Сквозь сладкую пелену смертельного яда

В главные покои ворвались легкие ненавязчивые лучи солнца. Они пробрались через полупрозрачные занавесы, что легко покачивались, подчиняясь дуновению морского ветра. Уже который год в комнате нависла напряженная нескончаемая тишина, смешавшаяся с бессилием и последней надеждой. В покоях перестали толпами метаться лекари, не видно плачущих женщин и поникших от горя мужчин. Словно невероятный холод застыл, вонзаясь в сердца всех живых. Султан Ахмед не вставал с ложа, пребывая в коме уже седьмой год. Таинственная болезнь захватила мужчину, испытывая его муками и временным спокойствием. Куда делось то кажущееся могущество и величие, перед какими склонялись в поклоне несчастные рабы? Где та справедливость, которая была мечтой и целью каждого правящего Падишаха? Что все-таки хуже, умереть сразу же в молодом возрасте, либо годами бороться с неизведанной болезнью, что дышит ненаступающей, но близкой смертью? На груди Повелителя лежала девушка с распущенными коричневыми волосами. На ее глазах уже засохли некогда нескончаемые слезы, губы до невозможности поджаты, а ладонь касалась небольшой бороды Султана Ахмеда. Небогатое черное платье сливалось с массивным одеялом. Девушка стала словно няней, словно талисманом и оберегом. Казалось, все потеряли надежду, а она постоянно, как будто птица над гнездом с малышами, кружила над больным, еле дышащим Падишахом. Непонятно, что чувствовала и чего ждала, просто была рядом, давая мыслям место сентиментальности и глубокой преданности. Лучи разбудили ее, обычную наложницу Катерину, прерывая незначительный грустный сон, что она видела уже несколько лет. В это время жизнь за дверями главных покоев не прекращалась, а наоборот, все шуршало и мелькало. Сейчас заканчивалось очередное собрание дивана. - Можете не переживать, султанша, - поклонился в присутствии многих государственных мужей Халиль Паша, - все жалование янычарам роздано, они молятся за ваше здоровье. - Народ сегодня посетил ваш вакф, остался доволен. Работа не прекращается нигде. - Бейрам Паша закончил военные действия на границе с Персией, земли снова наши. Возвращаются в столицу. - Прекрасно, - послышался низкий бархатный женский голос. Регентша султаната восседала на троне посреди помещения совета дивана. Она величественно и медленно встала, окинув холодным презрительным взглядом присутствующих. Благодаря этой женщине империя стояла на ногах, процветала. И за такое благополучие она заплатила своим счастьем и человечностью, натянув маску жестокости, не переходящая черту справедливости. Темные складки расправились на красном платье, что длинным шлейфом спадало на пол. Массивная черная корона красовалась на собранных каштановых блестящих волосах. Кесем Султан уже не была прежней, беззаботная юность и невинность изчезли, провалились под сырую шаткую землю. Могущественная правительница направилась в свои покои. На лице эмоций не было, оно давно окаменело. Опустив взгляд, она обвела пальцем контур изумрудного кольца. Что осталось от любви? Лишь пепел. В голубых бесконечных глазах султанши никому не видно боли и страданий. Лучше закрыться и никогда не открываться. Для безопасности. Чтобы не было слез, которые не лились уже много лет, уступая место рассудку. Она - не законная жена Падишаха, она и есть сама империя. Катерина еле слышно приподнялась с ложа Повелителя. Смочив в прохладной воде белую тканевую салфетку, девушка бережно положила ее на лоб жалкого на вид мужчины. За ним ухаживали, словно за бессильной куклой. Вдруг Падишах учащенно громко задышал, казалось, прерываясь от внезапного непривычного воздуха, что наполнил легкие. Девушка кинулась к нему, не сдерживая испуганного удивления. В то же время лучи, что освещали значительную часть покоев, бесследно пропали, как будто предвещая беду. Больной открыл глаза, осознанно и тяжело оглядывая действительность. Комнату заслепило от яркого белого пронзительного света, только уже не от солнца. Молния. Она исчезла так же быстро, как и появилась. И раздался устрашающий звук непрощающего грома. На открытой террасе послышалось кокетливое падение капель шумного дождя, а дверь ударилась об стену под дуновением расхрабрившегося безжалостного