлившуюся внутри горячую струю чужого семени. Он так и уснул в этих теплых и надежно придерживающих его объятиях. Наутро Тора рядом не оказалось. Самое странное оказалось в том, что Локи так и не понял, откуда он пришел — правда. теперь он и не стремился вниз, уверенный в том, что он уехал разбираться с оставшимися орками. Рядом с постелью стоял поднос с вином, водой и фруктами, и покидать ее не хотелось — он так и провел день, лежа и перелистывая страницы старой летописи, любовался планами старых крепостей.***
Прозрение пришло к нему лишь с рождением первого наследника. Он стоял у колыбели, любуясь на первенца, и тревожно всматривался в красный огонь в огромных золотистых его глазах. Ребенок вытащил ручку из-под одеяла — и к ней точно сама по себе передвинулась подвешенная над кроваткой игрушка. И эльфа вдруг пронзило отчаяние внезапной догадки. За спиной вновь слышались шаги его мужа. — Что с тобой? — Тор, он... Он майа. Это утверждение не требовало ответа. Он закрыл глаза и упал на их собственную постель, сжавшись и беззвучно рыдая. — Значит, ты все понял, — послышался прежний свистящий холодный шепот. Локи кивнул, вздрагивая. — Не рыдай так. Все равно ничего не исправишь. Но Локи рыдал так долго и отчаянно, что даже пленивший его начал испытывать некоторые опасения. — Или я недостаточно хорош для тебя, чем жалкий смертный? Эльф вскочил, кинулся прочь, к обрыву за высокой аркой — и через две секунды падения вниз почувствовал, как пленивший его майа подхватывает его и несет ввысь, над мрачной и величественной панорамой Мордора. Он постепенно смирился и лишь изредка, целуя в лоб очередное свое золотоволосое дивное дитя, тосковал о покинутых им краях. Но о том, что прошли уже сотни лет, и смертного короля по имени Тор давно нет в живых, он старался не вспоминать. Здесь было логово тьмы — но тьма эта менялась сообразно его желанию, становилась то уютной, пряча кошмары подальше, то властно удерживала при себе, напоминая, что он — лишь бабочка, попавшая в сети, то насмехалась, давала сбежать на пару миль — и возвращала к себе непреодолимой силой.