ветра, что сорвался, сметая за собой все. - Ахмед, Ахмед! - проникновенно, но чуть не закричала хатун, положив теплую ладонь на грудь чудом ожившего султана. - Катерина... - прошептал Повелитель, немного приподнявшись с кровати, - что со мной произошло? - Хвала Аллаху, произошло чудо, - залепетала эмоционально, улыбаясь, девушка. - Вы живы, и подарили этим событием для своих подданных весь мир! - Сколько я был без сознания? - приходя окончательно в себя, спросил Султан Ахмед, обращая внимание на шум сильного непрекращающегося дождя. - Семь лет, Повелитель, - смиренно произнесла девушка, наклонив голову. На лице мужчины застыл страх, удивление и непонимание одновременно. Мгновение - брови сдвинулись, а уголки губ победно приподнялись. - Тогда объяви всем, что я жив, Катерина, - заключил он, касаясь ее дрожащей руки. С криком радости и торжества девушка выбежала из покоев, сзывая людей и оглашая ранее долгожданную, но сейчас такую ненужную новость. Сняв огромную величественную корону и изумрудное кольцо власти, Кесем Султан готовилась ко сну. Услышав очередной раскат грома, она непроизвольно закатила глаза, понимая, что ночь не будет желанно спокойной. Одним легким отточенным движением руки длинные шелковистые волосы равномерными локонами опустились на плечи. Султанша еле слышно вздохнула, ощутив облегченность, хоть и временную. Тело женщины полностью подчинялось ее разуму, оно не ныло, не требовало внимания, наслаждаясь абсолютной безоговорочной свободой. Глаза зажмурились, голова откинулась немного назад. Она ни о чем не думала. И так было каждый вечер. Перед сном великую правительницу навестили ее дети: единственные, кто радовали и не разочаровывали. Взрослые Шехзаде Мурад и Касым, Баязид, мудрая доченька Гевхерхан и двенадцатилетние двойняшки Ибрагим и Атике, которые не смотря на свой возраст, были довольно самостоятельными. Старшие дети Айше и Фатьма вышли замуж и жили далеко от столицы, обретя очаг и счастье в семье. Нельзя сказать, что они не любили свою Валиде. Все дети были привязаны к великой Кесем Султан, которая оберегала их многие года, не ища поддержки и спасения. Однако преобладал страх. Страх перед невероятной силой регентши султаната, какой могли позавидовать чуть ли не все мужчины мира. Кто еще мог спокойно наблюдать за казнью людей, пусть даже и предателей? Слышать мольбы о пощаде, видеть горькие последние слезы, наблюдать за растекающейся по земле алой кровью? Пугало то, что правительница за все время не совершила ни одной ошибки. Она видела людей насквозь, поэтому удалось вычислить всех лжецов и установить порядок в государстве. И еще... Женщина никогда не плакала. Не было той слабости, только неприступная роковая красота. Возможно, не только власть меняет человека. Еще и смерть любимых, особенно детей. Как покинули этот грешный мир семь лет назад юные Шехзаде Осман и Мехмед никто не знал. Только их мать после этого дня изменилась, охладела, потеряла краски. Мурад... Еще он понимал, что произошло, да об этом не знала даже его Валиде. Мальчик видел все собственными глазами. В двери постучали, прерывая горестные воспоминания, что, правда, уже не наносили боли и ран. Они открылись, показывая стан главного евнух Хаджи-аги. Кажется, что время над ним не властвует. Верный слуга Кесем Султан поклонился сжав кисти в прочный замок. - Простите, госпожа, - начал осторожно он, заметно волнуясь, - но новости срочные. - Что случилось, Хаджи? Ты весь побледнел, - прищурившись, поинтересовалась женщина, подходя ближе к евнуху и заглядывая в метающиеся из угла в угол беспокойные глаза. - Султанша, я даже не знаю как сказать, - мямлил он, действительно растерянно подбирая нужные слова. - Говори! - приказала холодно правительница. - Повелитель очнулся. На лице Кесем Султан не было удивления, а может, она как всегда его умело скрыла. Спустя несколько минут женщина гордо подняла голову, повернувшись к зеркалу. Не было радости, не было печали. Равнодушие. То, что пугало больше всего. - Значит, Султан Ахмед жив, - заключила она, смотря на свое прекрасное отражение. Затем загадочно и жестко добавила, чем вызвала мурашки по телу Хаджи: - Посмотрим, что же будет дальше и не разочаруется ли он в этом.